Налоги на те товары, которые вообще называются предметами роскоши, упадают только на тех, кто потребляет их. Налог на вино уплачивается потребителем вина. Налог на лошадей, служащих для удовольствия, или на кареты, уплачивается теми, кто доставляет себе подобные удовольствия, и в точном соответствии с размерами, в которых они доставляются. Но налоги на предметы необходимости не падают на потребителей предметов необходимости соответственно только тому количеству, которое может быть ими потреблено, но часто падают в пропорции гораздо высшей. Налог на хлеб, как мы уже замечали, настигает фабриканта не только в той пропорции, в какой может потребляться хлеб им и его семейством; но изменяет также и уровень прибыли с капитала и, след., простирается на доход фабриканта. Все, что увеличивает задельную плату рабочих, уменьшает прибыль с капитала, и, след., всякий налог на какие бы то ни было предметы потребления рабочего стремится понизить уровень прибыли.

Налог на шляпы увеличит цену шляп, налог на башмаки цену башмаков, и если бы это было иначе, то налог в последнем результате упал бы на фабриканта, его прибыль понизилась бы в сравнении с общих уровнем, и он оставил бы свое занятие. Частный налог на прибыль повысит цену того тара, на который был возложен: напр., налог на прибыль шляпочника увеличил бы цену шляп; ибо если бы налог был взимаем исключительно с прибыли шляпочниками если бы шляпочник не увеличил цены своих шляп, то прибыль его была бы ниже общего уровня прибыли, и он оставил бы это занятие и принялся бы за другое.

Таким же образом налог на прибыль фермера повысил бы цену хлеба, налог на прибыль суконного фабриканта увеличил бы цену сукна, и если бы со всех отраслей взимался налог пропорциональный их прибыли, то все товары повысились бы в цене. Но если бы рудник, доставляющий нам денежный капитал, находился в нашей стране, и если бы прибыль владельца его была также обложена налогом, то не было бы вовсе повышения в ценности ни одного товара; каждый давал бы одинаковую часть своего дохода, и все оставалось по-прежнему.

Если деньги не облагаются налогом и могут, след., удерживать свою ценность в то время, когда все другие товары платят налог и увеличиваются в ценности, то шляпочник, фермер и суконный фабрикант, употребляя, каждый, одинаковый капитал, приносящий одинаковую прибыль, платят одинаковую сумму налога. Если налог простирается на 100 ф., то ценность шляп, сукна и хлеба увеличивается на 100 ф. Если шляпочник получит за свои шляпы 1100 ф. вместо 1000 ф., то он уплатит правительству 100 ф. в виде налога, и у него все-таки останется на предметы его собственного потребления 1000 ф. Но так как хлеб, сукно все другие товары повысились бы в цене по той же причине, то он не приобретал бы за свои 1000 ф. больше, чем покупал пре за 910 ф. и, след., платил бы налог для удовлетворения потребностей государства, уменьшая свои издержки; платя этот налог, он отдавал бы часть продукта почвы и труда страны в распоряжение правительства, вместо того чтобы самому потребить эту часть. Если вместо того, чтобы истратить эти 100 ф., он присоединит эту сумму к своему капиталу, то по возвышению задельной платы и по вздорожанию сырого материала и машин он увидит, что сбережение 1000 ф. не превышаем прежнего сбережения – 910 ф.

Если взимается налог с денег, или если ценность их изменяется вследствие другой причины, между тем как все товары сохраняют прежнюю ценность, то прибыль фабриканта и фермера будет простираться, как и прежде на 1000 ф.; а так как каждый из них уплатит правительству по 100 ф. удержит за собою лишь 900 ф. и в таком случае будет в состоянии располагать лишь меньшею частью продукта почвы и труда страны, все равно, будет ли употреблена эта сумма на производительный или на непроизводительный труд. Все, что они теряют в таком случае, выигрывается правительством. В первом случае плательщик налога за 1000 ф. будет приобретать столько же товаров, сколько прежде он приобретал за 910 ф.; во втором он приобретал бы не больше, чем прежде за 900, потому что цена товаров оставалась прежняя, а на расходы у него оставалось бы не больше 900 ф. Это зависит от разности в размере налога, который в первом случае составлял только часть дохода, а во втором; в том и другом случае ценность денег будет различна.

Но хотя бы все товары возвышались в ценности и в том случае, когда деньги не облагаются налогом, и когда ценность их не изменяется, но они не возвысились бы в одинаковой пропорции; они не сохрани ли бы после уплаты налога той же ценности одни в отношении к другим, какую они имели до налога.

В предыдущей части этого труда мы рассматривали действие разделения капитала на капитал постоянный и оборотный, или скорее на капитал прочный и непрочный – на цену товаров. Мы показали, что два фабриканта, употребляя капитал одинакового размера, могли получать совершенно одинаковую прибыль, продавая однако свои товары за количество денег очень различное, смотря по тому, быстро или медленно потреблялись и воспроизводились их капиталы. Один мог продавать свои товары за 4.000 ф., а другой за 10.000 ф., каждый употребляя капитал в 10.000 ф. и получая по 20 % прибыли или 80 ф. Капитал одного может, напр., состоять из 2.000 ф. оборотного каптала, подлежащего воспроизведению, и из 8.000 ф. постоянного капитала в постройках и машинах; капитал другого может состоять, напротив того, из 8.000 оборотного и только из 2.000 ф. постоянного в машинах и в постройках. Теперь предположим, что каждый из этих фабрикатов будет платить налога 10 % своего дохода или 200 ф. Один из них, для того, чтобы получить от своего предприятия обыкновенную прибыль, должен увеличить цену своих товаров с 10.000 до 10.200 ф., а другой с 4.000 до 4.200 ф. До установления налога ценность товаров, продаваемых одним из этих фабрикантов, была в 2 раза больше ценности товаров другого; по введении налога ценность эта будет в 2,42 раза больше; товары одного рода возвышаются на 2 %, другого рода – на 5 %. И так, налог на доход при неизменной ценности денег изменил бы относительные цены и ценность товаров. Это было бы справедливо также и в том случае, если бы вместо прибыли налог взимался с самых товаров: если бы только они были обложены налогом в соответствии с ценностью капитала, употребленного на их производство, то они возвысились бы одинаково, какова бы ни была их ценность, и, след., они не сохранили бы прежней пропорции между собою. Товар, который повысился бы от 10.000 до 11.000 ф., не сохранил бы прежнего отношения к другому, который повышается от 2.000 до 8.000 ф. Если при таких обстоятельствах деньги повышаются в ценности, вследствие каких бы причин это ни произошло, то это повышение не произвело бы действия на товары в одинаковой пропорции. Та же причина, которая могла бы понизить цену товара с 10.200 ф. до 10.000 ф., или менее чем на 2 %, понизила бы цену другого от 4.200 ф. до 4.000 ф. или на 4 %. Если бы они понизились в каких-нибудь других пропорциях, то прибыль не была бы одинакова; ибо для того, чтобы она была такова, нужно было бы, чтобы, когда цена первого из этих товаров была 10.000, цена второго была бы 4.000 ф., и когда цена первого была 10.200 ф., то цена второго была бы 4.200 ф.

Рассмотрение этого факта должно привести нас к пониманию очень точного начала, на которое, мне кажется, никогда не обращали достаточно внимания. Вот оно: в стране, где нет вовсе налогов, изменение в ценности денег, происшедшее вследствие редкости их или избытка, должно произвести одинаковое действие на цену всех товаров; если один товар, стоящий 1.000 ф., поднимается до 1.200 ф. или падает до 800 ф., то другой товар, стоящий 10.000 ф., поднимется до 12.000 ф. или упадет до 8.000 ф.; но в стране, где цены искусственно возвышаются действием налога, изобилие денег вследствие прилива извне, или вывоз и сопровождающая его редкость их, вследствие спроса из других стран, не изменят в одинаковой пропорции цены и товаров: одни понизятся на 5, на 6, или на 12 %, а другие – на 3, на 4 или на 7 %. Если бы страна не платила налогов, и если бы деньги понизились в ценности, то изобилие их на всех рынках произвело бы одинаковое действие в каждом. Если б мясо поднялось на 20 %, то хлеб, пиво, обувь и труд одинаково поднялись бы на 20 %. Необходимо, чтобы это было так для обеспечения всем отраслям промышленности одинакового уровня прибыли, это перестает быть справедливым, лишь только один из этих товаров начинает платить налог; если бы в этом случае они поднялись все пропорционально ценности денег, то прибыль стала бы неравномерна; в случае обложения товаров налогом, прибыль поднялась бы выше общего уровня, капиталы переходили бы из одного помещения в другое до тех пор, пока восстановилось бы равновесие прибыли, что могло бы наступить только после изменения относительных цен.

Не объясняет ли этот принцип различных явлений, происшедших, как было замечено, в цене товаров вследствие изменения ценности денег во прекращения платежей английским банком? Тем, кто утверждал, что о обращения было в это время обесценено вследствие излишка бумажных денег, возражали, что если бы это было справедливо, то все товары должны были возвыситься в одной и той же пропорции; но было указано, что некоторые из них изменились в цене гораздо больше, нежели другие, а отсюда заключает, что повышение цен было следствием такой причины, которая оказывала влияние на ценность товаров, а не какого-нибудь изменения в ценности орудия обращения. Но, на основании сказанного нами, ясно, что в стране, платящей налог на товары, не все товары изменяются в цене в одинаковой пропорции вследствие повышения или понижения ценности орудия обращения.

Если бы с прибыли всякой отрасли промышленности, за исключением их были фермера, взимался налог, то денежная ценность всех тохаров, кроме сырых произведений, возвысилась бы. Фермер имел бы тот же доход в виде хлеба, как и прежде, и продавал бы свой хлеб по такой же денежной цене; но так как он был бы принужден платить дороже за все прочие товары своего потребления, за исключением хлеба, то что было бы для нег налогом на расход. Даже изменение в ценности денег не избавило бы его от этого налога, ибо это вменение могло бы понизить все товары до их прежней цены, но тот из них, который вовсе не платил бы налога, упал бы ниже своего прежнего уровня, и, след., хотя бы фермер и покупал предметы своего потребления по их прежней цене, но он располагал бы меньшим количеством денег на их покупку.

И положение землевладельца было бы точно такое же; он получал бы ту же хлебную и ту же денежную ренту, что и прежде, если бы цена всех товаров возвышалась, между тем как деньги сохранили бы свою прежнюю ценность; а если бы все товары остались в той же цене, то он получал бы прежнюю хлебную ренту, но денежная уменьшалась бы. Как в первом, так и во втором случае, хотя бы доход его и не был обложен прямо, землевладелец способствовал бы уплате налога косвенно.

Но предположим, что прибыль фермера также обложена налогом; в подобном случае он будет в таком же положении, как и другие промышленники: его сырые продукты возвысятся, и он будет иметь тот же денежный доход по уплате налога; но он будет платить дороже за все товары, необходимые для его потребления, с включением сырого продукта.

Но землевладелец его будет находиться в другом положении. Налог, взимаемый с прибыли его фермера, будет ему выгоден, так как ею будет вознагражден за более высокую цену, которую он принужден будет платить за необходимые ему мануфактурные товары в том случае, если они поднимутся в цене, и он будет пользоваться тем же денежным доходом и тогда, когда, вследствие возвышения ценности денег, цена на съестные продукты установится прежняя. Налог на прибыль фермера не есть пропорциональный сбор с валового дохода земли; налог на прибыль взимается только с чистого дохода, с ренты, той же части валового дохода, которая идет на уплату рабочим и на покрытие других затрат, он не касается. Если владельцы трех различных по качеству почвы участков земли, № 1, № 2 и № 3, затрачивают совершенно одинаковые капиталы, то и прибыль их будет также одинакова – какова бы ни была разница в количестве их валового дохода, а, следовательно, и обложение их налогом будет совершение равномерно.

Предположим, что валовой доход с участка земли № 1 простирается до ста восьмидесяти квартеров; с участка № 2 – до ста семидесяти и с участка № 3 – до ста шестидесяти. Если каждый из них будет обложен налогом в размере 10 квартеров, то разность между валовым доходом с участка № 1, № 2 и № 3, по уплате налога, останется прежняя, потому что, если доход с участка № 1 уменьшен до ста семидесяти квартеров, с участка № 2 – до ста шестидесяти и с участка № 3 – до ста пятидесяти, то между доходом с участка № 3 и доходом с участка № 1, разность будет по-прежнему равняться 20 квартерам, а между доходом с участка № 3 и доходом с участка № 2 – 10 квартерам. Если бы, по уплате налога, цена хлеба и всех других припасов оставалась прежняя, то как денежная, так и натуральная рента продолжили бы также оставаться без изменения; но если бы хлеб и все другие товары вследствие налога повысились в цене, то и денежная рента возросла бы такой же пропорции. Если бы квартер хлеба стоил 4 ф. ст., то рента с участка земли № 1 равнялась бы 80 ф., а с участка № 2 – 40 ф. ст.; но если бы и хлеба повысилась на 5 % т. е. если бы она достигла цифры – 4 ф. 4 шилл., рента также повысилась бы на 5 %, ибо в таком случае 20 квартеров хлеба стоили бы 84 ф., а 10 квартеров – 42 ф. Таким образом, тягость этого налога ни в каком случае не упала бы на землевладельца.

Налог на прибыль никогда не оказывает влияния на величину натуральной ренты, и, поэтому, денежная рента изменяется сообразно колебаниям цены хлеба. Напротив того, налог на сырые произведения или же десятина когда не оставляют без изменения хлебной ренты, ренты же денежной вообще не изменяют. В другой части настоящего труда я сделал замечание, что если бы земля всякого рода, состоящая в разработке, была обложена одинаковым денежным поземельным налогом, не обращая внимания на различие в ее плодородии, то подобный налог оказался бы крайне неравномерным в своем действии, так как им доставлялась бы прибыль владельцу наиболее плодородных участков земли. Подобный налог возвысил бы цену хлеба пропорционально издержкам фермера, арендующего наименее плодородный участок земли, но эта надбавка в цене, получаемая за большее количество продукта, приносимого землею лучшего качества, составила бы барыш фермеров, занимающихся разработкой этой последней, но все продолжение срока их аренды по истечение же итого срока этот барыш перешел бы к землевладельцу в виде возвышения ренты.

Действие равномерного налога, облагающего прибыль фермера, совершенно такое же. Подобный налог увеличивает денежную ренту землевладельца, если деньги сохраняют свою прежнюю ценность; но так как прибыль всех остальных отраслей промышленности на столько же обременена налогом, как и прибыль фермера, и как вследствие этого цены всех товаров подними подобно цене хлеба, то землевладелец теряет столько же благодаря увеличению цены товаров и хлеба, на которые расходуется его рента, сколько выигрывает от повышения последней. Если бы ценность денег возросла, и если бы все остальные предметы, по обложении налогом прибыли, понизились до своей прежней цены, то и рента стала бы прежнею. Землевладелец, в таком случае, получал бы прежнюю денежную ренту и приобретал бы все предметы, на которые она расходовалась, по прежней их цене: словом, при всевозможных условиях, он продолжал бы оставаться свободным от налога.

Факт этот весьма интересен. При обложении налогом прибыли фермера, этот последний не несет большей тягости, чем в том случае, когда его прибыль была бы освобождена от налога. Что же касается до землевладельца, то обложение налогом прибыли его фермеров для него весьма выгодно, так как только при этом условии он сам продолжает в действительности оставаться свободным от налога.

Налог на прибыль с капитала коснулся бы также и ростовщика в том случае, если бы все товары возвысились пропорционально налогу, хотя бы принадлежащий ему дивиденд и продолжал оставаться без обложения; но, если бы, вследствие изменения ценности денег, цены на все товары упали до прежнего размера, то ростовщик вовсе не уплачивал бы налога: он продолжал бы покупать все предметы для собственного потребления по прежней цене, хотя, получал бы прежний денежный дивиденд.

Если согласиться, что при обложении исключительным налогом прибыли одного мануфактуриста цена его товаров должна возрасти, чтобы поставить его на равную ногу со всеми другими мануфактуристами, и что, при обложении налогом прибыли двух мануфактуристов, должны возрасти цены товаров двух сортов, то я не вижу, как можно оспаривать то, что, при обложении налогом прибыли всех мануфактуристов, должны подняться цены всех товаров, если только рудник, снабжающий нас деньгами, находится в нашей стране и продолжает оставаться без обложения. Но если деньги или денежная единица представляет товар привозной, то цены всех товаров не станут возвышаться, ибо подобное явление не может иметь места без увеличения количества денег, которых нельзя было бы получить в обмен за дорогие товары, как было показано выше. Но если бы подобное повышение произошло, то оно не могло бы быть постоянным, потому что оно имело бы существенное влияние на иностранную торговлю. Взамен ввозимых из заграницы товаров мы не могли бы вывозить за границу подобных дорогих товаров, и, след., мы продолжали бы в течение известного времени покупать, хотя и перестали бы продавать, и вывозили бы за границу монету или слитки до тех пор, пока мало-помалу относительные цены товаров не стали приблизительно прежними. Для меня несомненно, что правильно организованный налог, взимаемый с доходов, должен в конечном результате привести как местные, так и заграничные товары к той же денежной цене, ка они имели до установления его.

Так как налоги на земледельческие продукты, десятина, налоги на заработную плату и на предметы первой необходимости возвышают заработную плату и понижают прибыль, то все они будут вызывать одни и те же явления, как и в различной степени.

Изобретение машин, в значительной степени улучшающих национальные производства, всегда стремится к возвышению относительной ценности денег и тем содействует их ввозу. Напротив того, всякий налог, всякое новое препятствие, которое испытывает фабрикант или земледелец, стремится к понижению относительной ценности денег и содействует их вывозу.