Глава 37

– Надеюсь, Жак, вы не забыли о грядущем путешествии? – спросил де Брег, когда деньги, полученные от покойного купца, почти закончились. Мы, если память не подвела, пировали четыре дня подряд и про́пили все полученное от этого проклятого семейства. Пусть мне и не давали пить в таком количестве, как остальным, но телу, непривычному к бражничеству, хватило, чтобы надолго потерять вкус к вину и пиву.

– Боже меня упаси! – хмуро отозвался я и продолжал хлебать жирную баранью похлебку, рекомендованную Гаем Григориусом. По его словам – лучшее средство для восстановления подорванного здоровья. Оторвавшись от сытной трапезы, я обвел взглядом зал, заполненный людьми, и поморщился:

– Признаться, готов отправиться куда угодно, лишь бы подальше от этого города. Хоть к черту, хоть к дьяволу!

– Вот как? – удивился Орландо и удивленно заломил бровь. – Позвольте узнать причину столь грустных мыслей? Вас мучают головные боли или в похлебке слишком много перца?

– На душе мерзко.

– Раздери вас дьявол, Жак де Тресс… – протянул шевалье. – Вам не кажется, сударь, что вы слишком категоричны для пятнадцатилетнего юнца? Да, выглядите слегка старше своих лет, но эта малость не дает вам права ненавидеть весь мир! Какого дьявола развесили слюни, как ребенок, который первый раз упал с лошади?! Потеряли семью? Нет. Ваши братья живы и наслаждаются жизнью. Потеряли друзей? Нет. Какого черта вы сидите, нахохлившись как сыч, изображая вселенскую скорбь? Вы молоды и сильны! У вас есть дом, деньги, изрядное везение в делах! Чего вам еще не хватает?

– Не буду спорить, шевалье, но, пока мы пили, я только и делал, что пытался выбросить из головы некоторые мысли.

– Погодите, Жак. Что именно вас так растревожило? Не семья же этого торговца, будь он проклят.

– Подземелье… – нехотя выдавил я. – Оно не выходит у меня из головы.

– Вот оно что! Останки людей или… Хм. Жак, вас расстроила та светловолосая девушка, которая была распята? Представили на ее месте графиню Ирэн де Фуа, которая запала вам в душу? Поверьте, это обычное явление! Я бы удивился, если бы ее красота не вскружила вам голову. Со временем это пройдет, и вы обратите внимание на более доступных красавиц.

– Нет, сударь, вы не так поняли! Я прибыл в Баксвэр, чтобы жить в монастыре. За два месяца, проведенные в святой обители, имел возможность убедиться, что святостью там не пахнет! Пожалуй, даже лучше, что меня изгнали. Подземелье стало лишь последней каплей.

– Да, с этим трудно не согласиться.

– Шевалье, вы знаете, я уже видел смерть. Знаю вкус крови и свет костров, на которых сжигают грешников, но замучить невинных людей… – Я умолк, не закончив фразы и покачал головой.

– Вас так встревожила судьба этой неизвестной вам женщины?

– Да.

– Признаться, мне тоже интересна эта история, но не настолько, чтобы бросить наши дела и заняться мучениками прошлых лет.

– Останки девушки… – Я поморщился, пытаясь отогнать это навязчивое видение. – Они не выходят у меня из головы. Неужели это совершали монахи?

– Нет, я не думаю. Возможно, – он поднял руку, – но не обязательно.

– Тогда кто? Святой Трибунал? Сколько им нужно сжечь людей, чтобы… насытиться?

– Не будьте так категоричны, Жак! – перебил меня де Брег. – Один священник, который, к слову, был сожжен на костре, сказал, что Святой Трибунал никогда не успокоится. Его война против грешников станет вечной. Разве что приобретет другие черты. С городских площадей исчезнут костры, но кара Небесная все равно настигнет этих несчастных. Более того – она их создаст! Создаст, чтобы уничтожить и очистить мир от малейших признаков скверны.

– Господи, шевалье! – Я даже перекрестился. – Как такое возможно?!

– Как можно создать грешников? – усмехнулся шевалье де Брег. – С легкостью, мой друг! С необычайной легкостью! Снимите запреты и предъявите людям так называемую свободу. Свободу нравов и мнимую сладость запретного плода. Научите уважать лишь телесное, а не духовное, и стадо побежит навстречу смерти. Кровосмешение, содомия… Преврати мужчин в женщин, а женщин в мужчин. Возложи на одно ложе отцов и дочерей. Заставь поклоняться лохматым шутам, недостойным танцевать с бубном для увеселения публики. Они будут уничижать память своих великих предков и станут лживыми пророками, которые понесут новые грехи людям.

– Де Брег… – прошептал я. – Это будет концом света!

– Это станет началом Великого Очищения! Бесполые твари не смогут продолжить род, а значит, передохнут. Шуты так и останутся шутами. Все это и будет главной победой Святого Трибунала.

– Не дай Бог дожить до такого!

– Как знать, как знать… Мне кажется, на эти зрелища было бы любопытно взглянуть.

– Нет! – Я скривился. – Увольте меня от этой гадости.

– Жак де Тресс… – усмехнулся шевалье и похлопал меня по плечу. – Вы просто слишком мало видели. Поверьте мне на слово.

– Что еще я должен увидеть? – Я поднял голову и посмотрел на де Брега.

– Сейчас вы видите только черное и белое. Настанет время, когда будете вспоминать эти времена с добродушной и счастливой улыбкой! Вы должны многое познать. Радость побед и боль поражений. Почувствовать, как ломаются людские судьбы. Увидеть храбрецов, которые презирают Небытие, да так, что обретают Бессмертие! Когда это произойдет, вы научитесь различать цвета и оттенки. Поймете, что мир, несмотря ни на что, прекрасен.

– Любовь… – неожиданно сказал я. – Что это такое?

– Вот уж не ожидал от вас этого вопроса! Вы начинаете превращаться в мужчину!

– Вспомнил одну балладу, которую любит слушать графиня, – сказал я.

– Не люблю баллады… – поморщился Орландо и хотел что-то добавить, но распахнулась дверь, и в зал вошел бездомный оборванец. Он обвел взглядом таверну, увидел моего друга и кивнул, приглашая его к разговору.

– Я сейчас вернусь, – сказал де Брег. Он поднялся, подошел к двери и обменялся с этим странным посетителем короткими фразами. Закончив беседу, шевалье кивнул и вернулся к нашему столу довольно озабоченным.

– Что-то случилось?

– Плохие новости.

– Я могу вам помочь?

– Вчера ночью в город вернулся Ван Аркон, – сообщил де Брег и выругался.

– Он же был в Магсиэле?!

– Не знаю, какого черта он забыл в нашей дыре, но его схватили люди шерифа. Сейчас он содержится в подземелье городской тюрьмы.

– Святые угодники…

– Да, веселого мало.

– Как долго он там пробудет?

– Не знаю, но полагаю, – пожал плечами Орландо, – до дня казни.

– Его повесят?

– Это решит городской суд.

– Он разбойник… – осторожно заметил я.

– Он мой друг, – отрезал шевалье, – а я не бросаю друзей в беде, будь они разбойниками или посланцами самого дьявола! Надо его вытаскивать.

– Как?!

– Эти подземелья, будь они прокляты, охраняются лучше, чем казна его величества, к слову, постоянно пустая! Надо что-то придумать.

– Де Брег… Я с вами.

– С какой, позвольте спросить, стати?

– Он был готов нам помочь в Магсиэле. Я готов помочь ему в Баксвэре.

Некоторое время шевалье молчал, и только левая щека подергивалась, выдавая тяжелые мысли. Он прищурился и посмотрел на меня:

– Вы понимаете, Жак, чем это грозит в случае нашей неудачи?

– Чем бы это ни грозило, но моя помощь вам не помешает.

– Ну что же… Хорошо, я подумаю, как лучше воспользоваться вашим предложением, а сейчас доедайте свою похлебку и ступайте домой.

– Домой?

– Разумеется. Отдохните и выспитесь. Силы вам еще понадобятся.

– Да, вы, пожалуй, правы…

Дабы не уподобляться многим летописцам, кои готовы согрешить против истины, придав своим правителям достойные, но несуществующие черты, я не стану упоминать о знатных жителях Баксвэра. Более того – не вижу смысла в упоминании или осуждении деяний королевского наместника, графа Шарля де Бо, правящего нашим городом.

В те годы он был еще крепок и преисполнен множества желаний, подобающих характеру мужчины, но недостойных правителя. Должен признаться, что ни сейчас, ни когда-либо потом мне не доводилось встречаться с этим знатным вельможей. Все сведения, которыми я располагал, основывались на городских сплетнях и слухах, а следовательно – не могли быть проверены, доказаны или опровергнуты.

Если и упомянул это имя, то лишь потому, что именно в годы его правления Баксвэр был наиболее слаб. Как я уже говорил, дела города находились в упадке. Все это способствовало развитию казнокрадства, мздоимства и прочих грехов, усугубляющих и без того тяжелую жизнь горожан. Поэтому я не удивился, что не прошло и нескольких дней, как шевалье де Брег знал не только о месте заточения Ван Аркона, но и дальнейшей, весьма неприглядной судьбе. Судя по скупым рассказам Орландо, разбойнику грозило публичное четвертование. Учитывая его известность, эта казнь должна была стать еще одним зрелищем, на которые так падки жители города.