Глава 17
В субботу утром Босх и Сото вылетели в Даллас, позаботившись о том, чтобы их поставили в очередь на следующие три рейса в Лос-Анджелес. Они провели в Талсе чуть больше двенадцати часов и потратили почти тысячу долларов казенных денег. Учитывая то, что им удалось узнать от Охеды, Босх счел это выгодной сделкой.
В Далласе им повезло: они снова сели на первый рейс. Командир экипажа, узнав, что в самолете летят два вооруженных представителя правопорядка, поставил их фамилии в самые верхние строчки списка, и они получили два места в первом классе, хотя и в разных рядах. Босх смутился, войдя в роскошный салон со своим пакетом из «Казинса» и узнав, что их накормят бесплатным обедом. Увидев проходившего мимо солдата в камуфляжной форме, направлявшегося куда-то в хвост салона, он протянул ему пакет и сказал, что это лучший сандвич с грудинкой, который ему когда-либо приходилось есть. Солдат взял сандвич и повертел его в руках.
– Ну, это еще надо проверить, сэр, – заметил он. – Я из Мемфиса.
Босх кивнул. Однажды он провел целую неделю в Мемфисе, и местный детектив каждый день водил его в разные барбекю-кафе.
– Предпочитаете сочный или поджаристый? – спросил он.
– Поджаристый, сэр.
– Как в «Рандеву»?
– В точку, сэр.
Босх снова кивнул, и солдат проследовал дальше. Женщина сзади спросила, нет ли у него еще какой-нибудь лишней еды, и Гарри покраснел.
Ему досталось место в третьем ряду, а Сото – в первом. Пилот проследил за тем, чтобы оба места были в проходе, дабы в случае необходимости детективы могли быстрее отреагировать на внештатную ситуацию. Босху уже не впервой оказывали такой прием. Большинство экипажей отнюдь не возражало, чтобы возле их кабины сидела пара вооруженных копов.
В ожидании взлета Босх вставил наушники и стал слушать музыку, которую скачал из фильма о Фрэнке Моргане, саксофонисте. Это была документальная лента, посвященная юбилейному концерту в тюрьме Сан-Квентин, где Морган просидел несколько лет, пока снова не вернулся в джаз. Концертную группу составляли музыканты, игравшие с ним прежде или считавшие его своим кумиром, так что на этой записи все выкладывались по полной. Босх два раза подряд прослушал джазовый стандарт Диззи Гиллеспи «Чемпион» и просмаковал свое любимое место – там, где Делфейо Марсалис и Марк «Пастор» Гросс менялись тактами на саксе и тромбоне.
Когда самолет поднялся в воздух, Босх выключил музыку и приступил к работе. Он забрал часть материалов у Сото, и у него еще осталось несколько папок по делу Бонни-Брае. Рядом с ним сидела женщина, похожая на голливудского продюсера, а Гарри не очень хотелось разглядывать при ней снимки трупов на месте преступления или после вскрытия. Поэтому он вытащил толстый конверт из папки с материалами прессы и начал читать статьи о пожаре.
Пожелтевшие листочки с вырезками из газет были почти такими же ветхими, как и схема бандитской группировки, которую он изучал в прошлый раз. Как бы бережно Гарри ни разворачивал бумагу, она все-таки рвалась на сгибах. Босх часто сталкивался с такой проблемой, когда расследовал старые дела, и обычно использовал в подобных случаях липкую бумагу, которая целыми рулонами хранилась в их отделе. Он расклеивал на ней отдельные кусочки и фрагменты, пока они не складывались в полноценную статью.
Как и следовало ожидать, пожар на Бонни-Брае широко освещался в «Лос-Анджелес таймс». Все печатные публикации можно было разделить на две части: в первой говорилось о самом пожаре и его последствиях, а вторая посвящалась расследованию дела. Во второй части информация поступала порциями через определенные промежутки времени: спустя полгода, через год, через пять лет и через десять после происшествия. Про двадцатилетний юбилей пожара редакторы, видимо, забыли или сочли его не стоящим внимания. В любом случае в последней статье в подборке говорилось о десятилетней годовщине.
Разобравшись с содержанием архива, Босх стал просматривать его с самого начала. В первый день выпуск «Лос-Анджелес таймс» почти целиком был посвящен пожару. На первой полосе появилось три фото с места происшествия и начало трех статей. Два снимка, размером поменьше, запечатлели эвакуацию из горящего дома и двух женщин, которые, обнявшись, стояли на улице с мокрыми от слез и испачканными сажей лицами, выражавшими отчаяние и боль. Справа от них был снимок побольше: он изображал пожарного, выходившего из дома и державшего на руках безжизненное тело девочки. Судя по всему, пожарный только что вынес ее из огня и, не дожидаясь помощи, делал ей искусственное дыхание. Босх прочитал текст под фотографией, но не узнал ни фамилии пожарного, ни того, осталась ли малышка жива. Он оторвал взгляд от снимка и посмотрел на Сото, сидевшую в двух рядах впереди него. Не была ли она той самой девочкой?
Босх не раз замечал, что с тех пор как он начал работать с Сото, ему стало больше везти. В последние дни это особенно бросалось в глаза: то дружелюбная Ширма Бартлет выдала им ордер на обыск, то Рикки Чайлдерс оказался на месте, едва они появились в Талсе, то на обратном рейсе им дали места в первом классе. Гарри чувствовал, что удача идет косяком, хотя это противоречило обычному закону равновесия: где-то найдешь, а где-то потеряешь. Босх иногда ломал голову над тем, что такое вообще везение – можно ли считать его чем-то случайным и непредсказуемым, или все-таки есть люди, которым оно сопутствует всю жизнь. Например, оставшись в живых после пожара, они потом выживают и в смертельной перестрелке. Может быть, его напарницу правильнее называть не Крутой, а Везучей Люси? Может, ее везучесть как-то передается тем, кто находится рядом с ней?
– Вот что я называю «старыми новостями».
Босх повернул голову. Соседка смотрела на его пожелтевшую газету с дырками на сгибах. Он улыбнулся и неловко кивнул:
– Да, наверное.
– Чем вы занимаетесь? – спросила она.
Босх молча посмотрел на нее.
– О, простите, – добавила соседка, – я веду себя назойливо. Просто интересно.
– Проясняю кое-какие события, случившиеся много лет назад.
– Вы про тот пожар? – Она кивнула на первую полосу газеты.
– Да, – ответил Босх. – Но я не могу об этом говорить. Это конфиденциальная информация.
– Скажите мне только одно: эта девочка осталась жива?
Гарри помолчал, разглядывая фото.
– Да. Ей повезло.
– Слава богу.
Босх кивнул, и женщина вернулась к своему сценарию. Гарри же продолжил читать статьи на первой полосе. В правом верхнем углу приводились основные сведения о происшедшем – все, что стало известно в первый день. Ниже шла колонка с большим заголовком: «Нелегальный детский сад».
Смысл статьи сводился к тому, что между пожаром и детским центром существовала связь. Любое зарегистрированное учреждение должно было иметь дополнительные пожарные выходы, которые могли спасти детей. По всему тону статьи выходило, что, посещая нелегальное заведение, дети чуть ли не сами обрекли себя на смерть.
В третьей статье обсуждались отчеты противопожарной инспекции, которая выявила многочисленные нарушения в последние десять лет. Тут же говорилось об агентстве недвижимости, владевшем не только этим домом, но и множеством других жилых комплексов, где квартиры сдавались дешево, а коммунальные службы работали спустя рукава. Статья была написана еще до того, как полиция заговорила о поджоге, и, судя по всему, подталкивала читателей к выводу, что пожар вызвало нарушение правил безопасности.
На разворотах газеты давалось продолжение всех трех статей и приводилось множество новых фотографий. Отдельно перечислялись фамилии всех репортеров, освещавших историю с пожаром. Босх насчитал двадцать две фамилии и почувствовал ностальгию по старому доброму «Лос-Анджелес таймс». В 1993 году это была большая и солидная газета, в которой работали лучшие в стране журналисты и каждый номер наполняла свежая информация. А теперь издание словно прошло химиотерапию, превратившись в тощего и вялого доходягу, чей конец уже не за горами.
Босх потратил почти час, чтобы прочитать все статьи и просмотреть приложенные фотографии. Однако ни одна из публикаций не проливала новый свет на обстоятельства дела. Единственным указателем в том направлении, куда повернуло потом полицейское расследование, был небольшой репортаж о районе Пико-Юнион, где упоминалась местная банда «Ла Раса». Неназванный офицер полиции сообщил, что вся Бонни-Брае-стрит – по сути, сплошной рынок наркотиков, где круглосуточно «толкают» кокаин и героин из Мексики.
Босх заметил, что Сото встала со своего места и взяла открытый ноутбук. Он быстро сложил газету и сунул ее в стопку других вырезок, чтобы ей на глаза не попались неприятные фотографии.
Сото подошла к нему, держа в руках ноутбук, и увидела пачку пожелтевших вырезок.
– Читаешь прессу? – спросила она.
– Ну да, – ответил Гарри. – Подумал: вдруг осенит какая-то идея. Выясняю, кто что говорил и все такое. Я выписал несколько фамилий – это репортеры и местные жильцы, которые были там в этот день. Попробуем с ними встретиться, поговорить – может, кто-нибудь что-то вспомнит.
– Ладно.
Босх кивнул на ее компьютер.
– А что у тебя?
Сото поставила ноутбук на пачку вырезок, чтобы он мог увидеть экран.
– Я залезла в Сеть по вай-фай и, кажется, нашла Бруссара.
Босх повернулся в кресле так, чтобы закрыть обзор своей соседке, и взглянул на монитор. Он увидел страницу из цифровой версии «Лос-Анджелес таймс». В этой заметке девятилетней давности говорилось, что вновь избранный мэр Армандо Зейас назначил Чарльза «Брусса» Бруссара главой департамента парков и рекреационных зон. Заметка была совсем маленькой – назначение директора городских парков не относилось к громким новостям. О Бруссаре говорилось как о крупном бизнесмене, который уже много лет сотрудничает с местными политиками и является спонсором их предвыборных кампаний. Приложенная фотография изображала только что избранного мэра Зейаса в обнимку с Бруссаром. Рядом стояла улыбающаяся женщина – Мария Бруссар. Она была намного моложе своего мужа.
– Отличная работа, – пробормотал Босх, не глядя на Сото.
Он повернул ноутбук, чтобы лучше видеть экран, и пригляделся к фигуре Бруссара. Это был крепкий мужчина в дорогом костюме, на вид лет сорока, возможно, чуть больше. В глаза бросалась густая борода с неравномерно распределенной сединой – струйка белых волос словно вытекала из уголка рта и сбегала к центру подбородка.
Сото наклонилась к Босху и понизила голос:
– Но Охеда сказал, что кандидатом Бруссара на той вечеринке, где он познакомился с Марией, был не Зейас.
Босх кивнул. Действительно, получалась неувязка.
– Может, Охеда соврал, – предположил он. – Или Бруссар переметнулся на другую сторону. Надо выяснить, что произошло.
