Книга: 58-я. Неизъятое
Назад: «За плохого не хотелось, а хороший не берет»
Дальше: «Как тебе гранату доверить?»
Лев Владимирович Бартеньев
«Если человек обозляется, ему уже возврата нет»
1926Родился в Воронеже.1937Родители, преподаватели Воронежского пединститута, арестованы.Отец расстрелян по обвинению в участии в троцкистской группе, мать приговорена к восьми годам лагерей как член семьи изменника родины.ИЮЛЬ 1943Арестован на фронте во время военных действий в Донбассе. Обвинен в связи с немцами.3 АВГУСТА 1943Приговор военного трибунала 39-й гвардейской Краснознаменной стрелковой дивизии: 10 лет лагерей и три года поражения в правах «без конфискации имущества за отсутствием такового». Пешим этапом отправлен в Темниковские лагеря (Мордовия). Работал на лесоповале, затем на уборке овощей на сельскохозяйственном лагпункте.194530 марта 1945-го – психотделение Темлага НКВД выпустило акт освидетельствования, в котором Бартеньев признается больным шизофренией.22 мая 1945-го – решением Военной коллегии Верховного суда СССР приговор Бартеньева отменен, дело прекращено.29 СЕНТЯБРЯ 1943Освобожден.Работал инженером-конструктором.Живет в Воронеже.
Родителей арестовали в 37-м, я остался с бабушкой Клашей. Мы жили в селе Латная под Воронежем. Когда началась война, бабушка как-то быстро умерла, я остался один. Из еды была только картошка, во время бомбежек я залезал в погреб и закрывался крышкой. 3 июля у меня на глазах начали бомбить Воронеж, и я ушел. Мне было 16 лет.
Дошел до Камышина, там записался в танковую школу. Так на войну попал. Как-то подошел ко мне красивый парень, офицер из особого отдела. «Ты, я вижу, не местный, – говорит. – Расскажи твою биографию». Про родителей спросил. Я рассказал: родители дома, они у меня хорошие… А у него уже были сведения, что отец расстрелян, мать в лагере. Получается, красноармеец хвалит врагов народа! Через дня два подходит старшина: «Отчислили тебя. Собирай вещи, пойдешь в противотанковую часть».
Я чуть не плакал, мальчишка. Не понимал, что тот, у кого родители репрессированы, не может делать карьеру в армии, служить в авиации, танковых частях… Так мое дело и началось.
* * *
Самое яркое, что я помню: передовая, фронт и Сталинград. Срок солдатской жизни там был три дня. Максимум. Камень, мины, Манштейн со своими танками. Три дня – и тебя нет.
Воевали против нас мальчишки, из них выжили меньше 10 процентов. Жалко их. Но тогда мы, помню, мародерствовали. Догоняешь пленного, стаскиваешь с ног сапоги. А мороз – 20 градусов. Для них это смерть.
Скоро я сам обморозил ноги. Пальцы на ногах у меня не выросли, остались детские, как в 16 лет. Меня отправили в госпиталь и этим спасли. А второй раз спас НКВД.
