Глава 1
Сумерки, 2203
1
На планете было темно.
Здесь, на границе Лесного Пояса, тьма не была абсолютной. Если выключить в рубке свет, то сквозь незадернутые обзорные экраны можно было различить стволы последних деревьев. Но эта полупрозрачная тьма была тяжелой, и сразу было понятно, что прямые лучи солнца не пронзали ее никогда…
Сумерки были странным и страшным миром. Возможно, самым странным из миров, открытых и освоенных человечеством за последние полторы сотни лет. Сумерки упоминались во всех астрономических энциклопедиях как планета с самой низкой скоростью вращения вокруг своей оси. В результате сумасшедшей выходки природы, обусловленной, вероятно, некими космогоническими законами, период обращения вокруг собственной оси у Сумерек был равен периоду обращения вокруг своего Солнца. Сумерки и их звезда образовывали такую же «заколдованную» систему, как Земля-Первая и ее естественный спутник – Луна. Вращаясь вокруг своего Солнца, Сумерки всегда оставались повернуты к нему одной и той же стороной.
Это наградило планету двумя дополнительными полюсами: помимо «классических» – Северного и Южного, отмечающих ось вращения планеты, Сумерки имели еще и Полюс Света – точку, где палящее Солнце всегда висело в зените, и Полюс Тьмы, где царила вечная ночь, а Солнце всегда было точно под ногами – в надире. Планета была похожа на два составленные вместе полушария, словно бы созданные разными богами: Восточное, где на камнях плавился алюминий, и Западное, скованное колоссальным ледником. И лишь тоненьким трехсоткилометровым ободком шла между двумя полушариями полоса Сумерек, где имелось даже подобие дня и ночи, и где, как это ни странно, смогла возникнуть и даже развиться до высших форм жизнь.
Именно эта полоса, давшая имя планете, и привлекла сюда людей – воздухом, по составу близким к оптимальному; средней температурой чуть выше ноля по Цельсию и, главное, уникальными месторождениями редких элементов. Впрочем, месторождения эти разрабатывались сейчас едва ли вполсилы: на самих Сумерках продукт их знаменитых копей находил мало спроса (здесь не было очень крупного производства), а доставленный в другие миры, этот продукт оказывался не настолько дешев, чтобы породить настоящую «золотую лихорадку».
…Андрей присел у окна кают-компании, слушая, как потрескивает, остывая, планетарный движок. Свет был приглушен, и в черноте окна неясными силуэтами проступали изгибы деревьев: этот бок корабля оказался обращен к лесу. Он так решил, еще выходя из прыжка вблизи планеты: никаких портовых гостиниц. Благо в этом мире еще достаточно диких мест. Ему очень не хотелось ни с кем разговаривать, да и страшновато было бросать корабль с грузом на сокрытом вечными сумерками полудиком космодроме этого затерянного в Галактике мира. А хотелось побыть одному; приготовить себе вкусной еды, посидеть у костра, выпить водки и подумать о том, во что вляпался.
Перелет был тяжелым. От Земли-Первой Сумерки отделяло больше половины диаметра Галактики. Восемнадцать прыжков. Андрей устал, но чувствовал, что гораздо больше усталости его гнетет мысль о том, что (впервые в жизни!) он работает не по собственной воле. Странное было у него настроение: не было ни злобы, ни обиды, но висела какая-то тяжесть на душе. И в то же время где-то очень глубоко внутри постоянно тренькал звоночек: новое, что-то совсем новое вошло в его жизнь. Он поддался этому настроению, еще подходя к планете, и, «свалившись» на один из второстепенных ее космодромов (смешная лексика бывалых пилотов, которая уже несколько лет как въелась ему в печенки, – «свалиться», «перевалиться»…), потратил лишь час на регистрацию и поход в магазин, после чего снова стартовал, чтобы уйти в это дикое место на западной опушке Лесного Пояса.
…Андрей усмехнулся, вспомнив этот симпатичный магазинчик – маленькую продуктовую лавку для хорошо обеспеченных людей, которым не нравится стандартный автоматизированный комфорт супермаркетов и огромный, но неизменный до отупения, выбор правительственных линий доставки. Консервы и замороженные продукты надоели ему за полторы недели перелета, и он зашел сюда, чтобы купить чего-нибудь свежего на ужин.
Лавка была обставлена в колониальном стиле: белые (под штукатурку) стены, деревянный прилавок, высушенные головы каких-то местных чудовищ над дверью.
Продавец, юноша лет девятнадцати, подскочил к нему, едва Андрей закрыл за собой дверь.
– Здравствуйте, сударь, здравствуйте! Что вам угодно?
– Мясо, – сказал Андрей. – Свежее, максимально близкое к земным млекопитающим. Что-нибудь получше.
Продавец заулыбался, поняв, что покупатель платежеспособен.
– Пожалуйста, сударь, филе кашгарота. Это лучшее, что вы можете найти на Сумерках. Охотники доставили зверя только сегодня утром, буквально час назад мы его разделали. Похоже, вы впервые в нашем мире… («Каналья!» – подумал Андрей.) Уверяю вас, это стоит попробовать! Вы будете потом рассказывать своим друзьям и… – хи-хи – подружкам, что ели самого кашгарота! Он экзотичен, и в то же время индексы белков и аминокислот настолько близки к…
– Хорошо-хорошо, – поспешил согласиться Андрей. – Покажите мне этого вашего… кашагрота.
– Всего?! – изумился продавец.
– Ну, хотя бы филе, которое вы мне сватаете.
– Конечно, конечно, – продавец снова заулыбался, метнулся к холодильнику, достал поднос с аккуратно разложенными на нем кусками бледно-розового, с каким-то сиреневым оттенком, очень нежного на вид мяса.
– Прошу вас.
– Это что, вырезка из ноги – ну, или как там у него конечности называются?
Похоже, продавец оскорбился:
– Сударь, у кашгарота нет конечностей. Это филе из…
– Хорошо, – Андрей снова прервал юношу: почему-то ему не очень хотелось узнать, из какой части этого зверя сделана вырезка. – Сколько стоит?
– Восемнадцать рублей килограмм. Уверяю вас, вы не найдете дешевле, при том что кашгарот свежайший, сегодняшней охоты.
– ОК. А сколько стоит кило синтетики?
– Говядина – рупь двадцать, свинина – рупь восемьдесят, – явно разочарованно ответил продавец.
Андрей вздохнул.
– Ну ладно. Дайте мне этого вашего… зверя… кусочек с полкило. А еще овощей каких-нибудь…
Филе кашгарота, или как его там, лежало сейчас в холодильнике на камбузе, утеснившемся между рубкой и кают-компанией. Андрей снова усмехнулся, встал, включил полный свет (незачем этому сумеречному лесу протягивать свои ветви-щупальца в его корабль, в его дом) – окно сразу потеряло прозрачность, стало черным пятном на серой керамической стене, – и пошел вниз, к тамбуру.
Ему всегда нравился этот звук – едва слышное шипение гидропривода внешнего люка, неизбежно предваряющее встречу с новым миром. Быть может, у других пилотов это воспоминание со временем стирается, но Андрей – пока, по крайней мере – очень хорошо помнил, как семь лет назад впервые в жизни сам провел этот корабль к иному миру и точно так же, как и сейчас, стоял перед внешним люком. Раздалось шипение гидропривода, вслед за которым отодвинулся люк, и он ступил на трап – под темно-сизое, с синим оттенком, небо его первого иного мира – мира Седой.
И уже тогда (ему было восемнадцать, а кораблю – ровно девяносто) в его трюме лежало за сотню килограмм паприки и имбиря – пряностей с Земли-Первой, на торговлю которыми было наложено исключительное право Империи. Кем бы он был сейчас, если бы тогда, эти семь лет назад, вопреки воле его матери, дядя Саша не передал бы ему этот корабль? (Дядя всегда подчеркивал: «Я не делаю тебе подарок – я передаю тебе сокровище нашего рода».)
Люк отъехал в сторону. Лица Андрея тотчас мягко коснулся ветер, несущий чуть влажный, чуть пряный и удивительно свежий запах местного леса. Овал льющегося из тамбура света упал на зеленовато-белесые мхи под трапом; дальше, за границей этого освещенного пятна, стеной поднималась полная неясных образов полутьма. Андрей вдохнул всей грудью незнакомый воздух нового мира (кислород был в норме, а биоблокада уже настолько въелась в его кровь и лимфу, что можно было не опасаться местных бактерий и вирусов) и сошел вниз.
Пахло пряно и мокро, хотя почва была камениста и не пружинила под ногами. Едва Андрей вышел из пятна света у люка, как тьма расступилась, и по левую руку он различил уходящий вдаль лес из похожих не то на гигантские плауны, не то на худощавые кактусы деревьев, а по правую – казавшуюся бескрайней лишайниковую тундру, последний живой Пояс перед бескрайним Западным Ледником. Лишайники чуть фосфоресцировали, и казалось, что лежащая справа равнина до самого горизонта выстелена едва заметно мерцающим снегом.
При свете поясного фонаря Андрей собрал сушняк, в изобилии валяющийся под деревьями вдоль опушки, запалил под самым бортом корабля костер, выставив зажигалку на четверть максимума и метнув в кучу веток пару огненных языков. Потом он вынес из камбуза продукты, порезал мясо на куски и насадил его на шампуры, чередуя с кусками непонятных местных овощей. Обильно посыпал красным, острым и очень пахучим перцем с самой Земли-Первой, добавил чуть соли и эстрагона; потом сбрызнул вином, густо настоянном на листьях лавра. Подумав, достал из специальной котомочки щепоть базилика и тоже бросил на мясо и овощи. После чего присел на камень, собравшись ждать, когда толстые сучья прогорят в уголья, но уже спустя минуту поднялся и отправился на корабль за выпивкой.
У маленького (но емкого) бара на камбузе Андрей задумался: кто знает, какой алкоголь лучше подойдет к шашлыку из этого местного… крокопутра, кашеглота – или как его там… Он потянулся было к бутылкам вина из красного земного винограда, но передумал и вытащил из нижнего ящика бутылку русской водки – хрен с ней, с кулинарией, водка лучше подходила к тому настроению, которое владело сейчас Андреем.
Он вернулся к костру, и сотканная из тонких, едва различимых звуков тишина Леса и Тундры вновь охватила его. Завтра будет работа – груз и задание, а сегодня можно расслабиться, посидеть вот так, глядя на чуть мерцающую во тьме тундру, представить, как она живет. Без правительств и древних корпораций, без контрабанды и Службы Безопасности…
«Тьфу ты! – подумал он. – Никак не получается не думать о том, что случилось, о том, что привело меня в этот полупропащий мир, где я, возможно, и не побывал бы никогда, если бы не появление Рогова».
Убедившись, что совсем отрешиться от проблем ему никак не удастся, Андрей вздохнул, глотнул из бутылки, крякнул, закурил и принялся в который уже раз в подробностях вспоминать случившееся на Земле-Первой.
2
Все было прекрасно. Хотя он и не любил работать с Землей-Первой. И дело было совсем не в том, что там слишком развиты спецслужбы, просто что-то не нравилось ему в прародине человечества. И тем не менее все было прекрасно. Он благополучно сдал груз и возвращался в гостиницу космопорта, с приятностью ощущая, что кредитка в его нагрудном кармане потяжелела на сорок пять тысяч. Это был хороший, очень хороший рейс.
Но еще только вставляя магнитный ключ в дверь своего номера, он понял, что что-то не так. Его уже не раз и не два спасало это чувство опасности, тот род высокоразвитой интуиции, что свойствен многим людям с высоким IEP-индексом. «Что?» – спросил он сам себя, замерев перед дверью, и сразу почувствовал: нет прямой опасности для жизни, но есть что-то тягучее, неопределенное, засасывающее, подобно болоту в старом мультике про зайчика, который он видел в детстве.
Андрей рывком распахнул дверь, одновременно выхватил из кармана свою «фирменную» зажигалку и отработанным движением перевел рычажок мощности на максимум.
В номере горел свет, а у низкого зеркального столика в центре гостиной сидел, держа перед собой дымящуюся сигару, пожилой мужчина – спокойный, подтянутый, с коротко остриженными седоватыми волосами и мягкими чертами лица уверенного в себе человека.
– Добрый вечер, Андрей, – мужчина улыбнулся. – Входите и постарайтесь случайно меня не убить.
Андрей растерялся: это было… жутковато.
Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Меня зовут Иван Степанович Рогов. Я полковник Службы Безопасности этого мира.
«Попался!» – мелькнуло в голове у Андрея, но уже через мгновение он понял, что дело совсем в другом. На ощупь (а его парапсихика с детства была настроена больше на осязательные, чем на зрительные или иные ассоциации) ситуация была мягкой и податливой, а не острой и режущей, как было бы, если бы его просто поймали на контрабанде.
– Ну вот, Андрей, вы уже и сами поняли, что я не собираюсь прямо сейчас арестовать вас за незаконный ввоз двадцатикилограммовой коллекции галлюциногенов с Двиморнеда.
Андрей внутренне вздрогнул, по-прежнему не в состоянии сказать что-нибудь: это действительно был именно тот груз, который он только что сдал на руки заказчику.
– Садитесь, садитесь, Андрей. У нас с вами будет долгий разговор, и нет смысла вести его стоя. Тем более что я уже все равно сижу.
Не убирая зажигалку, Андрей подошел к столу и опустился в кресло напротив незваного гостя.
– Что вам нужно? – наконец проговорил он.
– Не очень много. Но разговор все равно будет долгим, потому что прежде, чем вы согласитесь, мне придется объяснить вам всю ситуацию.
– Вы так уверены, что я соглашусь?
– Конечно. Иначе бы я сюда не пришел.
– Ну… – Андрей пожал плечами. – Давайте… Объясняйте… Только учтите, что у меня IEP-индекс – 278 единиц, и вы должны быть настоящим сказочным магом, чтобы использовать против меня гипноз, NLP или еще что-нибудь в этом духе.
– Этого не потребуется, Андрей. Я смогу убедить вас простым перечислением фактов, хотя мой IEP на две единицы больше вашего, и я, вполне может статься, могу воздействовать на вашу психику напрямую. Но это, к сожалению, недопустимо в рамках миссии, которую нам с вами нужно выполнить.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Сейчас поймете. Начнем с главного. Откровение первое. Не бойтесь: все системы слежения в этом номере заблокированы.
– Ну… хорошо.
– Итак, вы – Андрей Трубецкой, IEP-индекс – 278 единиц, потомок древнего рода высших менеджеров корпорации РАКК.
Вероятно, Андрей вздрогнул сильнее, чем следовало.
– Что вы, Андрей? – полковник явно удивился. – Происхождение от высших менеджеров древних корпораций сейчас не является преступлением – по крайней мере, на Земле-Первой. Я сам по материнской линии связан с родом Президентов корпорации «Вымпелком», иначе откуда бы у меня такой IEP-индекс. Для Империи важно, кем человек является сам по себе, а не то, кем были его предки. Впрочем, это почти не имеет отношения к нашему делу. Почти.
– Что вы имеете в виду? – Андрею было откровенно не по себе.
– Я сказал – «почти», потому что вопрос о вашем происхождении прямо связан с вашим кораблем, который стоит сейчас в паре километров отсюда на летном поле.
– А чем вам так интересен мой корабль? Это обычный катер, единственное его отличие от прочих состоит в том, что его червячный привод для входа в гиперканал немножко мощнее среднего.
– Немножко?
– Немножко. Да вы сами на него посмотрите – ему же почти сто лет.
– Вот именно. Ему почти сто лет, и это Джампер-Д-99, одна из последних разработок корпорации РАКК, опробованная перед самой Войной Корпораций и так и не запущенная в серию. Сейчас даже у СБ нет кораблей, способных догнать этот катер в открытом пространстве. Вы прекрасно знаете, Андрей, что технологии, воплощенные в этом корабле, находятся за Технологической Чертой, определенной Советом Безопасности Империи еще полсотни лет назад. То, что вы используете этот корабль, да даже то, что вы просто владеете им, является достаточным основанием, чтобы отправить вас, скажем, на Каторгу-5 лет эдак на десять. И не только вас, но и вашего дядю с Земли-9, который подарил вам это чудо техники; и вашего престарелого деда, который владел им (и пользовался) еще до вашего дяди.
– Вы хотите отправить меня на Каторгу?
– Нет, конечно. Иначе я просто передал бы материалы по вашему делу в руки полиции.
– Тогда… что? Что вам нужно?
– Андрей, я еще не закончил ту часть нашей беседы, что связана с откровениями. Откровение второе. Вы, Андрей Трубецкой, помимо того, что обладаете почти предельно высоким IEP-индексом и владеете запрещенной техникой, уже семь лет занимаетесь контрабандой, пользуясь тем, что ваш корабль (незаконно утаенный вашими предками от конфискации во время Примирения) почти неуловим для спецслужб любого мира. На вашем счету: партия кокаина с Земли-Первой на Землю-9 – пятнадцать лет каторги; партия драгоценных камней с Каторги-11 на Седой – десять лет каторги; партия…
– Хватит, – прервал его Андрей. – Огласите сумму, пожалуйста.
– Двести с лишним лет на рудниках Каторги-5.
– Что вы хотите?
– Очень мало, если говорить о том, что от вас потребуется, – полковник Рогов, говоривший прежде с легкой дружелюбной усмешкой, неожиданно посерьезнел. – И очень много, если говорить о том, что вы можете дать Службе Безопасности Земли-Первой. И Совету Безопасности Империи.
– Не слишком ли большая ответственность для одного мелкого контрабандиста?
– Нет, Андрей. Конечно, вероятность того, что именно вы наступите на хвост той информации, которую мы ищем, чрезвычайно мала. Но у Империи – тысячи агентов, и предсказать, кто из них нащупает истину…
– Вы пытаетесь меня завербовать, полковник?
– Нет, Андрей, не пытаюсь. Я вас вербую. И у вас нет выхода.
Андрей невесело усмехнулся.
– Но, может быть, вы хотя бы расскажете мне, о чем идет речь?
– Охотно. Я ведь не боюсь утечки информации: отсюда вы выйдете либо нашим агентом, либо пожизненным каторжником.
– Итак?
Полковник помолчал, устремив взгляд в окно, за которым на фоне многоцветного вечернего неба Земли-Первой появлялись первые звезды. Потом вдруг резко повернулся, заговорил серьезно и жестко.
– Андрей, это не шутки. Мы ценим опыт контрабандистов и не трогаем вас попусту. Конкретно на вас досье существует уже несколько лет. Это значит, что мы могли бы упрятать вас на Каторгу-5 уже через год после того, как вы взялись за это ремесло.
– Конкретнее, Иван Степанович.
– Конкретнее, Андрей. Более двадцати лет тому назад наши семантологи на основе анализа рассеянной информации обнаружили потенциальный источник угрозы в одном из секторов Галактики. Мы не знали, что это, двадцать лет тому назад, не знаем этого и сейчас. Дважды мы направляли туда хорошо оснащенные разведывательные корпуса, и каждый раз семантически определяемый уровень угрозы падал практически до нуля, когда в секторе находились наши войска, но снова возрастал до критических значений, как только эскадра покидала сектор. Именно поэтому наши аналитики окрестили неизвестный объект «Гнездом Феникса». Феникс – в представлении древних – это мифологическая птица…
– Я знаю, кто такой Феникс, Иван Степанович.
– Отлично. Вам не требуется знать всего для выполнения данного задания, но общую информацию вы должны иметь. Поэтому…
– Я еще ни на что не соглашался.
– Согласитесь. Поэтому – вот вам краткое резюме проблемы. Читайте; потом я отберу у вас этот документ, – и он протянул Андрею несколько скрепленных листов бумаги.
– Я не гарантирую вам, что, прочитав это, приму ваше предложение, – предупредил Андрей.
– Читайте.
– Хорошо, – Андрей взял бумаги из рук полковника.
Служба Безопасности Земли-Первой
Департамент контрразведки
Информационная справка
На запрос из: СБ, отдел 71/Ю875 bis
Дата запроса: 31 мая 2203 года
Тема: Гнездо Феникса
Заданная актуальность: АА, только для офицеров СБ и Правительства
Андрей отложил бумаги.
– А что такое «заданная актуальность»?
– Э-ээ… – полковник пожал плечами. – Ну, вы сами знаете, Андрей, что информация как таковая, информация как простой набор фактов ничего не стоит в нашем мире, ибо общедоступна. Любой человек, мало-мальски знакомый с работой в информационных сетях, затратив то или иное время, вытащит на поверхность любую информацию, которая ему нужна. Другое дело – интерпретация этой информации. Вот вам пример. Чистый факт: волк съел зайчика. Вы можете сказать: благородный волк пожертвовал собственным просветлением, дабы освободить бедного зайчика от уз бренного существования. Если вы будете достаточно красноречивы, вам поверят: вы ведь не искажаете факта как такового. Но актуальность такого утверждения – «ноль», потому что оно на сто процентов не соответствует тому, что было на самом деле. Актуальность, равную единице, имело бы утверждение: «волк съел зайчика для утоления голода и смог сделать это потому, что был сильнее».
– Весело, – протянул Андрей. – Здесь обозначена актуальность АА. Это сколько?
– Девяносто шесть процентов, – не задумываясь, ответил Иван Степанович. – Волк съел зайчика, потому что такова его природа хищника, но в душе у него могла тлеть любовь к поедаемому животному.
– Интересно. А выше? Существует уровень выше?
– Да. ААА, 99 %.
– Волк, как ему и положено, пожрал зайца, но еще не совсем потерян для общества?
– Примерно так. Не спрашивайте меня, Андрей, существует ли еще более высокий уровень актуальности. Существует. Это актуальность информации, которой владеет Император. Но это не нашего с вами ума дело. Читайте дальше.
Андрей пожал плечами и, взяв бумаги в руки, начал читать их с начала.
Служба Безопасности Земли-Первой
Департамент контрразведки
Информационная справка
На запрос из: СБ, отдел 71/Ю875 bis
Дата запроса: 31 мая 2203 года
Тема: Гнездо Феникса
Заданная актуальность: АА, только для офицеров СБ и Правительства
Заданная полнота: Г, предельная краткость
Исполнитель: e1.sb.ru.79585.6.178.51.5
Краткая предыстория
Впервые проблема, ставшая поводом для разработки темы «Гнездо Феникса», была определена специалистами Аналитического Отдела Департамента Контрразведки СБ Земли-Первой в 2181 году. Независимо друг от друга разными группами Аналитического Отдела был зафиксирован всплеск интенсивности рассеянных маловероятных событий в одном и том же районе галактического сектора Е5-G. (Справка: данный сектор официально контролируется мирами Земля-18, Седой, Эдем-2, Рацитель, Сумерки.) Амплитуда всплеска не превышала установленного критического уровня, поэтому Особое Положение не было введено в действие, но район был взят на постоянный контроль СБ Земли-Первой.
Ситуация обострилась в 2182 году, когда в данном районе независимо друг от друга бесследно исчезли восемь человек, из которых пятеро пропали с поверхности планет Сумерки и Седой, и еще трое (одновременно) – с борта пассажирского лайнера, следовавшего курсом Земля-9 – Седой. В 2184 году в том же районе бесследно пропал имперский эсминец с грузом особой значимости (на настоящий момент не найден); после чего в секторе временно было объявлено Особое Положение, а в данный район введены имперские войска и спецподразделения СБ Земли-Первой.
Глубокий мониторинг района всеми доступными СБ средствами не дал никаких результатов. К началу 2185 года уровень интенсивности рассеянных маловероятных событий упал ниже среднего стохастического. В 2186 году Особое Положение в секторе было отменено, но район описанных происшествий остался под особым наблюдением СБ.
В течение пяти лет все параметры района незначительно колебались вокруг среднего по Галактике уровня. Однако осенью 2191 года интенсивность рассеянных маловероятных событий в данном районе меньше чем за месяц поднялась до уровня, в 17 раз превосходящего критический. Район был немедленно окружен боевыми частями близлежащих миров. К тому моменту, как к ним присоединились имперские боевые и разведывательные корабли, а также эскадра контрразведки Земли-Первой, бесследно исчез линейный корабль Эдема-2 (на настоящий момент не найден). Далее события развивались по сценарию, идентичному сценарию предыдущего всплеска: в секторе было введено Особое Положение, но глубокий мониторинг не дал никаких результатов; меньше чем за полгода интенсивность рассеянных маловероятных событий в районе упала до среднего уровня, после чего Особое Положение было отменено.
Третий всплеск активности неизвестной природы в данном районе пришелся на самое начало XXIII века. В отличие от первых двух, он имеет меньшую интенсивность (не дающую повода вводить Особое Положение), но существенно бóльшую продолжительность: начавшись в 2201 году, он продолжается по настоящий момент. Результаты глубокого мониторинга силами СБ Империи – ноль. Результаты глубокого мониторинга силами СБ Земли-Первой – ноль. Положительная информация от СБ миров, контролирующих данный сектор Галактики, – отсутствует.
Текущая ситуация
После начала третьего всплеска активности данная проблема рассматривается: как «катастрофическая» – СБ Земли-Первой и Эдема-2; как «экстраординарная» – СБ Империи; как «особая» – СБ Земли-18, Рацителя, Сумерек и других миров данного сектора Галактики.
Единая программа действий на уровне имперского Совета Безопасности отсутствует.
Версии СБ Земли-Первой
Аналитическим Отделом Департамента Контрразведки СБ Земли-Первой было обработано около 850 более или менее реальных версий происходящего в галактическом секторе Е5-G. В условиях предельной нехватки информации полученные результаты анализа имеют крайне приблизительный характер; однако они позволяют выделить наиболее вероятные варианты происходящего, которые и будут перечислены ниже.
Вариант А: вторжение Чужих. Вероятность – 74 %. Миссия – неопределима.
Вариант Б: действия СБ одного из миров сектора Е5-G, овладевшего высокими технологиями древних корпораций Галактики. Вероятность – 15 %. Миссия – захват власти в Империи.
Вариант В: действия неизвестного СБ Земли-Первой бандформирования, подкупившего значительное число чиновников в службах и спецслужбах Империи. Вероятность – 0,9 %. Миссия – личное обогащение.
Суммарная вероятность катастрофической угрозы для человечества – 96 %.
Андрею стало не по себе.
– Девяносто шесть процентов? – переспросил он.
– Да, – сказал Рогов. – Девяносто шесть процентов вероятности того, что феномен, названный нами «Гнездом Феникса», приведет – если все будет развиваться, как развивается, – к гибели или к катастрофическому изменению Империи Людей. Впечатляет?
– Но… Даже наиболее вероятный вариант ваши аналитики определили с вероятностью 74 %; и то не факт, что он приведет… к кошмару. Тогда откуда возникли эти 96 % вероятности катастрофы?
– А вы просуммируйте все вероятности (пусть и очень маленькие) всех тех независимых восьми с половиной сотен вариантов, которые представляются возможными. Не одно – так другое.
– И что вы хотите от меня? – спросил Андрей после минутного молчания.
– Почти ничего, – полковник улыбнулся. – Вы берете контрабандный груз здесь, на Земле-Первой, доставляете его на ряд планет, которые вам будут указаны. Получаете за это обычную таксу контрабандиста. Но все пункты вашего назначения находятся в секторе Е5-G. Болтаясь там, вы просто записываете все, что слышите – байки, слухи, истории. В каждом из указанных вам пунктов вы сдаете собранную информацию вместе с предназначенным этому миру товаром. А принимать вас всякий раз будет человек СБ. Все.
– И что это должны быть за миры?
– Те, о которых вы только что прочитали: Земля-18, Сумерки, Эдем-2.
– Нет! – вероятно, Андрей перебил полковника немного грубее, чем следовало бы. – Я не полезу в Эдем. Да вы знаете мой IEP-индекс, и прекрасно знаете, что в этом раю дебилов мне через пять минут после посадки вскроют черепушку нейтринным пучком.
Полковник рассмеялся:
– Ну, ну, зачем же так. Вы сами знаете, что на Эдеме-2 люди с высоким IEP-индексом просто не имеют права работать, если не пройдут нейтринной лоботомии для снижения интеллекта до среднего уровня и блокирования парапсихики. Это их право – они просто исправляют таким образом несправедливость, с которой природа наделяет людей способностями.
– Мне плевать на справедливость этого «эдема». Я хочу сохранить свою голову такой, какая есть.
– Андрей, ну что вы! Вам же не нужно искать на Эдеме работу, а значит, никого в том мире не будет волновать ваш IEP-индекс. Кроме того, мы сделаем вам новые документы, где IEP будет не ваши 278 единиц, а, скажем, единиц 170.
– Прикидываться идиотом?
– Не идиотом, а средним человеком.
– И того хлеще.
Полковник промолчал, выжидательно и с едва заметной улыбкой глядя на Андрея.
– Я слышал, что на Эдеме введено обязательное IEP-тестирование во всех космопортах, – пробормотал Андрей, уже явно сдаваясь.
– Только для пассажиров, чьи документы вызывают сомнение. Не бойтесь. Ваши документы будут самыми что ни на есть настоящими, – он усмехнулся. – Кроме того, вы же контрабандист, зачем вам садиться в порту?
Андрей посмотрел на него удивленно, подняв брови и всем своим видом демонстрируя недоумение.
– Да ладно, знаем мы, знаем, что у вас есть свои посадочные коридоры, в которых блокируются планетарные станции слежения.
Андрей крякнул и покачал головой.
– Не на всех планетах, – произнес он растерянно.
– На Эдеме-2 есть. И не один. Там большой спрос на нелегальный товар. Да и далеко не все контрабандисты боятся своего IEP-индекса.
Андрей вздохнул:
– Я не понимаю. Вы знаете про существование контрабандных потоков, знаете самих контрабандистов; вам даже известно, как мы обходим таможни… И вы ничего не делаете?
Иван Степанович рассмеялся:
– Вы переоцениваете свое значение в экономике Галактики, Андрей. Даже по самым высоким оценкам, объем контрабанды между мирами не превышает сейчас сотых долей процента от общего объема товаропотока. Уничтожь мы вас, и в межпланетной торговле ничего не изменится. А вот мы часть наших возможностей по сбору и анализу оперативной информации потеряем. Существенную часть.
– Вы хотите сказать, что я не один такой… попавшийся?
– Мне кажется, это очевидно: контрабандисты, проникающие практически повсюду, ничем не связанные, – это один из лучших источников неофициальной информации.
– Да… Интересно. И вы всем предлагаете перевозить незаконные партии пряностей, редких металлов и контрафактной косметики?
– Это наиболее естественная легенда для контрабандиста. Я же не могу отправить вас собирать информацию под предлогом проповеди христианства – вы просто не войдете в то «межпланетное подполье», в котором знают все или, по крайней мере, обо всем слышали.
– Это… Это получается организованная контрабанда под прикрытием официальных властей, – усмехнулся Андрей. – Вы должны зарабатывать немалые деньги.
– А как вы думаете, Андрей, из каких средств я буду платить вам за перевоз контрабандного груза? Знаете, у меня в бюджете нет графы: «оплата труда контрабандистов». И, кстати, вы не правы насчет «прикрытия»: и не надейтесь, никакого «прикрытия» не будет. Попадетесь местной полиции – окажетесь на Каторге-5 или на Каторге-2. Смотря где попадетесь. Дело не в том, что мы такие неблагодарные, просто ваша легенда должна быть идеальной. Мы – спецы в своем деле, но и ваша братия – тоже не промах. Если уж вы сумели организовать закрытые посадочные коридоры на ряде планет… Одним словом, любая попытка прикрытия с нашей стороны – это большой шанс раскрыться и проиграть. И проиграть вам, а не нам. Впрочем, вы рискуете так же, как и в обычном вашем рейсе. И получаете столько же.
– Я рискую больше. Слишком много посадок.
– Мы честно платим вам за каждую.
Пискнул сигнал вызова. Полковник извинился, вытащил из кармана блокнот, что-то просмотрел на его дисплее. Отложил, снова посмотрел на Андрея.
– Итак?
– Не знаю. Сумасшествие какое-то. Возить контрабанду для СБ Земли-Первой. За деньги. И, как альтернатива, двести лет каторги. А самое главное, что у меня (как всегда с вами) ощущение, что меня водят за нос: я не понимаю, зачем вам та информация, которую я могу вам передать. Слухи, легенды, байки из портовых кабаков… В этом очень мало настоящих сведений.
– Мало. Но есть. Закон сохранения информации: ничто не возникает на пустом месте и ничто не исчезает совсем. Ваша задача – собрать тот информационный сор, что рассеян между мирами. А дальше – уже задача для наших семантологов: вычленить из него те крупицы истины, которые в нем есть. Итак, Андрей?
– Мое решение? Партия контрабанды для СБ или двести лет каторжных работ? Если я откажусь работать на вас, вы отправите меня на Каторгу-5 прямо отсюда и прямо сейчас?
– Ну конечно. Чего тянуть?
– Тогда зачем вы спрашиваете о моем решении? Хотите, чтобы я озвучил очевидное?
– Вот и отлично, Андрей. Завтра с утра ступайте на свой «совсем обычный» катер и ждите. Груз и инструкции будут у вас на борту еще до полудня.
…Костер почти прогорел. Угольев из местных ветвей, похожих больше на тугие рулоны прессованного торфа, не получилось, но, прогорая, они развалились в пышущую жаром тлеющую кучу – лучше и не придумаешь для хорошего шашлыка. Андрей носком ботинка отгреб горящие ветви в сторону, для света подкинул на них свежего топлива, а над алеющей кучей разложил на камнях шампуры.
…Мясо кашгарота оказалось необыкновенно вкусным, хотя, пожалуй, немного слишком нежным – на вкус Андрея. Немного походило на натурального молочного поросенка, но было более легким.
Андрей покурил, раздумывая, из какой же все-таки части тела этой животины без конечностей делают филе, выпил еще водки и отправился спать.
3
За что Андрей особенно любил свой корабль, так это за то, что помимо почти сверхъестественной скорости, комфорта, максимального для судна таких размеров, и определенной огневой мощи, про которую не знала, вероятно, даже СБ, по тоннажу он буквально впритык, но проскальзывал в категорию МПС («Малые планетарные суда»). Это давало Андрею колоссальные преимущества, главным из которых была свобода от космодромов: он имел право «свалить» катер на платную стоянку в городе или просто куда-нибудь в пустыню. Это, разумеется, не освобождало его от таможенных проблем при посадке из Пространства и уходе с планеты, но существенно облегчало перемещение по ее поверхности.
…Утро после шашлыка из кашгарота было на удивление бодрым. Хотя утром оно было исключительно по будильнику. Когда Андрей продрал глаза под звуки издаваемого им некоего древнего гимна, за узким стрельчатым иллюминатором единственной на катере каюты висела все та же тьма лишайниковой тундры. Андрей вскочил, сбросив на пол простыню, привычно щелкнул пальцами в сторону будильника, отключая музыку, и побежал – именно побежал, такое было сегодня настроение – в душ. Потирая плечи под струями ледяной воды в тесной пластиковой кабинке, Андрей решил начать день с разведки. Надо было добывать информацию, которую, по плану Рогова, он должен был передать вместе с предназначенным для этой планеты грузом человеку полковника.
Андрей посадил катер на стоянке на самой окраине столицы; заплатил, сколько спросили, и накинул сверху пятерку – «чтобы посматривали». Здесь было почти светло, а на востоке угадывалось чуть поднявшееся над горизонтом местное Солнце: лепестки неба между высокими домами светились багрянцем.
Прежде всего, ему предстоял рейд по портовым кабакам: именно там собирались люди, которые могли что-то знать, или думать, что что-то знают. Андрей поймал такси и поехал прямо в космопорт.
Ни кафе, ни ресторан в порту его не удовлетворили: благочинные, ожидающие своего рейса пассажиры, встречающие, агенты, подвыпившие личности с неопределенным прошлым, зато с вполне определенным будущим, – здесь не было никого, с кем бы он мог поговорить. И все-таки даже в этом крохотном, зажатом между гигантским ледником и раскаленной пустыней мире, должно было быть хотя бы одно заведение, в котором собираются космонавты, контрабандисты и прочий люд, так или иначе связанный с Пространством.
Андрей вышел из здания космопорта. Прямо перед ним лежала полузаставленная машинами площадь, а за площадью начиналась поросшая какими-то «хвощами» лесостепь, по которой уходила дорога в расположенный совсем близко город. В стороны от площади, охватывая летное поле неширокой полосой, уходили припортовые кварталы, на таких вот малоосвоенных планетах почти всегда заселенные всяким сбродом. Раз уж нужного кабака не оказалось в самом порту, то он явно должен быть где-нибудь неподалеку. Андрей наискосок пересек площадь и, наугад выбрав направление, неспешно пошел по улице, тянувшейся между степью и домами.
Через пару кварталов дома стали ниже и грязнее; улица нырнула в их глубину, скрыв от взгляда сумеречную степь. Андрей уже начал сомневаться в правильности выбранного пути, когда наконец увидел некое заведение.
Андрей присмотрелся. Да, кабак был похож на то, что он искал: смесь грязи (хозяева явно не утруждали себя уборкой газонов вокруг), выставляемого напоказ авантюризма (плазменная пушка с какого-то древнего корабля, вмурованная над входом) и пустой роскоши (швейцар в парадном имперском бронежилете… полувекового возраста).
– Угу. – Андрей сам себе кивнул, подошел к заведению и распахнул дверь.
Ему повезло – повезло почти фантастически, учитывая затерянность этого мира. Он вошел, сразу попав в атмосферу табачного дыма, кулинарных запахов и полутьмы. Молодежь из «неработающего большинства», прожигающая здесь правительственное пособие, чтобы потом сидеть на синтетике до следующей получки; космонавты со стоящих на поле кораблей; парочка явно серьезных бандитов, обсуждающая что-то за выпивкой, и – в самом дальнем углу зала – Пакс, старый знакомый Андрея, контрабандист лет пятидесяти – уже почти старик для этой профессии.
Андрей усмехнулся и направился к его столику.
– Ба! Андрюша! – удивление Пакса, как и его радость, было явно написано на его лице: не требовалось никакой парапсихики, чтобы различить и то и другое. – Какими судьбами в этой дыре? Да впрочем, садись, садись!
Андрей сказал что-то приветственное, усмехнулся по поводу «дыры», уселся на стул против Пакса. На столике блюдца с закусками окружали бутылку синтетического виски.
Пакс усмехнулся:
– Смотришь, что пью синтетику? Да, дела у меня не шикарны. Но и не бедствую. Ты-то как?
– Живой, как видишь.
– И хорошо. Выпьешь?
– Выпью. Я очень рад тебя видеть, Пакс. Не обидишься, если я закажу нам чего-нибудь натурального?
– Да на что же? Ты уже не пацан, Андрюшенька. – Пакс помолчал, и Андрей понял, что тот вспомнил, как выхаживал Андрея после первого в его жизни столкновения с полицией. Это было еще на Седом.
Андрей махнул рукой. Тотчас же к нему подскочил официант, «унюхавший» стоящего клиента.
– Бутылку хорошего рома, – сказал Андрей, не оборачиваясь. – И закуски. Все натуральное.
– Сделаем! – официант за его спиной чуть поклонился и исчез так же быстро, как появился.
Пакс улыбнулся и покачал головой.
– Ну, выпьем, что ли, – сказал Андрей. – Пока нормальный несут.
– Давай, – мягко сказал Пакс. Взял бутылку и, игнорируя стакан, приподнял ее в приветственном жесте. – За Удачу.
– За Удачу, Пакс.
Андрей взял у крякнувшего Пакса бутыль, тоже приподнял ее до уровня глаз, отпил глоток обжигающего язык и небо пойла. Тоже крякнул.
– Дерьмо! – со вкусом сказал Пакс, отправляя в рот кусочек чего-то зеленого, лежащего на блюдце. – Ну, ладно. Ты-то здесь как оказался?? Вроде не бедствуешь?..
– Груз, – ответил Андрей. – Нормальный и по нормальной таксе.
– Надо же. А я уж начал думать про эту дыру, что здесь вообще ничего нормального не бывает. И что за груз, коли не тайна?
– Пряности. А ты-то как здесь оказался?
– Привез пустой груз четыре месяца назад. Едва не попался.
Андрей прищелкнул языком. «Пустым грузом» на жаргоне контрабандистов именовался человек, которого требовалось нелегально переправить из одного мира в другой. Такой работы избегали всеми силами и брались за нее только в крайних ситуациях, когда выбора уже не оставалось.
– И что? – переспросил Андрей.
– Что… сижу здесь уже третий месяц, жду груза отсюда.
– Так ушел бы куда-нибудь в нормальный мир неподалеку – на Восемнадцатую, или на тот же Седой. Поискал бы работы там.
Пакс покачал головой:
– Не могу, Андрюшенька. Если я уйду отсюда без груза, то уже больше не поднимусь с летного поля. У меня энергии только на один рейс, а денег нет.
Андрей кивнул.
– Одолжить тебе?
– Нет, – Пакс покачал головой. – Не надо. Я потому и без денег, что только что со старыми долгами рассчитался. Не хочу снова…
– Я же не Кабанов, Пакс. Отдашь, когда сможешь.
– Да нет. Спасибо, Андрюша, не надо. Я выберусь, правда.
Андрей снова кивнул.
Принесли ром и новую закуску – рулетики из чего-то растительного и тонких ломтиков синеватого мяса. Андрей разлил: ритуал соблюден, можно пить по-человечески, из стаканов.
Они выпили.
– Расскажи, что здесь интересного? – спросил Андрей, закусывая.
– Да ничего. Кто-то ловит, кто-то убегает, кто-то торгует, а большинство мается от безделья.
– Так уж и ничего? – переспросил Андрей. Было очень неприятно, что в разговоре с Паксом, которого он мог бы назвать другом, а то и вторым отцом, приходилось не то чтобы врать или юлить, но говорить, скажем так, не совсем прямо.
– Ну, в каждом мире что-нибудь да есть такое… особенное.
– Я слышал, тут неподалеку уже второй год болтается эскадра СБ с Первой: то ли Чужих наконец нашли, то ли еще хрень какая.
– Про Чужих не знаю, – Пакс посерьезнел. – А эскадра висит, да. Но нашего брата они не трогают, у них свои проблемы. Слыхал, лет десять назад здесь эдемский линкор пропал?
– Слыхал. Но не понял. Линкор – не катер. След должен быть, обломки какие-нибудь, ошметки гиперканала, если он свалил.
– А никто не понял. Тут, Андрюша, вообще неспокойно. Я за то время, что торчу здесь, много чего наслушался. А кое-чего и повидал. Но это все чушь, Андрей, мистика какая-то. Кроме пропавшего линкора – ничего серьезного.
– И что за мистика? – Андрей разлил ром по стаканам, тщательно изображая праздность интереса.
– Да, ерунда. В каждом кабаке болтают про «черных монахов», которые появляются в самых неподходящих местах – иногда прямо на кораблях в полете – и предвещают смерть. И будто бы ходят они в таких черных балахонах с капюшонами, лица ими закрывают. А лиц-то и нету! Обычный фольклор, типа детских страшилок. Правда… одного такого монаха я сам видел.
– Да ну?
Пакс усмехнулся.
– Представь себе! В порту, у диспетчерской. Все как есть: черный балахон, лица не видать. Правда, никаких чудес он при мне не совершал, и помереть я пока не помер.
Они посмеялись. Потом выпили.
– Еще про Деда рассказывают, но это уже совсем сказки. Мол, летает меж звезд и всем рассказывает о смысле жизни. И тоже вроде монах, только балахон у него серый. Но этого я сам не видал, а то был бы уже просветленный и играл бы на какой-нибудь, ангельской арфе вместо того чтобы тут с тобой ром пить.
Снова посмеялись.
– Ерунда – ерундой, – продолжил Пакс. – Не знаю, летает там этот Серый Дед меж звездами или не летает, но какая-то мистика и правда в воздухе висит. Все нервные. Психушка столичная переполнена. Я тут говорил с одним местным мужиком… Сенсор, очень мощный. Индекс парапсихики у него за 350…
– Врешь! – не сдержался Андрей. – Да его бы СБ еще из школы загребла.
– Не вру. Он дурак, Андрюша. У него осознанный интеллект – на уровне ребенка, и эмоциональный индекс… в одном месте. И получается, что в сумме его IEP чуть ниже, чем у меня. Ты же знаешь, что пока человек не лезет на особо большие должности, никто его специально и не изучает: стандартный IEP-тест и все. Так он и прошел мимо СБ.
– Хм… – сказал Андрей.
– Так вот, сенсор этот рассказал, что последние пару лет часто чувствует напряжение Силы – как будто мимо сильный парапсихик проходит в рабочем состоянии. Оглянется по сторонам, а нет никого, как будто импульс не рядом с ним, а по всему пространству размазан. Я, честно говоря, рад буду отсюда убраться. И не только потому, что с работой здесь туго…
…Еще через полчаса Андрей подумал, что эсбэшные аналитики были правы: на Сумерках определенно творилась некая чертовщина.
Они просидели больше часа, то вспоминая «старые времена», то возвращаясь к слухам и событиям Сумерек.
4
Сдавать груз (а с ним и «информацию») Андрей отправился уже на следующий день. То, что он услышал от Пакса и случайных людей, показалось ему достаточным, чтобы на первый раз удовлетворить СБ. И действительно, человек Рогова – молчаливый немолодой мужчина, встретивший Андрея по указанному адресу, лишь несколько раз кивнул, просматривая принесенный им файл, принял груз, провел Андреевой кредиткой над машинкой, переводя на его счет деньги, и попрощался – так же невнятно, как и поздоровался. «Кажется, все оказалось проще», – подумал Андрей. Он вышел на улицу, долго соображал, где поймать такси; потом махнул рукой и решил прогуляться.
Выданная Роговым программа его «путешествия» по мирам сектора Е5-G не предполагала какой-либо конкретной последовательности их посещения – только список. Андрей еще не задумывался, как именно пройдет его маршрут, только еще на Земле-Первой определил для себя, что первым будут именно Сумерки (он никогда не бывал здесь раньше) и что проклятый Эдем останется «на потом».
Он побродил по улицам, рассеянно пытаясь в уме проложить кратчайший маршрут, соединяющий все миры списка таким образом, чтобы последним оказался Эдем-2, хотя заранее знал, что вряд ли пойдет по пути максимальной экономии времени, энергии и усилий (почему-то у него никогда это не получалось). Потом плюнул на то, что трехмерная карта сектора никак не хотела целиком восстанавливаться у него в голове, и зашел перекусить в какое-то кафе. После снова побродил, пока не понял, что уже смутно представляет себе, в какой стороне находится порт, а в какой – стоянка, на которой он оставил корабль.
Андрей достал пеленгатор. Каким бы убогим ни был этот мир, своя навигационная спутниковая система у него имелась. Оказалось, что его корабль был всего в паре километров к северо-западу, и Андрей решил дойти до стоянки пешком, просто придерживаясь общего направления. Ориентироваться по сторонам света в этом мире было легко: здесь, в полосе сумерек, восточный край неба всегда был багрян, а западный – иссиня-черен.
С четверть часа он шел, более-менее выдерживая нужное направление в путанице улиц, потом застройка стала совсем уж хаотичной, и Андрей понял, что заблудился окончательно.
Он был в каком-то совсем незнакомом портовом квартале. Невысокие двухэтажные дома из шлакопластовых блоков, пыльные стекла окон, даже на первых этажах не всегда занавешенных, мусор на тротуарах, грязная и изношенная одежда на редких прохожих. Такие кварталы были на любой планете. Андрей всегда удивлялся их существованию – даже в самом затерянном мире пособия по безработице вполне хватало, чтобы исправить все это, чтобы жить нормально. Но в каждом мире находились люди, которых это устраивало. Которым было все равно.
Надо было звонить, вызывать такси, но, словно по инерции, он продолжал идти, стараясь оставлять багровую часть небосвода слева и сзади.
Из какого-то переулка метрах в тридцати впереди вынырнул парень, примерно его ровесник, в заношенной синтетике и с сигареткой в зубах. Вынырнул и прислонился к стене, как-то уж слишком нарочито разглядывая небо над крышей дома напротив. Андрей поморщился: он очень не любил таких встреч. И не столько потому, что они были реально опасны, сколько потому, что после них надолго оставалось противное чувство нечистоты. Эти – иногда приблатненные, а иногда опустившиеся мальчики из плохих районов, как правило, не представляли серьезной угрозы: из оружия у них бывали лишь ножи (всеобщий запрет на ношение оружия гражданским населением был введен еще пятьдесят лет тому назад), а их IEP был настолько низок, что он зачастую мог просто задавить их психику.
Андрей «пощупал» притулившегося у стены парня. Нет, этот был еще ничего, из крепких. Не сбавляя шага, он опустил руку в карман и нашел там зажигалку.
Эту зажигалку ему подарил Пакс – давно, еще на Седом. Обычная «вечная» плазменная зажигалка – Андрей без проблем проходил с ней любую таможню и любой спецконтроль. Ну какой служитель порядка мог бы предположить, что маленькое специальное устройство позволяет при необходимости выплеснуть весь «вечный» заряд зажигалки в один или несколько импульсов? Андрей однажды опробовал зажигалку на полной мощности: двухметровый плазменный выхлоп вытопил изрядную дыру в валуне, на который был направлен этот безобидный бытовой приборчик.
Парень впереди как-то слишком упорно не хотел на него смотреть, так, словно бы боялся взглядом выдать, что за спиной Андрея что-то есть. Это стоило бы сообразить на пару мгновений раньше, но Андрей не успел.
– Сзади! – короткий возглас откуда-то прямо из-под ног заставил его вздрогнуть, и тут же, на рефлексе, Андрей развернулся на сто восемьдесят градусов, одновременно выхватывая из кармана зажигалку.
Подумать Андрей тоже не успел, только мелькнули перед глазами – буквально в шаге от него – бледное рябое лицо, черная куртка, тусклое перо ножа, еще прижатого к боку, но готового к удару; еще одно лицо чуть дальше. Андрей щелкнул зажигалкой.
На парне с ножом мгновенно вспыхнула куртка, он взвыл и сложился пополам, падая на мостовую. Резко пахнуло паленым мясом. Второму досталось меньше. Он отпрыгнул от Андрея и, что-то крича, принялся сбивать огонь с рукава.
Андрей отступил, ударился спиной о стену дома; замер, пытаясь одновременно удерживать в поле внимания обоих оставшихся врагов – тушившего рукав и того, что стоял впереди. Зажигалка была выставлена на четверть максимума; в таком режиме ее «вечного» запаса должно было хватить на пару десятков импульсов, то есть на много-много таких компаний.
Впрочем, все явно было кончено. Обожженный скулил на земле, а оба его дружка уже скрылись в переулках.
Сначала Андрей подумал о том, как это он подпустил врагов сзади, почему не услышал, не почувствовал? Ну, слух – ладно, а Сила? Впрочем, разные бывают способности даже у неработающего большинства. Теперь уже все равно.
Потом он подумал о том, откуда, собственно, взялся окрик – «Сзади!», возможно, спасший ему жизнь? Он оглянулся. В шаге от него, почти напротив скулящего обожженного тела, в какой-то нише в стене на корточках сидел подросток. Лишь сейчас, когда Андрей заметил его, он поднялся на ноги.
«Хладнокровный пацан», – подумал Андрей. На вид мальчишке было лет четырнадцать.
– Ты сказал – «сзади»? – спросил Андрей.
– Ага.
– Почему?
– Не люблю шпаны.
Андрей приподнял бровь. Нельзя сказать, чтобы внешний вид спасителя решительно выделял его из столь нелюбимой «шпаны»: мятая синтетическая куртка, синтетические штаны с какими-то глупыми отворотами, не первой свежести волосы. Впрочем, он чисто говорил по-русски – так, словно был родом с процветающих миров или хотя бы учился на одном из них.
– Хм, – сказал Андрей, не придумав ничего более умного.
– Минут через семь здесь будет полиция, – спокойно сказал спаситель. – Смотрели из каждого окна. Здесь не пропускают бесплатных представлений.
В критических ситуациях Андрей соображал быстро. «В силу специфики рода деятельности», – как любил выражаться Пакс.
– У меня корабль на платной стоянке недалеко отсюда, – он назвал адрес. – Сможешь провести?
– Да, – пацан с места сорвался в бег, даже не убедившись, что Андрей последует за ним. Впрочем, в чем тут было убеждаться?
Они вышли к стоянке минут через пятнадцать. Именно вышли, потому что за квартал до площади, где стояли катера, его проводник резко сбросил скорость, и они вполне благопристойно проследовали к охране. Андрей заплатил за стоянку с карты, дал пятерку охраннику. Прошел к кораблю, набрал входной код, приложил ладонь к детектору. Люк плавно отошел в сторону, чуть слышно зашипев гидроприводом.
Андрей обернулся к мальчику, прошедшему на стоянку вместе с ним.
– Спасибо, дружище, – он улыбнулся и наконец-то смог рассмотреть лицо своего спасителя, неожиданно оказавшееся широкоскулым и чуть курносым. – Сколько я тебе должен?
– Не надо, – мальчик качнул головой, приведя Андрея в определенное изумление. – Вы уходите с этого мира?
– Да.
– Возьмите меня на борт.
Андрей приподнял бровь, сначала удивившись нахальству, потом догадавшись, что мальчишка от кого-то удирает.
– Парень, я не работаю с пустым грузом, – сказал он, и уже потом сообразил, что использует жаргон контрабанды. Но мальчишка, как ни странно, его понял.
– У меня полное гражданство и документы в порядке.
– Ну… – Андрей смешался, гадая, через какое время полиция создаст его описание, разошлет его и закроет ему выход в пространство.
– Меня уберут, если я сейчас не исчезну.
– Черт! – прошипел Андрей, которому до ужаса не хотелось никакой возни с пассажирами. – Черт! А обычным рейсом? Я дам тебе денег.
– Снимут во время регистрации.
«Логично, – подумал Андрей, – логично, и означает, что те, кто за ним охотится, частные лица, иначе он и на моем корабле не пройдет».
Ему очень не хотелось лишних проблем. Однако платить долги такого рода в сообществе контрабандистов было хорошим тоном.
Андрей выругался.
– На борт!
В рубке, кивнув «пассажиру» на кресло второго пилота, которое никак не мог собраться демонтировать, Андрей запустил стартовую программу и, едва дождавшись завершения теста, повел корабль в порт. По счастью, процедура таможенного досмотра на Сумерках была упрощена до предела, а таможенный офицер явился почти сразу. Прошелся по всем помещениям, скучающим взглядом окинул рубку, посмотрел на монитор своего блокнота, проверяя техпаспорт корабля.
– Оружие?
– Нету, – ответил Андрей, разводя руками и словно извиняясь за то, что ему нечем порадовать офицера.
– Вещества и предметы, запрещенные к вывозу из мира Сумерки?
– Нет.
– Другие лица на борту – кроме вас двоих?
– Нет.
– Ваши идентификационные карты.
Андрей протянул ему давно приготовленную карточку. Тот провел ею над своим блокнотом, кивнул, возвратил Андрею. То же проделал с карточкой мальчишки, немного удивился редкому для такого возраста полному гражданству, но ничего не сказал.
– Можете стартовать через пять минут.
Проводив офицера, Андрей запросил в диспетчерской выходной коридор.
Монитор центрального пульта запестрел цифрами, отражая готовность корабля покинуть планету.
– Поехали! – произнес Андрей обычное стартовое присловье русских пилотов и повел рукоять мощности от себя.
Поверхность планеты со странным именем Сумерки качнулась в мониторах заднего вида и резко пошла вниз.
