Глава 2
Ровно в восемь часов утра в просторном, практически пустом огромном зале кафе гостиницы «Центральная» появились два человека. Они остановились в дверях и начали оглядываться, ожидая увидеть официантку или метрдотеля. Первой их увидела мойщица посуды через открытую дверь кухни.
– Машуня! – крикнула она громко, стремясь перекрыть шум текущей из крана горячей воды. – Твои пришли! Иди работай!
Из подсобки быстро вышла полноватая рыжеволосая официантка.
– Сашок, ты поел уже? – с озабоченным видом говорила она по сотовому телефону. – А бутерброд съел? Что? Что значит «не хочу»? Это хорошая колбаска, свежая… Нет, салями еще не привезли. Как привезут, так сразу принесу. А пока эту ешь, не заставляй маму нервничать. Мама на работе… Вот и умница. – Выглянув в зал, она нахмурилась. – Ладно, сынок, мне пора работать. Вот и дяди пришли, кушать хотят. Пока, целую.
Женщина спрятала сотовый в кармашек свежего белого передника и повернулась к посудомойке:
– Вика, давно ждут?
– Да только зашли, Маш. Я, как их увидела, сразу тебя позвала. Это вчерашние иностранцы, что ли?
– Ну да, – недовольно отозвалась официантка. – И чего им не спится?.. Вчера ведь до двенадцати сидели, одну бутылку часа два мучили, говорили тихо, на женщин вообще внимания не обращали. Девчонки из 315-го номера даже обиделись. Я уж подумала, не «голубки» ли?
– Это вряд ли, Маш. – Мойщица посуды закрутила кран и подошла к официантке. – У них записано в карточке, что завтрак подают с восьми и до двенадцати утра. Все включено, как говорится. Вот они и заявились ровно в восемь. Пунктуальные. Может, немцы, а?
– Да не знаю я… не спрашивала. Нина с этажа вроде говорила, что к ней чехи заселились.
– Ну, чехи так чехи… – Вика вытерла руки салфеткой. – Смотри, вот этот каков… симпатичный, лицо загорелое, плечи широкие. В годах, правда, наверняка уже за сорок, но хорош. Хорош! Мне, Маш, седые мужчины больше нравятся. И вот его шрам на щеке. Он его совсем не уродует, наоборот! Может, военный какой-нибудь?
– Ох, Вика, – вздохнула Маша, – мне бы просто нормального, с сединой или без, лишь бы не пил.
– А другой тоже ничего, – прищурилась Вика, рассматривая ранних посетителей. – Молодой, ловкий, костюмчик как влитой сидит.
– Ладно, пойду я. – Официантка машинально одернула передник, поправила заколку, профессионально улыбнулась и вышла в зал.
– Проходите, пожалуйста, вот сюда, – показала она на столик у окна. – Но вам придется подождать несколько минут, повар только плиту включил. Может, вам пока холодного лимонаду принести? Или, может, пива?
Молодой парень в светлом костюме и с тщательным пробором на голове двинулся было к указанному столику, но седой придержал его за рукав.
– Нет, Майкл. Не туда. Спроси у нее, можем ли мы сесть в другом месте? – произнес он на английском.
– Прости нас, – на хорошем русском, но с еле заметным европейским акцентом сказал его молодой спутник и обезоруживающе улыбнулся, – не могли бы мы занять другой столик, где-нибудь в середине? Мой компаньон… э… он боится высоты и не хочет сидеть у окна, у него эта болезнь с детства, кружится голова…
Маша с изумлением, смешанным с некоторой брезгливостью, посмотрела на седого, встретила его прямой, без следа улыбки взгляд и сразу поняла, что у этого мужчины вряд ли закружится голова даже в том случае, если он посмотрит в глаза голодного крокодила, а не на цветочную клумбу с высоты четвертого этажа. Она поджала губы и молча кивнула на столик, стоящий у колонны.
– Сэр, вы не похожи на человека, страдающего боязнью высоты, – по-английски вполголоса заметил молодой парень, учтиво пододвигая стул своему спутнику. – Мне пришлось именно так оправдать ваше желание.
– Я знаю, – так же тихо ответил седой, усаживаясь и осматривая просторное помещение с пустующими столиками. Через широкие прямоугольные окна лучи солнца освещали чистый блестящий паркет. Еле слышно шумели кондиционеры. Людей в кафе не было. – Но что поделать, я действительно не люблю сидеть у окна. Как-то в Афганистане наша служба под прикрытием моих парней записала интересующий нас разговор через стекло. То есть само оконное стекло сыграло роль резонатора, а специальный прибор снял эти колебания и расшифровал их. Слышимость была гораздо лучше, чем когда я говорю со своей женой из душа и прошу ее принести полотенце.
– Полковник… – начал было парень, но, наткнувшись на такой холодный взгляд седого, словно тот посмотрел на него в прицел, торопливо извинился: – Простите, сэр! Простите. Больше этого не повторится. – От досады он даже слегка стукнул ладонью по столу.
– Хорошо, Майкл, – ровным сдержанным тоном проговорил седой. – Но больше так не ошибайся. Скорее всего, эти две «наташи» не понимают английского, да еще так щедро разбавленного южным американским выговором, и здесь никого нет, и столик был выбран мной… Но все же крепко запомни одно: я – Сидней Брончишек, бизнесмен из Чехии, родился и вырос в Америке, заместитель директора фирмы, производящей экипировку для армии. И я прибыл сюда, чтобы завязать контакты и заодно посмотреть соревнования русских специальных сил. Это мне нужно, поэтому мое посещение города Пушкино вполне естественно, потому что лежит в сфере моих коммерческих интересов. Понятно, Майкл?
– Конечно, сэр!
– И не называй меня сэром. Я – Сид!
– Да, да…
– По-чешски я не говорю, потому что я американец и был приглашен на фирму исключительно ради моих широких связей в бизнесе.
– Я все понял… Сид.
– Разве не ты мне готовил легенду? – Седой внимательно оглядел своего спутника. – Хотя вряд ли. Ты слишком молод для этого.
– Нет, Сид, не я. Меня вообще поставили в известность о вашем прибытии за день до вашего приезда.
– Да, мы немного задержались. – Седой оглянулся: – Где же официантка, я уже проголодался… К сожалению, русские проявили непонятную подозрительность и тянули с выдачей визы. Пришлось подключать кое-кого… А вот и наш завтрак.
Официантка быстро расставила на столике свежий хлеб, масло, высокий стеклянный чайник с чаем и отправилась за только что сваренной манной кашей. Стоимость завтрака была включена в стоимость номера, поэтому постояльцев гостиницы не баловали изысканными блюдами на утреннем приеме пищи.
Седой осмотрел стол, пожал плечами, взял нож и хлеб и принялся готовить себе бутерброд. Молодой нехотя последовал его примеру.
– Ты что-то хочешь спросить, Майкл? – осведомился Сид, не поднимая глаз и осторожно разрезая крошащееся заледеневшее масло.
– Да, сэр… то есть Сид!
– Ну, ну?
– А зачем вам нужны эти… русские специальные силы? Вообще-то они называют себя несколько по-другому – «спецназ». – Майкл произнес это слово по-русски.
– Спецназ? – повторил за ним седой. – Спецназ… Ну, что ж… звучит неплохо. Коротко и емко. Русские умеют давать названия. Я сталкивался уже с этим… «спецназ», я правильно говорю?
Майкл кивнул, решив про себя, что сейчас не место и не время для обучения полковника «зеленых беретов» тонкостям русского языка.
– А когда же вы?.. – удивленно спросил он.
– Расскажу как-нибудь при случае. Так вот, дело в том, Майкл, что русские начали проявлять невиданную ранее активность. И наши умники из Пентагона решили к ним присмотреться, познакомиться с нашими вероятными противниками поближе. Что, в общем-то, совпало и с моим собственным желанием. Я не силен в политике, да и не мое это дело, но могу с большой долей уверенности сказать, что послужило основанием для этой командировки… – Седой машинально оглянулся, но в пустом зале по-прежнему никого не было. – Когда русские наводили порядок у себя дома, мы не вмешивались, потому что нам было гораздо выгоднее иметь дело с одной целой страной, чем с десятком новообразованных маленьких государств, рвущих и тянущих одеяло на себя. Честно говоря, я не думал, что они справятся. Правда, мы помогали нашим друзьям в России, помогаем и сейчас, но дальше советов и небольшой материальной помощи дело не доходило. Но теперь…
Седой соорудил наконец бутерброд и взялся за кружку с чаем. Майкл принялся есть манную кашу. Каша неожиданно оказалась густой и вкусной, и молодой сотрудник американского посольства на несколько минут забыл о своих расспросах.
– Странно, Майкл, но это масло очень качественное. – Сид перестал жевать и даже понюхал свой бутерброд. – Я ел такое на ферме в Монтане, у своего дяди. В магазинах оно несколько другое.
– Что же тут странного? – торопливо проглотив горячую массу, вежливо спросил Майкл.
– А мне говорили, что Россия превратилась в потребителя низкосортных продуктов из Европы и Америки и качественную пищу здесь найти очень трудно. Поэтому я не стал есть эту подозрительную кашу.
Майкл отрицательно помотал головой и с легким шипением несколько раз вдохнул и выдохнул воздух, чтобы остудить полость рта.
– Это не совсем так, Сид. То есть было так. А сейчас русские упрямо принялись строить огромные агрокомплексы и развивать свои фермы. Я думаю, что это масло и молоко, на котором сварена каша, завозит сюда огромная ферма, расположенная в шести-семи милях отсюда. Еще два года назад о ней ничего не было слышно, а сейчас она поставляет свою продукцию на весь штат. То есть область, как говорят здесь. Я знаю об этом, потому что наша посольская столовая иногда заказывает у них отличную сметану.
Сид хмыкнул и принялся допивать чай. В полном молчании они закончили свой завтрак, и полковник посмотрел на часы.
– Успеваем. Я вижу здесь пепельницу, значит, здесь можно курить. А что, здесь нет помещения для некурящих?
Майкл неопределенно пожал плечами и молча переставил сверкающую чистую пепельницу поближе к собеседнику.
– Они несколько побеспокоили нас на Востоке, – продолжил начатую мысль седой. Он щелкнул зажигалкой и, откинувшись на спинку стула, выпустил дым к высоченному потолку. – Но мы не обратили на это внимания. А потом мои парни столкнулись с русским «спецназ»… – Полковник опять произнес это слово по-русски, и Майкл заметил, что он практически чисто его выговаривает. Память у «зеленого берета» была отличной. – …в Сирии. Русские тогда действовали решительно и жестко. Так, как будто моя группа нарушила их границу и готовила нападение на секретный объект. Я потерял пятерых, Майкл. Пять отлично подготовленных парней.
– Сочувствую, Сид, – пробормотал Майкл. – Честно говоря, я и не знаю, что сказать.
– Я хочу посмотреть на них, – не обратил внимания на его слова полковник. Он внимательно разглядывал тлеющий кончик своей сигареты. – Просто посмотреть. Что они умеют и насколько хорошо подготовлены, как мы сможем им успешно противостоять? Я чувствую, Майкл, что в скором времени «зеленым беретам» опять придется доказывать, что они лучшие во всем мире.
– Русские упрямы и своенравны, Сид. Во Второй мировой войне они сумели победить на своей территории. Я с удивлением узнал, что в каждой русской семье есть свои погибшие, просто был шокирован этим. В каждой, Сид! Это делает их гордыми.
– Вы серьезно? – искренне удивился полковник. – В каждой семье?
Майкл кивнул.
– М-да… – задумчиво протянул седой. – Я тоже этого не знал. Какие страшные потери… Как же они тогда сформировали такую успешную армию?
Молодой дипломат молча развел руками.
– Не надо ничего говорить, – поднялся полковник. – Пойдем лучше посмотрим на них. Если мы поторопимся, то успеем занять лучшие места на гостевой трибуне. Надеюсь, ты не забыл свой пропуск?
На Софринском полигоне две полосы препятствий тянулись параллельно друг другу и были абсолютно идентичны. Эта похожесть стоила многих нервов и здоровья инженерно-саперной роте, которая готовилась к соревнованиям не менее напряженно, чем сами участники. Командир роты никогда и не думал, что ему придется вымерять, например, «змейку», собранную из толстых бревен и поднятую над землей на два с половиной метра, обыкновенной школьной линейкой.
Дело в том, что командование (которое саперы не раз во время работы вспоминали крепким словцом) решило поднять зрелищность соревнований и выпускать со старта сразу две соревнующиеся между собой группы, идущие по параллельным полосам. Зрителям в этом случае не надо было включать секундомеры, да и для самих участников состязаний вид догоняющего или отстающего соперника служил бы дополнительным стимулом для достижения хорошего результата.
Трибуна имела два уровня. На первом располагались приехавшие гости и начальники команд, а второй предназначался для высших офицеров внутренних войск. Поговаривали, что будет присутствовать сам заместитель командующего.
Соревнования начались с хлопком сигнальной ракеты. Над полигоном разнесся металлический голос. Пятнистые фигурки рванулись к первому препятствию, и зрители на трибуне оживились.
В левом углу трибуны, рядом с делегацией индусов и каких-то азиатских товарищей, облаченных в светлую «песчанку» и такие же кепки, заняли свои места предприниматель из Чехии и его молодой спутник.
Сид, чтобы было лучше видно, уселся на боковые перила и надолго приник к биноклю. Майкл скучал. Его, как человека, принципиально далекого от всего военного, соревнования не интересовали абсолютно, тем более что американцы в них не выступали. А кто из русских победит среди своих же русских, так на это дипломату было совершенно наплевать. Он уже присмотрел в толпе гостей, одетых в самую разнообразную пеструю форму, двух хорошеньких мулаточек в отлично пошитых обтягивающих бриджах. Они болтали между собой по-английски. Маленький сухощавый пожилой негр в красно-лиловом берете, сидевший впереди них на стуле и являвшийся, по-видимому, начальником, не особенно беспокоил своих ассистенток. Иногда он оборачивался, и тогда одна из девушек наклонялась к нему и быстро переводила текст диктора. Вторая держала в руках видеокамеру и с любопытством осматривалась по сторонам.
Майкл уже прикидывал, как познакомиться вот с этой, стоящей слева красоткой. Она так сексуально отбрасывала волосы со лба изящным поворотом красивой головы, что молодой американец не отводил от нее взгляда. Наконец их глаза встретились, и Майкл улыбнулся девушке. Та улыбнулась в ответ. Сердце американца сжалось в предчувствии приятного знакомства, он даже прищелкнул пальцами от удовольствия, приподнимаясь со стула.
– Ты куда, дружище? – поинтересовался Сид, не отрываясь от бинокля. Майкл негромко чертыхнулся и остановился. Он совсем забыл об этом седом.
– Я хочу найти кока-колу, – пробурчал третий советник военного атташе. – Русский оранжад имеет какой-то странный привкус.
– Ты не прав, Майкл. Странный привкус имеет вода из малярийного болота, очищенная специальными таблетками, а русский лимонад вполне пригоден для питья. Но после десятимильного марша по пустыне на привкус не обращаешь никакого внимания. Имеет значение только количество воды… Подожди, переведи мне, что говорит диктор. Там, на полосе, что-то случилось.
Майкл прислушался и принялся добросовестно переводить. На поле он не смотрел.
– Один из участников соревнований получил травму… ему придется помогать… зачет всей группе ставят только в том случае, если к финишу придут все те… э… кто начинал старт… движение вперед… Похоже, у сводной группы… Уральского округа… появились проблемы. Но не все еще потеряно… впереди еще три дня соревнований. За это время…
– Достаточно! – махнул рукой Сид. – Я знаком с регламентом соревнований. Иди к своей мулатке, но будь осторожен. Наверняка вон тому попугаю в лиловом берете не понравится, что ты начнешь «клеить» его помощницу. Кто знает… возможно, в наказание за легкий флирт с тобой он захочет ее съесть.
Майкл изумленно посмотрел на полковника, а потом неожиданно для себя выругался. Сид ухмыльнулся и подмигнул ему. Майкл опустился на стул, насупился и на мулатку больше не смотрел.
В конце каждой полосы стояла бетонная коробка неширокого четырехэтажного дома без окон и дверей. Стены домов были измазаны сажей от применения взрывпакетов и испещрены пулями. Каждой группе требовалось показать свое умение в ликвидации условных «террористов», засевших в доме и захвативших заложников.
Когда пятнистые фигуры скользнули по веревкам головами вниз, быстро стреляя через окна по установленным в комнатах мишеням, то зрители даже зааплодировали, отдавая дань восхищения безупречной и эффективной боевой работе.
Сид удивленно покачал головой и пробормотал себе под нос: «Молодцы, черт возьми! Надо будет попробовать подобное у себя дома. Хотя это и очень рискованно».
Пожилой индус, сидевший в центре своей делегации, встал, кивком подозвал себе переводчика и направился к выходу. Разговаривая между собой, они вышли к лестнице, ведущей на второй этаж. Там их встретил подтянутый офицер российской армии с безупречным оксфордским произношением:
– Сюда нельзя, господа. Ваши пропуска действительны только для гостевой трибуны.
Тон его был вежлив и холоден. За спиной офицера сразу же появились два хмурых автоматчика в касках, бронежилетах и в полной боевой выкладке.
Индус оглянулся на своего спутника.
– Генерал Радж является заместителем начальника сил специальных операций Индии, – поклонившись, проговорил переводчик. – Он хотел бы поговорить в неофициальной обстановке с любым высшим офицером ваших войск, который имеет право внеочередного доклада министру обороны России.
– Ну, что скажешь, Майкл?
Сид только что вышел из душа в накинутом на голое тело халате и вытирал мокрую голову полотенцем. Майкл бездумно лежал на кровати. У него после сегодняшнего дня, наполненного множеством впечатлений, слегка разболелась голова. Полковник же выглядел свежим и даже насвистывал какой-то мотивчик.
– Эй, дружище, хватит киснуть! Насчет той мулатки я, конечно, пошутил. Ты встретишь ее завтра, ну, или послезавтра, и все будет о’кей. У вас, молодых, секс сегодня прост и доступен, а вот в мое время требовалось хотя бы неделю поухаживать за девушкой, перед тем как… ну, ты понимаешь. А если девушка ложилась с тобой в постель после двухчасового знакомства, ее репутация считалась навеки погубленной.
– Ну, вы и сказали, полковник… – невольно усмехнулся Майкл и, сбросив ноги на пол, встал. – Действительно, хватить киснуть. Выпить, что ли?
– Плесни-ка мне виски, парень, – пробормотал Сид из-под полотенца. – Денек сегодня выдался хлопотным, но интересным.
– А виски нет, – уныло сообщил Майкл, разглядывая открытый бар-холодильник. – Ваша идея показалась мне свежей и интересной, но виски кончилось. Надо идти в супермаркет.
– Ах ты, дьявол! Ну что-нибудь там есть?! Хоть какое-нибудь паршивое шерри? Очень не хочется одеваться и тащиться в магазин!
– Есть водка, сэр, – прилежно доложил дипломат. – По-моему, даже целая бутылка. Вот она, в морозилке.
– Это символично! – объявил полковник и швырнул полотенце на кровать. – Мы в России, и это значит, что нам надо пить водку! А виски никогда не кончается только в Америке, так же как и водка у русских.
– Сейчас я вам покажу, как надо ее пить, – похвастался Майкл. – Меня этому научил наш механик гаража, он русский. Смотрите и запоминайте. Значит, наливаете холодную водку в стакан, берете кусочек черного хлеба, кладете на него сыр или колбасу, и…
Через час, когда Майкл закончил рассказывать о своей замечательной матери и о том, какую бесподобную индейку она готовит на Рождество, Сид поинтересовался, что такого достойного внимания увидел на соревнованиях молодой дипломат, не считая аппетитных выпуклостей очаровательной мулатки.
– Вы опять об этом, полковник… ну, право же, ничего интересного. – Майкл икнул и отпил холодную воду, набранную в стакан прямо из-под крана. – Хотя подождите… парень, который напялил на себя бронежилет того, кто вывихнул ногу. Признаюсь, меня это удивило. Тащить на себе два бронежилета, свой и чужой… это тяжело, по крайней мере!
– Ну, а еще? – усмехнулся «зеленый берет». С затаенной усмешкой он смотрел на молодого дипломата, который добросовестно пытался воспроизвести в своей памяти, серьезно ослабленной алкоголем, события прошедшего дня.
– Э, еще… Да, вот случай, когда один из солдат поранил себе руку! Он завязал свою рану каким-то обрывком тряпки и продолжил движение дальше! Я видел, как его за шиворот втаскивали на стену, он никак не мог справиться сам… Почему его не сняли с соревнований? Вы-то должны разбираться в подобных вещах! Я этого не понимаю… ведь это прямая угроза здоровью, он мог бы подать на организаторов в суд!
Полковник задумчиво кивнул и закурил, наблюдая по своему обыкновению за огоньком тлеющей сигареты.
– Ну, во-вторых, это была не тряпка, а перевязочный материал, который используют при фиксации конечностей. У каждого спецназовца он всегда должен быть под рукой. А во-первых, Майкл, ты не заметил главного. Не морщи лоб, ты не военный человек и в жизни не догадаешься. – Сид стряхнул пепел в горлышко пустой бутылки. – То, что русский парень потащил на себе два бронежилета, меня лично не удивляет. Мои ребята проводят час в воде, болтаясь на поверхности в полном боевом снаряжении, бегут ночные кроссы от заката до рассвета, обходятся двухчасовым сном в день в течение целой недели и делают еще множество таких вещей, от которых среднестатистический гражданин Америки заработал бы себе смерть от перегрузки сердца. Дело не в физической выносливости. Эту самую выносливость можно развить до немыслимых пределов, стоит только поставить такую задачу. Дело в другом.
Майкл кивнул и попытался сфокусировать взгляд на переносице полковника, поскольку уже не различал, где у того находятся глаза.
– Дело в том, парень, что они работают коллективно. Они работают в команде и на команду. Потеря или смерть отдельного бойца ничего для них не значит, потому что задача должна быть выполнена любой ценой. Любой, Майкл. Признаюсь, меня это неприятно удивило. И они не бросают своих людей, ты видел, как кинулись на помощь солдату бойцы из бегущей рядом группы. Исходя из обыкновенной логики, эта задержка соперника должна была обрадовать их, но обе группы задержались на полосе до тех пор, пока солдату не была оказана помощь. – Полковник встал и начал расхаживать по номеру, не обращая внимания на полусонного собеседника. – Дух, Майкл. Эта самоотверженность русских, доходящая до фанатизма, меня несколько испугала. Будь это в бою, я бы не удивился. Выброс адреналина в кровь зашкаливает, и человек может бесконечно бить собственные рекорды по бегу и по проявленной силе под свистом пуль, спасая свою жизнь, но ведь сегодня ситуация была предельно мирная, и не надо было так себя мучить ради каких-то иллюзорных очков, добытых командой. Если эти дьяволы так рискуют собой в мирное время, то я могу себе представить, как они будут воевать. Мы, Майкл, делаем ставку на индивидуализм. В выражении сильной личности заключена идея свободного мира, у всех равные возможности, всем дается одинаковый старт. Если хочешь, проявляй волю и характер, становись сильнее своих конкурентов, никто тебе в этом не препятствует, и занимай то место под солнцем, которое ты честно завоевал в жестокой борьбе. Так устроена Америка, и так устроен человек. Начиная со времен Адама, люди не изменились. По крайней мере, в лучшую сторону.
Молодой дипломат икнул и мягко свалился на подлокотник кресла.
– Я вижу, ты полностью разделяешь мою точку зрения, – обернулся к нему Сид. – Или ты хочешь сказать, что в русских еще сохранились древние гены первобытных охотников, которые смогут убить мамонта лишь только сообща, слаженно действуя всей группой? А что, – остановился полковник, – другого объяснения я не вижу. Племя должно быть спасено от голодной смерти, и мохнатый слон должен быть убит, невзирая на его силу, мощь и последствия отчаянной схватки. Скорее всего они именно так и разделались с Гитлером и с этим… как его? Француз, Майкл! Его имя вылетело у меня из головы, черт бы его побрал! Так называется еще их знаменитый коньяк!
– Бон… бонап…
– Нет, Майкл, коньяк называется по-другому! Ладно, черт с ним! Ты уже пьян, да и мне надо отдохнуть. – Полковник направился к своей кровати. – Завтра групповые стрельбы. Надо обязательно посмотреть на этих «вольных робин гудов». Меня интересует, как они стреляют. Все зависит от нервов, наше и русское оружие примерно одинаково, и глупо думать о том, что на соревнованиях по стрельбе выигрывает автомат, а не человек… А теперь вставай, парень, из своего уютного гнездышка и иди баиньки.
Сид внимательно проследил за неверной траекторией шагов Майкла от кресла до кровати и удовлетворенно откинулся на подушку.
– Меня только одно интересует, – пробормотал он вполголоса. – Почему они засекают время по последнему финишеру из команды, а не по первому? Ведь первый, он и есть первый! Он лучший!
– Без пол-литра не разберешься, – вдруг отчетливо проговорил на русском совершенно пьяный Майкл и тут же мгновенно уснул, пуская слюни из открытого рта.
Генерал-лейтенант Василий Степанович Рукавишников без формы выглядел обыкновенным стареющим пенсионером, больше всего на свете озабоченным тем, удачно ли принялась рассада на собственном домашнем огородике. Только военная выправка, заставляющая его держать спину прямо, а живот втянутым, да еще жесткий, привыкший подчинять взгляд говорили о том, что этот человек все еще находится на военной службе.
Генерал поплавал в бассейне, погружаясь с головой в воду, отфыркиваясь и смывая с себя усталость сегодняшнего дня. Но дела еще не закончились. К нему в гости должен был пожаловать индус… или индиец… Василий Степанович некоторое время поразмышлял, как правильно произносить название этой нации, а потом махнул на это рукой. Какая, собственно, разница? Он не на дипломатическом приеме, а если возникнут трудности, то переводчик разберется, что к чему, не зря же его учили четыре года в военном институте.
Стянув с себя махровый халат, заместитель командующего ненадолго задумался. Что бы ему надеть для встречи не торжественного, но все-таки уважаемого гостя? Парадную форму? Нет, зачем, он ведь у себя дома. Будет слишком официально. Футболку и джинсы? Ну, это уж слишком… а вот обыкновенный костюм без галстука вполне сойдет. Тем более что так принимает дорогих друзей сам президент, и именно в неформальной обстановке.
Двое смуглокожих гостей в штатском, те самые, которые просили об аудиенции на трибуне сегодня днем, прибыли без трех минут девять вечера. Солнце уже давно зашло, но нагретая за день земля еще щедро отдавала тепло в окружающую атмосферу. На крытой веранде, выходящей в сад, особенно хорошо чувствовался аромат свежей молодой листвы и недавно скошенной травы.
Василий Степанович вышел на веранду ровно в 21.00, когда он закрыл за собой дверь, из его спальни послышался бой старинных настенных часов. Индусы переглянулись. Им сразу стало ясно, что их собеседник уважает свое и, значит, чужое время, поэтому является человеком серьезным. То же самое подумал о гостях и Василий Степанович.
– Прошу вас, господа, – чувствуя неловкость от подобного обращения, произнес хозяин дома и указал на небольшой, сервированный на троих столик в углу веранды. – Располагайтесь.
Василию Степановичу первый раз в жизни пришлось принимать иностранных гостей, и он похвалил себя за то, что у него не вырвалось привычное – «товарищи офицеры».
Пожилой индус улыбнулся и поднял ладонь:
– Я понимаю вас, господин генерал-лейтенант… вам удобнее было бы обратиться к нам именно так, как это было принято в Советской армии, – произнес он на вполне приемлемом русском языке.
Василий Степанович кашлянул от удивления, но сразу же взял себя в руки:
– Тем более… э… я хотел сказать, что тогда нам будет удобнее общаться. Проходите… эм… товарищи, и присаживайтесь. Сейчас принесут горячее, а пока вы успеете немного освоиться.
Старший из гостей, генерал Радж, уселся, оглянулся, посмотрел на Василия Степановича и без запинки проговорил:
– Я заканчивал Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР, так что в свое время мы были товарищами, товарищ генерал.
– Вот в чем дело… – не особенно удивился хозяин дома. – Теперь понятно. И Кремль посмотрели в свое время?
– Да. Это было единственное училище в Советском Союзе, имеющее право выпуска своих офицеров на Красной площади.
– Ну что ж, это повод! Мне теперь действительно будет легче разговаривать с вами. Давайте вспомним то время, когда мы были советскими курсантами!
С этими словами Василий Иванович решительно взял со стола открытую бутылку. Тоненький ледок официальных отношений сразу же исчез. Генерал уже наперед знал, что этот вполне респектабельно выглядевший индус обязательно выпьет с ним, потому что один раз в жизни каждый курсант обязательно пробует спиртное – в день, когда он получает свои первые офицерские звездочки.
– …Ну, что там у тебя случилось, Радж? – наконец откинулся на спинку кресла Василий Степанович. – Рассказывай… да ты ешь, не бойся, – обратился он к молодому спутнику высокого гостя. Тот как раз аккуратно отрезал тоненький ломтик малосольного огурца, наколол на вилку и принялся тщательно обнюхивать его.
Радж удовлетворенно кивнул. Он совершенно правильно выбрал линию поведения. После душевной застольной беседы, длившейся полчаса, они с русским нашли даже общих знакомых, с которыми вместе некогда или служили, или учились. Теперь Радж являлся для Василия Степановича не каким-то там незнакомым подозрительным иностранцем, а настоящим товарищем или уж, если быть честным, коллегой по цеху. Для той просьбы, которую собирался изложить индийский генерал, это имело большое значение.
– Видишь ли, Василий… – Радж немного помедлил, собираясь с мыслями. – Речь пойдет о жизнях нескольких десятков тысяч людей.
Василий Степанович невольно выпрямился в кресле и одернул пиджак. К таким заявлениям следует относиться уважительно.
– Я начну с истории вопроса, если ты не возражаешь… Это не займет много времени.
– Время у нас есть, – махнул рукой русский. – Я тебя слушаю.
Индус заговорил, тщательно подбирая слова. Иногда он замолкал и быстро что-то спрашивал у переводчика на незнакомом Василию Степановичу языке. Тот так же быстро отвечал на русском. Радж удовлетворенно кивал, повторял и продолжал дальше. Переводчик говорил с заметным акцентом, но ни разу не перепутал падежи и окончания слов.
– Граница северных штатов Индии с соседними государствами охраняется недостаточно эффективно. Это я говорю тебе, как военный человек военному человеку. Причиной тому служит гористая, труднопроходимая местность. Демаркационная разграничительная линия существует в основном на бумаге, а на деле, на местности, все пограничные отношения строятся на взаимоотношениях племен, издавна живущих по обе стороны границы. Власть обычно не вмешивается в мелкие конфликты, то и дело вспыхивающие на сопредельных землях. Старейшины разберутся с этим гораздо быстрее и эффективнее.
Василий Степанович выразительно хмыкнул, но воздержался от замечания.
– До недавнего времени так было и с народностью вичоли. Граница разделила их племя пополам, еще в прошлом веке, но вичоли не обращали на это особого внимания… Я понимаю, Василий, что тебе трудно представить похожую ситуацию. Ваши границы охраняются несравненно лучше.
– Ну почему же трудно представить… Во времена Советского Союза мы столкнулись с такими же проблемами в горной Средней Азии. Так что там с вашими… э… как ты сказал?
– Вичоли, связанные между собой родственными узами и еще не забытыми экономическими связями, практически свободно общались между собой. Они торговали, ходили друг к другу в гости без всяких виз, женились и выходили замуж. Но потом на границе мы построили электростанцию. Мы, индусы. Наши соседи не вложили в нее деньги, хотя и обещали. Каркас электростанции мы возвели, но потом закончились средства на стройку. Это иногда случается не только у бизнесменов, но и у государства.
– Знаю, – проворчал хозяин дома, скрипнув зубами.
– Недавно, когда экономика оживилась, правительство Индии все-таки решило довести дело до конца. Завезли турбины и необходимые агрегаты, сейчас на станции идут монтажные работы. Чтобы окупить затраты и получить небольшую прибыль, мы предложили соседям продажу электроэнергии по рыночным, но по вполне удобным ценам, и даже не сомневались, что нам не откажут. Нужда в электричестве в горах огромная, и этот проект был нужен обеим сторонам. Договор был составлен, обработан и готовился к подписанию. Но потом началось что-то непонятное… Та часть вичоли, что живет на сопредельной стороне, заявила свои претензии на электростанцию, мотивируя это тем, что эти земли исторически принадлежат именно им, а не индийским вичоли. Мы расценили это как провокацию и отказались от переговоров. Но вдруг недавно МИД соседнего государства передал нам следующие условия: так и быть, вичоли с «той стороны» оставляют нам свои земли, но взамен требуют бесплатных поставок электричества. В противном случае, сказали нам, с электростанцией может произойти все что угодно. Обвал, оползень, да мало ли… горы непредсказуемы. Можно было бы согласиться и на это, чтобы избежать конфликта, но ведь мы точно знаем, что эти земли принадлежат Индии!
– И вы отказались, – утвердительно произнес Василий Степанович. – И правильно сделали! – энергично рубанул он воздух ладонью. – По-моему, это больше похоже на хамство, чем на родственные отношения!
Индус неопределенно развел руками.
«Черт, куда я лезу?! – вдруг трезво подумал Василий Степанович. – Я ведь не дипломат, а военный, и могу ли я высказывать свое мнение иностранцу? Да еще так категорично?»
– Впрочем, это ваше внутреннее дело, – сказал хозяин дома. – Решайте сами, как вам будет лучше.
– За последний месяц было несколько провокаций. Пока ничего серьезного. То митингующие перекроют дорогу, то заблокируют работу техники… Это были мелкие группы, числом пятнадцать, двадцать человек, и оружия у них пока не заметили. Охрана станции справилась с этими беспорядками в течение часа, – невозмутимо продолжил рассказ Радж. – Но я уверен в том, что это только начало, работать нашим специалистам они не дадут. Кто-то грамотно руководит действиями этих якобы возмущенных несправедливостью людей. Старейшины с нашей стороны говорят, что они просто не узнают своих вчерашних родственников. Какие-то непонятные претензии, обиды столетней давности, просьбы в форме ультиматума… Конфликту явно не дают затухнуть под различными предлогами.
– Ну, подтяните туда роту охраны или две, – пожал плечами Василий Степанович. – Закройте наглухо границу на этом участке… Что, у вас войск не хватает, что ли?
– Войск хватает, – ответил Радж с еле заметным раздражением. Он глубоко вздохнул и сразу же взял себя в руки. – Не в этом дело.
Василий Иванович чуть резче, чем это надо было бы, схватил бутылку лимонада и налил себе газировки. Он молча ждал разъяснений.
– Войск у нас хватает, – повторил индус. – Но как только там появится какая-нибудь войсковая часть, так сразу в газетах появятся сообщения о том, что Индия в очередной раз начинает «играть мускулами» на границе и нагнетает напряженность и так в неспокойном регионе. Нам были бы нежелательны подобные заявления в международной прессе.
– Ну, а от меня тогда что вы хотите? – искренне удивился хозяин дачи. – Чем я-то могу помочь?
– А вы дайте нам ваших парней, – глядя российскому генералу в глаза, просто сказал индийский генерал.
– Это каких же? – прищурился Василий Степанович. Для чего понадобились на индийской границе «его парни», он уточнять не стал.
– Тех, которых я видел сегодня на соревнованиях. Мне они понравились. – Индус забрал бутылку у Василия Ивановича и отпил лимонад прямо из горлышка. Несмотря на внешнее спокойствие и ровный тон, у уважаемого гостя на висках появились мелкие капельки пота. Разговор давался ему нелегко, и, как вдруг понял Василий Степанович, Радж очень боялся отказа.
– Ты ведь не занимался… как это сказать… не ездил на коне? А, конный спорт, вспомнил! – прищелкнул пальцами индус. – Нет, Василий?
– А при чем…
– У них есть поговорка: «Прежде чем заставить лошадь перепрыгнуть через препятствие, всадник должен перебросить через него свое сердце».
Василий Иванович крякнул. Поговорка ему понравилась.
– Так вот, твои ребята все, как один, показали себя сегодня хорошими наездниками. Ни один из них не оставил свое сердце за своей спиной. Особенно вот эти, которые атаковали дом. Прекрасная альпинистская подготовка. Ловкие, быстрые, смелые… Понимаешь, Василий, я все-таки думаю, что электростанцию попытаются уничтожить, если мы не примем условия вичоли с «той стороны». Возможны диверсионные акты. Я, конечно, могу послать туда своих ребят, они хорошо подготовлены…
– Еще бы, – не удержался хозяин дома. – Насколько я помню, их до 1997 года тренировали американцы?
– Тогда России было не до нас, – тихо, но твердо произнес его собеседник, – тогда вам надо было просто выжить. Вы очень многое потеряли, в том числе и своих друзей, и мы были вынуждены искать… как это будет правильно… другую помощь.
– Маша! – вдруг крикнул Василий Степанович так громко, что даже невозмутимый индус вздрогнул. Из-за двери сразу же показалась встревоженная немолодая женщина и испуганно посмотрела на хозяина дома.
– Принеси еще водки, – хмуро приказал генерал. – Вот, гостям она понравилась…
Женщина поджала губы, молча ушла и очень быстро принесла требуемое.
Генерал мрачно, никому не предлагая, налил себе солидную порцию, выпил и смачно закусил огурцом. Потом вздохнул и поднял глаза:
– Ладно. Что было, то было. Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет, тому два.
Радж не понял смысла этой фразы, хотя и уловил значение слов. Он покосился на переводчика. Тот молча смотрел в тарелку с покрасневшими от стыда щеками.
– Мои парни не уступят твоим в подготовке. – Радж заговорил прямо, уже отбросив всякую дипломатию. – Да, да, не уступят. Американские методики не так уж плохи, Василий, и ты об этом знаешь. Но американцы не смогли научить моих парней той… эээ… тому отчаянию, что есть у русских.
Василий Степанович выпрямился в кресле.
– Отчаянности, – тихо вставил переводчик и добавил: – Отчаянность – это презрение к любым опасностям, даже к смерти, при достижении цели. Я правильно цитирую нашего преподавателя, господин генерал?
– В общем и в целом, – после паузы задумчиво проговорил Василий Степанович. – Значит, тебе понадобились мои ребята…
– Не мне. А народу Индии.
– Умеете вы говорить. Хотя хрен редьки не слаще.
Индус хмыкнул. Эту поговорку он знал.
– Твои ребята, Василий, будут резервом на крайний случай… так нам будет спокойней. – Радж помялся, преодолевая гордость, но потом все-таки решил привести последний довод, который он лично считал самым важным: – Русские не побегут, вот в чем дело.
– Хорошо! – наконец принял решение Василий Степанович. – Я доложу о твоей просьбе «наверх», и пусть там думают… Чай будете пить?
Индус незаметно перевел дух.
– И еще… мне понравилась одна твоя команда, я записал название. – Радж кивнул своему спутнику.
– Южный федеральный округ, – раздельно, чуть ли не по слогам проговорил молодой переводчик.
