ГЛАВА 71. ВЕРШИНА ПОДЛОСТИ И КОВАРСТВА
Как Армитраж и предполагал, Дебантини одобрил его инициативу по оказанию покровительства и помощи прилетевшему в Нью-Йорк Вентурио. После гибели четырех своих опытных боевиков в Швейцарии Дебантини ничего не стоило принять в свою семью опытного террориста, к тому же умеющего неординарно мыслить и сумевшего в Италии дослужиться до лейтенанта преступного картеля. Если принять во внимание, что Вентурио стал важным козырем в его предстоящем выяснении отношений с боссом миланской мафии Каталоно, то новое приобретение для Дебантини можно было считать удачным.
Не довольствуясь магнитофонной записью показаний Вентурио, Дебантини приказал ему записать их на пленку.
Посчитав свое приготовление к предстоящему поединку завершенным, Дебантини по телексу отправил в Рим своему другу Джакардо Скорпинато, члену правления «Коза ностра», телеграмму о своем намерении нанести ему визит. В телеграмме он просил Скорпинато сообщить ему телексом, когда и где он сможет его принять. Дело в том, что Скорпинато, занимая видное место в итальянской мафии, часто находился в разъездах, принимая участие в разборках и выяснении отношений между боссами разных кланов, с их противоположными интересами, из-за чего спорящие стороны могли в любой момент перейти к вооруженным стычкам и кровопролитию.
Чтобы зря не терять время в Риме в ожидании, когда Скорпинато вернется из очередной поездки, Дебантини решил согласовать с ним заранее день встречи.
Получив уведомление от Скорпинато о его готовности принять заокеанского гостя, Дебантини с четырьмя своими телохранителями вылетел в Италию. В международном аэропорту Рима Дебантини встречал сам Скорпинато на трех легковых автомобилях. На двух из них находилась его личная охрана, третий автомобиль «Дьябло», будучи двухместным, предназначался только для хозяина и его гостя.
Скорпинато привез американца к себе на виллу, которая охранялась многочисленной вооруженной охраной не хуже, чем какой-нибудь государственной важности ядерный объект.
Увидев принимаемые меры безопасности, Дебантини подумал о Скорпинато:
«Тебе, дорогой мои, и так нечего и некого бояться. Но с помощью своей охраны ты хочешь показать своим гостям, какая ты важная фигура. Как же мы, итальянцы, любим показуху!»
Тем временем Скорпинато, поднявшись в свой кабинет вместе с гостем, усадив его в кресло и сам упав в такое же, отдуваясь, произнес:
— Дорогой друг Франческо, как я рад вновь видеть тебя живым и здоровым!
— Я, Джакардо, тоже рад, что ты цветешь и пахнешь и дела твои идут в гору.
— С чего вдруг ты сделал такой вывод? — хитро прищурив глаза, спросил друга Скорпинато.
— Содержание личной охраны, какую ты имеешь, меня давно бы разорило, — скромно заметил Дебантини.
— Шутник, не прибедняйся. Заранее предупреждаю: денег у меня в долг не проси, их у меня нет.
— Ну не такой уж я и бедный, чтобы ездить по богатым знакомым и клянчить у них в долг.
— Я знаю, что ты ко мне прилетел не потому, что соскучился, а по какому-то делу. Я угадал?
— Конечно!
— Приказывай, с чего начнем. С обсуждения твоего дела или с обеда? — предложил хозяин гостю варианты повестки дня.
— Давай лучше начнем с дела.
— У меня, честно говоря, своих проблем невпроворот, а тут ты еще хочешь свое подкинуть мне на шею, — почесав затылок, произнес Скорпинато.
Такие люди, как Скорпинато и Дебантини, очень многое из невысказанного друг другу понимали без слов. В частности, Скорпинато, зная материальные и людские возможности Дебантини, сразу вычислил, что если уж тот обратился к нему за помощью в связи со своей проблемой, то для ее решения ему придется привлечь все свои связи и ресурс ы. Поэтому он заявил, что сильно занят, дав понять своему другу, что бесплатно он не собирается ему помогать.
— Оторвись от повседневных забот. Твои хлопоты и хлопоты твоих помощников по решению моей задачи я с моими друзьями оцениваем в один лимон баксов, — зная единственный способ заинтересовать и сделать Скорпинато своим помощником, сообщил ему Дебантини.
— Твое вступление обнадеживает и вызывает интерес, — удобнее усаживаясь в кресле в ожидании долгого разговора, произнес Скорпинато, — я готов внимательно тебя выслушать.
— Мы вместе с Ричардом Простоном и Сальвадором Филичи разработали очень тонкую многоходовую операцию. Ты знаешь, что мы втроем из себя представляем, и поверь, что вам в Италии такого никогда не приходилось, прокручивать. Мы захватили жирного карася и поместили его в свой аквариум, обчистили два его сейфа с бабками, документами, из которых узнали, что у него в банке швейцарского города Люцерн на счете лежит семь миллионов баксов. Мыс его документами послали в этот банк своего человека с охраной из трех головорезов. Наш человек без каких-либо осложнений тихо и спокойно получил в банке баксы Юргенда Потсбернера, так величают нашего карася, после чего они на своей тачке отправились в Цюрих, чтобы оттуда вылететь домой...
Восхищенно глядя в глаза Дебантини, Скорпинато, не выдержав, произнес:
— Обалдеть можно! Вот это работа — высший класс!
— Ты дослушай меня до конца, а потом поймешь, хвалить нас или жалеть, — обиженно посоветовал гость хозяину кабинета. — По дороге в Цюрих на них напали боевики Паскуалино Каталоно, босса миланской мафии. Они поубивали наших людей, само собой, позабирали у них деньги, иначе зачем было бы на них нападать. Тем самым мы понесли убытки в семь лимонов баксов, не считая людских потерь.
— Слышал я об этой бойне в горах Швейцарии, — закуривая сигарету, произнес Скорпинато. — Скажи мне, а с чего ты взял, что на ваших людей напали боевики Каталоно? Он не из тех людей, который поднимет лапки из-за твоего голословного обвинения в свой адрес. Скорее от защиты перейдет к нападению на тебя.
— Я знаю, что он один из уважаемых и авторитетных боссов страны, поэтому прежде, чем лететь к тебе в гости, я послал в Милан группу своих разведчиков. Ими было установлено, что Каталоно послал для нападения на наших людей семь боевиков. Эту группу возглавил лейтенант Данило Вентурио.
— Насколько убедительно и доказуемо все, что ты сейчас мне говоришь?
— Я привез видеокассету с записью показаний лейтенанта Вентурио, чтобы ты мог посмотреть и прослушать ее.
Дебантини понимал, что предъяви он сейчас Скорпинато фотоснимки, сделанные Анфидой Филг, и доказательств вины Каталоно еще больше прибавится, но он не стал этого делать, так как члены правления «Коза ностра» могли заподозрить неладное. Они могли допустить, что, раз фотограф следил за итальянцами во время нападения, то не исключено, что именно фотограф взял деньги у убитых американцев, а не итальянские боевики.
Просмотрев кассету с видеозаписью показаний Данило Вентурио, Скорпинато заявил:
— Ничего не скажешь твои люди действительно хорошо поработали в Милане. Железные улики против Каталоно. Что ты хочешь получить с него?
— Я уже тебе говорил, что он обворовал не только меня, но еще двух боссов американской мафии.
— Ты, Франческо, не придирайся к словам. Ты знаешь, что я хотел тебе сказать. «Что ваша троица хочет с него получить?»
— Все то, что мы потеряли по вине Каталоно и связанные с гибелью наших людей затраты. Родственникам четырех погибших мы ведь тоже должны назначить какую-то пенсию.
— Трудную задачу ты мне задал. Не знаю, с какого края к ней подступить.
— По-моему заявлению постарайся собрать правление членов «Коза ностра». Ведь мы не какие-то шавки, на голоса которых можно не реагировать. Мы в сферы вашей деятельности в штатах не вникаем, вам путей-дорог не перебегаем, так будьте добры, и нам не мешайте в нашей работе, не обворовывайте нас и не убивайте наших людей. Как видишь, наши требования справедливы. Нам ничего вашего не надо, но и своего мы вам ни цента не отдадим. Если вы нас не поймете, то между нами начнется война. Доказательства вины людей Каталоно в гибели наших товарищей, сам говоришь, железные. Мы пока не обращались к боссам других американских кланов за поддержкой в зашиту наших интересов, но, сам понимаешь, что если мы к ним обратимся, но они нам в помощи не откажут. Мы надеемся, что и без давления вы сами сможете решить с нами полюбовно данный конфликт. Перспектива войны между нами приведет к большему вреду вам, чем нам, так как отовариваться больше приходится вам у нас, а не наоборот.
— Ну, зачем так сгущать краски? Думаю, что до конфликта между нашими семьями дело не дойдет. Мы соберем правление нашей организации и обсудим вашу жалобу. Безусловно, на свое заседание мы будем вынуждены пригласить босса миланской мафии Каталоно...
— А меня? — перебив Скорпинато, спросил Дебантини.
— Тебя мы на свое заседание пригласить не можем.
— Почему?
— Потому что ты чужой для нас человек, ты не должен знать членов нашего правления в лицо, но, с твоего позволения, я возьму с собой видеокассету с показаниями лейтенанта Вентурио. Она вам, я думаю, сослужит хорошую службу.
Отдавая Скорпинато видеокассету, Дебантини заметил:
— Если члены вашего правления захотят свести меня с глазу на глаз с Каталоно, то я возражать не буду.
— Я твое желание буду иметь в виду, но думаю, что очной ставки между вами не потребуется. Твои требования слишком очевидны при наличии показаний лейтенанта. Меня удивляет, почему Каталоно не ликвидировал в свое время такой козырь против себя?
Свой вопрос ты сможешь задать Каталоно лично на заседании правления «Коза ностра».
— Не поленюсь и обязательно задам, — заверил его Скорпинато.
Через два дня после заседания правления «Коза ностра» Дебантини со своей охраной и восемью миллионами долларов, куда вошли как семь миллионов долларов компенсации, что были «похищены» у убитых американцев, так и деньги, предназначенные родственникам погибших в виде будущей пенсии, купил билеты на самолет в Нью- Йорк.
Провожавший Дебантини с телохранителями в аэропорту Рима, Скорпинато был сама любезность и доброта, так как за свое посредничество и активную поддержку американцев он получил обещанный лимон баксов. А это даже для такого богатого человека, каким был Скорпинато, являлось довольно ощутимой добавкой кличному бюджету.
Дебантини, возвратившись в Нью-Йорк был встречен в аэропорту Ричардом Простоном и Сальватором Филичи. Приехав на автомобилях домой к Ричарду Простону, они, уединившись у него в кабинете, устроили совещание без распития спиртного и каких-либо развлечений.
Героем дня был Дебантини. Ему было первому предоставлено слово:
— Нам удалось обдурить и провести босса миланской мафии Каталоно, не говоря уже о том, что мы его оставили без штанов. Я не помню, чтобы такое удавалось еще кому- либо, и вряд ли кому еще удастся. Мы получили с Каталоно бабки, которые он нам не должен. Если он прознает о нашей махинации, то мы можем тогда потерять больше, чем сейчас заимели.
— Чего ты на нас страх нагоняешь? Дело-то уже сделано, и при том без сучка и задоринки, — небрежно заметил ему Филичи.
—Ты прав, но Каталоно может опомниться и пожелать проверить нас также глубоко, как проверили его недавно мы. И он может нас поймать на крючок.
— На какой крючок? — удивился Ричард Простон.
— На большой крючок, привязанный к толстому канату, — пояснил Дебантини.
— Что ты под этим подразумеваешь? — обеспокоенно поинтересовался Филичи.
— Наши люди летали в Цюрих за двумя чемоданами с баксами. Если они проговорятся об этом, то у заинтересованных лиц может к нам возникнуть резонный вопрос: а в каком месте мы добыли в Швейцарии себе такую сумму денег, как раз в те дни, когда там в горах случилось известное вам событие. Что мы можем им ответить?
— Специфика нашей работы дает нам право не отвечать на такие гнусные вопросы. Мы не обязаны ни перед кем отчитываться, где мы добываем свои деньги. Мы не ка- кие-то шавки, которые перед всеми отчитываются о своих операциях, — высказался Ричард Простон, считая такой ответ на вопросы «любознательных» самым верным. — Тем более, что боевики из Швейцарии привезли четыре миллиона долларов, а не семь.
— На первый случай нам такая отговорка подойдет, а вдруг на «ковре» правления всех боссов от нас потребуют сообщить им источник поступления интересующей Каталоно суммы? — продолжал дальше развивать свою мысль Дебантини, который, побывав в Италии и лично причинив Каталоно огромный материальный ущерб, боялся, что тот тоже сможет поставить его в такое же унизительное положение, или хуже — когда вину перед миланским боссом придется искупать не деньгами, а своей головой.
— Что ты предлагаешь? — озабоченно поинтересовался Филичи, почувствовав, что беспокойство товарища не лишено оснований.
— Парней, что доставили баксы из Швейцарии, нам надо ликвидировать, — решительно заявил Дебантини, — я слышал, что мертвые умеют хранить известную им тайну.
— Тогда и Анфиду Филг тоже надо будет пустить в распыл, — заметил Ричард Простон.
— А как же! Она является тем шилом в мешке, которое в одно прекрасное время может подвести всех нас под монастырь, —легко согласился с ним Дебантини, развив дальше свою мысль. — Только нам надо решить, как нам легче всего избавиться от них?
— Пошлем их на задание, устроим там засаду на них и концы в воду. Если мне не изменяет память, то такие очищения нам приходилось не так уж и редко осуществлять, — напомнил друзьям Филичи. — По-моему, те баксы, что мы отхватили от той операции, стоят таких жертв.
— Все верно, но мы лишаемся отличных и преданных ребят, —- вздохнув, произнес Ричард Простон.
— Не спорю, мне самому их жалко. Мы устроим им пышные похороны, их родственникам отвалим по приличному куску, покажем всем, какие мы щедрые, добрые, чуткие, внимательные, — скривив лицо в подобии улыбки, предложил Дебантини. Он сейчас чувствовал себя полководцем на коне, понимая свою «правоту» и веря, что друзья по достоинству ее оценят. Так оно и случилось.
— Что ни говори, а своя голова ближе к телу, — рассудил Филичи.
— Тогда нам нельзя тянуть резину со скорейшим разрешением возникшей проблемы. Я беру на себя ликвидацию Анфиды Филг, так как она — мой человек, — тяжело вздохнув, произнес Ричард Простон, потом после короткой паузы, продолжил:
— А поскольку за баксами в Европу летали ваши парни, то вам и пускать их в расход.
— Так и поступим, — согласился с ним Дебантини, — если не сегодня, то чтобы завтра же от своих проблем мы обязательно избавились, иначе спать спокойно мы не сможем, — поставил он друзьям свое последнее условие, которое ими было встречено молчаливым согласием.
Для боссов мафии ее рядовые члены были «средством» для достижения своих корыстных целей. Чем больше было целей, тем больше приходилось и боссам расходовать свои - «средства». При высокой безработице и огромной неустроенности масс, наркомании и преступности в стране у боссов мафии не было нехватки в нужных «средствах».
Жертвы, не зная об уготованной им участи, легко позволили членам своей банды расправиться с собой. Вот так «геройски» погибли рядовые члены мафии, добросовестно выполнив возложенные на них боссами обязанности. Если бы только они могли предположить, что их ожидает впереди такой трагический конец, то безусловно, иначе бы распорядились тем капиталом, который ранее находился в их руках.
Вот так удачно для Ричарда Простона, Сальватора Филичи и Франческо Дебантини завершилась операция на Европейском континенте. Все это стало возможным для них благодаря помощи и подсказке Лесника.
Перед тем, как окончательно расстаться с американцами и вернуться к главному герою романа, я несколько строк уделю Юргенду Потсбернеру. Вернувшись домой из Швейцарии, Юргенд Потсбернер, убедившись, что капитан Гомсмит не может успешно завершить расследование по его уголовному делу, добился, чтобы его к своему производству принял агент ФБР Уолкер Филипс.
В США расследование преступлений, связанных с похищением людей, входит в обязанность ФБР, поэтому когда у Клифтона Гомсмита уголовное дело взял Уолкер Филипс, то он сильно и не жалел об этом. Как впоследствии оказалось, у Филипса расследование дела Юргенда тоже не имело успеха, тогда как неприятностей по нему он получил более, чем хотелось бы.
После неудачного флирта с красавицей Дейзи, побывав в заложниках и ощутив значительную потерю своего капитала, Юргенд Потсбернер, наученный горьким опытом, боясь за свою жизнь, решил полностью прекратить какие- либо связи с женщинами на стороне. Являясь физически здоровым мужчиной, он был вынужден всю свою мужскую силу, внимание и ласку отдавать жене Сюзанне и родному сыну. Поэтому все беды, которые свалились на семейство Потсбернер, удалось легко перенести Сюзанне. Только она смогла получить выгоду от того несчастья, которое случилось с ее мужем. Возможно, это была плата всевышнего за ее долгое терпение и смирение, когда она видела неверность супруга, но продолжала с ним жить, не разрывая брака.
