Глава 13. МЫ СНОВА В СТРОЮ!
Конец войны застал коммандос на местах их последних боев, где они и помогали разгребать неразбериху. 3-я бригада коммандос оставалась на Дальнем Востоке на подхвате у военно-морского флота до осенней капитуляции Японии. 1-я и 4-я бригады коммандос до лета находились в Германии вместе с регулярными союзными войсками, решая несметное множество проблем, оставленных побежденной Германией: вылавливали нацистских военных преступников и чиновников, которые должны были предстать перед трибуналом, допрашивали и кормили тысячи военнопленных и помогали наведению хоть какого-то подобия общественного порядка. 2-я бригада коммандос вернулась в Англию в июне 1945 года, измотанная боями, в которых участвовала до самой последней минуты.
2-я бригада только готовилась насладиться честно заработанным отпуском, когда будущее всех коммандос, наряду с демобилизацией тысяч британских солдат, обсуждалось на самом высоком уровне. Результат тех дискуссий вызовет у коммандос разочарование и гнев. В сентябре 1945 года комитет начальников штабов решил претворить в жизнь рекомендации Комитета Маддена 1924 года и возложить ответственность за все десантные штурмовые отряды на морскую пехоту. Армейских коммандос, первые во Второй мировой войне британские диверсионно-десантные войска, решили немедленно распустить и всех добровольцев демобилизовать или вернуть в прежние части.
Приказ включал и САС, хотя в 60-х годах, когда по всей территории бывшей британской империи заполыхают колониальные войны, эту службу возродят. Решили распустить и другие части, связанные с коммандос: КОПП, «Бум Пэтрол Детэчмент» морской пехоты (RM Boom Patrol Detachment) и подразделение морской разведки (Sea Reconnaissance Unit). Их методы, изобретенные и усовершенствованные в военное время, сохранит маленький отряд морской пехоты, сформированный на базе СБС военного времени (Special Boat Section). СБС с честью понесет и дальше свое славное имя, но уже как подразделение морской пехоты.
В рядах армейских коммандос царило полное уныние. Сообщить печальную новость пришлось Бобу Лейкоку: «Сегодня, обращаясь к вам, я волнуюсь гораздо больше обычного, поскольку в прошлом, когда я разговаривал с вами, меня обуревали совсем другие чувства: воодушевление солдата, предвкушение опасности сражений. Но сегодня мое волнение глубже и острее. Во-первых, я безгранично признателен каждому из вас, всем, сделавшим зеленый берет коммандос символом мужества и доблести. Во-вторых, я счастлив тем, что был связан с вами, и считаю это большой честью. И последнее, и самое горькое, я глубоко опечален… Невозможно привести более ярких примеров храбрости, чем подвиги коммандос в дни самых тяжелых испытаний, которым подвергся мир… высшее проявление мужества: добровольность поступления на службу… любовь к приключениям; мастерство и преданность; непревзойденная храбрость, которая часто приводила к трагическому исходу, многие ваши товарищи принесли величайшую жертву — свою жизнь. Именно моральной силой коммандос так справедливо гордится Британия. И тем не менее я должен признать… на мою долю выпало сообщить вам, что коммандос, так беззаветно воевавшие, расформированы».
Лейкок также объявил, что упраздняется знаменитый зеленый берет коммандос, но это решение позже отменят благодаря личному вмешательству Маунтбеттена, и коммандос морской пехоты носят зеленые береты до сих пор. Бригаде коммандос морской пехоты суждено остаться единственным десантно-диверсионным формированием и сыграть главную роль в операциях сильно сокращенной морской пехоты. Из восьми отрядов коммандос морской пехоты осталось три, и с окончанием войны личный состав уменьшился с 70000 до 13000. Только 2000 будут базироваться в море из-за послевоенного сокращения количества крупных боевых кораблей. Новая 3-я бригада коммандос морской пехоты, сформированная из отрядов № 40, 42 и 45, подхватит знамя коммандос и станет одной из сильнейших боевых групп второй половины двадцатого века. Для выполнения специальных заданий был сформирован и Добровольческий резерв морской пехоты (The Royal Marines Forces Volunteer Reserve).
Реорганизацию осуществили с удивительной скоростью. Новый учебный центр коммандос располагался сначала в Уэльсе, а затем в Бикли (Bickleigh) близ Плимута. Базовое обучение всех морских пехотинцев проводилось в лагере морской пехоты в Диле. Кент, пехотный тренировочный центр, был основан в Лимпстоуне, а новые штурмовые роты базировались в Истни и позже в Пуле. Для коммандос разработали новые сложнейшие программы, по большей части основанные на методах, впервые использованных армейскими коммандос в учебном центре в Ахнакэрри и модернизированных в соответствии с военным опытом. В той спешке, в которой проводилась реорганизация, была важная причина. В бывшей Британской империи царили беспорядок и замешательство. Крах правительств, организованных под давлением «Оси», оставил пустоту, из которой полезли революции в самых разных формах, особенно после того, как лейбористское правительство Клемента Эттли дало понять, что собирается освободить испытывающую экономические трудности Британию от военных обязательств за ее пределами. Надвигающийся хаос уже проявился в Сингапуре, лишенном управленческих структур. До возвращения в Британию 3-ю бригаду коммандос и парашютные бригады использовали как полицейские части: некоторых офицеров даже назначили временными шефами полиции и районными администраторами. «Это было похоже на оперетту, — сказал Джим Абсалом, неожиданно для себя оказавшийся суперинтендантом полиции. — Все местные организации и группы начинали стрелять друг в друга, едва заслышав выстрел, и мы из кожи вон лезли, чтобы установить закон и порядок».
Еще большей угрозой, в глазах Запада, была экспансия коммунизма. После раздела территорий победившими союзниками разросшаяся советская империя господствовала над Северной и Восточной Европой. Шайка политических гангстеров Сталина совершала в Советской России и на вновь приобретенных пространствах чистки и массовые убийства, затмившие даже нацистский геноцид и Холокост. На Дальнем Востоке коммунистическая армия Мао Цзэдуна, еще в 1935 году начавшая свой «долгий поход», была близка к победе над националистами Чан Кайши, и капитулировавшая после атомных бомбардировок Япония не могла этому воспрепятствовать. Коммунизм поднимал голову на всем Дальнем Востоке, особенно в Малайе, Корее и Вьетнаме, и скоро британские политики убедятся в существовании отвергаемого ими хваленого «принципа домино».
Столкновения между евреями и арабами на Ближнем Востоке разгорелись с новой силой, и путь вновь сформированной 3-й бригады коммандос начался с Палестины. Партнер коммандос по многим прошлым — и будущим — операциям, Парашютный полк, находился в Палестине с конца 1945 года. После Первой мировой войны и раздела Османской империи Британия получила от Лиги Наций мандат на управление Палестиной, землей обетованной и для христиан, и для евреев, и для мусульман. Вторая мировая война ничуть не сгладила напряжения в регионе. Ситуация обострилась, когда тысячи европейских беженцев бросились искать убежище на земле, которую палестинские арабы считали обещанной им. После Первой мировой войны Британия приняла двуличное решение: правительство пообещало арабам независимость от Османской империи и в то же время подтвердило намерение создать в Палестине «национальный очаг для еврейского народа» без нарушения «гражданских и религиозных прав существующих нееврейских общин». Так был заложен фундамент вспыхнувших между обеими сторонами сражений, которые не затихнут до конца столетия.
После Второй мировой войны сионисты, естественно, хотели, чтобы Британия разрешила иммиграцию в Палестину европейских евреев, бездомных и эмоционально потрясенных гибелью в Холокосте шести миллионов своих собратьев. «Национальный очаг», обещанный после предыдущей войны лордом Бальфуром, теперь стал не просто местом, где неприкаянные евреи могли бы преклонить головы, но и важнейшей составляющей духовного и психологического исцеления.
К концу 1945 года беженцы, вдохновляемые сионистами и другими авторитетными еврейскими организациями, хлынули в Палестину. Несмотря на призывы американцев о содействии беженцам, британское правительство попыталось ограничить иммиграцию. Британия послала войска и канонерки, чтобы удержать тысячи евреев, плывущих в Палестину на кораблях из Европы и других мест. Переброшенные в Палестину британские солдаты столкнулись с яростным сопротивлением вооруженных еврейских формирований самообороны, таких, как Хагана и отряд Штерна. Британцы оказались между двух огней: арабы и евреи развернули открытые военные действия. В июле 1946 года сионистские террористы взорвали штаб-квартиру британских войск в Иерусалиме, отель «Кинг Дэвид». 94 британца погибли и 52 были ранены. В ноябре восемь британских солдат погибли при взрыве джипа в Иерусалиме. В январе 1947 года британские семьи эвакуировались из региона, а в апреле была взорвана казарма британских полицейских около Тель-Авива.
Тем временем евреи готовили одну из своих самых драматических попыток нарушить запрет британцев на иммиграцию. Экипаж американцев-добровольцев вывел из Балтимора старое американское транспортное судно «Президент Гарфилд», переименованное в «Эксодус» (Исход). В маленьком французском порту близ Марселя «Эксодус» подобрал 5000 еврейских беженцев и 18 июля 1947 года вошел в Хайфу. Когда британские солдаты попытались подняться на борт переполненного судна, беженцы стали отбиваться консервными банками, железными прутьями и слезоточивым газом. Рукопашный бой, продолжавшийся более часа, закончился победой солдат, и беженцев пересадили на три корабля, направлявшихся на Кипр.
Британцы уже задержали более 20 000 будущих еврейских иммигрантов и вывезли их из Палестины в лагеря для интернированных в Северную Африку и на Кипр. Ответные меры последовали незамедлительно. Два британских солдата, сорокатрехлетний сержант Мервин Пейс и двадцатилетний сержант Клиффорд Мартин, были похищены сионистами и повешены на двух эвкалиптах на окраине Хайфы. К их рубашкам были приколоты записки, в которых говорилось, что солдаты казнены, как шпионы. Лишь после многих других зверств Британия решилась представить спорный вопрос на рассмотрение Организации Объединенных Наций. Политики пререкались и тянули время, однако Британия заявила, что выходит из игры в любом случае, вмешается ООН или нет.
Специальная комиссия ООН прибыла в Палестину с инспекционными целями лишь в начале лета 1947 года. Арабы полностью бойкотировали комиссию. Ввиду неизбежности кровавой катастрофы в Палестину послали коммандос. Джорджу Ричардсу не было и двадцати лет, когда в 1946 году он вступил в отряд коммандос № 42. В числе новых рекрутов он прошел тренировочный курс и вскоре испытал себя в действии. В 1947 году 3-я бригада коммандос, передислоцированная на Мальту, находилась в состоянии полной боевой готовности.
«Пару раз нас бросали в разрываемую противоречиями Триполитанию, которая была передана арабам. Нам пришлось подавить пару стычек между соперничающими группировками, затем всю бригаду нацелили на Палестину. Коммандос получили приказ выступить через 12 часов после получения распоряжения, и начались поспешные сборы. Мы отплыли в Палестину на танкодесантных кораблях «Страйкер» и «Дьепп». Штормило на всем пути: плоскодонные суда трясло и качало, огромные двери грохотали.
В конце концов мы оказались в Хайфе. Высаживались с оружием в руках, потому что евреи хорошо подготовились. Мой отряд расквартировался в Хайфе. Мы заняли пустой отель и выставили орудия на крыше. У меня была рация. Мы должны были стоять между евреями и арабами, патрулировать территорию, искать террористов и оружие. Именно во время нашего пребывания в Хайфе еврейские корабли пытались высадить нелегальных иммигрантов, а после того, как мы остановили два или три их корабля, угрожали убить нашего командира подполковника Ричеза. Мы оставались в Хайфе около месяца, а потом неожиданно получили приказ перебраться в Иерусалим.
Во время движения нашей автоколонны произошла любопытная стычка. Сразу за Рамаллахом нас остановила Трансиорданская армия под командованием английских офицеров, вооруженная большими полевыми орудиями. Они контролировали дорогу на Иерусалим и не позволили нам двигаться дальше. Пришлось вести долгие переговоры, но в конце концов нас пропустили. Мы добрались до Иерусалима и рассредоточились; 42-й отряд коммандос расквартировался в одном из поселений сразу за городом, старая фабрика стала нашим штабом.
Неподалеку находились три еврейских поселения, а с противоположной стороны — две или три арабские деревни. Так что поводы для перестрелок находились постоянно. Например, одна из женщин в еврейском поселении выходила развесить выстиранное белье, и арабы открывали огонь. Любое движение вызывало стрельбу из арабских деревень и наоборот. Такое происходило почти каждый день. Они стреляли друг в друга из винтовок и пулеметов, а иногда пули залетали и к нам. В нашу задачу входило остановить стрельбу и заставить их заключить перемирие. Однако не успевали мы остановить их, как все начиналось снова. И этому не было конца».
Обострение военных действий наглядно показывает статистика. За шестинедельный период, проконтролированный ООН в январе 1948 года, в Палестине было убито около 2000 человек: 1069 арабов, 769 евреев, 123 британца и 23 представителя других национальностей. В конце концов ООН рекомендовала образовать независимое еврейское государство путем разделения Палестины. Британия с радостью приняла вердикт ООН и поспешила убраться из региона, поскольку столкнулась с более серьезными проблемами в Индии, где подобное решение протолкнул Маунтбеттен. В результате образовались два независимых государства — Индия и Пакистан, что положило начало самому жестокому этническому конфликту современности, в котором погибнут четыре миллиона гражданских лиц. Палестинское «решение» привело к взрыву насилия, так как каждая сторона боролась за господство и территорию. В марте британские войска из самых больших 25-фунтовых орудий обстреляли арабские позиции на холмах в 20 милях к западу от Иерусалима. Перед назначенным на 14 мая рождением Израиля британцы начали выводить оставшиеся войска. Джордж Ричардс вспоминает сцены, предшествующие контрольному сроку:
«Мы перебрались в Иерусалим. Палестинских полицейских, по большей части британцев, вывели из города. Мы должны были сменить их и, как выяснилось, уничтожить их казармы. Эти современные здания уже были пусты. В общем, мы заняли казармы, окруженные колючей проволокой. По периметру были вкопаны бронированные автомобили с крупнокалиберными пулеметами. Как мы обнаружили, по ночам в Иерусалиме все стреляли во всех. Несмотря на комендантский час, как только темнело, начиналась стрельба. Представьте: они забирались на плоские крыши и стреляли друг в друга. Я не думаю, что они знали, в кого стреляют в темноте. Творилось черт знает что. Слышно было, как повсюду рикошетили пули. Как-то ночью нас начали штурмовать. Позже узнали, что это были люди из Хаганы, вероятно, они искали оружие. Завязался тяжелый бой, мы отстреливались из пулеметов всю ночь. На следующее утро по всему периметру лежали бойцы Хаганы в сине-белых шарфах, многие из них — девушки. Это было трагическое зрелище: совсем юные девушки, бойцы Хаганы».
Через два дня коммандос получили приказ уничтожить все, что невозможно унести из казарм. Эвакуация ожидалась в любой момент. Снова дадим слово Ричардсу:
«Почти все оборудование было совершенно новым. Мы должны были разбить большие дизельные электрогенераторы и тому подобное. Многое просто сожгли. Затем из войск сформировали огромную автоколонну длиной в несколько миль. 1-я гвардейская бригада, танки, инженерные войска и все другие части выстроились для отхода к Хайфе. В небе летали самолеты; «Спитфайры» сновали туда-сюда, охраняя автоколонну. Любой грузовик или танк, ломавшийся по дороге, просто сталкивали в сторону и поджигали. За нашим грузовиком-трехтонкой шел танк, и, когда он спускался с одного из холмов, его тормоза не выдержали. Замерев, мы смотрели, как танк скользит на нас. В конце концов, танк врезался в наш грузовик. Нам пришлось вылезти, столкнуть грузовик с дороги, поджечь и перебраться в другой. Так продолжалось на всем пути. Колонна была огромной, и вокруг валялось множество брошенного транспорта».
Британские коммандос и значительная часть британских военных сил увязнут в открытых военных конфликтах по всему свету на следующие пять лет. На Дальнем Востоке армия Мао Цзэдуна громила китайских националистов, несмотря на то, что американцы оказывали Чан Кайши существенную помощь. В Малайе коммунисты, которых сами же британцы обучили и вооружили для борьбы с японцами, повернули свои армии против бывших союзников. 22 июня, менее чем через месяц после ухода из Иерусалима, в Малайе после убийства нескольких каучуковых плантаторов, британцы арестовали более 800 известных коммунистов. Вскоре коммунистические террористы, в основном китайцы по национальности, начнут крупномасштабные военные действия. Поводы для восстаний в этом взрывоопасном регионе находились непрерывно, и скоро туда стянут коммандос и многие другие части британской армии. Однако вначале 2-я бригада коммандос понадобилась в британской колонии Гонконг, где проводилась «дипломатия канонерок». Чиновников Гонконга все больше тревожило появление коммунистической армии Мао буквально на их пороге. К тому же ожидалось, что тысячи националистов, бегущих от коммунистов, захлестнут эту британскую колонию.
Среди самых юных новобранцев отряда был Джим Грин из Ормскерка, Ланкашир, еще недавно работавший на ферме трактористом. В возрасте семнадцати с половиной лет он отправился на вербовочный пункт, где, узнав, что флоту требуются лишь кочегары, заявил, что хочет служить на свежем воздухе. Офицер повел его в другую комнату… В общем, Джим вышел на улицу, подписав контракт на минимум 12 лет службы в морской пехоте. 18 мая 1948 года Джим Грин прибыл в учебный лагерь в Диле:
«Сначала я испытал шок, ведь я простой деревенский парень. Но как только поймешь, что главный здесь — парень с тремя нашивками, больше никаких проблем. Если честно, мне там здорово нравилось, некоторым тоже, другие так и не привыкли. В Портсмуте мы прошли артиллерийскую подготовку, затем пехотную в течение четырнадцати недель, потом нас послали на шесть недель в Бикли для обучения тактике коммандос. Я уже приступал к специализированному курсу, когда началась заваруха в Гонконге, и нам приказали готовиться к отправке. Наш набор был большим, пять или шесть рот, и мы должны были присоединиться к бригаде на Мальте, а потом плыть дальше на специально для этой цели реквизированном лайнере. Мы высадились на Мальте, корабль пошел на Ближний Восток за другими коммандос, а потом вернулся за нами, и мы поплыли в Гонконг. Вместе с отрядом коммандос № 42, разместившимся в казармах Уайтфилда в Коулуне, я сразу приступил к своим обязанностям. Мы патрулировали границы новых территорий, охраняли полевые склады и резиденцию губернатора. Пограничные патрули должны были останавливать беженцев из Китая, которых было очень много. У нас было четыре стрелковых роты, «А», «В», «X» и «Y», названные в соответствии с орудийными башнями крейсера. Еще были роты «S», подразделения огневой поддержки с тяжелым вооружением: «Викерсами», минометами и т. п., а также штаб, который общался с местной администрацией. Для меня это была потрясающая командировка, ведь раньше я не был нигде дальше Ливерпуля. Все шло замечательно, и было очень мало неприятностей, с которыми мы не могли бы справиться».
К декабрю 1949 года гражданская война в Китае свелась к отдельным случайным вспышкам. Коммунисты закрепились в Пекине, где националисты потеряли 600 000 человек, после чего перенесли свою столицу в Тайбей на прибрежном острове Формоза (впоследствии Тайвань). Однако «эффект домино» остановить уже было невозможно. Северная Корея объявила себя республикой; в Индокитае, будущем Вьетнаме, французы никак не могли справиться с объявленным вне закона коммунистическим лидером Хо Ши Мином. В том же месяце британское правительство отправило четыре полка в Малайю для борьбы с воюющими в густых джунглях коммунистическими террористами. Мятежники называли себя Освободительной армией народов Малайи, хотя командовал ими Чин Пен, китайский коммунистический лидер. Примечательная личность. За службу у союзников во время Второй мировой войны Британия наградила Чин Пена «Орденом Британской империи» 3-й степени, который тот получил из рук короля Георга VI, а в 1946 году он маршировал в Лондоне на параде Победы. После объявления в Малайе в 1948 году «чрезвычайного положения» Чин собрал хорошо обученную и дисциплинированную пятитысячную армию, постоянно ускользавшую от британских войск. К марту 1950 года коммунистические террористы уничтожили 863 гражданских лица, 323 полицейских и 154 солдата, сами же потеряли 1138 человек убитыми и 645 захваченными в плен. Вместе с другими британскими военными формированиями части 3-й бригады коммандос уже находились в Малайе, разместив штаб в Ипо. В составе 42-го отряда коммандос из Гонконга отплыл Джим Грин:
«В начале 1950 года нас отправили в Малайю. Сначала мы прибыли на остров Пенанг для обучения действиям в джунглях: учились патрулировать, устраивать засады, избегать засад и выслеживать партизан. В местных условиях очень важна акклиматизация. Для большинства из нас все было новым. Я стал разведчиком, действующим далеко впереди основных сил. Опасная работа, но на удивление популярная среди коммандос. Я получал большое удовольствие. Приходилось все время быть начеку и тогда ты замечал гораздо больше. Конечно, ты первым попадал в засаду, но это только повышало адреналин. Разведчиков обычно было два, ведущий разведчик и второй, а между ними следопыт с Борнео. Это были очень преданные пареньки, гордившиеся службой в британской армии. Они были отличными следопытами: потревоженный лист, след — они все замечали и объясняли нам. Замыкала цепочку пулеметная группа с ручными пулеметами Брена. Всего в патруле было десять человек: три в пулеметной группе, семь в стрелковой, из которых двое были разведчиками».
Сначала отряд разместился в двух палатах Центральной китайской психиатрической больницы: ряд кирпичных стен по пояс высотой, а дальше до крыши сетки. Коммандос недолго там оставались из-за отвратительной канализационной системы. Все отбросы стекали по открытым стокам, пока заполняющаяся яма не приближалась к жилым помещениям. Вонь стояла жуткая. Все, кроме двенадцати человек, заболели дизентерией, и отряд переместился в палаточный лагерь на каучуковой плантации и некоторое время базировались там:
«Каждая рота, контролировавшая огромное пространство, кроме ротного командира, имела двух полуротных офицеров, каждый из которых возглавлял половину роты, то есть два взвода. На обычное задание отправлялись, как правило, патрули из двух взводов, которыми, в зависимости от дальности рейда, мог командовать и сержант. В моей полуроте был один парень, Энсли, племянник «Сумасшедшего Майка» Калверта. Он ненавидел базовый лагерь, и в результате мы не вылезали из патрулей. Одно патрулирование по трем штатам Малайи длилось семь или восемь недель.
Позже это стало обычной практикой патрулирования в джунглях; на Борнео патрулирование длилось и до 12 недель. Энсли пришло в голову, что, раз террористы передвигаются столь свободно, значит, пользуются дорогами. Он хотел найти эти пути и поставить на них засады. Некоторые из территорий, по которым мы бродили, даже не были нанесены на карты. На найденных тропинках мы устраивали ловушки. Мы вешали ожерелья из гранат, но чаще всего они оставались пустыми, а самой крупной нашей добычей была дикая свинья. Каждое ожерелье состояло из 36 гранат с чеками, привязанными веревкой к проволочной ловушке; если кто-то спотыкался о проволоку, чеки выдергивались и гранаты взрывались с интервалами в несколько секунд. Предполагалось, что ведущий террористической группы попадает в ловушку, а все остальные террористы оказываются в зоне засады. Во всяком случае, мы на это надеялись.
С воздуха нам сбрасывали свежую еду и чистую одежду. Мы заказывали припасы по радио и быстро их получали. Это была тяжелая служба, но мне, двадцатилетнему мальчишке, она очень нравилась. Не вся наша жизнь состояла из патрулирования. Вместе с полицией джунглей мы заходили в деревни, считавшиеся пристанищем террористов, и сгоняли всех обитателей. Иногда в таких операциях участвовали две роты. Одна группа занимала позиции вокруг деревни, другая входила в деревню, сгоняла и строила мужчин и женщин отдельно. Приводили информатора с закрытым лицом, и он шел вдоль рядов и указывал тех, кто был связан с террористами. Их арестовывали и забирали в местный полицейский участок. Иногда, чтобы добраться до деревень к рассвету, нам приходилось вставать в два или три часа ночи. Дорога от нашего лагеря шла через мост, построенный из железнодорожных шпал, которые грохотали под колесами грузовиков. Грохот разносился на многие мили. Только несколько позже мы поняли, что таким образом сами предупреждали жителей соседних деревень о нашем приближении, и стали избегать этот мост, форсируя реку вброд. Через много лет на одной из встреч я увидел фотографии той реки с крокодилами, хотя наяву никогда их не замечал. Пиявки, да. Когда мы вылезали из реки, всегда приходилось тщательно проверяться, хотя и так все было ясно, потому что из ботинок хлестала кровь. Однажды я сигаретой выжег из ног 32 пиявки.
Не сразу мы обнаружили, что наши повар и полицейский переводчик — шпионы террористов. Они всегда знали, когда мы выходим, поскольку накануне патрулям выдавался паек. Повар знал о каждом нашем движении. В одном из первых патрулей мы разведывали местность; разделились на отделения, чтобы обследовать два горных хребта, и перед тем, как мы вошли в джунгли, командир разрешил нам передохнуть. Мы курили на поляне, когда увидели трех человек, бегущих вниз, и решили, что это парни из другого взвода, но командир посмотрел в бинокль и понял, что это террористы. Мы открыли огонь и убили двоих. Третий, раненый, скрылся, оставив кровавый след. Один из убитых оказался японским сапером, видимо, задержавшимся после войны, а второй — местным террористом.
Процедура опознания была следующей: если находишься далеко от базы, невозможно тащить труп, так что отрубали голову. Среди наших парней добровольцев не нашлось, и мы попросили борнейца. Он был вне себя от радости, потому что принадлежал к местному племени охотников за головами; он подумал, что голова террориста — его трофей, и, отрубив, не хотел ее отдавать. Когда командир собрался положить голову в мешок, дело дошло до потасовки.
При отступлении японцы зарыли много боеприпасов, и китайцы искали их. Вот для чего был нужен японец; он мог разобрать заряды и смастерить кустарные бомбы или что угодно».
Дальние патрули, инспирированные лейтенантом Энсли, напоминали операции военного времени его дяди, бывшего коммандос Майка Калверта, который, по случайному совпадению, служил сейчас в британском штабе в Гонконге. В мае 1950 года генерал сэр Джон Хардинг, главнокомандующий наземными силами на Дальнем Востоке, попросил Калверта изучить проблемы, с которыми столкнулись войска в Малайе, и как можно скорее доложить выводы. Калверт прошел по кишевшим террористами джунглям 1500 миль. Он посещал деревни, разговаривал со старейшинами. На основе увиденного он составил пространное резюме, которое стало основой плана Бриггза, генерала сэра Гарольда Бриггза, руководившего оперативным отделом штаба. По этому плану операция имела две стадии: на первой стадии планировалось ликвидировать 410 малайских деревень, где террористы находили убежище и продукты, хотя обитатели помогали им больше из страха, чем по убеждениям. Крестьян перевезли в укрепленные поселения, где они могли жить и заниматься сельским хозяйством, не боясь набегов коммунистических террористов. На второй стадии десантные войска должны были отрезать партизан от их баз и убежищ в джунглях, тем самым лишив еды и боеприпасов. Калверт бросил клич и набрал отряд особого назначения специально для действий в Малайе. Вновь созданный отряд, подобный САС, должен был осуществлять связи с местным населением, стараясь завоевать их доверие. Многие из вступивших в отряд Калверта во время войны служили в подразделениях САС, к данному моменту расформированных. Под именем «Малайских скаутов» они станут предшественниками возрожденного САС. Юный Джим Грин был свидетелем их успехов:
«Операции по овладению «сердцами и умами» местного населения оказались успешными. В результате по всей стране постепенно уменьшилось число терактов, а когда я вернулся в Британию в ноябре 1951 года, стычек было совсем немного; наши патрули ничего в джунглях не находили. Местные были вполне счастливы, потому что им не приходилось содержать террористов. Несмотря ни на что, мне очень нравилось в джунглях, и если бы не смерть брата в октябре, я бы остался. Оглядываясь назад и вспоминая то, что мы делали, я иногда думаю, не был ли я сумасшедшим, однако в то время шатание по джунглям и горам казалось большим приключением. Дружба и все остальное было потрясающим. Через многие годы, встречаясь с друзьями, мы часто говорили об этом. Думаю, верно, что чем старше ты становишься, тем разумнее. В те дни мы, юнцы, иногда вели себя чертовски глупо».
Когда Грин вернулся в Англию, чтобы возобновить специализированный курс, коммандос все еще были необходимы в Малайе. «Чрезвычайное положение» с интервалами тянулось еще пять лет до получения страной независимости. А за горизонтом уже слышались отзвуки новых, еще более жестоких сражений.
