Глава 8
Оказаться взаперти в камере собственной тюрьмы было довольно странно.
Я много раз бывал в них, беседовал с заключенными, осматривал, чтобы убедиться, что в камерах есть все необходимое. Но я и представить не мог, что когда-нибудь меня посадят туда как узника.
Камера была очень тесной. Койка – слишком узкой и жесткой. Одеяло – чуть короче и тоньше, чем надо бы, а подушка походила скорее на плоскую картонку.
Все в камере было блеклым. Любой предмет, если взять его в руки и рассмотреть поближе, имел свой цвет. Но со стороны все сливалось в одну выцветшую серую массу.
Единственным ярким пятном была моя оранжевая униформа. Но даже этот цвет казался тусклым и грязным. Он годился лишь для того, чтобы выставить напоказ мою виновность.
И я действительно был виновен.
* * *
Мы стояли и смотрели, как взрывается Седьмой уровень. Это длилось довольно долго.
Кто-то в ужасе закричал. Уже потом, посмотрев записи с камер, я обнаружил, что это был я сам – первый, кто подал голос… Собственно, вот как все было:
Бентли: Управитель?
Я: Да?
Бентли: Упра… простите… Управитель. Сэр. По закону я обязана…
Я: Да. Продолжай.
Бентли: Управитель, по закону я обязана заключить вас под стражу. Необходимо провести расследование по поводу… по поводу…
Я: Массового убийства. Ведь именно это слово здесь уместно, так?
Бентли: По поводу смерти тех, кто находился на борту Седьмого уровня.
Я: Да. Да. Прости. Простите меня… Что я натворил? Это все я виноват.
Бентли: Управитель, я обязана напомнить, что в этом помещении ведется видеонаблюдение, и подобные заявления не…
Я: Да, да. Прошу прощения. Можно мне сесть?
Бентли: Боюсь, что нет. Вам требуется адвокат, Управитель?
Я: Наверное, тебе уже не стоит звать меня Управителем.
Бентли: Хорошо, сэр. Караульный, поместить Обвиняемого в камеру. У нас… у нас сейчас много свободных мест.
* * *
Никаких следов того, что здесь еще недавно жил кто-то другой, в камере не было – Караульный все тщательно вымыл и прибрал. Но это не особенно утешало – отчаяние и безнадежность прежнего жильца буквально витали в воздухе, заполняя и без того тесную комнату. Для моего собственного отчаяния едва хватало места.
Время от времени приходил Караульный и вел меня на допрос. Я потерял счет времени. Как долго я уже пробыл взаперти – несколько минут, несколько дней? Это не имело значения. Я начал замечать, что свет тускнеет, а в комнате становится душно. Я спрашивал, удалось ли им починить систему, но никто мне не отвечал. Никто вообще не обращал на меня внимания. Впрочем, что тут странного, я ведь больше не Управитель.
Лафкардио примкнул к тем заключенным, что решили остаться. Когда-то он был деканом юридического факультета в Университете, поэтому я попросил его выступить в роли моего адвоката. Из лазарета Лафкардио привели в камеру для допросов на встречу со мной. После пожара он все еще хрипел.
По закону разговоры обвиняемого с адвокатом приватны и не записываются. Вот протокол:
Я: Спасибо, что пришел, Лафкардио.
Лафкардио: Пожалуйста, Управитель, зовите меня 327-й.
Я: Я больше не Управитель.
Лафкардио: Да, я знаю.
Я: Ты можешь обращаться ко мне по имени. Я уже давно его не слышал.
Лафкардио: Ничего, сэр, меня и так вполне устраивает.
Я: Ты знаешь, в чем меня обвиняют?
Лафкардио: В том, что вы каким-то образом причастны к разрушению Седьмого уровня и гибели всех, кто был на борту.
Я: Это просто ужасно, я… если подумать… Это была идея 428-го…
Лафкардио: Вы пытаетесь обвинить в произошедшем 428-го?
Я: Нет, нет, конечно, нет. Просто… В общем, я сожалею. Очень сожалею о случившемся. Но я хотел как лучше. Ты ведь это понимаешь?
Лафкардио: Я понимаю, что вам так кажется.
Я: Нам нужно с этим разобраться. Нам с тобой. Да, система повреждена. Но 428-й был прав – здесь происходит что-то еще. Бентли правильно поступила, что попросила меня уйти с должности на время разбирательства, но мы с тобой должны все разрешить немедленно. Я обязан как можно скорее выяснить, что здесь творится.
Лафкардио: Ясно. То есть после всего, что случилось, вы собираетесь вернуться на пост Управителя? Думаете, это хорошая мысль?
Я: Ну, теоретически – нет… Но Тюрьме нужен Управитель. Больше, чем когда-либо прежде.
Лафкардио: И им должны стать вы?
Я: Ну… да. Да. Поэтому ты нужен мне в роли адвоката. Ты можешь мне помочь. Можешь ведь?
Лафкардио: Боюсь, я вынужден отказаться.
Я: Что?
Лафкардио: Я вынужден отказаться.
Я: Но ведь… ты ведь понимаешь… все это – случайность. Я не виноват. Я не виновен! Ты нужен мне!
Лафкардио: Это только ваша версия.
Я: Но ведь… Лафкардио, я…
Лафкардио: 327-й, пожалуйста.
Я: Ладно, черт побери, 327-й. Мы ведь друзья. Так ведь, 327-й?
Лафкардио: Друзья?
Я: Да!
Лафкардио: Я бы скорее назвал своим другом Доктора. Вас – нет. Хорошего дня.
Я: Лафкардио!
(Лафкардио встает.)
Я: Прости меня за все, пожалуйста. И за книги тоже.
(Лафкардио уходит.)
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор до судебного слушания. Может, не больше пары минут. Все было довольно просто: Бентли сидела напротив меня, по обе стороны от нее – по стражу, а за моей спиной – двое Караульных. Оказавшись рядом с ними, я осознал, насколько Караульные пугающе пусты, невыразительны. Когда они выпускают антенну, невозможно догадаться, хотят ли они выстрелить или схватить, покормить или сделать укол. Когда один из них приблизился ко мне, я вздрогнул.
Бентли зачитала всё вслух. Все обвинения.
В том, что я нарушил Устав, позволив 428-му поставить Седьмой уровень под угрозу. В том, что я дал ему возможность украсть тюремную собственность, чтобы вывести из строя фиксаторы безопасности Седьмого уровня. В том, что я отдал приказ отправить заключенных на Седьмой уровень, а затем велел ему пролететь мимо Оборонной Станции.
Не было толку возражать, что Оборонная Станция оказалась неисправна и что стрелять по кораблю она была не должна. Мне объяснили, что, поскольку в Тюрьме происходил каскадный отказ, неполадки могли коснуться и Оборонной Станции. Меня спросили, проверил ли я тогда ее состояние. Нет, не проверил. Конечно же, ничего я не проверил. Слишком радовался, что спасу хоть кого-то, и ничего не проверил.
– Не было времени, – услышал я будто со стороны свои слова. – Если бы я знал, то, конечно, проверил бы.
И тогда Бентли посмотрела мне в глаза. Впервые в жизни.
– На борту Седьмого уровня было 300 человек и еще 235 заключенных.
– Знаю, – ответил я. – И мне очень жаль. Но давайте просто…
И ничего. То есть сказано, конечно, было еще очень много, но по существу – ничего.
* * *
Я вернулся в камеру, где с новой силой ощутил безвыходность своего положения. Воздух был затхлым и чем-то неприятно пах. Хотя, возможно, пахло от меня. Трудно было поверить, что после всего содеянного я начну жалеть себя, но именно так и вышло. Я винил во всем 428-го. Это была его затея. Я лишь следовал указаниям, только и всего. Они, конечно же, это поймут. В любую минуту они придут и освободят меня.
Решив изложить на бумаге оправдывающие основания для защиты, я взялся за дело. Учитывая, сколько ужасных преступлений совершил 428-й, отрицать не приходится – он умеет убеждать. Пойти у него на поводу довольно легко. Внезапно я с ужасом осознал, что стал его очередной жертвой. Так вот что он планировал все это время? Использовать меня как орудие убийства всех тех людей на корабле?
Как он там сказал? «Дайте мне рычаг побольше, и я переверну планету?» Так вот оно что. Вот чем я был для него. Рычагом, потянув который 428-й совершил свое последнее чудовищное кровопролитие. Меня обвели вокруг пальца, использовали, но я действовал из лучших побуждений. Я стал его последней жертвой.
В моих обвинениях нашлось место и для Оракула, и для Родины, и для Бентли, но корнем всего зла был, безусловно, Доктор. Я мог бы отдать что угодно за возможность снова его увидеть.
Документ получился довольно жалкий. Перечитав его, я проникся отвращением к самому себе. Такое мог написать лишь трус. Лишь человек, не способный отвечать за свои ошибки.
Я прочитал его снова, и на этот раз мне даже показалось, что вышло не так уж плохо.
Но факт оставался фактом – единственный человек, который мог мне помочь, не мог мне помочь. Потому что Доктор… потому что 428-й был мертв.
Дверь моей камеры распахнулась.
На пороге стоял Доктор.
– О, – сказал я.
К собственному изумлению, я разрыдался.
– Обычно хватает простого «привет», – Доктор, похоже, был смущен.
Я не мог выдавить ни слова и только что-то несвязно бормотал. Но у Доктора не было на это времени.
– Послушайте, Управитель, – сказал он, – я вызволяю вас из вашей собственной тюрьмы. Если хотите вдоволь насладиться иронией – следуйте за мной.
– Куда? – спросил я.
– Туда, где вас будут искать в последнюю очередь, – улыбнулся 428-й. – В мою прежнюю камеру.
Позднее я узнал, что мы сумели туда добраться только потому, что большая часть камер видеонаблюдения из-за каскадного отказа не работала. Система на последнем издыхании поддерживала жизнеобеспечение и силу тяжести на уровне. Даже большинство Караульных не двигались с места. Их постовые узлы все еще работали, но из-за недостатка мощности не могли выпустить Караульных наружу.
Из-за этого присматривать за оставшимися заключенными приходилось стражам-людям, которые сбились с ног, пытаясь починить систему.
В общем, дела шли плохо. Я мысленно делал себе пометки о неполадках, чтобы было в чем обвинить Бентли.
– Да тут сейчас хоть воруй, хоть убивай, никто и не заметит, – сказал я.
– По-моему, в тюрьме такое вслух лучше не говорить, – ответил 428-й, открывая дверь своей камеры изящной отмычкой.
– Где вы это достали? – спросил я.
428-й пожал плечами.
– Вы сами разрешили мне брать из мастерской что угодно. Вот я и взял. Не терял времени даром.
– Сколько… сколько дней меня держали под стражей?
– Да где-то часа четыре, – сказал 428-й. Захлопнув дверь камеры, он жестом пригласил меня сесть на койку и плюхнулся рядом.
Я слегка вздрогнул. Боялся ли я его? Презирал? Или же, несмотря ни на что, я был безумно рад его видеть?
– Итак, – сказал 428-й. – Давайте начнем с приятной новости. Я, конечно же, имею в виду мое чудесное спасение.
– Вы все спланировали?
– Нет. Ну, не совсем. Но если Клара спросит, скажите, что да. Я просто быстро соображаю. Особенно на бегу. Физическая нагрузка обостряет ум. Видите ли, спускаясь в тот тоннель, я понимал, что, по сути, лезу в вытяжной воздуховод движка Бакстера. Он ведь должен куда-то выходить, так? Далее, если помните, я взял с собой паяльную лампу. Расплавил с ее помощью фиксаторы и оставил включенной.
– И устроили тем самым небольшой пожар, задымив все кругом? Не самый умный шаг.
– Вы думаете? – 428-й вскинул бровь. – Наоборот. Лампа была мощная, а я отрегулировал режим так, чтобы все горючие материалы поблизости тлели и дымились, но не горели. Мне нужен был дым.
– Зачем?
– Чтобы запустить пожарную тревогу. Помните, она сработала? Бентли как-то говорила – есть обычная пожарная тревога, а есть тревога очага возгорания, через тридцать секунд после которой помещение герметизируется и из него отводится воздух. Я запустил тревогу очага возгорания и кое-что посчитал в уме – если я вместе с этим воздухом успею переместиться на достаточное расстояние, движок Бакстера меня не сварит и не поджарит.
– Мда.
– Здорово, правда?
– Но тогда вы бы сейчас дрейфовали в космосе!
– Пожалуй. Но астероид окружен воздушным пузырем. Он невелик, конечно, но для подстраховки вполне хватило. К тому же я успел прихватить с собой паяльную лампу.
– Серьезно?
– Ну хорошо, да, признаю, я оказался в космосе, дрейфуя в невесомости с кучей инструментов в руках и с этой дурацкой антигравитационной тележкой – которая, оказывается, не такая уж дурацкая, если ты дрейфуешь в космосе. Поскольку инструменты – вещь полезная, я набил ими тележку, а с обратной ее стороны приделал паяльную лампу, которую настроил на… 11. И вернулся в тюрьму.
– Что?
– Дверь погрузочной площадки Седьмого уровня. Слабое место, запишите это себе где-нибудь. Я долетел до нее на тележке, а затем использовал лампу.
– Позвольте перебить – хотите сказать, вы проникли в мою тюрьму на летающей тележке?
428-й улыбнулся.
– А что такого? Я сбегал отсюда много раз с помощью одной только ложки.
Я ударил его.
Он, похоже, удивился.
– Это было… крайне неблагодарно с вашей стороны.
– Многие погибли, – сказал я.
– Да… – 428-й посмотрел на меня. – К слову, вам это не кажется странным? Что Оборонная Станция вот так взяла и выстрелила?
– Ну, немного. Но…
– Она действовала не по назначению.
– Да.
– И Оракул этого не предвидел. Забавно, правда?
– Нет, не забавно. Совершенно не забавно. Нельзя вести себя так, будто весь мир вокруг – одна сплошная злая шутка. Вы…
– А что предлагаете делать? – 428-й устало потер подбородок. – Не думаю, что у вас все еще есть право указывать мне, как себя вести, Управитель. Вы утратили власть над Тюрьмой. Пора это признать. Оборонная Станция ясно дала понять, что игры кончились.
– В каком смысле?
428-й покачал головой.
– Скоро узнаете. Боюсь, вам придется узнать. Но давайте сейчас ненадолго отвлечемся от мыслей о детях, на время отложим уничтожение Седьмого уровня в сторону, хорошо?
– Почему?
– Потому что иначе вы не сможете мыслить здраво. Не знаю, как вы, а я ни о чем другом думать не могу, и это мешает.
– Да, – я тоже не мог. Ни на секунду. И никогда не смогу.
428-й коснулся пальцем моего лба, и в голове прояснилось.
– Вот и хорошо, – сказал 428-й. – Итак, давайте выясним, что же все-таки здесь происходит. Думаю, это поможет вам понять, почему Оборонная Станция уничтожила Седьмой уровень.
Казалось, в Тюрьме не осталось ни души.
– Странно, – сказал я. – Где-то тут должно быть еще около сотни заключенных.
428-й кивнул.
– Нужно их найти. Лафкардио еще здесь?
– Да, но он со мной не разговаривает.
– Ничего, – 428-й улыбнулся. – Со мной поговорит.
Старик куда-то нес ветхие книги.
– Заключенные бросили их, когда бежали, – пробормотал он, не столько обращаясь к нам, сколько разговаривая сам с собой. – За ними нужно присмотреть. Я решил их собрать и отнести в библиотеку. Начать сначала.
«Но ведь Тюрьме конец», – хотел сказать я, но не стал. И вместо этого ответил:
– Хорошо.
Я заметил, что Лафкардио не смотрит на меня. На Доктора он тоже почти не смотрел, да и вообще мало что замечал вокруг.
– Кто еще остался? – спросил его 428-й.
Лафкардио повернулся к нему, с трудом сфокусировал взгляд и радостно улыбнулся.
– Очень, очень рад тебя видеть, – он принялся восторженно трясти руку 428-го.
Наконец разомкнув рукопожатие, 428-й взял у Лафкардио книгу и пролистал ее.
– «Севильский цирюльник»? И впрямь забавно, каким произведениям удается пережить столетия, правда?
Лафкардио серьезно кивнул.
– Было время, меньше тысячелетия назад, когда еще было можно прочитать любую важную книгу и большинство обычных. Цитировать их, обсуждать. Ну а теперь… – он засмеялся. – Это невозможно. Просто никак. Вот что мне нравилось здесь – книги. Просто дар свыше. Но как же их было мало… Казалось, у знания есть границы. У нас было не больше пяти тысяч книг, это примерно полдюжины на каждого. Для человека читающего – совсем немного. Впервые в жизни я обнаружил, что у меня есть что-то общее с людьми из Южных Миров. Скажи мне кто-нибудь об этом пару лет назад, я бы только посмеялся. Но оказывается, из какой колонии ты бы ни был родом, все равно согласишься, что «Ни пенсом больше, ни пенсом меньше» – лучшее произведение Джеффри Арчера, – он улыбнулся нам обоим. – А классика! И не поверишь даже, кто втайне читает по ночам «Тысячу и одну ночь» и мечтает улететь на ковре-самолете.
– А я как-то летал на ковре, – сказал 428-й, похоже, всерьез. – Но в нем были блохи, и он как-то подозрительно провисал.
Лафкардио терпеливо улыбнулся.
– Ну да, конечно, летал. У нас раньше был экземпляр книги «Феникс и волшебный ковер», – он внезапно помрачнел. – Но теперь его нет.
Мы медленно шли по коридорам туда, где раньше находилась библиотека. Тюрьма хоть и опустела, но не была безмолвна – хлопали незримые двери, металлические переходы тикали, будто часы. Становилось жарко. Слишком жарко.
Даже 428-й это заметил.
– Воздух портится. Содержание кислорода понижается. Воздухоблокам уже пора бы начать переработку.
– Это ничего, – пробормотал Лафкардио. – Здесь всегда все чинят. Управитель знает свое дело, – последние слова он адресовал мне, похоже, не понимая, что Управителем еще недавно был я. – Вот и пришли.
В библиотеке был кавардак. Большая часть полок пошла на скамьи для буфета, но некоторые все еще были здесь и простирались в темные углы комнаты. Груды хлама, обугленные обломки вентиляционных труб громоздились у решетки. И хотя воздух уже неоднократно отводился и перерабатывался, в комнате все равно сильно пахло горелым пластиком.
Лафкардио поставил книги на полку. Выглядели они жалко.
– Ну, – сказал он. – Уже что-то, правда? Всем приходится с чего-то начинать, вот с этого я и начну.
Он принялся копаться в обломках, время от времени вытаскивая обрывки книг – порой лишь переплет да обгоревшие страницы – и с надеждой ставил на полку.
Лафкардио продолжал бродить туда-сюда, бормотать себе под нос и вскоре совсем позабыл о нас.
– Мы добудем для тебя еще книг, – предложил я.
428-й кивнул. Это было правильно.
– Хорошо, – Лафкардио потер руки и вновь принялся копаться в обломках. – Вон там что-то блестит… Не все то золото…
Мы оставили его одного.
– Бедняга совсем свихнулся. От него мало толку, – сказал я 428-му.
Он холодно посмотрел на меня.
– Неужели? А разве это не живое доказательство того, что порой, непостижимым образом, несмотря ни на что, жизнь продолжается? Пусть даже для этого приходится закрыть глаза на суровую реальность.
– Ему нужна помощь, – сказал я.
– Отнюдь, – 428-й улыбнулся. – Думаю, он здесь самый счастливый из нас.
В этот миг мы услышали крик Лафкардио.
Даже не задумываясь о возможной опасности, мы бросились в библиотеку.
В углу комнаты лежало истерзанное тело бедного старика.
Тьма окружала нас, необъятная и зловещая. Груды обломков, пустые полки – казалось, все таит в себе угрозу.
– Что-то убило его, – сказал я.
428-й склонился над телом Лафкардио.
– Да, – печально сказал он. – Он читал, – 428-й коснулся открытого томика, который старик сжимал в руках. – «Племянник чародея». Хорошая книга, – он осторожно закрыл ее, положил Лафкардио на грудь и медленно выпрямился. – Нам нужно идти.
– Серьезно?
428-й говорил очень тихо.
– Дверь совсем рядом. Мы должны отсюда уйти.
– Почему?
– Вы шептать совсем не умеете, да? – прошипел 428-й. – Потому что дверь рядом, вон там, и поскольку из комнаты никто не выходил…
– Убийца все еще здесь? – ахнул я.
– Значит, умеете все-таки, – 428-й отрывисто кивнул.
До двери мы добраться не успели. Груда обломков вдруг взметнулась, что-то огромное выскочило из нее и ринулось на нас. Трудно было разглядеть, что это, даже различить очертания, но двигалось оно стремительно и несло смерть.
Существо кинулось на 428-го, или, вернее, 428-й кинулся на него со стулом в руках. Я видел лишь, как он с криком бросается навстречу тени.
Я добежал до двери.
Выскочив наружу, я помедлил, пытаясь решить, как быть дальше. Я мог бы запечатать дверь. Пожалуй, это будет безопаснее всего. 428-й погибнет, но существо – возможно, послужившее причиной несчастий, в которых обвинили меня, – окажется в ловушке. Доказательство. Я ввел код блокировки двери. Не сработало. Они сменили мой пароль.
Из библиотеки выскочил 428-й.
– О, вы ждете меня! Чудесно! – он улыбнулся. Я заметил, что его тюремная униформа изорвана, похоже, зубами. В руках он держал обломки стула. Зашвырнув их обратно в комнату, 428-й вытащил из кармана ложку. – Сделал еще одну, – с улыбкой сказал он. Ложка зажужжала и запечатала дверь в библиотеку.
– Что это было? – спросил я.
– Страх и ужас, – ответил 428-й. Улыбка на его губах растаяла. – Понятия не имею, что это за штука, но она просто убийственна. И, судя по всему, теперь это ее главное занятие.
– В смысле?
– Она больше не любопытствует. И не осторожничает.
– Больше?
– Это то же самое существо, что мы видели на Шестом уровне. Оно старательно заметало свои следы, но сейчас бросило тело Лафкардио, чтобы мы его нашли. Либо потому, что осторожность его больше не заботит, либо оно не получило то, что хотело, либо заманивало нас в… – на его лице появилась мрачная усмешка. – Хитро, весьма хитро, – он постучал пальцами по зубам. – Это ловушка… в ловушке.
– Что? – спросил я.
– Думаю, скоро это прояснится. Нам пора идти.
– Слишком поздно, – сказала Бентли.
Она стояла у нас за спиной в сопровождении целого отряда стражей. Судя по виду, они устали, но были очень, очень злы.
– О, привет, – сказал 428-й. – Вы не должны были найти нас так скоро.
– Верно, – согласилась Бентли. – Но Управитель использовал на двери библиотеки свой код доступа.
– Ясно, – 428-й покосился на меня. Я не видел выражения его лица, потому что смотрел в пол. Впрочем, меня слегка утешило, что Бентли все еще зовет меня Управителем.
428-й встал между мной и стражами Бентли.
– Позвольте-ка мне представить вам одну теорию. Теорию, которая убедит всех вас, стражей и заключенных, действовать вместе. Если хотите выжить.
– У меня нет времени на ваши теории смерти! – рявкнула Бентли. Она шагнула вперед, и 428-й вскинул руку.
– У меня, представьте себе, тоже! – рявкнул он. – Мне нужно было раздобыть сведения. Найти веские доказательства. Не попадаться вам на глаза рядом с трупами. У меня есть отработанный порядок действий. Впрочем… – он вздохнул. – Порой приходится импровизировать.
428-й вскинул ложку.
Прежде чем стражи успели выстрелить, дверь в библиотеку распахнулась, и неведомое существо возникло на пороге.
– Что это такое? – закричала Бентли.
– Потом! – рявкнул 428-й. – Просто стреляйте!
Это существо… Пожалуй, стоит его описать. Оно представляло собой подвижную массу выше ростом и шире человека. Сначала мне показалось, что оно одето в тени, затем – в мантию, и наконец я понял… Оно было покрыто обрывками черной пластиковой пленки из библиотеки. Обрывки колыхались, будто ленты, маскируя истинный облик существа. Внутри что-то виднелось. Мне на ум пришло странное воспоминание из детства – древняя пантомима, в которой по сцене мечется дракон. Дракон был страшным до смерти (особенно если тебе шесть лет), но даже я видел, что, когда он вертится и извивается, костюм колышется, и под ним можно разглядеть руку или бок человека, находящегося внутри. Так и здесь – под всей этой пленкой было что-то металлическое, но очертаниями напоминало человека.
И это существо, тоже до смерти страшное, бросилось на нас. И на стражей. На всех нас.
– Вы слышали Доктора! – завопил я. – Стреляйте!
Стражи выхватили оружие и открыли огонь.
– Великолепно! – радостно воскликнул Доктор. – Именно так я и думал. Никакого толку. Просто отлично. Это значит, что, если вы хотите жить, придется выслушать меня.
– Что? – Бентли неверяще уставилась на него.
– Оружие не помогает, – ответил Доктор. – И когда до всех это доходит, им резко становлюсь нужен я…
Одна из стражниц подошла слишком близко. Крик – и она исчезла внутри черной массы. Через несколько секунд наружу вывалилось что-то мокрое.
– Поверьте мне, просто поверьте! – рявкнул Доктор. – Вам его не убить. Нужно бежать, сейчас же!
Бентли в ужасе посмотрела на тело стражницы. На черную, сверкающую, рычащую массу, что надвигалась на нас.
– Отступаем! – рявкнула она.
И мы бросились прочь следом за Доктором. Он бежал быстрее всех, словно всю жизнь только этим и занимался.
Бентли поравнялась со мной.
– Значит, теперь вы доверяете 428-му? – спросила она.
– Сейчас у меня нет другого выхода.
– Не позволяйте себя обмануть, – сказала она. – Вспомните его досье. Он сближается с вами, чтобы нанести удар в спину.
– А ты? – сухо возразил я. – Разве не это ты сделала?
– Я… – Бентли осеклась. Или, возможно, просто запыхалась. – Я действовала согласно Уставу.
Забежав за угол, Доктор остановился, дожидаясь, пока мы все пройдем через арку. Как только последний страж миновал проем, Доктор вскинул ложку, и в пол с грохотом врезался взрывозащитный экран. Секунду спустя экран содрогнулся от могучего удара. Само существо не издавало ни звука, но металл под его нажимом застонал.
– У нас… – начал Доктор и бросил взгляд на экран, куда смотрели все. – У нас очень мало времени. Эта штука стала гораздо сильнее.
Шагнув к Доктору, Бентли ударом сшибла его с ног.
– Это вы ее выпустили. Еще один мой страж погиб из-за вас. Когда вы это прекратите?
– Люди сегодня весь день меня бьют, – Доктор лежал, растянувшись на полу. – А знаете, даже удобно. Может, мне тут и остаться?
Бентли пнула его прежде, чем я успел ее остановить.
Доктор застонал.
– Да, – угрюмо сказал он Бентли. – Это я ее выпустил. Рискнул, чтобы не пришлось долго объясняться. И мне жаль вашу сотрудницу. Возможно, если бы вы меня послушали, этого бы не произошло. Но я должен был вам показать. Вы не понимаете, что здесь происходит. Забудьте все, что вам говорили прежде.
– Молчать! – Бентли схватила его за горло. Ее голос превратился в хриплый, изможденный крик. – Хватит лжи! Говорите, что это за тварь?
Он захрипел, пытаясь схватить ее за руки.
– Я не могу… – просипел он, – …говорить… когда вы… меня душите…
Но Бентли его не отпустила. Она продолжала кричать.
– Это все вы, да? Они погибли из-за вас! Я думала, это он… – она ткнула в меня пальцем. – Но нет! Заключенные. Седьмой уровень. Шандресса – да, именно так звали мою «сотрудницу». Я знаю их всех по именам! И… и…
– Дональдсон, – сказал я Бентли, мягко положив руку ей на плечо. – Достаточно, – я говорил спокойно, лучшим тоном Управителя, на какой был способен.
В кои-то веки это сработало. Бентли выпустила горло Доктора. Он отшатнулся, кашляя.
– Ох… ну и хватка же у вас.
Бентли повернулась и посмотрела на меня. Прямо в глаза. Пытаясь угадать, что я скажу теперь.
– Что ж, Управитель, каков ваш приказ?
– Ну… – начал я. И тут увидел. Увидел, как смотрят на нас стражи. Как они боятся, что Бентли и впрямь меня послушает. Я потерял их доверие, теперь я это понял. И не мог позволить Бентли тоже его потерять. Они должны были хоть кому-то подчиняться.
– У меня… у меня нет никаких приказов, – в горле пересохло, но я продолжал, указывая на них. – Сейчас просто не трогайте нас. Мы с Заключенным 428 проверяем одну теорию. Возможно, здесь происходит что-то, чего мы пока не понимаем. Но это все. Не нужно мне подчиняться. И даже верить не нужно. Я просто хочу, чтобы вы все остались целы и невредимы.
Я наклонился и помог Доктору встать. Все еще не оправившись от нападения Бентли, он посмотрел на меня.
– Идем, Доктор, – сказал я. – Нам пора.
И мы ушли. Препятствовать никто не стал.
Мы зашли за угол.
Доктор посмотрел на меня.
– Еще одна мелочь, – сказал он. – Надо бы мне вернуться туда на минутку и сказать им кое-что важное.
Я опустил руку ему на плечо. Это был один из вариантов Безопасного Сдерживающего Захвата № 5. Доктор поморщился.
– Хотя, если подумать, – буркнул он. – Вовсе незачем нам туда возвращаться.
Дальше мы двинулись молча. Я повел его на смотровую площадку.
– Взгляните, – сказал я. – Вот он – космос. Живет своей жизнью. Все эти планеты, системы. Все они продолжают двигаться вперед, существовать. И поэтому все, что здесь происходит, кажется таким… незначительным. Там все наши беды – пустяк. А здесь… наверное… во всем, что здесь случилось, виноват я?
– А это так? – спросил Доктор.
– Не знаю, – сказал я ему. – Я уже не уверен.
– Что ж, тогда… – он указал на звезды. – Вот что я вам скажу, Управитель. Думаете, там все хорошо? В этом прекрасном искрящемся ночном небе? Каждая звездочка, каждый огонек просто делает хорошую мину при плохой игре. У всех свои беды. И когда-нибудь я побываю там и помогу им всем. Но сегодня я помогаю вам.
Это меня утешило.
Мы стояли и смотрели на небо.
– И что теперь делать?
– Я расскажу вам свою теорию, если вы потом расскажете кое-что мне.
– Хорошо, – согласился я, пытаясь разглядеть в небе хоть что-нибудь, что могло остаться от Седьмого уровня.
– Моя теория заключается в том, что в этой Тюрьме кто-то устроил диверсию. Сбои в системе? То существо внизу? Караульные выключаются? Оборонная Станция стреляет не вовремя? Все это – части единого целого. Продуманного плана.
– Но чьего?
– У вас есть враги, Управитель?
Я лишь рассмеялся.
– Только друзья, – заверил я Доктора. – Я же вам говорил. Все здесь – мои друзья.
Мы оба мрачно усмехнулись.
– Я тут подумал, – сказал я. – Вы предполагаете, что Тюрьма каким-то образом восстает против нас.
– Да, именно.
– Значит, на самом деле наша сеть, ТрансНет, работает через раз не просто так…
– А чтобы вы не смогли позвать на помощь, именно.
– Значит, кто-то запланировал все это уже очень давно. Возможно, еще когда Тюрьму только строили?
– Почти, – Доктор вскинул руку и помахал ею туда-сюда. – Примерно так. Думаю, одно можно сказать точно, Управитель: это заговор. Заговор с целью свергнуть вас.
Я посмотрел на звезды. Затем взялся за перила. Очень крепко.
– Не думаю, что выдержу еще одно свержение, – сказал я. И сел.
Доктор встал за моей спиной.
– Все хорошо, – сказал он. – Не торопитесь.
Я с благодарностью кивнул. Передо мной вращались звезды. Мир рухнул. Я вспомнил, что случилось в последний раз, когда я разговаривал с женой. Неужели именно тогда все началось?
Что-то щелкнуло в памяти. Что-то давнее, бесконечно далекое.
– Помните, я сказал, что вы можете не торопиться? – раздался голос Доктора.
Я кивнул.
– Что ж, – Доктор кашлянул. – Я солгал. Вставайте. За нами пришли.
Со всех сторон из стен показались Караульные.
– Хорошая новость… – начал Доктор.
– А она есть?
– По идее, да. – Мы сошлись спиной к спине, с опаской глядя на Караульных, которые подступали все ближе. – В моей теории есть еще один пункт. Если я, конечно, не ошибаюсь, Караульные снова заработали. Плохая новость в том, что теперь они запрограммированы нападать на любое живое существо. Если вы… – все Караульные угрожающе зажужжали. – Если вы хотите проверить мою теорию, можете подойти к ним…
– Нет уж, спасибо, поверю вам на слово.
– Чудесно! – Доктор кивнул и взлохматил себе волосы. – Видите, как мы с вами сблизились? Идеи есть?
– А ложку против них использовать можно?
Доктор невесело фыркнул.
– Это просто ложка. У нее всего две функции. Три, если считать поедание супа.
– Ну, бежать нам некуда.
– Некуда.
Караульные подступили еще ближе.
– Может, сдаться?
Все Караульные выпустили острые спицы.
– Думаю, не стоит.
Секунду мы молчали.
– Вот вам еще хорошая новость, – сказал я. – Когда Бентли найдет наши тела, она поймет, что вы были правы.
– Да уж, новость и впрямь отличная.
Караульные были уже всего метрах в двух. К спицам добавились клещи.
– По крайней мере… – выдавил я. – Это будет быстро.
– Правда?
– Нет.
– Я так и думал, – Доктор пожал плечами и выхватил из кармана баночку с металлическими опилками. Он подбросил их, и они закружились в воздухе, будто снежинки. Из другого кармана Доктор вытащил паяльную лампу. Струи огня, которую она испустила, хватило лишь, чтобы поджечь вихрящиеся опилки. Они сразу же занялись, полыхая и источая жар.
Доктор схватил меня и оттащил в сторону.
– Магниевые опилки, – сказал он.
Пылающее облако опустилось на Караульных. И продолжало пылать. Корпусы роботов загорелись, руки взметнулись вверх.
– Я прихватил их из мастерской, – объяснил Доктор.
– Вы там вообще хоть что-нибудь оставили?
– Хм. Как посмотреть. Все, что было приколочено?
Жужжа, Караульные врезались друг в друга. Доктор бросил еще опилок и поджег их. В этот раз, когда они упали, вокруг Караульных зажегся силовой щит.
– Они защищаются. И это хорошо, потому что…
Щит замерцал, и Караульные выключились.
Доктор скрестил руки на груди.
– Я так и думал. Они не успели полностью зарядиться. Если батарея на нуле, игры на компьютере лучше не запускать. Идем.
Пришлось пробираться через Караульных. Даже отключенные, они выглядели зловеще. Все еще гудели от остаточной энергии. Протискиваясь мимо многочисленных когтей и шипов, я чувствовал, как за них цепляется моя униформа. Я двинулся дальше – и не смог. Клешня Караульного сомкнулась вокруг рукава, хватая меня за руку.
– Доктор… – прошептал я.
Клешня давила, не выпуская, но и не сжимаясь полностью. Я знал, что если сожмется, то разрубит и плоть, и кость.
Доктор обернулся.
– У этого заряда больше, чем у остальных. Ненамного. Совсем чуточку.
– От этого не легче.
– Ладно, – Доктор сделал вид, что у него полно других забот помимо руки, которую я могу потерять. – Я кое-что сделаю. И когда я это сделаю, бегите к двери и не останавливайтесь. Ни в коем случае.
– Хорошо.
– А, и глаза закройте.
– Почему?
– Потому что, если не получится, лучше вам на это не смотреть.
– Не смотреть на что?
Доктор вытащил ложку и закашлялся:
– У электромагнита два полюса, – сказал он, постукивая по батарее. – Следовательно, вероятность пятьдесят на пятьдесят. Если угадаю, клешня разожмется. Если ошибусь…
– Ясно.
– Простите.
– Вы точно уверены?
– Пятьдесят на пятьдесят – не такой уж плохой расклад. Тут, я бы даже сказал, шестьдесят на сорок.
– А принцип какой?
– Да никакого. Я основываюсь исключительно на собственной искренней вере в то, что все закончится хорошо, – Доктор с улыбкой взялся за клешню.
Невольно вскрикнув, я зажмурился.
– Всё, – прошептал Доктор мне на ухо.
– В смысле всё?
– В смысле бегите.
– А мои руки?
– По-прежнему две. Бегите.
Я открыл глаза. На полу моей отрубленной руки не было, поэтому я побежал к двери. Караульный позади меня ожил и двинулся к Доктору.
– Эй, полегче! – рявкнул он и с силой пнул робота.
Караульный громко лязгнул и застыл. Закричав от боли, Доктор отшатнулся от него.
– Вы слышали? – простонал он.
– Лязг?
– Хруст, такой хрустящий треск!
– Нет.
Доктор размахивал руками, дергая ногой туда-сюда.
– Это был мой палец, – он скривился от боли. – Это… это действительно больно. Кажется, я его сломал.
– Караульные сделаны из очень твердого материала. Это было прописано в договоре.
– Шикарно. Просто первоклассно. Все тут у вас первоклассно. Ладно, черт с ним, давайте выбираться отсюда.
Морщась, Доктор медленно похромал вперед.
Я последовал за ним, не представляя, куда мы вообще идем.
На посадочной площадке было тихо. Доктор рухнул в кресло, в котором я обычно сидел, приветствуя посетителей.
– Это, вообще-то, мое кресло… – начал я, но Доктор смерил меня хмурым взглядом. – И оно, разумеется, в полном вашем распоряжении.
Доктор стащил ботинок и осмотрел больную ногу. Его носок был украшен изображениями довольно неожиданных животных из мультфильма.
– Один поросёнок пошёл на базар… Один поросёнок остался дома… Кто-то жаркое третьему дал… Ничего не досталось другому… А пятый… ай! – он пошевелил пальцами и улыбнулся.
– Что такое? Ваш палец цел?
– Нет, – улыбка Доктора растаяла. – Пятый поросенок определенно сломан. Но когда я шевелю пальцами, кажется, будто поросята танцуют, – он нахмурился. – Где она?
– Клара?
Он кивнул.
– Вы вроде бы сказали, что она здесь, митингует, – Доктор прищурился.
– Да, но не все время.
– Естественно, когда она мне нужна – она обязательно или целуется с кем-нибудь, или учит детей элементарным основам межпространственной инженерии… Ничего нового. Эта девушка совершенно не умеет расставлять приоритеты, – он вздохнул. – Со всеми спутниками так. А вот был у меня как-то пес… О да. Хорошие были времена, – он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. И внезапно показался мне очень старым и очень усталым.
Кто-то кашлянул.
Клара стояла по другую сторону забора. Доктор резко вскочил на ноги, лишь слегка поморщившись.
– Клара Остриц! – он просиял.
– Освальд вообще-то, – сказала Клара.
– Да я тут недавно размышлял на тему твоей фамилии. Она тебе никогда особо не нравилась, да и мне тоже. А Остриц гораздо лучше звучит. Правда, это в честь червя-паразита, но у тебя шея, например, длинная.
Клара невозмутимо посмотрела на него.
– Я соскучилась, – сказала она.
– Я тоже.
Несколько секунд они постояли, просто глядя друг на друга и улыбаясь, словно сумасшедшие.
– Классные носки, – сказала Клара.
– К черту носки, – ответил Доктор, неуклюже надевая ботинок обратно. – Итак, мы снова вместе. Доктор и Клара. И разделяет нас лишь электрическое ограждение.
– И еще семьдесят три охранные системы, – вставил я.
– До них я еще доберусь, – отмахнулся Доктор. Теперь, когда здесь появилась Клара, у меня возникло чувство, будто я никому уже не нужен. – Ты опоздала, Остриц. Ты никогда не опаздываешь. Есть причина, так ведь? – он улыбнулся ей.
Клара кивнула.
– Мы с ТАРДИС… слегка отклонились от маршрута.
– Хорошо, что вы наконец-то подружились, – Доктор просиял. – ТАРДИС – мой корабль, – объяснил он мне и понизил голос до театрального шепота. – Они с Кларой никогда особо не ладили. Но сумели простить и забыть.
– Ничего я не забыла! – возмутилась Клара.
– А я уверен, что ТАРДИС ничего не простила, – парировал Доктор. – Ну и где же ты была, плутовка?
– Ну… – Клара покрутилась на месте. Похоже, она была довольна собой, но беспокоилась о том, как мы воспримем новость. – Надеюсь, тебя это порадует…
– В последнее время меня мало что радует.
– Ладно, – она глубоко вздохнула. – Мы спасли людей на Седьмом уровне.
– Что? – воскликнул я и чуть не бросился на ограждение в попытке обнять Клару.
– Что? – Доктор обрадовался меньше. – Только не говори, что переместилась назад во времени и спасла их?
Клара покачала головой.
– Когда корабль пролетал мимо, мы засекли, что Оборонная Станция готовится выстрелить, так что быстренько переместились туда, погрузили всех на борт и высадили в колонии. Потому-то я и задержалась, – она почему-то держала руку за спиной. – На милой планетке под названием Бирлинг.
Я вздрогнул. Я надеялся, что больше никогда не услышу этого названия.
– Ясно, – Доктор посмотрел сначала на нее, а потом на меня. – Что ж, одной бойней меньше. Уверен, Оракул обрадуется.
– Это тот… – Клара с отвращением сморщила нос. – Это тот странный толстый тип, который как будто невидимыми спицами в воздухе вяжет? Перед тем как люди в колонии посадили его под замок, он успел мне сказать, что меня ждет встреча с высоким мрачным незнакомцем и дальняя дорога.
Доктор улыбнулся.
– Ну, это ведь похоже на правду, да? В кои-то веки?
– И когда ты снова станешь высоким и мрачным?
Доктор нахмурился.
– Я определенно по тебе соскучился, – сказал он.
– Это мы уже проходили.
– Ладно, что там дальше было по списку? Ах да, веселье и приятные новости.
– Да, эту часть я особенно люблю.
Они еще немного поболтали в таком духе, и я даже порадовался, что мне не довелось сидеть позади них во время какой-нибудь долгой поездки на шаттле. Мне почти хотелось стать частью их мира, но при этом меня тревожило, что посреди всеобщего хаоса они ведут себя так беспечно.
Одновременно меня захлестнуло облегчение. С Седьмым уровнем все в порядке. Все живы и здоровы. Они спаслись. Впервые за этот день я был уверен, что все будет хорошо. Потому что рядом Доктор и Клара.
В этот самый миг посадочная площадка взорвалась.
Клара с криком упала на землю. Поднявшись на ноги, она оказалась в вихре пламени и осколков.
– Что это? – воскликнула она.
– Оборонная Станция… – я осекся. – Но почему?..
Орудие снова выстрелило. Земля между нами и Кларой запылала.
– Теперь она стреляет по Тюрьме, – сказал Доктор. – Засекла появление Клары и хочет стереть в порошок ее и особенно – наш корабль.
Еще один взрыв, уже ближе к Кларе.
– Пока что прицеливается, – размышлял Доктор вслух. – Значит, семьдесят три системы?
– И ограждение, да.
– Выключите их. Впустите ее. Сейчас же.
– Не могу, – возразил я.
Оборонная Станция снова выстрелила. Клара укрылась за камнем, на котором когда-то сидела. Его осколки разлетелись вокруг.
– Придется, – жестко сказал Доктор. – Посмотрите на нее!
Клара сжалась в комок, когда рядом с ней прогремел очередной взрыв. Во все стороны полетели искры.
– Я не могу, – повторил я. – Система неуязвима и непробиваема, ее такой создали. Я не могу впустить внутрь невиновного человека. Просто не могу!
Очередной выстрел расколол камень надвое, а следующий – разнес в пыль.
Оставшись без укрытия, Клара встала – одинокая и беззащитная. Осколки камня оставили на ее коже мелкие порезы.
– Может, добежать до ТАРДИС? – крикнула она.
– Боюсь, не успеешь, – сказал Доктор. – Там тебе не выжить.
– Прощай? – предложила Клара.
– Вот уж нет, – твердо сказал Доктор и повернулся ко мне. – Значит, невиновный войти не может?
– Да, – подтвердил я.
– А насколько надо быть виновным, чтобы войти?
– Отличный вопрос! – я внезапно расхохотался. – Клара, вы не могли бы ударить вон по той табличке?
– По этой? – на ней было написано «Не трогать ограждение».
– Да. И посильнее.
Клара бросила в табличку камень. Осталась небольшая вмятина.
– Клара Остриц, – произнес я, перекрикивая выстрелы Оборонной Станции, – по праву Управителя… – Доктор бормотал на ухо «быстрее», – я заключаю вас под стражу за порчу тюремного имущества. Входите.
В ограждении открылся проем, и Клара поспешила внутрь. Стоило проходу закрыться, Оборонная Станция в щепки разнесла посадочную площадку там, где только что стояла Клара. Огненная буря позади нас ослепляла.
Мы стояли, переводя дух. Еще недавно такая спокойная, Клара дрожала. Доктор прижал ее к себе.
– Это почти объятия, – сказал он. – Ты же знаешь, я не люблю обниматься.
– А предыдущий любил, – заметила она.
– Ну что уж тут поделаешь, – Доктор отпустил ее. – Престранный обычай. Зато волосы нюхать удобно. Ты сменила шампунь.
– Шампунь? – она отступила назад.
– Может, потом это обсудим, – задумчиво протянул он, но затем отбросил эту мысль. – Хотя нет, лучше не стоит.
– По-моему, – сказал я Доктору, – вы недостаточно серьезно относитесь к происходящему.
– Напротив, – ответил Доктор, – по-моему, Вселенная сама к себе относится слишком серьезно, – он сунул руки в карманы и посмотрел на нас. – Итак, нужно выяснить, что происходит, обезопасить Тюрьму и спасти целую солнечную систему.
– Да? – спросил я.
Клара кивнула.
– Легендарные подвиги, все дела. Мы таким постоянно занимаемся. Я отлично это умею, а он… ну так, справляется.
– Я тоже отлично это умею. Смотри, – гордо сказал Доктор, доставая из кармана какой-то предмет. – У меня есть звуковая ложка.
Клара смерила его взглядом, в котором ясно читалось, что ложка ее не впечатлила.
Оборонная Станция выстрелила снова. Ограждение позади нас расплавилось вместе со стеной.
– Лишь одна загвоздка, – сказал Доктор. – Сейчас буквально все в этой Тюрьме хочет нас прикончить. Внешняя защита. Внутренняя защита. Огромное и загадочное существо. Кто-то очень хочет нашей смерти.
– Как же я все-таки по тебе соскучилась, – сказала Клара.
Оборонная Станция выстрелила вновь, и мы бросились бежать, пока нас не расщепили на атомы.
