Глава 8. МЕСТЬ ГИТЛЕРА

Захваченным в плен при Дьеппе предстояли суровые испытания, выходящие за рамки лишений, обычных в немецких лагерях для военнопленных. Целая серия инцидентов привела в итоге к позорному приказу Гитлера, приведенному в прологе нашей книги. Патрик Портыос полагал, что все началось с захваченного в плен канадского бригадира, у которого нашли копию директив и распоряжений к вторжению в день «Д». В документах среди прочего было указано, что немецким военнопленным необходимо связывать руки. Кто так решил и почему, осталось невыясненным.

Вскоре после рейда берлинские газеты сообщили, что большое количество немецких солдат найдено мертвыми на пляжах Дьеппа со связанными за спиной руками и у некоторых прострелены головы. В газетах также утверждалось, что это результат жестоких казней, совершенных десантниками отряда № 4 Ловата, которым приказали не брать пленных. Патрик Портьюс с жаром опровергал это утверждение: «Насколько я знаю, в основной атаке при Дьеппе никаких пленных не брали; десантники были слишком заняты собственным спасением. У нас было трое или четверо пленных, они шли с нами, несли меня и, естественно, не могли это делать со связанными руками. Но инцидент, безусловно, отличное оружие для Гитлера, который держал пленных из Дьеппа в кандалах около шести месяцев».

Гитлер лично приказал, чтобы 2500 военнопленных из Дьеппа, канадцев, британских коммандос и других, захваченных в операции, поместили в особые лагеря и сковали друг с другом. В Британии Военное министерство немедленно заявило, что ни один немецкий военнопленный не был связан или застрелен в пылу сражения. Однако «зуб за зуб», и в отместку за британцев и канадцев были закованы некоторые немецкие военнопленные. Сам Уинстон Черчилль сказал по этому поводу: «Свой страх и злобу Гитлер вымещает на военнопленных, находящихся в лагерях и, следовательно, в его власти. Проявить малейшую слабость перед таким человеком — лишь потворствовать дальнейшим злодеяниям».

Все эти заявления, однако, были сделаны для того, чтобы скрыть правду: британские коммандос действительно застрелили пленных, у которых руки были связаны за спиной. Необходимо вспомнить, что капитан Портьюс был тяжело ранен, и из-под обстрела его выносили немецкие пленные, следовательно, он вряд ли полностью сознавал, что происходило вокруг него. Детали раскрываются в заявлении Уильяма Спирмана, сделанном полвека спустя после событий, причем, необходимо отметить, что Спирман был одним из самых ревностных почитателей Ловата:

«Когда мы штурмовали батареи, была полная неразбериха. Темно, хоть глаз выколи, отовсюду артиллерийский огонь, над головой самолеты, и, любого, кроме десантника, которого ты знал в лицо, ты просто убивал. Мы получили инструкции привести пленных, но в разгар боя в операции подобного рода вопрос стоял так: убить или быть убитым. Я хочу сказать, что у нас не было никаких шансов брать пленных. Мы знали, что немцев на батарее не меньше трехсот, а мы должны подавить огонь любой ценой. Невозможно дискутировать с самим собой на тему «Что мне делать? Пристрелить или взять в плен?», когда вокруг свистят снаряды. Нет никакой возможности кричать в мегафон: «Эй, вы окружены. Не хотите ли сдаться в плен?». Просто идешь вперед, делаешь свое дело и надеешься уцелеть. К сожалению, многие не уцелели. Мы должны были уничтожать противника и ничто не могло остановить нас.

В конце концов мы выполнили задачу. Когда сопротивление было подавлено и мы взяли в плен несколько немцев, Ловат отозвал меня и еще одного парня, Перси Тумза, и попросил нас найти самый безопасный путь назад, поскольку с нами пленные и раненые. Ходячие раненые и раненые на самодельных носилках, естественно, замедляли наш отход. Я и Перси Тумз нашли наилучшую дорогу, и мы все отправились к берегу искать лодки. Когда мы пришли… вы видели этот длинный кровавый пляж. Может, потому, что мы устали, обратный путь под огнем показался чертовски длинным. Немцы укрепились на вершинах скал и, когда мы появились на пляже, начали стрелять. Десантным судам очень трудно подходить к берегу под огнем. Я помню, что видел всплески в воде, но необходимо было убраться с проклятого пляжа, иначе нас изодрали бы в клочья.

Наступил момент, когда стало ясно, что людей слишком много для имевшихся в наличии судов, и встал вопрос: что делать с пленными. Я, конечно, не участвовал в принятии этого решения. Я был просто одним из парней на том пляже. Но в конце концов решили, что единственный возможный выход: пристрелить некоторых пленных.

Да. Не могу точно сказать, как это получилось. Но раз нам предстояло тащиться с пленными от той батареи и везти их в Англию, мы должны были как-то их контролировать, чтобы они не были нам обузой и не задерживали нас. Итак, мы решили, что свяжем им руки за спиной у основания больших пальцев крепкой и очень тонкой веревкой, и тогда, если они что-нибудь попытаются предпринять, веревка чуть ли не срежет им пальцы. В общем, мы так и сделали. Мы не могли вести их другим образом. Они просто шли своим ходом вместе с нами.

Если бы они оказали какое-то сопротивление, то умерли бы, не дождавшись результатов. У них просто не было возможности сопротивляться. Они были связаны; мы сделали это очень быстро и повели их с собой. Но из-за того, что мы были ограничены в плавсредствах, их пришлось убить. Они были застрелены и оставлены на пляже. Это было очень неприятно, потому что никому из нас не нравилось убивать пленных. Я имею в виду, англичане не такие. Несмотря на то, что немцы и японцы творили ужасные вещи, я не думаю, что кому-то из нас нравилось стрелять в пленных. Мы сделали это не потому, что мы убийцы, мы просто завершали операцию».

То, что через много лет после событий подтвердил Спирман, доказало собственное расследование Гитлера, и его ярость бушевала все последующие недели, а новые рейды планировались и проводились именно в той манере, которая как будто нарочно раздразнивала фюрера.

Речь уже не шла о рейдах в масштабах Дьеппа. Сосредоточились на вторжении — операции «Торч», высадке союзных войск в Северной Африке в ноябре 1942 года. А пока штабисты Объединенных операций Маунтбеттена переключились на мелкие рейды и увеличение количества отрядов, подобных коммандос, которые должны были совершать налеты на захваченные противником территории Средиземноморья, французское побережье и Нормандские острова.

Одним из таких отрядов был Смолл Скэйл Рэйдинг Форс, ССРФ (Small Scale Raiding Force), под кодовым названием «отряд коммандос № 62», сформированный осенью 1941 года на основе роты «В» отряда коммандос № 7. В то время специалистами по шпионажу, диверсиям и убийствам располагали лишь коммандос, и двоих из блестящих и изобретательных молодых офицеров отряда, капитана Гаса Марч-Филиппса и лейтенанта Джефри Эпплйарда, откомандировали в Спешиэл Оперэйшнз Экзекыотив (СОЭ) Special Operations Executive (SOE) тренировать пополнение. Им также необходимо было судно для доставки обученных агентов к намеченным целям, задача, которая обычно выполнялась СБС. Довольно привычным зрелищем в Средиземноморье была поднимающаяся на поверхность британская субмарина. На корпусе появлялся мужчина в костюме с портфелем, которого под покровом темноты с риском для жизни доставляли на берег в байдарке.

Одним из тех, кто появлялся на корпусе подлодки, был Марч-Филиппс. В его базовую группу входили Дэвид Стерлинг, Роджер Кортни, Пэдди Мейн, Майк Калверт, и кто-то из них отозвался о нем, как о «храбром идеалисте и донкихотствующем гении». Марч-Филиппс собрал такую же, как он сам, беззаветно храбрую команду и сумел достать очень крепкое судно, траулер «Мейд Онор» («Maid Honor»), реквизированный специально для десантов и в качестве плавучей базы отряда скромно стоявший на якоре в Пуле. Однако перед десантниками неожиданно поставили более серьезную задачу: обнаруживать подводные лодки противника у западного побережья Африки и докладывать о их местонахождении. Отряд с профессиональным шкипером перебазировался во Фритаун и уже оттуда отправлялся на тайные миссии по заданию СОЭ (SOE). Об этих миссиях нигде и никогда не упоминалось, хотя они, безусловно, имели большое значение, поскольку 24 июля 1942 года Марч-Филиппс был награжден орденом «За боевые заслуги», Эпплйард получил пряжку на орденскую ленту своего «Военного креста», а еще одного члена группы, Грэма Хейза, также наградили «Военным крестом».

Маунтбеттен хорошо знал историю «Мейд Онор» и встретил команду, когда она в феврале 1942 года вернулась домой в отпуск. Он заявил, что они станут отличным штурмовым отрядом под эгидой его Объединенных операций. Отряд «Мейд Онор» — это имя они взяли в Лагосе — окончательно вернулся в Англию летом, а траулер впоследствии был продан. Хотя официально отряд контролировался и финансировался СОЭ, Маунтбеттен забрал его для «интересных маленьких поручений» в британских водах. Группе придали моторный торпедный катер № 344, который вскоре стал ее собственностью, и поручали налеты на побережье Франции. Первый испытательный десант был осуществлен за пару ночей до Дьеппа. Отряд высадился к северу от Шербура, убил трех немцев, провел разведку прилегающей территории и вернулся домой. На самом деле десантники должны были высадиться выше по побережью и атаковать зенитную батарею в Барфлере, но промахнулись, однако эту оплошность предпочли не заметить.

Второй рейд был осуществлен 3 сентября. Десантники напали на маяк в Ле Каскет (Les Casquets) у Нормандских островов, чтобы захватить персонал, документы и шифровальные книги. Маяки всегда были хорошим источником шифров, и этот не стал исключением. Марч-Филиппс взял в рейд 11 человек. Десантники взобрались на 25-метровый утес, напали на маяк и обнаружили всех обитателей спящими. Захватив без единого выстрела семерых немецких солдат и двух телеграфистов, они вернулись в Британию. Согласно рапорту, «на захваченных в постелях немцах были сетки для волос, и одного из них командир принял за женщину».

Десантники с пленными благополучно вернулись на базу, доставив много полезной информации. Успех этой миссии вдохновил другие: высадку в Иль Буру на Нормандских островах 8 сентября, а пять ночей спустя на французском побережье. Десантники должны были высадиться рядом с приморской деревушкой Сент-Онорин в западном секторе берега, впоследствии выбранного для десанта в день «Д», провести разведку, атаковать первый попавшийся немецкий опорный пункт и захватить пленных. Однако их ожидала неудача.

Аэрофотографии места высадки ясно указывали на небольшое количество немцев, но, к несчастью, в безлунную ночь сложно было найти намеченный пункт, и Марч-Филиппс подвел катер близко к маленькой гавани Сент-Онорин. Одиннадцать человек отправились к берегу на лодках «Гоутли», а Джефри Эпплйард, повредивший лодыжку в рейде на маяк, остался на катере. Вскоре после высадки десантники напоролись на немецкий патруль. С катера Эпплйард услышал автоматный огонь и крики: сначала голос Марча-Филиппса, затем Грэма Хейза, и, хотя он не мог точно разобрать слов, казалось, что его зовут на помощь.

В тот же момент на катер обрушился сильный огонь. Эпплйард быстро отвел катер в море, а когда вскоре вернулся, то увидел приближающиеся немецкие патрульные катера. В такой ситуации ему пришлось бросить своих товарищей на берегу. Несколько дней спустя данные разведки подтвердили самые худшие опасения: Гас Марч-Филиппс погиб, утонул у берега, явно пытаясь добраться до катера. Двое других, сержант Уильямс и рядовой Леонард (настоящее имя Лечнайгер) были застрелены немцами, семеро оставшихся взяты в плен и отправлены в лагеря; двое из них впоследствии бежали, остальные находились в лагерях до конца войны. Грэм Хейз бежал во время схватки, затем связался с местными участниками французского Сопротивления, которые переправили его в Испанию, где он поверил, что находится в безопасности. К несчастью, его раскрыл предатель. Хейза арестовали и передали немецким властям. Его отправили в Германию, и он находился в одиночном заключении девять месяцев, а в июле 1943 года был расстрелян, как британский коммандос.

К тому времени приказ Гитлера об уничтожении всех британских коммандос выполнялся неукоснительно и, по иронии судьбы, в этом, до некоторой степени, были виноваты выжившие члены ССРФ Марча-Филиппса. Джефри Эпплйарду, по совету Маунтбеттена, поручили командование новым отрядом; он быстро привел его в боевую готовность, стараясь забыть о трагической потере товарищей. В этом ему снова помог Маунтбеттен, предложив отправиться в рейд после двухнедельной подготовки. Новая команда во многих отношениях стала важной вехой в истории маленьких десантных отрядов. В отряд вошли датчанин лейтенант Андерс Лассен, ставший легендарной фигурой в САС и героем операции при озере Комаччио в составе коммандос морской пехоты, и капитан Филип Пинкни, еще одна будущая звезда САС, заслуживший сомнительную славу тем, что умел мгновенно превратить в пищу все, что ползало, прыгало, ходило и росло.

Пинкни и еще четырех добровольцев перевели в ССРФ из отряда коммандос № 12. Они и семь остальных членов группы составили десант на остров Сарк ночью 4 октября все на том же катере 344. Они поставили перед собой сложную задачу: взобраться на 45-метровый утес. Ловкий Лассен отправился первым разведать обстановку, но не нашел ничего интересного и присел у железнодорожных рельсов в ожидании товарищей. Отряд направился к коттеджам, оказавшимся необитаемыми, а затем к дому, где предположительно находились немецкие солдаты.

Десантники проникли в дом через окно и обнаружили лишь одинокую вдову. Франсис Питтар оказалась дочерью бывшего офицера военно-морского флота и вдовой начальника медицинской службы острова. За следующие полчаса, потчуя грязных мрачных десантников кофе, она сообщила им много сведений о немецких солдатах и, главное, о том, где их можно найти в данный момент. Немцы занимали флигель «Дикскарт отеля» недалеко от дома Франсис.

Хотя десантники предложили вдове вернуться с ними в Англию, Франсис отказалась, сказав, что всю жизнь прожила на Нормандских островах и не собирается бежать из-за нескольких фрицев. В темноте отряд отправился к отелю. Нигде не было ни одного часового. Сонный остров Сарк явно не считался вероятным местом появления ночных гостей. Десантники тихонько проникли в темный отель, быстро обыскали помещения и обнаружили пятерых немцев, спящих так крепко, что успели прихватить документы, оружие и лишь потом разбудили и схватили немцев прямо в ночных сорочках и пижамах.

В темноте один из пойманных пытался бежать, был схвачен, но не угомонился и был застрелен при повторной попытке к бегству. Трое других кричали и визжали, пытаясь в суматохе улизнуть. Двоих пристрелили тут же, а третий был застрелен «случайно», когда его пытались утихомирить. Пятый немец благоразумно замер, высоко подняв руки. Его-то и привезли в Англию.

Однако через два дня стало ясно, что один из четверых, считавшихся убитыми на Сарке, выжил и доложил начальству о событиях той ночи. Немецкое высшее командование немедленно заявило в прессе, что британцы продолжают свое грязное дело: четверо солдат на Сарке связаны и убиты британскими коммандос. Было перечислено несколько подобных инцидентов и сделан вывод о том, что десантников специально натаскивают на связывание и убийство пленных, с которыми некогда возиться. Немцы также заявили, что подобное варварство наблюдалось при Дьеппе и ранее, на Лофотенских островах, когда коммандос связывали пленных, затыкали им рты кляпами и убивали тех, кто собирался сдаться в плен. Жестокость коммандос на Лофотенских островах, как мы помним, косвенно подтверждается свидетельством Бернарда Дэвиса лет пятьдесят спустя, которое мы привели в главе 3: «Нескольких немцев мы убили, на мой взгляд, без всякой необходимости. Они все равно сдались бы в плен».

Другими словами, их застрелили до того, как они успели поднять руки. Этот вопрос поднимал и Роналд Суэйн, попавший в плен при Сен-Назере и вместе с другими военнопленными закованный на некоторое время в кандалы. Ситуация обсуждалась и тогда, и после войны. Суэйн настойчиво утверждал:

«Гитлер представлял нас безжалостными убийцами. Это абсолютно фальшивый образ. Офицеры и солдаты коммандос отбирались очень тщательно. Большинство из нас были хорошо развиты физически, занимались спортом, получали удовольствие от горных походов. Я считаю, что мы вовсе не были убийцами, офицеры уж точно. Многие позже написали книги. Они были интеллигентами, всем, чем угодно, только не убийцами. Однако несколько человек, оказавшихся на вражеской территории, всегда испытывают трудности. Если вы захватываете много врагов, проблема в том, что с ними делать. На самом деле я не знаю, убивали ли коммандос пленных. Я знаю, что в одном рейде, кажется на Ваагзе (Лофотенские острова), солдат поощряли стрелять во врагов прежде, чем они успеют поднять руки, другими словами, для того, чтобы слишком много людей не сдалось в плен. Однако это оказалось бесполезным: в плен попало очень много солдат, что создало определенные проблемы.

Лично я никогда не видел никаких расстрелов. Полагаю, такое случалось. То есть в каждом стаде найдется паршивая овца. Да, мы считали таких паршивыми овцами. Подобное поведение противоречит моим взглядам, а также взглядам тех, с кем я служил. Естественно, коммандос всегда атаковали жестоко, чтобы ошеломить противника».

Однако сразу после рейда на Сарк дела приняли новый оборот. 9 октября немецкое главное командование, представившее свои войска абсолютно непорочными, — явная ложь, конечно, приказало заковать 1376 британских военнопленных, с уверенностью опознанных как коммандос, и сторожить их круглосуточно. Берлинское радио объявило, что это результат «варварских и неуклюжих методов, используемых британским военным руководством». На следующий день британские и немецкие газеты сообщили, что Красный Крест выступил посредником и есть надежды на то, что военнопленных освободят от кандалов. Переговоры протекали медленно и полностью прекратились, когда известие о рейде на Сарк достигло ушей фюрера.

Гитлер закатил одну из своих знаменитых истерик и продиктовал приказ, известный как позорный «Приказ относительно обращения с коммандос», опубликованный в виде меморандума 18 октября 1942 года. Отныне всем армейским командирам предписывалось убивать на месте любого взятого в плен коммандоса и уничтожать до последнего человека все отряды коммандос, вступившие в бой с немецкими солдатами; нарушения приказа не могут быть оправданы никакими причинами.

Более того, немцы нанесли удар возмездия по Сарку, депортировав Франсис Питар и еще несколько человек во Францию под наблюдение военных властей, чтобы восстановить жителей Нормандских островов против коммандос, «бесчинствующих» на их родной земле. Переговоры о закованных военнопленных временно прекратились, но Красному Кресту удалось возобновить их, и наконец было достигнуто соглашение, по которому 12 декабря военнопленных в немецких лагерях освободят от цепей, если британское правительство пообещает издать приказ, запрещающий связывать пленников на поле боя или в лагерях для военнопленных.

Несмотря на соглашение, приказ, касающийся казни коммандос, взятых в плен на оккупированной немцами территории, остался в силе, как и было вскоре продемонстрировано. Осенью 1942 года Маунтбеттен, подгоняемый Черчиллем, благословил серию рейдов малыми силами, дабы изматывать немцев, пока союзники осуществляют самый масштабный десант в войне — операцию «Торч».

Некоторое время немцы держали позорный приказ в секрете. Если бы коммандос знали о нем, то высказались бы просто: «Гитлер, да пошел ты…». Десантники ССРФ, не обескураженные вновь разгоревшейся из-за связанных военнопленных шумихой, увеличили личный состав втрое. К концу октября к потрепанному МТК 344 добавилось шесть моторных лодок береговой охраны с временно прикомандированными группами и тремя подразделениями из отряда коммандос № 12. Командование операцией поручили майору Биллу Стерлингу.

Как и его брат Дэвид, сломя голову носившийся по Северной Африке со своим САС, Билл Стерлинг стойко верил в необходимость диверсионно-десантных действий. Теперь уже в чине подполковника, ему предстояло вести свой отряд бок о бок с еще одним новым подразделением, набранным из регулярных частей 102-й бригады морской пехоты и названным Джей-Форс (J-Force). Это подразделение капитана ВМС Дж. Хыо-Халле-та базировалось в Каусе на острове Уайт. Хыо-Халлет и Стерлинг должны были сообща разработать план и представить его на одобрение лично Маунтбеттену. Первый десант в новом качестве, руководимый Питером Кемпом, отправился на разведку оборонительных укреплений на побережье Бретани около Пуэн де Луезек (Pointe de Louezec).

С трудностями преодолев минное поле, десантники вскоре после высадки натолкнулись на немецких часовых. Один из десантников швырнул гранату, и о результатах нам расскажет сам Кемп: «Страшный взрыв и ослепительная вспышка вспороли тишину ночи. Часовые кричали так, что я никогда этого не забуду… Я оцепенел от ужаса. Невозможно было поверить, что тихие ленивые голоса, доносившиеся до нас, в одно мгновение превратились в нечеловеческие визги, полные невыносимой боли и страха».

Десантники обстреляли часовых из автоматов. С винтовками наперевес выбежали еще два немца и тут же были застрелены. Поскольку стычка нарушила план Кемпа, он подал знак к отходу; британцы бросились к своим лодкам и, растворившись в темноте, без приключений вернулись на базу. Повторный рейд через четыре ночи, включавший вновь набранных людей из отряда коммандос № 12, был отменен из-за плохой погоды. Метеоусловия часто влияли на вылазки десантников.

Тем временем готовился еще один крупный рейд, только в нем — вместо высадки с моря — планировалось применить воздушный десант. План операции «Фрешмен», отчаянный и, как утверждали некоторые, невероятно безрассудный, принадлежал лично Маунтбеттену. Хотя операцию нельзя назвать чистой операцией коммандос, предполагалось использовать их методы, и поэтому для помощи регулярным войскам привлекли советников из числа коммандос.

В течение нескольких месяцев британская разведка получала ценную информацию от норвежских агентов о том, что нацисты форсируют работы на сверхсекретном заводе, связанном с проектом немецких ученых по созданию атомной бомбы. Производство тяжелой воды, одного из важнейших компонентов, было сосредоточено на заводе фирмы «Норс Гидро» в Рьюкане в центре области Телемарк в 60 милях к западу от Осло и 80 милях от побережья среди самых высоких гор Норвегии. Еще в начале 1942 года из Берлина пришел приказ утроить производство. Стало ясно, что немцы пытаются создать атомную бомбу раньше союзников и могут в этом преуспеть.

Хотя информация была довольно отрывочной, в Лондоне решили вывести завод из строя и отсрочить немецкий атомный проект любой ценой. Агенты норвежского Сопротивления и британские шпионы обследовали район с земли, была проведена аэрофотосъемка. Карты и фотографии, доставленные в Лондон, ясно показали грандиозность проблемы. Кольцо немецких войск, наверняка неуязвимая система безопасности в сочетании с естественными преградами исключали успех обычной атаки.

Подобраться к заводу, расположенному под горой Гаустал Фьелль высотой 1646 метров, было практически невозможно. С одной стороны долина, густо поросшая высокими деревьями и кустарником. С трех других — резкий подъем на 760 метров от русла реки. Сам завод расположен на скалистом уступе, нависающем над долиной на высоте в 305 метров. К нему ведет единственная и хорошо охраняемая дорога с множеством контрольно-пропускных пунктов. Завод находится в глубине страны, следовательно, о бомбардировках не может быть и речи, как и о морском десанте: слишком много взрывчатки и другого снаряжения пришлось бы тащить десантникам. Те же трудности поджидали и парашютистов. Лишь когда сформированная Воздушно-десантная бригада стала получать сверхпрочные планеры «Хорса», появился план, по которому бомбардировщики «Галифакс» должны были доставить планеры с диверсионными отрядами как можно ближе к заводу.

И этот план был очень опасным, практически самоубийственным: шансы на возвращение элитных десантников колебались от 40 до 60 из 100. Две зоны возможной высадки, предложенные агентами, находились на расстоянии пятичасового марша от цели. Чтобы навсегда вывести завод из строя, требовалось столько взрывчатки, что необходимо было задействовать, по меньшей мере, двенадцать человек и столько же иметь в резерве, так как потери не исключались и при приземлении. Поскольку подобные десанты в Британии находились в самом зародыше и еще только начинали опробываться, Маунтбеттен решил послать две команды, то есть продублировать план: если одной команде не удастся взорвать завод, может, повезет другой.

Подобную задачу могли выполнить лишь квалифицированные инженеры, поэтому набрали добровольцев из 9-й полевой воздушно-десантной роты инженерных войск (9th Field Company (Airborn) Royal Engineers) и 261-й воздушно-десантной парковой роты инженерных войск (Field Park Company (Airborne) Royal Engineers). Ими командовали лейтенант А. К. Аллен и лейтенант Д. А. Метьюэн. К операции привлекли два «Галифакса» из 38-го авиакрыла ВВС полковника авиации Т. Б. Купера. Только «Галифаксы» могли отбуксировать планеры «Хорса» на 400 миль и вернуться на базу.

Добровольцы подверглись серьезным испытаниям под руководством коммандос и инструкторов-парашютистов. Первую неделю они учились читать карты, проходили боевую подготовку и участвовали в длинных походах. Затем их отвезли в Северный Уэльс, где они совершали горные восхождения и учились выживать в самых суровых погодных условиях на консервированном рационе. Третью неделю посвятили технической подготовке, включая посещение шотландских заводов тяжелой воды, подобных заводу в Норвегии. Затем группа получила снаряжение, провела генеральную репетицию и изучила макет завода.

Тем временем экипажи самолетов практиковались в буксировании планеров «Хорса», абсолютно новых для британских ВВС и намного превышающих прежние по размеру и весу. Несмотря на тщательную подготовку, оставалась еще одна проблема: абсолютно непредсказуемая и обычно очень плохая погода середины ноября. В Шотландию доставили норвежского метеоролога подполковника Сверре Петерсена. По результатам своих наблюдений он должен был выбрать наиболее благоприятный день нападения. Сошлись на 19 ноября, но к назначенному часу небеса затянулись свинцовыми тучами, ветер усилился, и Петерсен предложил отложить операцию. Однако шифрорадиограммы с места высадки десанта сообщили об относительно ясной погоде.

Хотя все понимали, что в горах погода меняется очень быстро, десантники и экипажи самолетов решили вылететь незамедлительно. В 17.50, в четверг, 19 ноября первый из двух «Галифаксов» с планером, нагруженным семнадцатью десантниками и их снаряжением, покинул аэродром Шиттен около Вика. Второй самолет поднялся в воздух 20 минут спустя. Летчики получили приказ хранить радиомолчание до самой цели, а затем послать шифрованный сигнал на базу. Агенты, ожидавшие в Норвегии, должны были направлять самолеты с помощью системы радиосвязи «земля-воздух» «Ребекка-Эврика», которую по каналам Объединенных операций тайно доставили неделей раньше.

Пять с половиной часов не было связи, затем пробился слабый сигнал одного из самолетов, запрашивающего обратный курс. Самолету не удалось приблизиться к намеченному району: сначала он попал в сгустившийся над берегом туман, затем — в снежное облако. Пилоты безуспешно пытались вырваться из белой мглы, при которой невозможно отличить небо от горизонта, топливо заканчивалось, обледеневший буксирный трос лопнул. Экипаж «Галифакса» уже ничего не мог сделать и повернул домой. 20 ноября в 01.51 самолет приземлился в Шотландии.

Оторвавшийся планер разбился при посадке над западным побережьем Норвегии к северу от Ставангера. Восьмерых погибших десантников и планериста похоронили на месте. Девять уцелевших попали в плен. Четверых с различными травмами отправили в военную медчасть, оставшихся пятерых — в местное гестапо, где они два месяца подвергались допросам и пыткам и были расстреляны 18 января 1943 года. В ту же ночь четверым пленным, находившимся в госпитале, врач-гестаповец вколол морфий с воздухом. От полученных доз они впали в полубессознательное состояние, а впоследствии их пытали и они умерли мучительной смертью. Одного из них, привязанного за шею кожаным ремнем к батарее, гестаповцы дергали вверх-вниз. Другого, также привязанного за шею, били головой об пол. Третий, тяжело раненный, корчился от боли на полу, пока один из гестаповцев не наступил ему сапогом на шею. Последнего, не так тяжело раненного и остававшегося в сознании до рассвета, отвезли на гестаповскую базу в Эйганенсвейен и там выстрелили в затылок, когда пленный спускался по лестнице в подвал. На следующий день все четыре трупа вывезли на грузовике к пристани и сбросили в море.

Расстрелянных гестаповцами в январе и закопанных в Трандуме десантников эксгумировали в августе 1945 года и похоронили со всеми воинскими почестями на кладбище Вестре Гравлунд в Осло. После войны троих гестаповцев, участвовавших в казнях раненых солдат, включая и врача, судили за военные преступления. Двоих приговорили к смерти, третий получил пожизненное заключение. Норвежский коллаборационист, также арестованный, совершил самоубийство до того, как предстал перед судом. Врач умер до начала суда.

Второму «Галифаксу» удалось долететь почти до намеченного места высадки. Норвежские агенты на земле слышали рев самолетных двигателей в облаках, однако радиомаяк не включился, и они не смогли навести экипаж на цель. Тем не менее планер отделился от самолета и рухнул в горах около Хеллеланда. Обледеневший самолет, едва не задев гору, разбился о следующий горный кряж. Ни один из членов экипажа не уцелел. Трое из семнадцати десантников, находившихся в планере, погибли на месте. Остальные, включая четырех ходячих раненых, бросились бежать и попытались заручиться помощью норвежского чиновника, однако были выданы немцам в качестве военнопленных. Тот норвежец (как и сами десантники) не подозревал, что с коммандос никогда не будут обращаться как с военнопленными. В соответствии с позорным приказом Гитлера они были расстреляны несколько часов спустя.

Норский гидроэлектрический завод все же был выведен из строя в январе 1943 года норвежскими диверсантами. Эта героическая история легла в основу голливудского фильма «Герои Телемарка» с Кирком Дугласом в главной роли. Добровольцы «Фрешмена» погибли, в общем-то, из-за поломки крохотного электронного маяка. «Фрешмен» по сей день остается одной из самых отчаянных малых операций той войны. Десантники и подхватившие выпавший из их рук флаг норвежцы внесли свой вклад в борьбу с самой страшной угрозой, не дали Гитлеру вовремя получить разрушительное оружие, которое могло изменить ход войны в его пользу.

Десантников «Фрешмена» внесли в списки пропавших без вести, а в Объединенных операциях уже планировался последний рейд 1942 года: амбициозный, сверхоптимистичный и очень опасный проект под кодовым названием «Операция Франктон», более известный как «Cockleshell Heroes», благодаря одноименному кинофильму. Этот проект впервые обсуждался годом ранее, когда лорд Селборн, министр военной экономики, в письме к Уинстону Черчиллю выразил свою озабоченность тем, что торговые суда «Оси» прорывают британскую блокаду по всему западному побережью Франции. Летом он вторично отметил, что разведкой отмечена особая активность в порту Бордо, где резина, олово, вольфрам и растительные масла перегружаются для дальнейшей транспортировки в Германию. В начале сентября Объединенные операции представили черновой проект рейда в Бордо с целью потопить вражеские корабли. Комитет начальников штабов, еще не оправившийся от катастрофы Дьеппа, отверг план на том основании, что порт находится в 62 милях от моря и, следовательно, неприступен.

Маунтбеттен не сдался и в том же месяце предъявил Комитету детальный план, разработанный и усиленно расхваливаемый командиром «Бум Пэтрол Детэчмент» (Boom Patrol Detachnent) морской пехоты майором «Блонди» Хазлером, который все лето тренировал свой новый отряд коммандос морской пехоты. По плану Хазлера подводная лодка должна перевезти двенадцать человек, включая его самого, на 500 миль к югу от Плимута через Бискайский залив в устье Жиронды, откуда отряд на шести двухместных байдарках доберется до Бордо. Пройдя на веслах 90 миль с запасами взрывчатки, десантники прикрепят магнитные мины к корпусам вражеских кораблей, затопят байдарки и с помощью французского подполья ускользнут в Англию через Испанию.

Вот таков вкратце был этот план. Маунтбеттен представил его Комитету начальников штабов 30 октября и восторженно заявил, что, как упоминалось в его письмах премьер-министру, «план всецело удовлетворяет требованиям лорда Селборна». На этот раз план был одобрен, и здесь необходимо напомнить, что в то время союзники все еще не подозревали о существовании гитлеровского приказа об уничтожении коммандос. Мало кто из присутствовавших на совещании надеялся на успех предприятия, но, поскольку речь шла «всего о дюжине человек», никто не стал возражать. Отряд «Франктон», состоявший из молодых добровольцев морской пехоты, начал интенсивную четырехнедельную подготовку к героическому походу. Хазлер собственноручно составил список необходимого снаряжения и заказал байдарки, которые могли бы вместить запасы еды, снаряжение, включая комплекты гражданской одежды и боеприпасы: 48 магнитных мин, 12 гранат и пулеметы системы «Стен» с глушителями с тремя магазинами каждый, вместе весившие 180 килограммов.

Рейд начался 5 декабря 1942 года после того, как разведка подтвердила, что в Бордо находится 12 больших транспортных судов. Двенадцать отважных байдарочников поднялись на борт субмарины «Тыона», чтобы отправиться к устью Жиронды, а оттуда в марафонский заплыв на байдарках. Когда подводная лодка подошла к намеченному месту, перископная разведка обнаружила необыкновенное скопление немецких патрульных судов, и высадку отложили на 24 часа. На следующую ночь подлодка снова поднялась на поверхность. Берег казался пустынным. Только блуждающие лучи прожекторов пронзали «отвратительно ясный» вечер. В начале девятого команда начала спускать на воду байдарки.

Неприятности начались сразу же. При выгрузке одну из байдарок сильно повредили, и отряд сократился до десяти человек. Под предводительством Хазлера, находившегося в байдарке с гребцом, двадцатидвухлетним Недом Спарксом, десантники спустились в неспокойное море. Несмотря на приличное знание прибрежных течений, гребцы продвигались с большим трудом, очень медленно. Когда они лавировали, чтобы улизнуть от немецких прожекторов, на них обрушились высокие волны. При входе в реку не досчитались одной байдарки. Вторую перевернуло приливом, и гребцы попытались добраться до берега вплавь. Затем, рядом с Ле-Вердоном, где стояли на якоре три французских корабля, пришлось принять меры предосторожности, чтобы не быть замеченными. Когда опасность миновала, Хазлер обнаружил, что не хватает третьей байдарки. Видимо, экипаж первой байдарки попал в плен, так как в Берлине немцы не только заявили, что знают о попытке подняться вверх по Жиронде, но и запустили неприятную дезинформацию о том, что «отряд британских диверсантов погиб в сражении в устье Жиронды».

На самом деле две оставшиеся байдарки продолжали свое опасное путешествие, зачастую требующее от десантников сверхчеловеческих усилий. Днем они прятались, гребли лишь по ночам, и в ночь с 10 на 11 декабря они достигли порта Бордо, однако до целей смогли добраться лишь на следующую ночь. Под покровом темноты, каждую секунду рискуя быть обнаруженными, обе команды лавировали между кораблями, прикрепляя магнитные мины. При взрыве сильно пострадало семь кораблей. К тому моменту Хазлер потерял связь со второй командой и, как было предусмотрено, он и Спаркс приступили ко второй части плана. Затопив байдарку, они отправились на встречу с членами французского Сопротивления, начав таким образом 1400-мильный путь домой по Франции, через Пиренеи в Испанию и наконец 1 апреля 1943 года добрались до британского Гибралтара.

Об остальных восьми десантниках так и не было никаких сведений. Только через многие месяцы стали просачиваться новости о пропавших пара за парой в том рейде. Сначала через каналы Красного Креста выяснили, что двое из опрокинувшейся байдарки утонули. Судьбу шести оставшихся узнали из документов, обнаруженных в отделе «Заграница/Безопасность» немецкого верховного командования. Рапорт майора Рейхеля, озаглавленный «Атаки диверсантов на немецкие корабли в Бордо», подтвердил, что «несколько ценных немецких кораблей были сильно повреждены в Бордо взрывами ниже уровня воды группами британских диверсантов». Рапорт заканчивался леденящими словами:

«Все пленные были расстреляны на месте в соответствии с приказом от 23 марта 1943 года».