Глава 4

После встречи с девушкой я усилил меры безопасности. Приказал удвоить наблюдение за камерой 428-го и заодно попросил Бентли проверить, не связаны ли колебания напряжения с каким-нибудь внешним воздействием. Поскольку прибытия Клары Оборонная Станция не засекла, возможно, девушка прячется где-то на поверхности астероида. Но сканирование местности ничего не выявило.

Больше ничего особенного не произошло, разве что еще два сбоя системы. Оба продлились меньше пяти минут сорока двух секунд, но все же были достаточно серьезны, и я приказал Бентли отправить отчет о неполадках на Родину. Может, они что-нибудь посоветуют. Однако, похоже, единственный ответ, который мы могли от них получить, – это шквал обвинений и ответных обвинений от подрядчиков и субподрядчиков, строивших Тюрьму. Перебои продолжались, но были не так сильны.

– Что ж, мы все еще на плаву, – сказал я Бентли. Если этим я надеялся выдавить из нее улыбку, то просчитался. Что ни скажи – все мимо.

С Седьмого уровня позвонил Оракул и уставился на меня сквозь растопыренные пальцы. Судя по всему, он был пьян. С ним это частенько бывало.

– Ах, Управитель, вот вы где, – его голос буквально сочился восторгом.

– Чем я могу вам помочь, Оракул? – беседы с ним никогда меня не радовали.

– Скорее я могу помочь вам. Меня интересует девушка.

– Какая?

– Последняя посетительница. Я видел все своим духовным оком.

Ага, как же. Скорей уж он все видел через камеру внешнего наблюдения.

– Она великолепна. Я вижу… – он глубоко втянул носом воздух. – Ее ждет алый путь.

Он ткнул в объектив толстым пальцем, оставив на экране отпечаток.

– Скоро мы с ней встретимся, так и знайте, – он с мудрым видом кивнул собственным словам, а затем руками принялся изображать в воздухе фейерверки. – И вместе мы озарим небеса! Столько вибраций! Вот увидите, все так и будет.

Я легонько качнул головой.

– Вряд ли вы в ее вкусе.

– Подумаешь, – слегка разочарованный Оракул подмигнул мне. – Я предвещаю интересные цвета для нее и… да, для Заключенного 428. Они бросают на будущее длинную красновато-коричневую тень.

Следующая моя встреча с Заключенным 428 произошла на смотровой палубе. Не считая посадочной площадки, это единственное место в Тюрьме, откуда видно звезды.

Была глухая ночь, и я стоял на палубе один. Я частенько приходил туда в одиночестве – вспомнить о прошлом. Караульных туда я с собой никогда не брал и поэтому, увидев 428-го, испугался.

Я щелкнул пальцами, и Караульный выскользнул из ниши в стене и завис в воздухе, тикая и ожидая команды.

– Заключенный 428! – позвал я. – Объяснитесь. Что вы здесь делаете?

– Смотрю на звезды, – 428-й не обернулся.

– Во-первых, заключенным запрещено смотреть на звезды.

– Жестоко, – сказал 428-й, по-прежнему стоя ко мне спиной.

– Это для вашего же блага. Психокриминалисты пришли к выводу, что подобное зрелище негативно влияет на моральное состояние заключенных.

– Неужели? – 428-й повернулся ко мне. Звезды медленно вращались вдалеке, окаймляя его лицо, и на миг я задумался о том, до чего естественной казалась эта картина. – Похоже, эти ваши психокриминалисты – просто кучка болванов.

Тут я не мог не согласиться, поэтому перешел к пункту 2.

– Пункт 2. Заключенным запрещено находиться в этой части Тюрьмы.

– Ох, – 428-й поцокал языком. – Ну, я сделаю себе пометку и в будущем постараюсь сюда не ходить.

– Пункт 3. В это время суток заключенные спят.

– Сон вообще не по моей части.

– Пункт 4. В это время суток заключенные находятся в своих камерах.

– Вот незадача, – 428-й скорчил виноватую рожицу. – Что тут скажешь? Дверь моей камеры вдруг сама собой взяла и открылась. С дверьми вокруг меня это постоянно происходит. Прямо волшебство какое-то, – он что, издевается надо мной? – Я как фокусник, который гнет ложки. Только вы были бы не против сидеть рядом со мной в автобусе.

– Вы нарушили четыре правила, и… – я замолк, поняв, что почему-то совершенно не злюсь на него. Словно я напрочь позабыл о том, кто такой Заключенный 428 и что он совершил. Я начал еще раз, в этот раз повысив голос:

– Послушайте меня, 428-й. Вы нарушили пять правил Тюрьмы – если учесть, что вы не обратились ко мне, как положено.

– Да, как скажете, сэр, – 428-й кивнул, не скрывая скуки. – Знаете, давайте я лучше просто пойду к себе в камеру и попробую вздремнуть? – он повернулся на пятках и двинулся прочь, но остановился на полпути. – И, если позволите заметить, вам тоже не помешает отдых. У вас усталый вид.

– 428-й! Обращайтесь ко мне «сэр»! – рявкнул я.

428-й молча развернулся и степенно пошел к выходу, рассеянно махнув мне рукой.

– Поспите, сэр. Вам понадобятся силы, – сказал он и исчез.

Минуту я стоял на месте, трясясь от гнева.

Караульный загудел, желая знать, не следует ли ему последовать за 428-м и задержать его. Ладно уж, пусть насладится своей маленькой победой.

Стража Дональдсон любили все. В ней было всё, чего не было в Бентли. Дональдсон была маленькой пухленькой женщиной, она много говорила и много улыбалась.

Под ее радушием скрывалась проницательность. Люди считали Дональдсон недотепой, но на самом деле она следовала правилам куда ревностнее Бентли. Вот только когда Дональдсон ловила нарушителей с поличным, они поднимали руки над головой и, хихикая, говорили: «Сдаюсь». Правильную и дотошную Бентли все боялись. К Дональдсон же относились скорее как к любимой учительнице.

Единственным человеком, к которому Дональдсон относилась прохладно, был Заключенный 428. Не знаю, поговорила ли с ней Бентли (они были очень близки), или же Дональдсон просто видела людей насквозь.

Однажды я увидел на мониторе, как она разговаривает с 428-м. Я не смог разобрать его слов, но услышал резкий ответ Дональдсон:

– Если вы перестанете изо всех сил лезть на рожон, то запросто здесь освоитесь.

Заключенный 428 завел друга. Мне об этом сообщила Бентли. Я притворился, что меня это совершенно не волнует, хотя на самом деле я просто лопался от любопытства. Бентли наклонилась к моему планшету, чтобы включить камеры, и я в очередной раз отметил, что от нее ничем особенным не пахнет. Просто мылом. Это не было так уж удивительно, но мне казалось, какой-то запах все-таки должен быть. Я вспомнил, как моя жена наклонялась ко мне, чтобы рассказать очередную сплетню, прочитанную в чьем-нибудь блоге в ТрансНете, – и запах всегда был. Странно, но я не смог вспомнить, как пахли духи моей жены. Это было слишком давно.

Бентли отошла, и я немедленно выбросил из головы мысль о ее духах. Я все-таки Управитель, в конце концов. Управители не вдыхают воздух, как поэты по весне. Вместо этого я сурово уставился в экран. Изображение транслировалось с одной из камер Караульного, находившегося в углу буфета. 428-й стоя ел из миски, зачерпывая еду ложкой. Рядом стоял 317-й, усталый сгорбленный старик. Бедный Лафкардио.

428-й: С их стороны, было бы неплохо дать нам стулья.

317-й: Ты привыкнешь, Доктор.

428-й: Дали бы стулья – и привыкать бы ни к чему не пришлось.

317-й: И стол.

428-й: Да, стол. Стол и стулья.

317-й: Я всегда считал, что есть стоя вредно для пищеварения.

428-й: Есть нужно с удовольствием, а не глотать в спешке, будто мы на встречу опаздываем.

317-й: Точно. Мы вообще не ходим на встречи. Где уж тут.

428-й: А ты раньше ходил?

317-й: Ох, Доктор. В прежней жизни? Постоянно. Десятки встреч каждый день. Сейчас-то я понимаю, что стоило тогда побольше времени тратить на обед.

428-й: Париж. Вот где стоит обедать. Обед не обед, если ты не в Париже и не проторчал в ресторане так долго, что официанты уже принялись многозначительно стучать по табличке «Мы закрыты» у входа. И вежливо покашливать. Ах, никто не кашляет так вежливо, как парижские официанты. Бывал там?

317-й: Нет. Париж, похоже, хорошая планета. Ты уже о нем говорил.

428-й: Когда мы отсюда выберемся, я тебя туда отвезу, Лафкардио. Хочешь?

317-й: У тебя редкостное чувство юмора. Мне это нравится.

428-й: Бифштекс тебе понравится еще больше. Или даже бифштекс по-татарски. Это блюдо стоит того, чтобы заработать несварение.

317-й: Ты уже доел кашу?

428-й: Это?.. Кашу? Нет, даже не начал.

317-й: А собираешься?

428-й: Нет, ешь. Я себе только ложку заберу.

317-й: Уверен? Неловко просить, но порции…

428-й: Угощайся. Бери миску, только ложку оставь. Я вообще небольшой любитель еды. (Глупая ложь.) Итак, вот главный вопрос: пообедаем ли мы где-нибудь в Маре или на блошином рынке? Побродим по книжным лавкам вдоль Сены и отправимся в отель «Терминус-Норд» на поздний ужин. Там официанты одеваются как пингвины, а с яйцами такое делают, что любая курица со стыда сгорит…

317-й: Доктор, ты не мог бы помолчать минутку? Я тут пытаюсь кашу проглотить.

428-й: Гадость, да?

317-й: Не передать.

(Молчание.)

317-й: Вот, возьми миску. Я не стал вылизывать ее дочиста. Это было бы несолидно.

428-й: Да и каша того не заслуживает. Вот увидишь, когда я отсюда выберусь, отзыв на сайте оставлю крайне нелестный.

317-й: Хочешь увидеть мою библиотеку? То есть «мою» – это громко сказано, ведь никто из нас уже ничем не владеет. Но туда все равно больше никто не заглядывает, так что можно сказать…

428-й: Отведи меня в свою библиотеку, Лафкардио. Столы, стулья и еду они уже испортили. Интересно посмотреть, что они сделали с книгами…

Я наблюдал, как они, украдкой переглядываясь с товарищами по несчастью, уходят прочь. На миг я задумался, каково было бы отправиться в Париж с этой парочкой. Похоже, это хорошее место.

Как ни странно, Лафкардио я вспомнил не сразу. Этот безобидный старичок быстро привык к тюремным условиям, словно в университете, где он когда-то преподавал, просто произошло сокращение. Он был моим старым другом, одним из тех, чей дух не нужно было подавлять.

Бывали люди, подобные 428-му – их нрав требовалось укротить для их же собственного блага. А бывали такие, как 317-й – с ними это было просто не нужно. Они уже покорились судьбе, казалось бессмысленным обращаться с ними жестоко. Если, конечно, на то не было очень веских причин.

Бентли посмотрела на меня, ожидая каких-нибудь замечаний. Я чувствовал, что нужно сказать хоть что-нибудь. Просто чтобы оказаться у нее на хорошем счету.

– Да, знаю, 428-й виновен по крайней мере в трех мелких нарушениях Устава, и формально он устроил голодовку. Но это хороший знак, Бентли. От агрессии он переходит к…

– Смирению? – похоже, Бентли развеселила эта мысль.

– Ну… – ее попытка иронизировать меня встревожила. – По крайней мере мы наблюдаем первые признаки принятия Заключенным 428 действительности вместо полнейшего ее отрицания. 317-й для него неплохая компания, он само воплощение смирения. 428-й может многому у него научиться.

– Это прекрасно, сэр, но что если 317-й многому научится у 428-го?

Мысль Бентли меня обеспокоила. Она всегда оказывалась права. Как же меня это раздражало.

Включилась камера библиотечного Караульного. Свет в помещении еле горел – его хватало, чтобы заключенные видели названия книг, но читать долго было тяжело. Кроме того, здесь было чуть холоднее, чем во всей остальной Тюрьме. В жилых зонах климат тщательно регулировался. Холоднее, чем в библиотеке, было только в бассейне. Удивительно, как легко можно управлять людьми с помощью малейших колебаний температуры.

В первые дни мы держали физкультурный зал в сухости и тепле. Это было ошибкой. Мы рассчитывали помочь заключенным сбросить немного веса и развить гибкость, таким образом уменьшив количество мышечных травм. На деле же теплая и засушливая атмосфера лишь вызывала легкое обезвоживание и агрессию. Я обратился к властям Родины с просьбой установить в зале нормальную температуру, но они отказались, заявив, что результат получился интересный. В итоге я все-таки их переубедил, и температура в зале стала всего на градус выше нормы. Я не видел в провокации заключенных ничего хорошего. В конце концов, я ведь и впрямь считаю их друзьями.

Итак, библиотека. 428-й осматривал комнату. 317-й ждал, с надеждой сложив руки. Наконец он не выдержал:

317-й: Ну как тебе?

428-й: Уныло.

317-й: Ох.

428-й: Я не хотел тебя обидеть.

317-й: Я знаю.

428-й: Но, правда, приятель, я видал подборку получше даже в закрытом благотворительном магазине. Да тут и пахнет так же.

317-й: Ясно. Ну, в общем, прости, что зря потратил твое…

428-й: Ничего страшного.

428-й выскочил из комнаты, похоже, в гневе. Через камеру Караульного я наблюдал, как 317-й смотрит ему вслед, а затем медленно и печально бредет вдоль книжных полок, похлопывая некоторые томики по корешку и отряхивая с них пыль.

Значит, друга 428-й все же не завел. Вот и замечательно.

Примерно час спустя, пытаясь разобраться с подсчетом расходов, я услышал голоса. Поняв, что не закрыл вкладку с видео, я свернул окно с катализаторами повторной обработки кислорода и увеличил изображение.

Камера Библиотечного Караульного показывала, как 317-й стоит и размахивает руками, а 428-й суетится вокруг него, собирая книги.

428-й: Мне очень жаль. Я должен извиниться. Пожалуйста, прости меня за мое недавнее поведение. Вот, лови.

317-й: Никогда не умел ловить вещи.

428-й: Ох, я тоже.

317-й: А зачем тогда бросил?

428-й: Да просто я всю жизнь надеюсь однажды встретить человека, умеющего ловить. Он бы очень пригодился. Вот, держи. Смотри, совсем и не повредилась. А корешок я быстро починю.

317-й: Доктор, можно спросить – почему ты вдруг передумал? Что тебе нужно?

428-й: Помириться. Узнать причину. Эта плачевная коллекция книг чудесна именно тем, что вообще существует. Я прав?

317-й: Ну да. Изначально замысел был в том, чтобы все заключенные могли читать книги через ТрансНет. Но когда оказалось, что…

428-й: …что черепаха и та ползет быстрее, да, продолжай…

317-й: Ну вот я и решил сам этим заняться. Пошел к Управителю.

428-й: Ого, да ты храбрец.

(Он скорчил гримасу, и я слегка ощетинился.)

317-й: Да нет, он вообще-то отнесся к затее с пониманием. Я объяснил, что нам нечего читать. Он обратился к властям Родины, а они ответили, что сделать, к сожалению, ничего нельзя. Но Управитель…

428-й: Ты пытаешься меня заставить его полюбить?

317-й: Немного. Наверное. Вместе мы обратились ко всем обитателям Тюрьмы и спросили, не взял ли кто с собой печатные книги и не захочет ли поделиться. Все согласились, что книги со склада личных вещей тоже нужно взять. А стражам разрешили отдать библиотеке книги, которые им больше не нужны, с их стороны это было очень любезно.

428-й: Да. Забавно, так с виду и не скажешь, что они любят читать.

317-й: Наоборот. Стражу Дональдсон даже удалось найти для нас лазейку. Наши родственники, конечно, не могут присылать нам книги.

428-й: Разумеется. О таком даже подумать страшно.

317-й: Но Дональдсон может заказывать книги для стражей, и их присылают шаттлами. А затем, когда стражи их прочитают, они могут…

428-й: Отдать их в библиотеку. Молодец этот Дональдсон, он уже мне нравится.

317-й: Вы еще познакомитесь, она очень милая.

428-й: Она? Ясно. А, эта Дональдсон! Да. Лучшая женщина – та, что любит читать.

317-й: Точно. Она почти всю зарплату на них потратила. И даже выяснила, что в университете, где я преподаю… то есть преподавал, собирались… продать часть библиотеки за разумную цену. И она заказала все эти книги. Еле в шаттл поместились.

428-й: У этой истории будет плохой конец, да? Что-то у меня дурное предчувствие.

317-й: Нет, нет. Ну, не совсем. Кто-то из перевозчиков усомнился, что это хорошая затея. Но, к счастью, книги тогда уже успели отправить. Управитель, к своему большому сожалению, вынужден был принять меры. Несмотря на все его… странности, он все-таки хочет как лучше. Лазейку пришлось прикрыть. Не полностью. Стражи по-прежнему могут отдавать нам книги. Но не целые библиотеки.

428-й: Ну и глупость. У вас должна быть возможность читать.

317-й: Да, Управитель пытался с этим помочь.

428-й: (Глубокий вдох, который я услышал из своего кабинета) И как, получилось?

317-й: Не очень. Новый субподрядчик придумал установить частные терминалы ТрансНета, чтобы у нас был быстрый доступ к сети. За трафик могли бы платить наши родственники. И, конечно же, СМИ на Родине узнали, что нас заставляют платить за чтение… и под давлением общественности от затеи пришлось отказаться.

428-й: А просто дать вам модем получше они не догадались?

317-й: Такова уж Родина, ничего не поделаешь. Собственно, потому я и в тюрьме.

428-й: Значит, все эти книги – эти чудесные, потрепанные, невзрачные книги, в которых порой ни слова не разобрать, – плоды человеческой находчивости и доброты? Совместного труда заключенных и стражей, пытающихся сделать жизнь здесь чуточку менее невыносимой?

317-й: Да. У меня тут даже есть Караульный (звяк!), его специально выделили составлять каталог. Раньше он делал все по алфавиту, но я научил его настоящей библиотечной каталогизации.

428-й: Древнее искусство десятичной классификации Дьюи?

317-й: Именно.

428-й: Потрясающе. Целое и впрямь больше, чем сумма слагаемых. Знаешь что, мой чудесный Лафкардио, пожалуй, я отпраздную это, одолжив одну из твоих книг и прочитав ее. Что тут у нас?.. Джеффри Арчер? Боже правый, лучше не стоит. «Молль Флендерс, телесериал, в главной роли…» С ума сойти. Им сколько лет-то вообще, книгам этим? Подборка тут прямо-таки разномастная.

317-й: Большинство книг Родины выслали со Старой Старой Земли как ненужный хлам. В обмен на полезные ископаемые. Все они давно уже поистрепались.

428-й: Ненужный хлам? Нельзя так о книгах. Это все равно что детский дом с их помощью сжечь. Ведь именно ненужный хлам Земли стал твоим драгоценным архивом. Нашел! «Ненавижу понедельники» Гарфилда. Всегда мечтал прочитать книгу, написанную котом. Наверняка хорошая. Возьму ее, пожалуй.

317-й: Ну, раз ты настаиваешь…

428-й: Настаиваю. Эй, оловяшка! (Хлопает по Библиотечному Караульному.) Я одолжу эту книжонку. Надеюсь, ты не против. А тебе, 317-й, хорошего дня.

317-й: Спасибо, Доктор.

428-й: Это тебе спасибо, Лафкардио. Знаешь, что ты сделал? Ты подарил мне надежду. А ты (снова хлопает робота) – продолжай в том же духе.

– Что это он задумал? – оказывается, Бентли все это время наблюдала за ними, глядя мне через плечо. Я подскочил, разбрызгав чай. Мы засуетились, пытаясь все убрать и спасти документы.

– Ты вовсе не обязана мне помогать, – заверил ее я.

– Ерунда, – ответила Бентли. Я заметил, что она вытирает лужу черновиком моего отчета. Я бы ее остановил, но вышло бы невежливо.

Еще пара минут возни и причитаний, и наконец мы отошли, чтобы полюбоваться плодами наших трудов.

– Полагаю, стоило попросить Караульного все убрать. Хотя он, скорее всего, просто поджег бы стол.

Бентли не засмеялась, но и спорить не стала. Хоть какая, но победа.

– Прошу прощения за беспокойство, Управитель.

– Ничего страшного, – я решил проявить великодушие. Может, Бентли усвоит этот урок и не станет больше заходить в кабинет без моего ведома. Она ведь почти никогда не стучит, прежде чем войти. Если не считать промокший отчет, это даже к лучшему. Поэтому, печально покачав головой, я сменил тему.

– Ничего, ничего страшного… Ты ведь так же увлеклась наблюдением за 428-м и 317-м, как и я, да? – я старался говорить как можно дружелюбнее, но заметил, что она снова избегает на меня смотреть. Обидно.

Бентли наблюдала, как 317-й снует по опустевшей библиотеке, суетится над своей небогатой коллекцией, расставляет книги по полкам и беседует с ними, как с домашними питомцами.

– Что задумал 428-й? Это и мне интересно, – сказал я. – Возможно, в библиотеке спрятано что-то, что ему нужно?

– Думаю, ему просто нужен друг, – сказала Бентли.

– Что? – спросил я, а затем задумался над ее словами. – Хм.

Мы продолжали наблюдать за 317-м. Бентли деликатно кашлянула.

– Если позволите, Управитель, у меня есть предложение…

– В этот раз без наручников? – 428-й говорил громче всех, кого я здесь встречал. Его держали в тисках двое Караульных, но казалось, он просто прогуливается по комнате. Будто ему наплевать, что о нем подумают, будто он не останется здесь до конца своих дней, будто однажды он просто уйдет и больше никогда о нас не вспомнит. Что ж, я был твердо намерен спустить его с небес на землю. И спустить болезненно.

– Да, никаких наручников, 428-й, – заверил его я, расслабленно откинувшись на спинку кресла. – Прошу, садитесь.

– Какая честь, – он стряхнул с себя Караульных, сел на стул и огляделся. – Мило у вас тут. Да, довольно мило, – я так и слышал в его речи насмешку. – Цветы неплохо бы полить.

– К сожалению, они здесь не цветут.

428-й хмыкнул.

– Нехватка солнечного света. Нехватка нормальной силы тяжести. Нехватка… в общем-то, всего, что помогает живым существам по-настоящему жить. Вам здесь нравится?

Я моргнул.

– Я не обязан любить это место. Я обязан следовать Уставу и обеспечивать благополучие всех обитателей Тюрьмы.

На полуфразе 428-й перестал меня слушать.

– Вы скучаете по дому?

Я развел руками.

– Я едва его помню. И на Родину вернуться не могу. Теперь мой дом – Тюрьма. Поверьте, 428-й, здесь очень даже неплохо, если привыкнуть.

428-й смотрел на меня. Прямо на меня. Мне захотелось отвернуться, но вместо этого я встретил его взгляд и улыбнулся.

– Вы еще не устали сбегать? – спросил его я. Он по-прежнему делал это регулярно, блуждал по Тюрьме свободно, как кот. Даже ненадолго вывел из строя Караульного, которого мы поставили возле двери. А потом, вернувшись, разбудил – просто постучав по нему и помахав рукой. 428-й отказывался воспринимать Тюрьму всерьез. Но скоро это изменится.

428-й начал что-то напевать себе под нос, и мне пришлось повторить вопрос. 428-й сделал вид, что всерьез размышляет над ответом, и наконец подался вперед.

– Как вы и сказали, сэр, у каждого должно быть занятие. Базовые уровни безопасности – это так, ерунда. А вот на определенном этапе уже становится посложнее. Но я и туда доберусь. Если б вы не сожгли телефон Клары, я бы показал вам игру «Собери леденцы». Вот с ней никакого терпения не хватает.

– Клары?

– Клары, – он явно не хотел обсуждать эту тему. Поэтому я с легкой душой не стал рассказывать ему о недавней посетительнице. Вот оно, слабое место. Я мысленно сделал себе пометку. – Ничего, когда выберусь отсюда, куплю ей новый, – его передернуло. – Рядом с вашими продавцами мобильных телефонов Император далеков – безобидная букашка. Может, мне лучше остаться здесь до конца своих дней, а? Меньше хлопот.

Я наклонился к нему.

– Вы и останетесь здесь до конца своих дней, 428-й. Похоже, вам нелегко с этим смириться.

428-й кивнул.

– Да, именно так.

– Что ж, тут я могу вам помочь, – сказал я.

– Вы дадите мне винты с накаткой? – он обрадованно потер руки.

– Нет. Вы за кого нас вообще принимаете? Я просто хочу вам кое-что предложить.

– Да неужели?

– Столы и стулья.

428-й с любопытством посмотрел на меня.

– Вы хотите, чтобы в буфете были столы и стулья. Вот мое предложение. Если в ближайшие три дня и три ночи вы не станете покидать камеру после отбоя… в буфете появятся столы и стулья.

– Вы пытаетесь подкупить меня мебелью? – 428-й, похоже, развеселился, словно прежде с ним такого не бывало.

– Столы и стулья. Даю вам слово, 428-й.

Он кивнул.

– Ладно. Договорились, – и тут его лицо окаменело. – Только одно условие. Мое имя. Сделки не будет, если вы не начнете обращаться ко мне по имени.

Эта просьба мне не понравилась. Имя явно было выдуманное, ничем не лучше «428-й». А если учесть, какие преступления совершил его владелец, произносить это имя мне было просто неприятно.

– Доктор, – я мило улыбнулся. – Не покидайте своей камеры в надлежащее время в ближайшие три дня и три ночи, и в буфете будут столы и стулья.

428-й перегнулся через стол и пожал мне руку, не отводя взгляда. На долгое мгновение повисла тишина, лишь Караульные загудели, переходя в Режим Тревоги.

– По рукам, – сказал 428-й.