15
— Здорово, — кивнул открывшему дверь Колобку Олег. За его спиной стоял Викинг.
— Салют, заруливайте, — улыбаясь, сказал Колобок. Отступив, пропустил обоих.
— Как прошел твой разговор с милицией? — спросил Викинг.
— Все нормально, — снова улыбнулся Игорь. — Правда, в отделение возили.
Но через полтора часа домой отвезли. Как министра, — весело добавил он, — с охраной. Этих парнишек, — имея в виду противников, сказал он, — покоцали прилично. Двое были без сознания. Остальные немного в себя пришли. Переломы, сотрясения и прочие последствия рукопашного боя.
— На себя пусть пеняют, — равнодушно заметил Викинг. — Они к моей сестре и племяннице пристали, — вспомнив, что Колобок не знает причины драки, сказал он.
— Я слышал, как женщина кричала, вот и влезли с ним. — Колобок бросил взгляд на Олега. Тот, вспомнив свои слова «...валить надо...», смущенно улыбнулся.
— Чай или кофе? — входя в кухню, спросил Колобок.
— Кофе, — ответил Викинг.
— Есть кое-что погорячее, — достав из пакета бутылку водки, усмехнулся Олег. — Ты закусь организуй, и отметим удачное завершение ночного боя.
— Тебя, по-моему, здорово по голове треснули, — сочувственно заметил Колобок.
— Да не очень. — Олег дотронулся до небольшой шишки на лбу. — А что?
— Как заговорил-то, — не выдержав, рассмеялся Колобок. — По-книжному.
«После ночного боя».
— А, — тоже засмеялся Олег. — Это, наверное, тебе по черепу перепало.
Замечать стал.
— Мне по спине чем-то врезали. — Задрав майку, Колобок показал мускулистую спину. Под правой лопаткой синел большой кровоподтек.
— Живы будем — не помрем, — улыбнулся Викинг. — Давай знакомиться, помощник, — протянул он руку, — Альфред.
— Игорь, зовусь Колобком. Так привычнее. — Он улыбнулся.
— Ясное дело, — кивнул Викинг.
— Ну? — Поставив бутылку на стол, Олег открыл холодильник. — Что у тебя из закусона имеется? Да, — закрывая холодильник, покачал головой. — Две сосиски. Придется...
— Я купил закуску, — вмешался Викинг. — Когда ты сказал, что твой приятель холост, я понял, что нужно к этому делу, — он кивнул на бутылку, — брать что-то съедобное.
— Мама, — выйдя из комнаты, спросила Аленка, — где дядя Альфред и дядя Олег?
— Ушли к другу дяди Олега. — Помешивая в кастрюле, Элеонора повернулась к дочери. — К тому, что тогда тоже за нас заступался.
— Я знаешь как испугалась, — вздохнула девочка и, подойдя, прижалась к матери.
— Ты молодец, — погладила ее по голове Элеонора, — даже не заплакала.
Смелая ты у меня. — Наклонившись, поцеловала дочь в щеку.
— Дядя Альфред сказал, — обнимая мать за шею, вспомнила Аленка, — что я смелая в маму.
— Конечно, — засмеялась Элеонора, — ты на меня во всем похожа.
— И такая красивая, как ты, буду? — с надеждой спросила Аленка.
— Ты будешь самая красивая на свете.
— Так тебе папа говорил, — печально вздохнула Аленка. Тоже вздохнув, Элеонора прижала дочь к себе.
— Мама, — сказала девочка, давай папу простим. Поверим ему еще раз.
Ведь он хороший. Вот только пьет. — Вздохнув опустила голову. — Но это потому, что тебя очень любит. Мне дядя Альфред сказал, что папа свою безответную любовь водкой заливает.
— Много твой дядя о любви знает, — рассердилась Элеонора. Но потом улыбнулась и снова обняла Аленку. — Вот приедет папа, поговорим с ним и тогда все решим.
— Ты отличный мужик, — подняв рюмку, проговорил немного захмелевший Колобок. — С тобой запросто на дело можно топать. Давай за твое здоровье врежем.
— Здоровье, конечно, — Викинг улыбнулся и взял рюмку, — всегда нужно.
Но я предлагаю выпить за мою сестру и ее дочь. Тяжело им сейчас, — вздохнул он.
— В этом Элеонора сама виновата, — сказал Олег. — С немцем рисовалась в городе. Ну а языки знаете какие? Тем более ей завидовали все. Вот и пустили парашу, будто у нее с тем фрицем любовь. Семка — мужик тихий и спокойный. Если выпьет больше положенного, сразу на боковую. Я ни разу не видел, чтобы он с кем-то дрался. Ну а тут, понятное дело, заело его и начал за воротник закладывать. Он мне по секрету шепнул, — улыбнулся Олег, — что как-то лег с Элеонорой в постель и каким-то женским именем ее назвал. Специально. Она, говорит, разозлилась, думал, убьет. Из-за этого они и развелись. Семен говорил, что так даже лучше, потому что...
— Давай не будем в чужую жизнь лезть, — попросил Викинг. — Обсуждать кого-то, не видя его глаз, — не мужское занятие. Я предлагаю выпить за мою сестру и племянницу. — Они чокнулись и выпили.
— Ты кем работаешь? — закусывая куском селедки, спросил Викинга Колобок.
— Шпион, — открывая бутылку пива, подмигнул ему Викинг, — китайский. — Олег и Игорь захохотали. — Есть предложение, — сказал Викинг, — пойдемте прогуляемся по городу. Зайдем в какое-нибудь увеселительное заведение. Может быть, познакомимся с прекрасными дамами. Если это получится, мы с ним, — он кивнул на Олега, — будем удерживать женскую половину минут сорок, а ты занырнешь в свою берлогу и наведешь хотя бы относительный порядок. Идет?
— На кой нам кого-то искать? — усмехнулся Олег. — Колобок сейчас сгоняет и привезет девок. Симпатичные телочки.
— Знаешь, — мягко возразил Викинг, — иногда хочется согреть не только тело, но и душу. Согласись, женщина в компании — это что-то другое. Разумеется, если она не девочка по вызову. А просто женщина.
— Вообще-то да, — немного подумав, согласился Олег. — Я об этом и не мыслил никогда. Попалась телка, переспал с ней — и все, прошла любовь, — хрипловато пропел он. — А вместе с помидорами завяли огурцы.
— Ну так как, — Викинг вопросительно взглянул на приятелей, — насчет моего предложения?
— Увеселительные заведения, — вздохнул Олег, — стоять прилично. У меня же — тишина.
— Я тоже почти на нуле, — нехотя признался Колобок.
— Все расходы за мой счет, — широко улыбнулся Викинг. Увидев, что приятели переглянулись, коротко усмехнулся. — Вполне возможно, я очень скоро обращусь к вам за материальной помощью. Так что давайте не будем говорить, что вы не пьете за чужой счет. Люди свои, нас проверила ночная схватка. Чтобы узнать мужчину, нужно быть с ним в бою.
— Потопали. — Колобок поднялся. — Я знаю здесь одно заведение. Ресторан и что-то вроде варьете. Там публика серьезная. Но, — посмотрев на Викинга, кивнул, — тебя впустят, даже откроют. Нас же в такой одежде, — похлопав себя по бедрам, пригладил ладонями потрепанные джинсы, — вряд ли.
— Точно, — согласился Олег. — Я раз в подобный кабак попробовал занырнуть. И бабки были, да хрен на рыло.
— Но неужели вы не найдете что-нибудь?.. — Подыскивая подходящее слово, Викинг замолчал.
— У меня костюм есть, — обрадованно вспомнил Игорь. — Сейчас.
Уже шагнув к двери в спальне, остановился и взглянул на Олега.
— У меня весь гардероб на мне, — неожиданно для себя смущенно проговорил тот.
— Ты облачайся в парадно-выходной костюм, — поднимаясь, сказал Викинг.
— Я сейчас, быстро. — Не успели его новые знакомые ничего сказать, как Викинг вышел.
— Классный мужик, — констатировал Колобок.
— Наконец-то, — сердито сказал Гобин поднимаясь из-за стола, — Но ты же мне сам дал пять дней отгула, — улыбнулся вошедший в кабинет Хват.
— Ты что наделал? — Гобин подошел к нему вплотную и, задрав голову, уставился на него. — Скотина, — негромко бросил он и наотмашь хлестнул слабой ладонью Хвата по щеке.
— Ты чего?! — воскликнул тот. Взмахнул крепко сжатым кулаком, оскалился. — Я ж тебя одним ударом...
— Если Ромку посадят, — по-прежнему глядя ему в глаза проговорил Гобин, — тебя зарежут в камере. Никаких денег не пожалею. Понял? — Хват заметно растерялся. — Зачем ты втянул в это Романа? — тихо спросил Гобин.
— Значит, заявила? — опустив голову, спросил Хват.
— Чуть не заявила! — закричал Яков Юрьевич. — Хорошо, я вовремя узнал об этом. Сволочь! — Он быстро вернулся назад и ударил Хвата на этот раз кулаком в нос. Хват только головой тряхнул. — Зачем тебе это нужно было? Ведь ты знаешь, что такое для меня Ромка. А ты... — Не договорив, тяжело вздохнул. — Убирайся. — Он махнул рукой на дверь. — Видеть тебя больше не хочу. Да и не могу!
— Яков Юрьевич, — не поднимая головы, заговорил Хват, — сам не пойму, как случилось. Но обещаю — в любом случае Роман сидеть не будет. — Сказав это, он вышел.
— Смотри-ка, как заговорил, — удивленно посмотрел ему вслед Гобин. — Ну дай-то Бог, чтобы это были не просто слова. — Вздохнув, подошел к столу и взял сотовый телефон. Набрав номер, немного подумал и отключил телефон. — Посмотрим, что он будет делать. Там видно будет. Вмешаться я всегда успею.
— Что слышно про нее? — оглядываясь на дверь кабинета, тихо спросил Хват.
— Стахова освободили, — тоже негромко ответила сидевшая за столом Зина.
— Тут Русый заходил. Его Яков Юрьевич вызвал. По-моему, они о Вальке говорили.
Как я поняла, Русый к ней в больницу ездил.
— Понятно, — кивнул Хват. Поморщившись, шагнул к выходу. И тут же вернулся назад. — С кем из моих он, — Хват кивнул на дверь, — разговаривал?
— С сыном.
— А до него? Из моих? Вспомни, Зинуля, — я умею быть благодарным.
— Если я скажу об этом Якову Юрьевичу, — улыбнулась Зина, — то он тоже будет очень благодарен.
— Стерва, — прошипел Хват и быстро вышел.
— Так, — остановившись у выхода, нервно подумал он. — За своего придурка сынулю Гобин может сделать мне веселую жизнь. У него есть бабки, а с ними сейчас любого в порошок стереть можно. Надо к этой сучке зайти. К Роману сейчас нырять бесполезно. Эта стерва Розочка вместо сторожевой собаки. Хорошо еще, она ничего не знает, а то бы меня прямо в Туле завалили. Ведь сам Гобин только понты корявые ломает. Все, что у него есть, принадлежит Розке. С ней надо быть поосторожнее. А если Розка знает? — Он нервно оглянулся на дверь. — Вот тварина. Завела меня, и до свидания, — зло вспомнил он Валентину. — Ну, меня и заклинило, — словно оправдываясь, буркнул он. — Парней я, конечно, зря позвал, да еще этого Ромку. — Хват быстро пошел к своей машине. — Домой, — резко бросил он.
— Не знаю я никого, — говорила Валентина. — Не знаю.
— Но, Валентина Андреевна, — вздохнул Себостьянов, — ведь не могли вы не запомнить хоть одного. Поймите, ваши показания очень важны. Вы подверглись унижению, я понимаю. — Он смущенно опустил голову. — Но постарайтесь понять и вы: если мы не задержим насильников, могут пострадать еще женщины. Им попадется молоденькая девочка — они поступят с ней так же. Да в конце концов, — не выдержав, он повысил голос, — неужели вам просто не хочется отомстить?!
Всхлипнув, Валентина отвернулась и уткнулась в подушку.
— Извините, — пробормотал Себостьянов. — Я не знаю, как и что говорить.
Вы подонков покрываете, — вздохнул он. — Может, я не так говорю, но поймите: всякое зло, а тем более такое, должно наказываться.
— Не помню я их! — воскликнула Валентина. — Нечего мне вам сказать!
Себостьянов, поднявшись, некоторое время молча смотрел на нее. Затем шагнул к выходу из палаты. Дверь открылась. Себостьянов увидел входившую в палату Либертович. Она бросила быстрый взгляд на отвернувшуюся к стене Резкову.
— Здравствуйте, Раиса Борисовна, — поздоровался Василий.
— Добрый день, — кивнула она. — Вы пытаетесь затянуть нам курс лечения?
— немного нервно спросила она.
— Разумеется, нет. Я выполняю свою работу. Поэтому...
— Я запрещаю вам, — строго проговорила Либертович, — разговаривать с больной в отсутствие врача.
— Ну что же, — вздохнул Себостьянов, — я сообщу об этом начальству. А сейчас извините. До свидания.
Когда он вышел, Либертович некоторое время смотрела ему вслед. Затем резко обернулась и осторожно закрыла дверь. Шагнула к кровати, схватила Валентину за плечо и повернула на спину. Женщина плакала.
— Что ты ему сказала? — сердито спросила Либертович.
— Ничего. Оставь меня в покое, — Натянув легкое одеяло до глаз, заплакала.
— Смотри, — резко проговорила Раиса Борисовна, — если что-то сказала...
— Она быстро вышла.
— Господи, — всхлипнула Валентина, — почему так? За что меня? — Она рывком перевернулась на живот и зарыдала.
— Кто лечащий врач Резковой? — спросил Себостьянов у уже знакомой ему веснушчатой медсестры.
— Раиса Борисовна, — не глядя на него, ответила девушка. Он хотел сказать еще что-то, но, краем глаза увидев, как открывается дверь палаты Резковой, рванулся и успел забежать за угол лестничной площадки, прежде чем Либертович смогла его увидеть. Медсестра проводила его благодарным взглядом.
"Что-то ты, Раиса Борисовна, мудришь, — спускаясь по лестнице, думал Василий. Наверное, тебе кто-то заплатил за «покой» больной. Конечно, отдельная комфортабельная палата, дорогие лекарства, все на высшем уровне. А главное — разобраться по-настоящему не дают. Сверху на расследовании особо не настаивают.
Но почему молчит Резкова? — уже не в первый раз спросил себя Василий. — Подкупили? Не похожа она на тех, кого можно купить. Запугали?" Вздохнул и стал быстро спускаться по лестнице.
— Он вышел, — сказал в переговорное устройство сидевший у окна мужчина в камуфляже. На правом рукаве у него была какая-то эмблема, а на груди справа — маленькая пластинка с посеребренными буквами «Охрана клиники».
— Значит, мусорок настырный попался, — положив телефонную трубку, усмехнулся Русый. — Видать, не терпится ему медаль посмертно заработать. Или сейчас за просто так посмертно не дают? — спросил он себя и захохотал. Тут же прекратил смеяться, зло блеснул глазами. — Лады, мусорок. Сделаю я тебя героем.
— Как он? — войдя в прихожую, спросил Гобин невысокую худую женщину в длинном халате.
— Сидит в своей комнате, — тихо ответила она, — и не выходит. Ему даже кушать туда носят.
— Он тебе что-нибудь говорил?
Женщина молча покачала головой и, всхлипнув, тихо заплакала.
— Я не могу поверить, — сквозь плач проговорила она, — что мой мальчик виновен в таком ужасном преступлении. Не в силах договорить, закрыла лицо руками и ушла в комнату. Тяжело вздохнув, Гобин сунул ноги в шлепанцы и медленно двинулся за женой.
— Роза, — негромко позвал он, — я могу что-нибудь поесть?
— Маня уже ушла, — услышал он ее плачущий голос. — Разогрей сам. Суп в холодильнике.
— Дорогая, — вздохнул он, — может, выпьешь немного легкого вина?
Говорят, очень хорошо успокаивает нервную систему. Я из Франции привез чудесное...
— Нет!.. — рыдала Роза.
— Мама, — негромко позвал вышедший из своей комнаты Роман, — что с тобой?
— Смотри, щенок, — шагнув к нему, разъяренно прошипел Гобин, — что с матерью сделал! Смерти нашей хочешь, ирод!
— Да! — легко оторвав его руки от своих плеч, воскликнул Роман. — Хочу!
Потому что вы не видите во мне мужчину! Да! Я изнасиловал эту бабу! Знаете почему? — поочередно посмотрел он на отца и вышедшую из комнаты мать. — Чтобы доказать себе и вам, что я тоже имею право на жизнь. Слышите? Мне надоело все время прятаться за вашей спиной. Только и слышишь: «Ромик, то не делай, это плохо. Даже от армии меня через больницу отмазали!»
— Вот ты как заговорил, — неожиданно спокойно сказал Гобин. — Значит, ты ненавидишь нас и желаешь быть настоящим мужиком? Отлично, — не слыша ответа от удивленного сына, кивнул он. — Я дам тебе такую возможность. Что предпочитаешь? — Он достал сотовый телефон. — Армию или тюрьму?
— Яша, — попросила Роза, — перестань.
— Ну почему же? — не отводя взгляда от уставившегося на него сына, улыбнулся Гобин. — Он нас ненавидит, мы ему мешаем жить. Ну что же, чего не сделаешь ради любимого единственного чада. Так куда для закалки характера вы желаете, Роман Яковлевич, в тюрьму или все-таки предпочитаете армию? — Не услышав ответа, набрал номер на сотовом телефоне. — Алло, — негромко сказал он.
— Это следственный отдел? Мне, пожалуйста, следователя Себостьянова. Что, он следователь прокуратуры? Спасибо. Извините. Вы не сообщите номер его домашнего телефона? — Видимо, ему отказали, потому что он сказал:
— Извините, если можно, служебный телефон следователя Себостьянова. Секунду. Я сейчас запишу. — Достав из кармана пиджака маленькую записную книжку и ручку, приготовился писать.
Роман, рванувшись вперед, упал на колени.
— Папа, — со слезами проговорил он, — прости, я прошу тебя, прости меня. — Наклонившись, начал целовать отцовские шлепанцы.
— Яков! — возмущенно воскликнула Роза. — Что ты вытворяешь?!
— Ради Бога, Роза! — резко прикрикнул на нее Яков Юрьевич. — Замолчи!
Неужели ты не слышала, что он говорил? Не думаю, что мы с тобой заслужили подобное. Этот подлец...
— Папа! — уткнувшись лбом в пол, закричал Роман. — Прости! Милый мой папочка! Прости! — Из его глаз, оставляя грязные полосы, обильно текли слезы. — Папа, — мычал сын, — ну, пожалуйста, прости меня.
Вздохнув, Гобин отключил телефон.
— Иди к себе, — сказал он, — и подумай над своими словами. Лично я тебе их простить не смогу никогда. Самый страшный грех, когда ребенок, для которого родители делали все, говорит им о своей ненависти.
— Прости, папочка!.. — в голос плакал Роман.
— Почему ты не сходишь к этой женщине? — спросил Викинг сидевшего рядом Олега.
— Понимаешь, — вздохнув, тот опрокинул в рот рюмку коньяку, — я себя вроде как виноватым чувствую. Если бы я не ушел, хрен бы ее кто тронул. Да и Хват этот гребаный из-за меня приходил, меня искал. У меня на трассе одна хреновина произошла, вот я и подумал, что номер запомнили и нашли Гобина. Тот послал Хвата. Ребятишки, видно, из так называемых новых русских, — криво улыбнулся он. — Вот и хотят с меня шкуру снять.
«Похоже, Гобин оказался прав», — удивился Викинг. Отпив коньяку, взял дольку шоколада.
— Что за канитель случилась? — спросил он.
— Да так, — отмахнулся Олег, — лучше тебе этого не знать.
— Машину чью-нибудь разбил?
— Скорее всего да, — кивнул Олег. — Но это так, пустячки. Не спрашивай больше, ладно? — снова наливая в рюмку, на этот раз водку, попросил он.
— Хорошо, — равнодушно ответил Викинг, — мне все равно. Не хочешь рассказывать, не надо. Просто, как говорят, груз с души переложи хоть частично на друга, и легче станет и жить и думать. К тому же, — он сделал глоток, — я человек, как говорится, бывалый. Огонь и воду прошел. Медные трубы, правда, не сумел. — Он усмехнулся. — Хотя определенная слава была. Так что могу помочь.
Если хочешь, советом. А коснется — и делом.
— Спасибо, — взглянул на него Олег. — Но пока лучше, если ты не в курсе дела будешь. Если уж припечет, — он невесело улыбнулся, — обращусь.
— Не унывай, Олег, — сказал молчавший до того Колобок, — жизнь прекрасна во всех ее проявлениях. За жизнь, — поднял он рюмку. Они чокнулись.
Олег хотел что-то сказать и замер. В глазах вспыхнула ненависть.
— Так, — сделав глоток из своей, Викинг взял из его пальцев рюмку и поставил ее на стол. — Мне кажется, вечер удался на славу. И как и положено, закончится столь славный вечер мордобоем.
— Хват, — проследив за застывшим взглядом Олега, шепнул Колобок, — говорят, что он изнасиловал Вальку.
— Мило. — Викинг скользнул взглядом по идущему к столику рослому молодому мужчине. За ним, вызывающе поглядывая по сторонам, шли трое крепких парней. — Силы почти равны, — буркнул Викинг. — Правда, общественное место и полно свидетелей, но, — он улыбнулся, — не мы выбираем, нас выбирают.
— Не надо, — глухо произнес Олег. — Здесь нас с Колобком знают.
Затаскают потом, да и Хват из тех, по чьей указке запросто пулю поймать можно.
Так что не надо. — Он взял рюмку, залпом выпил.
— Нас он тоже заметил, — сказал Викинг. — Я, конечно, понимаю ваше опасение, — улыбнулся он, — но позволить бить себя по физиономии не могу физически. Не переношу этого.
— Пусть попробует, — зло бросил Колобок. В его глазах Викинг увидел азарт предстоящей схватки.
— Уходите, — попросил Олег, — это мое дело. Топайте отсюда.
— Знаешь, — улыбнулся Викинг, — если бы ты этого не сказал, я, возможно, постарался бы избежать драки. Но теперь... — Он выпил рюмку до дна.
— Общий привет. — Нагло улыбаясь, к столу подошея Хват. В зале вдруг повисла тишина. Музыканты, видимо, сделали перерыв. Посетители, в основном знакомые Хвата или знавшие Олега, уставившись в их сторону, молчали. Те, кто не знал ни того ни другого, получив быструю информацию от своих знакомых или соседей, тоже напряженно ожидали развития событий. Викинг увидел, как к их столу неторопливо подтягивались парни. Он насчитал восьмерых.
— Чего надо? — сумрачно спросил Колобок.
— Да так, — усмехнулся Хват. — Приехал, мне сказали, что Страх сидит, а захожу и смотрю — он. Что же ты. Страх, — насмешливо посмотрел он на взбешенного Олега, — силком бабу сделал? Или давать перестала? — Хват засмеялся.
— Извините, — обратился к нему Викинг, — но вы не вовремя. У нас свой сабантуй. Так что будьте столь любезны, — он приветливо улыбнулся, — сдерните наскоряк. — В его последних словах была угроза.
Хват посмотрел на него.
— Ты грубый, приятель, — усмехнулся ок. — А что отмечаете? Не освобождение кореша? А... — Он понимающе кивнул. — Вы Вальку, наверное, втроем и оттыкали.
— Ты! — Громыхнув отброшенным стулом, Олег вскочил.
— Ну? — отступив на шаг, улыбнулся Хват.
— Праздника не будет, — с сожалением пробормотал Викинг. Поймал правую руку Олега, с силой дернул и усадил его на стул.
— Ты че?! — заорал Олег.
— Что здесь происходит? — раздался громкий женский голос. Повернувшись, он увидел подходившую Элеонору. Справа и слева от нее, настороженно озираясь, шли крепкие парни в униформе. — Убирайся. — Подойдя к столу, Элеонора гневно взглянула на Хвата. — Или желаешь, чтобы я набила тебе морду?
Хват со злостью смотрел на нее.
— Вали отсюда! — втиснулись между ним и женщиной двое парней. — Потому что виноват в любом случае будешь ты, — усмехнулся один. — У тебя пара секунд на размышление. Лично я с превеликим удовольствием сверну тебе челюсть.
Круто повернувшись, Хват пошел к выходу. Окружившие столик восемь парней торопливо расходились.
— Не могла немного припоздать, — с легкой досадой сказал Викинг.
— Так, — сердито посмотрела на него сестра. — Домой. Вас это тоже касается. Ночевать сегодня будете у меня.
— По тону ясно, — поднимаясь, улыбнулся Викинг, — что все попытки возражения отклонены. Пошли, парни, сегодня не совсем удачный день. Вопрос можно? — обратился он к сестре. Та молча кивнула. — Откуда тебе стало известно о том, где мы?
— Дома все узнаешь, — отрезала она и быстро пошла к выходу. Четверо парней последовали за ней. Около столика остались трое.
— Надеюсь, с ними мы драться не станем? — Улыбнувшись, Викинг взглянул на Олега. Тот со вздохом поднялся и пошел по залу.
Колобок, криво улыбаясь, тоже встал.
— Руки за спину или так можно? — спросил он охранников. Те засмеялись.
— Ребята, — вполголоса обратился к ним Викинг, — откуда она узнала?..
— Дома разберетесь, — с коротким смехом ответил один из охранников.
— Предельно ясный ответ, — буркнул Викинг.
— Ну, сучка рваная, — скрипнул зубами Хват, — я тебе это припомню!
Он понимал, что теперь об этом будут говорить все. И наверняка с насмешкой. И прекрасно понимал, что против парней Элеоноры у его команды не было ни одного шанса. И вдобавок ко всему его арестовали бы как зачинщика драки. На помощь Гобина рассчитывать теперь не приходилось.
— Трогай! — заорал он. — На дачу!
— Менты, — сказал ему сидевший рядом с водителем парень. — Подтянулись суки. — Хват увидел подъехавшие к ресторану четыре милицейские машины.
— Ой! — Валентина испуганно схватилась за спинку кровати. Немного постояв, разжала пальцы и сделала шаг. Потом другой. Улыбнулась. — Гадина, — сердито прошептала она, — сказала, что ходить не смогу, тварь. — Попробовала присесть и поняла, что может делать и это.
— Вон он, — увидев силуэт в проеме окна, буркнул Русый.
— Вижу, — кивнул человек в темном, облегающем фигуру костюме. Он прижал приклад снайперской винтовки к плечу — Ну? — поймав голову в оптический прицел, спросил он. — Делать?
— Нет, — с сожалением отозвался Русый. — Его даже пугнуть и то нельзя.
— Так на кой ты меня сюда приволок? — раздраженно спросил человек, опустив винтовку,.
— Чтобы место ты знал, — бросил Русый, — потому что, чувствую, придется мусора делать. Все равно я на него «добро» получу, — со злой надеждой закончил он.
— Подожди-ка. — Снова приложив приклад к плечу, снайпер поймал в прицел голову. — Так это же Себостьянов. Тогда понятно твое желание. — Усмехаясь, поставил винтовку прикладом на крышу.
— Пересеклись наши пути-дорожки, — процедил Русый.
— Мстительный ты, Мишка, — сказал снайпер.
— А ты, Пашка, слишком догадливый, — огрызнулся Русый. Вздохнув, махнул рукой. — Давай спускаться.
— На кой я инструмент волок? — Павел присел и стал разбирать винтовку.
Русый достал сигареты.
— Как только вы появились в ресторане, — сердито говорила Элеонора, — мне сразу позвонили. Я ведь предполагала, что вы пойдете в какое-нибудь подобное заведение. Я почти два часа держала своих парней в боевой готовности.
И когда узнала, что к ресторану подъехал Хват, решила, что пора ехать. Слава Богу, успела.
Сидевший с опущенной головой Олег молчал. Колобок усмехнулся:
— Могли бы немного опоздать. Я бы с удовольствием врезал...
— Тебе уже скоро сорок три! — гневно обратилась к Викингу Элеонора. — А ты по-прежнему...
— Тормози, — попросил ее брат. — Во-первых, — он улыбнулся, — сорок три мне уже было. Через пару месяцев стукнет сорок четыре. Но мой возраст здесь ни при чем. Я не хочу сказать, что я чертовски молод душой. Нет, но есть такие вещи, за которые надо обязательно расплачиваться. Я говорю про Хвата. Ведь ни для кого не секрет, что он... — Не договорив, взглянул на Олега. — Давайте выпьем за мою сестру, — наливая в рюмки коньяк, предложил он, — за красивую женщину и прекрасного человека. Я люблю тебя, — поднявшись, посмотрел он на сестру.
Элеонора улыбнулась:
— Ты забыл налить мне. Я тоже люблю тебя, Альфред. — Взяв рюмку, она посмотрела на сидящего с опущенной головой Олега. — Успокойся. Я понимаю тебя, но и ты пойми меня. Не так уж много есть людей, которым я могу полностью довериться. Я не говорю о работе, это совсем другое. Тебе же я верю. Так что не сердись, — попросила она. — И пойми: это хорошо, что ты не сцепился с Хватом.
— Я должен был убить его сразу, — хмуро взглянул на нее Олег, — но, знаешь, не хочется больше в зону. Даже из-за такого святого дела, как месть.
Да, я жил с Валькой, иногда мне было хорошо. А иногда, — он усмехнулся, — материл ее почем зря. Ни за что, просто потому, что считал, будто она мне жизнь испортила. Она не обижалась. — Вздохнув, взял рюмку. — Потому что понимала. Она наверняка ждет, что я разберусь с Хватом. — Он поднял рюмку и встал. — За тебя, Элеонора. Странное у тебя имя, — неожиданно добавил он, — да и у тебя тоже, — посмотрел он на Викинга. — И все равно спасибо. Не умею я благодарить. Не потому, что мне все равно, как ко мне относятся. Не потому. — Он покачал головой. — Просто мне никогда никто хорошего не делал. За тебя. — Он повернулся к Элеоноре.
— Я не знаю, о чем они разговаривали, — сказала Раиса Борисовна. — Резкову можно было выписать еще два дня назад. Ничего серьезного у нее не было.
Я не делаю этого по твоей просьбе, — взглянула она на сидевшую в углу Розу, — потому что неизвестно, что и как она будет говорить в милиции. Ее туда обязательно вызовут. Сейчас она молчит, потому что боится. И не столько за себя, сколько за мать. Но тебе придется оплатить ее лечение, — предупредила она, — и, разумеется, выдать энную сумму мне. Все-таки...
— Ты получишь, — тихо прервала ее Роза, — сколько скажешь. Но мне не нравится, что к ней ходит Себостьянов. Как думаешь, — она остро взглянула на Либертович, — с ним можно договориться?
— Думаю, нет. Он из тех, кто ненавидит зло и считает, что оно обязательно должно быть наказано. Я узнавала о нем. Живет Василий один. Ему двадцать восемь лет. Почему не женат, не знает никто. Приехал из Курска. С отличием окончил школу милиции. В прокуратуре работает всего три месяца. До этого был в ОМОНе. Ранен в Дагестане, на границе с Чечней. Смел, умен. Слабых мест не знаю. Но они у него наверняка есть. Да дело не в этом. — Она махнула рукой. — А в том, что он упрямый человек и будет копать, пока...
— Почему следствие ведет прокуратура? — вмешался в разговор сидевший до этого молча Гобин.
— Прокурор области, — ответила Раиса, — взял дело под свой контроль.
Оказывается, за три месяца изнасилование Резковой — пятый подобный случай.
Стиль, как говорится, тот же.
— Подожди, — всполошился Яков Юрьевич. — Значит, Роман мог участвовать в таком и раньше?
— Очень может быть, — вздохнула Либертович. — Он уже давно в группе Хвата. Я не говорила тебе об этом, потому что считала, что ничего страшного в этом нет. Роман уже взрослый, а вы его оберегаете, как маленького. Но когда узнала о его участии в изнасиловании Резковой... — Раиса вздохнула. — Хорошо еще, вовремя среагировал ты. Ведь опоздай мы хоть на три часа, Валентина рассказала бы Себостьянову все.
— Господи, — быстро перекрестилась Роза, — я не знаю, что со мной было бы.
— Ты представляешь, — возмущенно обратился к Либертович Гобин, — Роман сегодня сказал, что ненавидит нас! — Она молча с осуждением покачала головой. — Мы, видите ли, ему не даем жить настоящей мужской жизнью! Я, правда, быстро поставил его на место — сделал вид, что звоню в прокуратуру Себостьянову. Он так перепугался, что ноги мне целовать начал.
— Упустили вы его, — посмотрела на Розу Раиса. Затем встала. — Мне пора. О Резковой не волнуйтесь, она ничего не скажет. Я этого не допущу.
***
«Так, — взглянув на стоявшего на балконе с сигаретой Олега, поморщился Викинг. — Получается, что он должен выплачивать за джип Астроному. Да, жизнь начинается с дороги и порой преподносит такие сюрпризы, что только держись. Как же быть? Не знаю. Ясно одно — на Олега я, разумеется, наезжать не стану. Но тогда неприятности могут появиться у меня. — Он усмехнулся. — Впрочем, что за жизнь, если эти самые неприятности полностью отсутствуют. Справимся. А за жизнь, которая начинается с дороги, я здорово выдал. Действительно. Обычно все начинается с дороги. Ну а все это — самая что ни на есть настоящая жизнь. Ведь прежде чем что-то сделать, добираешься. То есть находишься в дороге. Ладно, — одернул себя Викинг. — Хватит философию разводить. Мне уже пора звонить в Москву и давать отчет. Но с этим придется повременить. Вот ситуация. Я многим обязан Тимуру, но Олег, можно сказать, спас меня, а следовательно, и мою сестру с ее дочерью. Предстоит сделать выбор. Впрочем, какой, к черту, выбор». Шумно вздохнув, вышел на балкон.
— Олег, — сказал он, — ты начал говорить о своей неприятности. Я сейчас тебе кое-что расскажу. Если что-то будет не так, поправишь. Предупреждаю, — серьезно добавил он, — это важно. Как для тебя, так и для меня.
— Лады, — кивнул немного удивленный Олег. — Начинай.
