ГЛАВА 36. ТРУДНЫЙ ВЫБОР
Глубокой ночью Варшавянин на такси подъехал к своему дому. Из-за визита бригадира местных авторитетов Луки к Леселидзе, ему сегодня пришлось здорово попотеть, доставляя своего нового шефа то к одному, то к другому нужному ему лицу. Служба у Варшавянина была не тяжелой, но муторной: ожидания с машиной своего директора у офисов разных должностных лиц чертовски его изматывали. Такая работа оставляла ему много свободного времени на чтение книг и газет, что давало ему возможность разбираться в политической обстановке разных стран мира на уровне молодого дипломата. Однако эти знания азов дипломатии никому не были нужны и оставались невостребованными.
Заметив, что Варшавянин устал, Леселидзе разрешил ему на завтра выйти на работу после обеда. Предвкушая долгий отдых, Варшавянин, устало постукивая каблуками кожаных туфлей по асфальту, прилагал последние усилия, чтобы добраться до желанного дивана у себя в комнате. Миновав последний поворот на дороге к своему подъезду, он опешил. На его пути стояло двое парней с пистолетами в руках.
— Привет, Варшавянин, — произнес один из них, что был ростом повыше своего напарника.
— Здравствуйте, — затравлено ответил тот.
— Что-то ты, дорогой, нарушаешь трудовую дисциплину, пашешь на своего нового хозяина до глубокой ночи.
— Такова уж наша шоферская доля.
— Понятно.
— Парни, я чертовски устал, спешу на боковую, говорите, чего вам от меня надо?
— Мы люди Луки, он послал нас за тобой.
— Зачем?
— Хочет с тобой потрекать.
— О чем?
— У него сам узнаешь. Он нас в свои интересы не посвятил, —вступил в разговор коренастый крепыш, профессионально быстро обыскивая карманы Варшавянина. В них он, кроме связки ключей от машины и квартиры, ничего не нашел, о чем сообщил своему напарнику: — Чистый!
— Сейчас, Варшавянин, тебе придется прокатиться с нами до Луки для толковища, — объявил высокий свое решение.
— Может быть, отложим этот разговор до завтра. Я очень устал.
— Бесполезно тянуть резину, пошли к машине, — грубо беря водителя левой рукой за локоть и держа в правой пистолет, высокий повел его к машине.
Только теперь Варшавянин увидел у подъезда черный лимузин с водителем за рулем. Парни, усадив похищенного на заднее сидение салона, сели у него по бокам. Со стуком захлопнув дверь машины, высокий парень резко бросил водителю:
— Поехали!
Подъехав к пивбару, шофер оставил машину на стоянке, сходил в бар и вернулся с Лукой, который сел на переднее сидение рядом с водителем. Миновав городскую черту, они подъехали к пруду и остановились возле старых деревьев, которые, склонившись стволами к зеркалу воды, купали в ней свои тонкие ветви.
Выйдя из машины, Лука немного отошел от нее и закурил сигарету. Его помощники подвели к нему Варшавянина.
— Оставьте нас одних, — потребовал Лука, обращаясь к своим подручным, не считая нужным объяснять им свои дальнейшие планы, Те молча повиновались и отошли, отсекая путь от берега пруда к трассе и тем самым исключая возможность побега Варшавянина.
— Ты знаешь, кто я?
— Знаю.
— Тебе известно, кто покалечил Тюремщика, который до гробовой доски теперь будет пахать на лекарство?
— Стокоз мне говорил, что это твоя работа.
— Верно он тебе сказал, — довольно улыбнулся, как будто Варшавянин его чем-то обрадовал. — Хочешь тебя тоже искалечат, как Тюремщика? Или убьют? — предложил Лука Варшавянину на выбор два варианта, каждый из которых никак не устраивал жертву.
— А за что ко мне такое «внимание»? Какое я отношение имею к Тюремщику?
— Ты же с ним в одной компании работал.
— Кроме меня и его в «Уникуме» еще до хрена людей работает. Так неужели нас всех можно калечить и убивать только за то, что мы в ней числимся?
— Ты меня с панталыку не сбивай! У меня с вас спрос за другое.
— За что?
— Я знаю, что Тракторист погиб по наводке Стокоза, —преувеличивая имеющиеся у него доказательства и больше руководствуясь своей интуицией, заявил Лука. — Теперь я хочу от тебя узнать, кто был исполнителем его воли? Твоя судьба сейчас в твоих руках. Все будет зависеть от твоей искренности.
—Лучше бы ты задал этот вопрос самому Стокозу. Если он нанимал убийцу Тракториста, то ему в первую очередь и отвечать за него перед тобой. А я тебе могу поклясться, что Тракториста не убивал и кто его застрелил, не знаю. Я у Стокоза был всего лишь шофером. Когда Тракториста грохнули, хозяин был за границей, а так как мне никого возить в машине в его отсутствие не поручалось, то я тоже был вроде в отпуске. Неужели вы думаете, что я могу застрелить человека?
— А почему бы и нет?
— Я и в армии служил шофером, и стрелял из автомата всего лишь пару раз. А говорят, что Тракториста убил ка- кой-то снайпер, одним выстрелом! Ты же видишь, Лука, что меня хозяева используют только как водителя. Я кручу баранку с утра до вечера. Меня как убийцу Стокоз никак не мог использовать, а если так, то сам подумай, какой интерес хозяину посвящать лишнего человека в свои планы, если он вдруг вздумал бы убивать Тракториста.
— Так ты хочешь сказать, что ничего не знаешь, через, кого и как Стокоз убил Тракториста?
— Конечно, не знаю.
— Брешешь, как сивый мерин. Если ты мне не расскажешь всего, что знаешь, то мои парни тебя утопят и отвечать за тебя не будут. Не волнуйся, все посторонние будет убеждены, что ты купался пьяный, захлебнулся и утонул в пруду.
— Так я сегодня вообще спиртного в рот не брал.
— Ничего, еще возьмешь. Засосешь из наших рук бутылку водки, как миленький, — «успокоил» его Лука. — Ну, будешь колоться или нет?
— Я бы с удовольствием все рассказал тебе в отношении Стокоза, тем более, что он теперь мне не хозяин, но ей- богу, мне нечего о нем говорить. Ну, хорошо, если хочешь, скажи мне, что кому надо сказать, и я охотно подтвержу.
— Ты у меня дурака не валяй! Сам сейчас поваляешься! Раздевайся, сейчас будем тебя купать. Парни, помогите ему раздеться, —обращаясь к безмолвным зрителям, потребовал Лука.
— Да вы чего делаете! Ну нельзя же так без разбора со всеми поступать! — начал возмущаться Варшавянин, но вскоре умолк.
«Какой же я все-таки дурак. Стокоз ведь предвидел эту ситуацию, предлагал мне улететь вместе с ним на Мальту. А я, видите ли, не захотел бросать семью, детей. Теперь вот эти сволочи утопят меня в пруду, как слепого котенка. А не расколоться ли мне? Не рассказать ли все, что я знаю об убийстве Тракториста? —мелькнула в голове спасительная мысль. — А что мне даст такое предательство? Да, я знаю, что Тракториста убили по заказу Стокоза, за его денежки, но кто был убийцей, я понятия не имею! А выведав у меня одно, они начнут допытываться и о том, чего я не знаю. И у них возникнет подозрение, что я прямой сообщник киллера, а значит, и оснований жалеть меня не будет. Им останется действительно только одно: утопить меня. Ну что ж, придется молчать до самого конца. Неужели моего конца?» — размышлял Варшавянин, когда трое сообщников Луки окунали его головой в пруд.
После каждого сеанса такого «подводного плавания» Лука требовал от него:
— Говори, кто ликвидировал Тракториста?
— Не знаю.
— Признайся мне, что это Стокоз нанимал убийцу!
— Не знаю, — еле хватало силы воли у Варшавянина лгать перед смертью.
Очнулся и пришел в себя Варшавянин под утро. Он был один. Ему сначала показалось, что он уже находится в потустороннем мире, поэтому окружающая обстановка воспринималась им довольно странно. Только отдохнув и отдышавшись после случившегося с ним ночного кошмара, он смог осмыслить возникшую ситуацию: «Они оставили меня в покое, убедившись, что я не причастен к убийству Тракториста и не знаю, кто его совершил. Значит, моя тактика молчания себя оправдала», — с облегчением подумал он.
Его вещи валялись на берегу пруда нетронутыми. Одевшись и убедившись, что его деньги тоже на месте, он зашагал от пруда к трассе. Чем дальше он удалялся от места издевательств и пыток над ним, тем увереннее себя чувствовал, все больше убеждаясь с каждым вдохом, что жив. Он остался жив и будет жить!
Утренняя прохлада вызвала у Варшавянина сильную дрожь. Его знобило и трясло, но на душе было радостно, а в голове крутилась дурацкая мысль: «Гады, обещали влить в меня бутылку водки и пожалели. Теперь из-за их жадности мерзни тут!»
Мысль была вдвойне дурацкой потому, что не учитывала одного важного нюанса: бандиты, принудительно влив ему в желудок бутылку водки, должны были бы потом утопить свою жертву. Но нервное потрясение не давало ему возможности логично рассуждать должным образом.
До трассы от пруда ему пришлось прошагать не менее четырех километров. Там он поймал такси, на котором приехал к себе домой. Он ничего не сказал жене о причине своей задержки на работе до утра. Зачем было забивать ей голову лишней информацией, волновать супругу. Ведь она все равно ничем не могла ему помочь.
Нервное потрясение сильно сказалось на нем, а поэтому, поломав свои планы, он на работу не пошел. Когда на другой день Варшавянин поведал Леселидзе о случившемся с ним ночном кошмаре, его рассказ прозвучал настолько убедительно, что директор фирмы не стал ругать своего водителя за допущенный прогул.
