Одинокий дом на Мертвом поле.
После звонка Таллера, Брод объявил сборы. Тут же вызвал к себе Николая и вкратце поделился информацией, полученной от шефа.
— Нам надо этот «мерседес» поводить по Москве и узнать его прописку, — Брод посмотрел на часы. — Поехали, время не ждет…
— Саня уехал в город за продуктами. Я постараюсь с ним связаться по мобильнику и договоримся о встрече где-нибудь в центре. Его захватит с собой Мцыри, но какую задачу перед ними ставить? — Николай поправил завернувшийся от наплечной кобуры ремень.
— Оставь это мне и позови сюда Карташова.
Когда через две минуты Сергей спустился вниз, Брод без обиняков сказал:
— У нас без работы не останешься. Иди в гараж и выводи «шевроле».
— Опять будем что-нибудь возить в крематорий? — спросил Карташов без энтузиазма.
— Гоните налегке. Не афишируя себя, подъедите к нашей фирме… Одинец знает дорогу, и там найдете шестисотый «мерседес». За ним надо установить слежку… аккуратно, чтобы не мозолить глаза его пассажирам. Если они будут хоть десять раз останавливаться и заходить в какие-то места, то и вы должны все эти десять раз фиксировать адреса.
— А как насчет путевого листа?
— Сейчас выпишу. Поезжайте без оружия.
Когда Карташов выходил, ему навстречу попался Николай.
— Одинец тебя будет ждать у метро «Менделеевская», со стороны улицы Новослободская. У него бежевая «девятка» с темными стеклами.
Карташов уже был у порога, когда позади раздался окрик Брода:
— Отставить, Мцыри! Так не пойдет, поедем все, кроме охраны. Те, что шакалят у Таллера, требуют, по-видимому, особой опеки. Ты, Никола, заряжай «ауди», а мы с Мцыри погоним на «шевроле».
Когда они уже находились в машине, Брод соединился по телефону с Одинцом и переиграл маршрут.
— Подъезжай к нашему офису на Кропоткинский и припаркуйся таким образом, чтобы «мерседес» был позади тебя. Когда в него сядут гости, начинай не спеша трогаться. Николай по дороге пристроится между тобой и «мерседесом». Мы с Мцыри тоже будем поблизости.
Улицы были полны людей и транспорта. Брод все время поглядывал на часы. В какой-то момент он взял стоящую за сиденьем мигалку и, открыв на ходу дверцу, водрузил маячок на крышу машины.
— Врубай, Серго, на всю железку, мы здорово опаздываем!
— А если менты?
— Это Москва, а не Рига. Иди на обгон и под красный свет.
Брод закурил.
— Никогда не бывает, чтобы хоть один день прошел без нервотрепки. Не одно так другое… Очень хуевая жизнь пошла, Мцыри…
— Бабки легко не зарабатываются, — высказал здравую мысль Карташов. — Кстати, наша поездка с Саней на водохранилище не отменяется?
— Судя по тому, что никакой дополнительной информации от нашего человека не поступало, все пойдет по графику. У тебя какие-нибудь проблемы?
— Да нет… Это в сто раз лучше, чем бомжевать.
— Неужели и в самом деле ты жил на правах бомжа?
— Такая скотина, как человек, ко всему привыкает. В Москве есть знакомые, к которым я мог бы зарулить, но не хотелось их подставлять. Кто как устраивается. Мой бывший коллега по отряду Игорь Бандо тоже где-то тут ошивается. Это я ему обязан тюрьмой и всеми прочими радостями.
— Тоже омоновец?
— Не просто омоновец, а омоновец из рижского ОМОНа, а это большая разница.
— Хочешь с ним поквитаться?
— Не знаю, как получится.
Вдруг ожила рация. Сквозь помехи раздался женский голос:
— Второй конвой, вы меня слышите? На Таганской улице произошло вооруженное нападение. Повторяю, Таганская, 56, две пятиэтажки, третий корпус… Обстреляна машина, убит пассажир и тяжело ранен водитель.
— Это милицейская частота, — сказал Брод. — Да иногда такого понаслушаешься, хоть беги сдаваться…
— Куда сейчас?
— Рули направо, — Брод открыл дверцу и снял с крыши мигалку. — Кажется, успеваем… То, что ты сказал про этого парня… как его Бандо?
— Бандо Игорь…
— Это требует осмысления. Если все так, так ты говоришь, то… Впрочем, это тебе решать…
С Тверской улицы они свернули на Бульварное кольцо.
— Видишь, во втором ряду «ауди»? Это Николай пытается обойти фургон.
Карташову удалось втиснуться в крайний ряд. Слева оставалось метро.
— Сейчас поворачивай на Волхонку, а там я тебе подскажу.
Остоженка, хотя и не главная улица, но движение такое же, как и по всей Москве.
В одном месте их прижал к самому тротуару огромный рефрижератор. Брод, высунувшись в окно, погрозил водителю кулаком.
— Видишь, впереди железный забор? Желтый домик — это наша фирма. А тот «мерседес» тоже сейчас станет нашим. Мы его сегодня от души поводим по Москве… Куда ты, Мцыри, разогнался?
— А тут знак. Парковаться нельзя.
— Нам можно. Подай чуток вправо и встань колесами на тротуар.
— Кажется, мы напрасно так гнали, — сказал Карташов.
— Знаешь, как эта «шестисотка» называется?
— А черт его знает! Никогда об этом не думал.
— Ме-рин! Такой же громоздкий, мясистый и неповоротливый.
— Я бы этого не сказал. В тот день, когда меня захомутали менты, я видел как эти машины шустрили по Дмитровскому шоссе.
— Стоп! — Брод кинул руку к баранке. — смотри, Серго, наши соколы выходят. Этот фраер в черном клифте похож на какого-то козла из Госдумы.
Из «мерседеса» вышел водитель, он был в темных очках и бейсболке. Открыв заднюю дверь, стал ждать пока в машину не залезли те, кто только что вышел из офиса Таллера.
— Видишь, Мцыри, где ездят люди, понимающие толк в технике безопасности. Когда будешь большим человеком, никогда не садись на переднее сиденье. При обстреле первые пули глотает шофер и тот, кто от него справа.
— Я что-то не вижу машины Одинца, — Карташов вытянув шею, обзирал уходящий вниз Кропоткинский переулок.
— Все в порядке, я скажу, когда надо двигаться.
«Мерседес» тяжеловесно тронулся с места и как утюг по стиральной доске пополз вперед. Мостовая и впрямь напомнила стиральную доску — яма на яме и ямой погоняет. Асфальт трещал по швам и во многих местах из-под него выступала старая брусчатка.
Брод взял в руки «мотороллу».
— Саня, перед Садовым кольцом перестройся и уступи место Николаю.
Потом Брод переговорил со своим охранником. Сказал, чтобы тот пристроился позади «мерседеса».
Они ехали по Москве больше часа. Иногда слушали оперативные переговоры диспетчерской МВД и Минздрава. Где-то в районе Орехово-Борисово, на улице Мусы Джалиля, четырехлетний мальчуган выпал из восьмого этажа. В общежитии на Сиреневом бульваре произошло убийство. Расстреляли генерального директора издательства «Пролог».
На Волоколамском шоссе они еще раз перестроились и теперь между «мерседесом» и вырвавшимся вперед «шевроле», шел Одинец на своей «девятке». Замыкал кавалькаду Николай.
Они проехали Покровско-Стрешнево, Трикотажное и вскоре оказались в Воронках, в районе Рублево.
— Бьюсь, Мцыри, об заклад, что эти ребята отсюда. Только тут такие хаты, каждый кирпич золотой.
Карташов повернул голову и сквозь редкий ольшаник увидел чудеса русского «классицизма»: непонятного стиля громоздкие дома, с двумя-тремя балконами, окнами-бойницами и высокими бельэтажами. И почти все — недостроенные…
Запищала «моторолла». Брод взял трубку, ответил паролем.
— Понятно, — сказал он. — Двенадцатое строение… Разворачивайся и подожди нас возле придорожного кафеюшника. Саня пока пусть останется в стороне.
В полутора километрах от главной магистрали они увидели великолепную белую виллу-лебедя, среди всеобщего безобразия в стиле новых русских. Единственно, что ее портило — высоченный и массивный, в три кирпича, забор.
— Хороший прыгун без разбега может взять эту Китайскую стену, — сказал Карташов. — Сначала вскочить на мусорные баки, оттуда на гребешок ограды и… там…
— Поезжай к той рощице и посмотрим, что делается за забором.
По дороге они встретили стадо коз, которых погонял пастух. Он был в рваных кедах и в майке, которая, наверное, забыла, когда ее в последний раз стирали.
Рощица находилась на возвышении, откуда хорошо просматривалась территория строения ? 12. Кое-где, поросшая травой, ржавела сантехническая арматура, железобетонные блоки и большой коллектор.
— Такой же бардак, как и у меня, — сказал Брод. — только конь не валялся. Баня, наверное, тоже не топится, бассейн без воды, сад без яблонь, — он взял в руки радиотелефон и велел Николаю подруливать к ним.
«Ауди» припарковалась в метрах пятидесяти от них, но из машины никто не вышел. Брод дал охраннику указание:
— Бери в руки видеокамеру и отсними территорию.
Потом он разговаривал с Таллером и получил наказ — возвращаться в Кропоткинский переулок. Затем Брод связался с Одинцом и оповестил того о дальнейшем маршруте. Перед тем как тронуться в дорогу, Брод обвел взглядом усадьбу и прилегающую к ней пустошь.
— В 1937 году здесь кнокали граждан СССР, — сказал он. — Возможно, здесь лежат косточки моего деда Исаака Львовича… .
До самого офиса они ехали молча. Брод из железной фляжки пил коньяк и нещадно курил. Карташову тоже было не до разговоров. У него ныло под ложечкой и он с тоской вспомнил, как в таких случаях Светка приписывала ему щадящую диету. Где она и что с ней? От невеселых мыслей отвлек его Брод.
— Если твой Бандо действительно тебя так позорно подставил, давай ему устроим ауто-дафе… в крематории… За такие дела надо платить по гамбургскому счету. Как, Мцыри, думаешь?
А Карташов думал о том, что говорит все это Брод под пьяную руку и завтра обо все забудет. Нехотя, понимая, что отвечать нужно, он сказал:
— Москва слишком большая, чтобы без адреса и телефона найти человека…
— Человека найти — согласен, трудно, а вот мразь, заразу… она сама о себе дает знать и всюду оставляет свои паскудные следы… Вот увидишь…
— Поживем увидим… Сейчас бы кусок колбасы и стакан молока…
— Потерпи, Галка готовит украинский борщ и обещала сделать ростбиф с овощами.
