Кого я запомнил… Да мало ли там уродов было? А хороших… Да я и не помню…

Сочувствовать… Ну как сочувствовать, если я в этом вообще не разбирался? Если бандит – это ясно, убил он или еще что. Помню, один у меня был – он мать свою сварил в ванной. Не дала ему денег, он налил в ванну горячей воды и утопил ее там. А политический – как его нутром разглядеть можно? Что он говорил против власти? Я не знаю. Политика – это вообще не разрешено нам. Для этого мало у нас ума.

Конечно, если человек рассказал анекдот – сажать несправедливо. Вот у жены двоюродный брат на тракторе работал, втроем они выпивали. Он рассказал анекдот, один из них продал – и дали ему восемь лет. Все восемь лет отсидел (смеется).

Нет, жалеть я никого не жалел. Кого мне жалеть – там родственников мне не было.

Берия молодец, при Берии была дисциплина! А как потепление – так начали телевизоры в коридоре ставить, общаться. Поэтому сейчас распущенность такая у молодежи, и убивают, и всё.

Тогда же применяли усмирительные рубашки… Ткань такая, холстовина. Его (заключенного. – Авт.) оденут, ласточку ему сделают, рубашку скручивают, потом поливают водой, и она начинает сжиматься… Больно, конечно. И били их там… Я ж по всем камерам ходил, я видал. А за что били? За поведение… Не знаю, за что.

Сталин – он суровый был, но у него была дисциплина. Если бы не Сталин, мы бы немца не победили. Когда умер – все плакали. Нет, я не плакал. У нас никто не плакал.

А после Берии бунты такие начались! Били окошки, стекла… У нас школа эмвэдэшная была рядом. Вызывают оттуда наряд, они приходят, усмиряют. Как? Физически. Бьют, да. А что Берию застрелили… Ну, я думал, он уже много наделал, и ему так и так придется расплачиваться. Вот был, допустим, Ежов. Сколько он посадил народу! А потом и его. Сталин их всех периодически убирал, прочищал себе путь. Политика была такая. Да она и сейчас такая. Я не знаю, было ли это справедливо, я как-то не думал. Это трудный вопрос. Не с нашими головами…

Как перестройка пошла – тут распущенность началась, дисциплины не стало. Да не в централе, по всей России! Горбачев сам не знал, че делал. Он как… враг народа, что ли?

Ну реабилитировали человека – обида-то у него осталась? Не, я ему не сочувствовал. Если он преступление сделал – он за него ответил. А если не делал – я таких не видал. Не знаю. Я этим не занимался.

А вообще… я в государственные дела не вступал, против Сталина ничего не делал… Посадить? Могли бы, конечно. Приходилось себя держать. Чего не знаешь – не говоришь. А как еще?