15

Они уже долго – как казалось Мардеру – ехали по горной дороге. Удивительно, но Скелли уснул, тело его обмякло и на крутых поворотах наваливалось соседу на плечо. В очередной раз проявилась его поразительная способность дрыхнуть абсолютно в любой ситуации, где не требовалось думать или быстро действовать. Мардер же не спал и страдал: от связанных рук, от мешка на голове, отсекавшего его от мира, от растущей внутри паники. Он чувствовал, как в его глотке зарождается крик – старый кошмар вернулся, но теперь все было реальнее и потому ужаснее. Его захватили в плен не мальчишки-садисты, а жестокие люди, которым на него плевать, и взрослые на помощь не придут. Он терял контроль над собой. Он мог обмочиться, наложить в штаны, он готов был выброситься из кузова – сделать что угодно, лишь бы не темнота и неволя.

И вдруг в его памяти всплыла история, которую он читал в детстве. Вспомнилась, до мельчайших деталей, и сама книга – зеленый томик в твердой обложке, купленный за десять центов у букиниста на Четвертой авеню. Это был роман Джека Лондона про человека, которого пытается сломить злой тюремщик, неделями напролет держа его в смирительной рубашке, в кромешном мраке. Но герой не желает сдаваться, и в книге рассказывается, как он в безумии своем переносится в фантастический мир приключений, более реальный, чем камера, и таким образом переживает свои муки.

Мардер вспоминал книгу, ее ветхие пожелтевшие страницы, запах старой бумаги, и еще затхлый воздух букинистических лавок, и как здорово было ездить с мамой на метро до Юнион-сквер. Это были особые часы для них двоих, они обходили магазин за магазином и возвращались домой с полными сумками книг. Вспоминался и мамин запах, резкий аромат ее одеколона, и запахи армии – брезентовых палаток, оружейной смазки, сгоревшего пороха, пота, туалетов. От Скелли тоже пахло по-особенному. Мардер сделал глубокий вдох, но ощутил лишь запах холщового мешка, влажного от его собственного дыхания. Говорят, что запах нельзя вспомнить, как что-то услышанное или увиденное; судя по всему, такая способность в человеке попросту не заложена. Ему довелось редактировать книгу и на эту тему – один из многочисленных трудов о загадках мозга. Однако Мардер помнил, как столкнулся с одним конкретным запахом, и полагал, что уж его-то не забудет никто, хотя в военных мемуарах о нем упоминают редко: как пахнет человеческое тело, разнесенное на куски взрывом.

Обонятельная волна подхватила Мардера, вырвала из тьмы и неволи и унесла в прошлое, в ту пору, когда он впервые испытал эти ощущения.

Мардер бодрствовал, когда все началось, и погиб бы вместе со всеми прочими в штабном бункере, если бы в четыре с чем-то утра 18 сентября 1969 года не вышел на улицу отлить. Командный пункт располагался в одном из туземных домов, под ним находился бункер для укрытия в случае нападения, но их застали врасплох, поскольку вьетнамцы разместили крупные минометы калибра 107 мм за ограждением базы, и их дальности как раз хватило на командный пост. И они знали, куда бить – без сомнений, у них имелся идеально точный план деревни и базы «зеленых беретов». А еще им благоволила военная фортуна, поскольку первый же залп угодил в цель. Взрывная волна сбила Мардера с ног и отбросила на бочонок, заменявший здесь туалет. Когда он кое-как поднялся с земли, у него шла кровь из десятка осколочных ран на спине и ягодицах, а командный барак представлял собой груду раскуроченных бревен.

Пошатываясь, Мардер побрел к этой дымящейся развалине, освещаемой лишь редкими языками пламени, следами трассирующих пуль, зеленых и красных, и прерывистым призрачным светом сигнальных огней, взмывающих над периметром. Под ногу ему что-то подвернулось, он упал и обнаружил, что поскользнулся на человеческих внутренностях. Они чисто символически соединялись с оторванными конечностями и головой, которую Мардер отказывался узнавать. Глаза остались открытыми, и с каждой вспышкой на черном небе в этих мертвых глазах зажигался свет, отвратительная пародия на жизнь. Мардера выворачивало наизнанку, и он в полной беспомощности бормотал детские молитвы, когда его схватили за руку и рывком поставили на ноги.

– Все умерли, – сообщил он этому человеку и далеко не сразу понял, что перед ним Скелли. К тому времени Мардер уже находился в гуще событий – на него нагрузили мешок с гранатами и два ящика с пулеметными патронами, а еще несколько лент набросили на шею. Скелли должен был погибнуть в бараке, но вот он, живехонький, бежал и выкрикивал приказы людям, выплывавшим из темноты. Хмонгов и вьетнамских коммандос готовили к подобным атакам, но гибель начальства и уничтожение местной радиосети деморализовали их. Скелли спонтанно перешел на более древнюю форму командования, используя в качестве связных деревенских ребятишек и подгоняя солдат в бой тычками, бранью, вдохновляя личным примером.

Он установил на подготовленной позиции «M60», закрепил за ним двоих людей и двинулся дальше, увлекая за собой Мардера и пару десятков монтаньяров. Даже в темноте было очевидно, где именно минеры ВНА прорвали периметр. По всей северной окраине деревни взрывались наземные мины, вспыхивали сигнальные огни, трассировали пули с обеих сторон. Мардер отыскал автомат с патронташем и сам себе отдал приказ следовать за сержантом, поскольку в бою предпочитал держаться поближе к тем, кто хоть немного представляет, что, черт возьми, делает, а сейчас это был именно Скелли. Обычная иерархия сгинула под обломками штабного барака; сержант взял командование на себя и теперь вел их в бой.

Мардер старался не выпускать Скелли из виду, хотя все это время сам вел огонь и пытался остаться в живых. Он видел, чего добивался сержант – отбросить врага от деревни и одновременно загнать в зону обстрела только что установленных пулеметов. Само собой вышло, что Мардер стал прикрывать Скелли с тыла и флангов, паля во всех, кто палил в Скелли, а тот устроил тем временем форменную бойню, двигаясь и стреляя с почти балетной грацией, сметая возникающих из теней вьетнамцев, как мишени в тире. Несмотря на ужас, Мардер не мог сдержать восхищения; позже он подумал, что это все напоминало сцену из Гомера – блистательный Ахилл среди троянцев, хранимый богами, непобедимый.

Ожесточенная перестрелка закончилась быстро. Когда все враги полегли или сдались в плен (но вскоре и эти были мертвы), Скелли с Мардером обошли периметр, подсчитывая убитых и подготавливая базу к следующей атаке, которая, по мнению сержанта, не могла не последовать. Если не считать первого сокрушительного удара, они понесли на удивление мало потерь, а из гражданских не пострадал никто. Они починили проволочную ограду и всю ночь были настороже, но второго нападения так и не дождались. Скелли все твердил, что они обязательно придут, что точку связи с внешним миром вычислили и уничтожили именно для того, чтобы лагерь спецназа можно было стереть с лица земли, не опасаясь воздушного удара или подхода подкрепления. Строго говоря, каждый такой лагерь служил для ВНА откровенным вызовом: вместо приманки командование раскидывало американское пушечное мясо и ждало новых атак, которые приносили столь желанные потери среди противника.

Утром они навели порядок и сложили тела товарищей в спальные мешки. При этом сержант и трое других выживших спецназовцев плакали не стыдясь, а вот остальным такого не позволялось. Мардер знал, что если утром база не выйдет с командованием на связь, то центр вышлет самолет. Поэтому Скелли распорядился выжечь траву на поле, где обычно приземлялись вертолеты и легкие самолеты, в виде буквы «R», чтобы показать: лагерь остался без аппаратуры и выпал из радиосети спецсил.

Сержант зациклился на идее, что дело тут нечисто, что такая атака не имеет смысла: они отрезают нас от мира, устраняют командование, пробивают периметр – и сдаются? Он разослал патрули на север и восток, откуда вернее всего могли напасть, а сам повел людей на юг, к горам Йенг, хотя те представляли собой почти непреодолимую преграду. Почти, но все же и там имелись тропы; быть может, противник перебрасывает солдат к перевалу. Мардера оставили в деревне, поручив собрать из разгромленной аппаратуры работоспособный передатчик. Он как раз трудился над ним, когда обнаружил, что на самом деле задумал хитрый враг, но было уже поздно.

Пикап остановился, и Мардер вынырнул из грез. Кто-то стянул с его головы мешок и перерезал путы на руках. Они очутились в сарае, где пахло фуражом и лошадьми, – очевидно, бывшей конюшне. В носу щипало от пыли. Мексиканцы молча конвоировали их до глинобитного домика с низким потолком, провели по узкому коридору и оставили в комнате. Запирать дверь они не стали. В комнате стояли две допотопные металлические кровати, застеленных белым и свежим до хруста постельным бельем; кроме того, имелся сосновый комод, большой платяной шкаф с коваными петлями, крепкий стол и пара массивных стульев местного производства. Мардер подошел к единственному окошку с частым переплетом. Снаружи виднелся сад – с цитрусовыми деревьями, судя по всему, – и часть какого-то крупного здания без окон.

– Ну а что, вполне миленько, – заметил Скелли, плюхнувшись на кровать и откинув голову на подушку. – Когда меня похищали в последний раз, было куда хуже. Ты представляешь, где примерно мы находимся?

– Думаю, в tierra caliente, на одном из старых горных ranchos. Лет пятьдесят назад тут был процветающий сельскохозяйственный район – выращивали цитрусовые, авокадо и все на свете. Потом правительство где-то там напортачило – деталей не помню, – и все пошло псу под хвост. – Он открыл окно и принюхался: пахло нагретой солнцем пылью, ароматами конюшни и чем-то еще – резким, химическим. – Картели на таких вот маленьких ranchos варят мет – скорее всего, это сейчас и происходит вон в том здании. Раньше там наверняка был склад.

Оставив окно открытым, Мардер присел на другую кровать. Он вымотался до предела, но все еще был слишком взвинчен, чтобы уснуть. В отличие от своего друга, он не умел отключаться по желанию.

– А когда это тебя похищали?

– Долгая история.

– Времени у нас хоть отбавляй. Но можем еще поговорить про Лунную Речку. Пока мы ехали сюда, я все размышлял о тех событиях. Как они тогда с первого выстрела разнесли штаб, ну и что случилось потом. Столько лет об этом не думал, а теперь вот вспомнилось. Странно, да? Я до сих пор голову ломаю, как им сразу удалось нас так накрыть. Чистое везение?

– Везение ни при чем, – сказал Скелли, но тут отворилась дверь, и в комнату вошел Эль Гордо. Он уселся на стул, и тот заскрипел под его весом. За ним следовал тамплиер с подносом, на котором стояли четыре бутылки пива и две тарелки, прикрытые салфетками.

Толстяк начал:

– Джентльмены, сожалею об этих временных неудобствах. Надеюсь, вы будете считать себя моими гостями.

Мужчина оставил поднос на столе и удалился.

– Комната в вашем полном распоряжении – надеюсь, она достаточно удобна. Если сеньор Скелли будет верен своему слову, то это займет день-другой, не больше. Если же нет… – Он неопределенно помахал рукой. – Если же нет, то у нас проблемы.

– Я так понимаю, вы намерены держать нас тут, пока не придет наше судно? – проговорил Мардер.

– Да. Тогда мы все поедем в порт, отыщем ваш контейнер и решим вопрос.

– Хорошо, но есть еще одна проблема, – продолжил Мардер.

– В самом деле?

– Да, человек по имени Уоррен Элсоп. У него на службе парочка federales, и я слышал, что они работают на Ла Фамилиа.

– И?

– И мистер Элсоп живо интересовался причинами, которые привели меня в Плайя-Диаманте. Ими тут все интересуются, конечно, только вот мистер Элсоп может по этому поводу кое-что предпринять. Он заявил, что теперь будет следить за мной очень внимательно. Он не знал, что federales собираются выдать меня Ла Фамилиа, поэтому обязательно проверит, дома ли я, а меня там не будет. Ну и где же я тогда? Он задумается, чем я сейчас занят, а для наших дел это нежелательно. Важно, чтобы я и дальше оставался для всех американским пенсионером, не замешанным ни в каком криминале. Начнутся поиски, по дорогам станут рыскать federales и парни из УБН, а если вы в это время будете перевозить партию оружия и героина, вам это ни к чему.

– Я вас понял, – произнес Эль Гордо после некоторых раздумий. – Что предлагаете?

– Вам надо как можно скорее отвезти меня обратно на Исла-де-лос-Пахарос. Думаю, у меня получится убедить Элсопа, что я ему не нужен.

– И как же?

– Мне пришел на ум один отвлекающий маневр, который поможет нейтрализовать и Элсопа, и, надеюсь, его друзей-federales.

– Можно подробнее?

– Придется поверить мне на слово.

– Хорошо. Вы кажетесь мне честным человеком. Но ваш друг погостит здесь, пока не прибудет корабль.

Эль Гордо улыбнулся, грузно поднялся со стула и покинул комнату.

– Ловко ты это провернул, шеф, – проронил Скелли. – А мне можно поподробнее?

– Я блефовал. Но уж придумаю что-нибудь. Элсоп на вид обычный олух на среднем окладе, вряд ли его так уж сложно провести. Так что ты там говорил насчет везения?

– Да просто Чарли… помнишь старика Чарли из ЛЛДБ?

– Ну да, мы еще его подкалывали, что он вьетконговец.

– Так он и был вьетконговец – точнее, разведчик ВНА. Сам все спланировал от и до. Даже подал мне мысль, что ударить могут с гор.

– Вот как. И вышел сухим из воды.

– Не совсем. Когда мы сообразили, что это мог быть только он, – это было в конце 1974-го, ты давно уже уеха-л, – меня снова забросили туда, и я его убил. Мы так многих устранили. Программа вроде «Феникса», только не такая известная и почти неофициальная – щелкали ребят, которые притворялись друзьями, а потом нас кинули.

– То есть ты убивал по заказу?

– Примерно так. Не то чтобы это что-то меняло, но мне работа нравилась. Очень уж не люблю предателей.

Через несколько часов Мардера высадили у ворот Каса-Фелис. Скелли без всяких возражений остался на неизвестном rancho в качестве заложника. Мардер не особенно переживал за него, поскольку план должен был сработать, а если даже и нет, то с парой десятков вооруженных malosos его друг как-нибудь справится.

В casa его ожидал очень теплый и лестный прием. Все были рады видеть, что patrón вернулся целым и невредимым – вот и еще одно свидетельство его силы и надежности. Дочери среди встречающих не оказалось. Ампаро сообщила Мардеру, что она куда-то уехала без охраны. Тогда подвергли допросу Лурдес, и та заявила, что сень-орита отправилась на свидание с каким-то парнем, но с каким и куда – неизвестно.

Следующие час-два Мардер мерил шагами террасу на крыше. Он захватил с собой полдюжины бутылок «Дос Экис» в ведерке со льдом и осушал их одну за другой, прокручивая в голове недавние события и стараясь поглядывать на насыпь не чаще, чем раз в десять минут. Парень? В Мичоакане? Наконец на повороте показался желтый мотоцикл, миновал машину охранников и покатил по насыпи, а управляла им живая и невредимая Стата.

– Ты где была? – спросил он, когда дочь вышла на крышу. – Я из-за тебя весь извелся.

– Да ну? Это я из-за тебя извелась. Исчез с концами, federales о тебе ни сном ни духом – узнала через майора Наку. Ну вот я и колесила по округе, искала на обочине художественно разложенные конечности.

– А если серьезно?

– А если серьезно, съездила в небезызвестную гостиницу к дядюшке Анхелю.

– Зачем тебе это понадобилось?

– Затем, что он тамплиер, а Скелли уехал с ними и не вернулся, и Анхель мог что-то знать.

– И как?

– Ну, сначала он не хотел со мной разговаривать. А потом сказал, что вы оба у Эль Гордо и ничего плохого с вами случиться не должно. Мне кажется, ему очень стыдно, что он до такого дошел. Там сейчас практически бордель, ты видел?

– Да, заметил. Ну и как, нашли о чем еще поговорить?

– Вообще-то, о тебе говорили. Ему было интересно, что ты на самом деле тут делаешь.

– Да, меня все об этом спрашивают, а когда я отвечаю, не верят.

– Потому что ты хитрый, но при этом сама искренность. Короче, Анхель тебя боится до ужаса. И думает, что бандиты, которых ты разозлил, придут теперь за ним.

– Не исключено. Может, стоит пригласить его к нам.

– Я так и сделала, – кивнула Стата, – но это его тоже пугает. За ним следят, а наш дом, сам знаешь, охраняют тамплиеры. Если честно, он очень грустный. И он копия мамы в молодости. Можно мне тоже пива?

Мардер достал бутылку из ведерка.

– Странно как-то все прошло, пап. Чужой дядька с маминым лицом, а я с ним запросто разговариваю, будто с детства знаю. Самое забавное, что и он так же заговорил. Еще он дал мне посмотреть семейные фотографии. Я обратила внимание, что мамы нигде нет.

– На одной есть. Я тебе покажу.

– Видно, дон Эстебан был тот еще фрукт. В смысле, это же надо так разозлиться из-за того, что дочь вышла замуж без разрешения. В шестидесятые-то годы.

– Вообще-то, в семидесятые, но для него это могли бы быть и тысяча восемьсот семидесятые. Тут все дело в стыде. Его собственный дед до революции был абсолютным монархом на территории размером с целый округ. Их асьенда называлась Лас-Пальмас-Флоридас, отсюда и название гостиницы – потерянный рай, легенда, которую передавали из поколения в поколение, фамильная гордость; они были hidalgos, чистокровные criollos и много еще всякой такой дребедени. И что бы они ни делали, утрату прежнего статуса было уже не возместить. Д’Арьес считал позором, что ему пришлось опуститься до гостиничного бизнеса, но по крайней мере он имел безграничную власть над своей семьей. А потом не стало и этого, какой-то гринго увел у него дочку – девушку, предназначенную для другого. И он вычеркнул ее… ну, эту печальную историю ты знаешь.

– Да, но когда я разговаривала с Анхелем, у меня возникло такое чувство… как его называют? Не дежавю, но такое же странное. Как будто я в какой-то другой реальности, будто всегда была мексиканкой и всю жизнь прожила здесь, общалась с Анхелем, его женой и детьми и принадлежала к большому мексиканскому семейству. И в этот самый момент ввалилась компания пьяных с девками, они начали требовать выпивки и номеров, а один стал ко мне приставать. Выглядело это довольно мерзко, а Анхель словно испарился – прямо у меня на глазах превратился в другого человека, и очень нехорошего. Тогда я ушла. – Она как следует приложилась к бутылке. – А еще, видимо, я какое-то время побуду здесь. Ты же не в курсе – я недавно написала Шумахеру и отказалась от места ассистента. На передовой инженерного дела придется воевать кому-то другому.

– Как-то слишком радикально.

– Ну не знаю. Не более радикально, чем если бы обычный редактор полез в игрища мексиканских наркоторговцев.

– Не лез я ни в какие игрища.

– Вообще-то, залез. Дядя Анхель мне все рассказал про оружие и героин. А поскольку я тоже увязла во всем этом, то не будешь ли так любезен пообещать мне кое-что? Можешь хоть раз сказать мне правду, черт возьми?

– Прости, Кармелита. В будущем постараюсь быть откровеннее с тобой.

– И почему мне не верится? – проговорила она, но уже вполголоса. – Скелли тоже вернулся?

– Нет, он погостит у Эль Гордо до прибытия груза, который мы ему обещали.

– То есть он заложник?

– В некотором роде.

– А почему тогда тебя отпустили?

– Вот как раз об этом нам с тобой и надо потолковать.

Он рассказал ей про Уоррена Элсопа и свой план, а потом спросил, реально ли такое провернуть.

– Да без вопросов. Перехватить транзитное соединение сотовой сети довольно просто, если есть доступ к маршрутизатору и прочей аппаратуре, а у нас он есть. Я могу все сделать… так, с учетом тестирования и прочего это займет часа два.

– Отлично! Не могла бы ты начать прямо сейчас? Я не спал почти сорок часов. После того как переговорю с нашим приятелем, мне нужно будет отдохнуть.

Они одновременно встали, и Стата обняла его. Дочь не обнимала его так вот запросто уже давно, и ради этого многое стоило пережить. Затем она исчезла в башенке, в которой размещалось оборудование.

Мардер отыскал один из бесчисленных мобильников и набрал номер Элсопа.

– Это Мардер. Я решил сознаться, – сказал он, услышав голос агента.

– Прекрасно, мистер Мардер! Я и не сомневался, что вы позвоните.

– Да, вы были правы. Никакой я не редактор.

– Естественно. И что же у вас есть для меня?

– Говорить об этом по незащищенному каналу я не вправе. Мне надо будет позвонить нескольким людям, и тогда я смогу сделать вам полное чистосердечное признание. А когда вы его услышите, ваше профессиональное положение, полагаю, заметно улучшится. Я свяжусь с вами позднее.

Он дал отбой, оборвав протесты Элсопа, прошел к себе в комнату, принял душ и ничком повалился на кровать – словно человек, сраженный пулей в сердце.

Когда Мардер проснулся, закатное солнце окрашивало окна багрянцем. Он побрился и с особой тщательностью оделся, облачившись в свой единственный светлый костюм из шелка и льна, отложив носки и поношенные гуарачи. По его мнению, такой наряд больше подходил человеку-загадке международного масштаба.

Спустившись по лестнице, он наткнулся на дочь. Та сделала большие глаза.

– Впечатляет. Тебе надо постоянно так одеваться – больше будут уважать.

– Меня и так уважают сверх всякой меры. Ну как – все успела?

– Все. Куда надо перенаправить вызов?

– На твой сотовый. А с него вот сюда.

Он набрал номер и дождался ответа.

– Орнстайн? Это Мардер. Как поживаешь?

– Замечательно. Мне сейчас завидует каждый голодный левак в Нью-Йорке, ну а я балдею. Теперь-то ясно, почему люди продают души капиталу! А ты намерен сообщить мне, что пора выселяться, да?

– Нет, ничего подобного. Но хочу попросить тебя о небольшой услуге.

– Почка нужна? Не вопрос. Сейчас схожу только на кухню за ножом и мигом вырежу.

Мардер рассмеялся, а потом сказал, что нужно будет изобразить одного правительственного чиновника – серьезное преступление, между прочим. Орнстайн ответил, что сделает это с превеликим удовольствием и поинтересовался, кого же именно. Мардер назвал имя, Орнстайн быстро отыскал на YouTube ролик с выступлением соответствующего персонажа и заверил, что дело плевое. Затем Мардер ознакомил его со сценарием, и они завершили разговор.

Он перезвонил Элсопу (который взял трубку после второго гудка) и категоричным тоном потребовал, чтобы через полчаса тот был в Каса-Фелис, один и без средств прослушки.

Агент подъехал – с небольшим опозданием, чтобы показать, кто здесь главный, и в компании двух громил, но их оставил в машине и в дом вошел один. Мардер провел его к бассейну и усадил на стул под зонтиком. Солнце уже касалось краем кобальтово-синей глади моря.

Мардер начал:

– Надеюсь, на вас нет «жучков», Элсоп, но проверять я не буду. Вам же хуже, если что-то из этого потом всплывет.

– Из чего?

– Скажите, вам доводилось слышать про операцию «Южный гаджет»?

– Нет. Что это такое?

– Немного предыстории. Приблизительно пять месяцев назад от исследовательского реактора под Пермью, что в России, вышла охраняемая колонна из трех грузовиков. На них предполагалось доставить две тысячи триста единиц ядерного топлива в виде металлических цилиндров в город Саров в Нижегородской области, где расположен Федеральный ядерный центр России. Грузовики доехали без происшествий, но по прибытии на борту оказалось лишь две тысячи двенадцать контейнеров. Восемьдесят восемь растворились в воздухе – каждый размером примерно с кофейную банку, и в каждом около десяти с четвертью килограммов плутония. Русские постарались все скрыть.

– Откуда тогда это известно вам?

– Национальные технические средства слежки, – сказал Мардер. – Позже выяснилось, что один из служащих в Перми был подкуплен Ильясом Мусадовым. Знаете, кто это такой?

– Нет. Почему я должен это знать? И вообще, при чем здесь вы?

– Терпение, до этого мы еще дойдем. Мусадов – чеченский террорист. У него обширные связи в Центральной Азии, а по афганским каналам – и с наркоторговцами Западного полушария. Так или иначе, но мы установили, что груз через Казахстан и Афганистан доставили в Карачи, где, видимо, погрузили на некое судно, хотя поначалу было непонятно, на какое именно. И лишь полтора месяца назад мы узнали из достоверных источников, что товар добрался до Южной Америки – его приняли в порту Ласаро-Карденаса и передали Мельчору Куэльо, вожаку картеля Ла Фамилиа. Тогда подняли меня и мою команду. Операцию по поиску и конфискации плутония назвали «Южный гаджет». На данный момент это главная задача из всех стоящих перед разведкой США.

Несколько секунд Элсоп буравил его взглядом, потом расхохотался.

– Да вы меня за идиота держите!

– Ничуть. Вы мгновенно почуяли, что я не тот, за кого себя выдаю. Теперь вам известна правда, поскольку я не могу допустить, чтобы вы препятствовали моим действиям или передвижениям.

– То есть вы хотите, чтобы я поверил, будто вы… кто, агент ЦРУ?

– Я и не прошу мне верить. Я только хочу, чтобы вы позвонили Карлтону Эверетту. Полагаю, это имя вам знакомо. – Мардер достал сотовый. – Сейчас я его наберу.

– В Вашингтоне уже за восемь вечера. Никого не будет на месте.

– Будет. Верхушка разведки не разойдется по домам, пока мы не отыщем контейнеры. Их восемьдесят восемь штук. Достаточно обложить взрывчаткой всего один, взорвать, и центр любого крупного города станет непригоден для жизни на десятки лет. Может, людей погибнет не так и много, но экономический ущерб будет колоссальным. Идеальное оружие террориста. Естественно, задействовали и Эверетта, потому что, судя по всему, один из наркокартелей решил заняться заказным терроризмом. Знаете же, как говорят: лучший способ провезти в Штаты оружие для теракта – спрятать его в партии кокаина или героина. Вот сколько вы сейчас перехватываете? Десять, пятнадцать процентов? А эти ребята умеют работать по-крупному. А может – в лучшем случае, – они попробуют выдавить отсюда мексиканскую армию, пригрозив терактами в Мехико. Хотя какая разница. Мы обязаны взять этот груз под контроль. Ну что? Мне звонить ему или со своего наберете?

Самоуверенная мина Элсопа впервые дала трещину. Он вытащил телефон и набрал хорошо знакомый ему номер первого заместителя начальника Управления по борьбе с наркотиками.

В каморке на крыше завибрировал мобильник Кармел Мардер. Она приняла звонок и отчеканила:

– Управление по борьбе с наркотиками, кабинет первого заместителя Эверетта.

– Я хотел бы… В общем, это Уоррен Элсоп, я возглавляю операцию «Быстрый удар» в Мичоакане, в Мексике. Я хотел бы поговорить с первым заместителем Эвереттом, если можно.

– Конечно, сэр. Не уточните, по какому поводу?

– Э-э-э, по поводу некой операции «Южный гаджет». Тут один человек уверяет, будто он…

– Сэр, прошу вас! Это же незасекреченная линия, – потрясенным голосом выговорила Стата. – Подождите, пожалуйста, соединяю с первым заместителем.

Выждав полминуты, она пробежалась пальцами по клавишам ноутбука, и из динамика послышались гудки.

– Эверетт, – произнес мужской голос.

– Сэр, это Уоррен Элсоп. Простите, что беспокою вас в столь поздний час, но…

– Заглохни, Элсоп! Какого хрена ты болтаешь про такую операцию по открытой связи?

Голос был низкий, звучный; протяжный гнусавый выговор, хорошо знакомый всем сотрудникам УБН, выдавал выходца из Восточного Техаса.

– Простите, сэр. Тут один человек по фамилии Ма…

– Я же велел тебе заглохнуть! Слушай внимательно. Во-первых, ты должен раз и навсегда забыть, что слышал про эту операцию. Вычеркни ее из памяти и ни с кем не обсуждай, особенно с гражданами Мексики. Во-вторых, ты должен немедленно прекратить какие бы то ни было отношения с упомянутым джентльменом. Имеется в виду тот джентльмен, который редактор, а также все его коллеги. За ним нельзя следить, ему нельзя препятствовать. В-третьих, если этот джентльмен или его коллеги обратятся к тебе за помощью, неважно какой, ты сделаешь все от тебя зависящее, не задавая вопросов. В-четвертых, ты не должен докладывать об этих приказах своему непосредственному начальству; все переговоры только со мной, в одностороннем порядке. В-пятых, ты больше ни под каким видом не должен звонить сюда. Вот пять приказов, и хотя всучить их тебе на бумажке я не могу, мне хотелось бы, чтобы ты запомнил каждый из них. Можешь ты их выполнить, Элсоп?

– Да, сэр.

– Хорошо. Ну а если не выполнишь, друг мой, то я вывалю на твою голову столько дерьма, что тебе и не снилось. И еще: этого разговора не было. Мы друг друга поняли?

– Да, сэр.

Связь оборвалась. Элсоп уставился на телефон с таким выражением, словно тот мог сделать так, чтобы этого разговора не было.

– Хорошо поговорили? – поинтересовался Мардер.

Элсоп бросил на него взгляд, в котором в равных пропорциях смешались страх, злость и ненависть, встал и без единого слова вышел.

Мардер смотрел ему вслед. Услышав, как разлетается галька из-под колес отъезжающего автомобиля, он прошел на кухню и по городскому позвонил Эль Гордо.

Когда трубку сняли, он представился, и почти сразу к телефону подошел сам jefe.

– Проблема решена, – сообщил Мардер.

– Очень хорошо. Могу поинтересоваться как?

– Национальными техническими средствами, как говорят у нас. Но больше он нам хлопот не доставит. Есть новости по нашему вопросу?

– Есть. Мне доложили, что все уже там, где должно быть по плану. Я очень доволен и буду еще довольнее, когда доставим груз на место. – Он сделал паузу. – Я хотел бы, чтобы вы тоже приехали.

– Без проблем.

– Рад слышать. Сегодня в половине двенадцатого у насыпи вас будет ждать машина. Думаю, нам стоит встретиться после доставки груза и обсудить вопросы, представляющие обоюдный интерес.

Мардер согласился, что это было бы здорово, повесил трубку и уже хотел уйти с кухни, как вдруг кухарка, Эванхелиста, спросила, не хочет ли он перекусить. Мардер вспомнил, что не принимал твердой пищи с тех пор, как его покормили похитители. При этой мысли он сразу ощутил слабость и голод и уселся на стул.

– Приготовлю вам chilaquiles, – сказала женщина.

– Не затрудняйтесь так. Можно просто разогреть что-нибудь в микроволновке.

Эванхелиста метнула недобрый взгляд на упомянутый прибор.

– Не стоит вам есть из нее, сеньор. Там внутри лучи, которые размягчают кости. Я вам приготовлю что-нибудь вкусненькое за десять минут, а вы пока выпейте пива. И вот еще свежие plátanos.

Она вручила ему обещанные бананы, поставила на плиту большую железную сковородку и принялась крошить чеснок. Chilaquiles – блюдо бережливых, на него пускают черствые тортильи и остатки всяческих продуктов. Мардер наблюдал, как Эванхелиста нарезает и обжаривает лук, чорисо, чипотле, потом стопку вчерашних лепешек; вдыхая эти запахи, он перенесся в то время, когда они жили в своей первой квартирке близ Колумбийского университета, и жена к его приходу с работы готовила это самое блюдо.

Внезапно он ощутил головокружение, дезориентацию и секунду-другую думал, что мистер Тень наконец сказал свое слово. Но нет, это всего лишь искусственная Мексика, созданная Чоле за минувшие годы, тянулась к настоящей Мексике, в которой Мардер находился сейчас. Мардер почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной и содрогнулся от ужаса, как и тогда в гостинице: если обернуться, она будет там – молодая, как прежде.

Но это была всего лишь Кармел, и она сказала:

– Как вкусно пахнет! Я тут с голода умираю – хватит на меня?

Разумеется, хватило. Эванхелиста положила еду на тарелки и, скрестив толстые руки на груди, с удовлетворением смотрела, как они едят.

– Как мы рады, что вы вернулись, дон Рикардо, – сказала кухарка. – Без вас дела тут совсем не ладятся. Как говорится, лучшее удобрение – хозяйская нога.

Стата расхохоталась, закатив глаза, и бросила взгляд на отца. Пословица была смешная, но правдивая, как и почти все пословицы. Если бы только Мардер знал, что за урожай его ждет.

Потом он пару часов бродил по colonia, посматривая по сторонам, никого не избегая, позволял людям угощать его напитками в крошечной кантине, решал проблемы или отказывался их решать. Разберитесь сами, говорил он, и некоторые действительно разбирались. Он понимал, что в любой деревне случаются распри и обиды, но хотя эта асьенда была не из тех, где всем заправлял один человек, в характере мексиканцев ощущались черты, оставшиеся с прежних времен. Им хотелось иметь хозяином такого человека, который позволит им вернуться к своей привычной беспомощности, винить его во всех неудачах и лелеять в душе ненависть.

Он спустился к пляжу и с удивлением обнаружил там группу мужчин, заполнявших мешки песком и передававших их по цепи наверх. На поддоне дожидалась своей очереди целая груда таких же зеленых мешков из крепких синтетических волокон. Мардер подошел к одному из рабочих и спросил:

– Рафаэль, что здесь происходит? Зачем нам песок?

Это был крупный смуглый мужчина с каменным лицом, короткой стрижкой и кучей татуировок на руках – бывший солдат, как припомнил Мардер, и один из ближайших подчиненных Скелли.

Рафаэль пожал плечами.

– Приказ дона Эскелли. Это для блиндажей.

– Блиндажей? А блиндажи зачем?

Здоровяк как будто даже смутился, что приходится объяснять такие вещи Мардеру, который сам все должен знать.

– Для войны, сеньор, – ответил он. Кивнув, Мардер двинулся в обратную сторону, к лестнице. Ну конечно же, будет война. Чего еще он ожидал?

В одиннадцать Мардер направился в сторону насыпи, на встречу с людьми Эль Гордо. Он объяснил Кармел, куда идет, и та, к некоторому его удивлению, не стала его отговаривать. Еще несколько дней назад она попыталась бы, но теперь мексиканского в ней прибавилось. Она серьезно и с печалью вгляделась в его лицо, поцеловала в щеку и пожелала удачи.

У насыпи стоял джип с двумя незнакомыми мексиканцами. Он сел на заднее сиденье, как было велено, и один из бандитов устроился рядом. По прибрежной дороге они проехали до Карденаса, потом уже через город на восток, до самого контейнерного порта. На входе у ворот стояла будка, но сторож их не остановил. Они медленно покатили меж рядов контейнеров, составленных по шесть штук в высоту.

Мужчина, сидевший рядом с Мардером, вынул сотовый телефон, бросил несколько слов, послушал и сказал водителю:

– Второй поворот направо, потом налево. Мы их увидим.

Убрав мобильник, он улыбнулся Мардеру. В углу глаза у него была татуировка в виде слезинки.

– Не понимаю, как вы рискуете сюда соваться. Я думал, у Ла Фамилиа весь порт под колпаком.

Мужчина пожал плечами.

– Порт большой.

За очередным поворотом они увидели пятитонный белый грузовик «Вольво». На боку у него красовался логотип пивоваренной компании – HERNANDEZ Y CIA, CERVEZAS Y MAS – и запотевшая бутылка «Карта Бланка».

Мардер указал на «Вольво» и проговорил:

– Я думал, «Эрнандес» принадлежит Ла Фамилиа.

– Ну да, мы одолжили их грузовик на сегодня, – со смехом отозвался бандит. – Когда поедем по городу, они не станут нас беспокоить.

Выйдя из джипа, Мардер разглядел в ярком свете фонаря маленький фургончик, припаркованный рядом с грузовиком, и полдюжины мужчин, включая Рейеса и Скелли.

Эти двое были погружены в беседу, но, завидев друга, Скелли помахал ему, и Мардер подошел поближе.

– Слышал, ты решил проблему с этим типом.

– Да. Он все-таки внял голосу разума.

– Ну да. Эль Гордо это впечатлило. Он подозревает, что Элсоп сотрудничает с Куэльо, чтобы прижать другие картели. Ну не мило ли?

– Горжусь, что я американец. Ну и что здесь происходит?

– Мы сверяли номера. Наш контейнер – вот этот оранжевый, в самом низу. Сейчас только паренек Рейеса отыщет в фургоне болторез, и будет у нас торжественное открытие.

Вдруг Скелли сжал руку Мардера, привлекая его внимание, посмотрел в глаза и сказал:

– А теперь как можно непринужденней привались к капоту машины, на которой тебя привезли, и когда они вскроют дверь контейнера, сползи на землю так, чтобы между тобой и дверью находился двигатель. И будь любезен проделать все это без дурацких вопросов и с улыбкой – мы ведь всего лишь добрые друзья, которые наконец-то встретились после разлуки, правда?

Похлопав его по плечу, Скелли отошел к двери контейнера. Все тамплиеры столпились рядом, словно малышня перед пиньятой, и наблюдали, как Рейес срезал замок и поднял ручку, которая отпирала дверную защелку. На Мардера никто смотрел, так что он, как послушный солдат, выполнил приказ и скользнул за капот джипа.

Услышав скрежет открываемой двери, Мардер присел. Затем раздался необычный стрекочущий звук, похожий на шум работающего линотипа, после него – вопли и крики боли, пистолетные выстрелы, опять стрекот, тишина. Он выждал немного и выглянул из-за машины. Все тамплиеры лежали на земле, в крови. Скелли тоже упал и ругался на чем свет стоит, а над ним склонились трое азиатов, все миниатюрные и крепко сложенные, одетые в одни трусы-боксеры и вооруженные пистолетами-пулеметами «MP5» с длинными черными глушителями.

Мардер выступил на свет. Все три дула моментально взлетели, но Скелли крикнул что-то на языке, в котором узнавался хмонгский, и троица опустила оружие. Мардер встал на колени рядом с другом.

– Ты как?

– Ничего, подстрелили только. Один из уродов успел выпустить пару пуль.

– Что здесь творится, Скелли? Кто эти люди?

– А, старые товарищи из известных тебе мест. Ньянг, Кронг, Бан, знакомьтесь, это Мардер.

Азиаты посмотрели на него с непроницаемым тюленьим выражением.

– Мардер, нам тут много чего надо разгрузить, – сказал Скелли. – Лучше подсуетись, пока кто-нибудь сюда не нагрянул.

– Не понимаю.

– Потом все объясню, шеф. Я тут кровью истекаю, если ты не заметил.

Мардер осмотрел его рану – отверстие в центре кровавого пятна размером с тарелку, чуть выше пояса, у левого бока.

– У тебя пуля в брюхе, друг, – проговорил он. – Тебе надо в больницу.

– Нет там пули, навылет прошла. Мной займешься потом. А сейчас просто помоги ребятам с погрузкой.

На бледном лице Скелли расплылась улыбка, и его зубы жутковато заблестели в свете натриевой лампы.

– Как в старые добрые времена, – произнес он. – Только без долбаных ВВС.

Мардер ничего старого и доброго тут не видел. Скелли все еще говорил, но тише, и пришлось наклониться к самому его рту.

– Парни отведут грузовик в casa. Рафаэль их встретит. Они подготовили мешки с песком?

– Да. Так ты все это спланировал?

– Ну естественно. Ты ведь не думал, что я и в самом деле дам этому жирному засранцу наложить лапы на такое оружие, а? Они б тогда тебя так быстро оттуда вышибли, что ты и обуться не успел бы. Нет, оружие наше, и мы оставим его себе. И вот еще что, там есть большой чемодан, не спускай с него глаз.

– Что в нем?

– Тебе лучше не знать, – буркнул Скелли и закрыл глаза.