Глава 9

На следующий день рано утром я вышел на верхнюю палубу и стал на глазах у изумлённых пиратов – нескольких часовых, дежурящих на палубе и мостике, а также членов ходовой вахты, готовиться к ночному бою.

Мне никто не мешал. Напротив, моё появление вызвало интерес у хозяев корабля. Зрители с явным одобрением, хотя и не без иронии наблюдали за моими действиями.

Вначале я несколько раз пробежался вдоль борта – от кормы к носу и обратно. Затем хорошенько размялся, и приступил к интенсивным приседаниям и отжиманиям.

Откровенно говоря, я чувствовал себя старой заржавевшей машиной, которую на долгие годы забыли в гараже, а потом вдруг решили за несколько дней подготовить к ралли ретро-автомобилей. Моё забывшее о серьёзных физических нагрузках тело скрипело и стонало. Но я старательно делал вид, что получаю удовольствие от упражнений, чтобы наблюдающие за мной пираты видели меня бодрым, психологически настроенным на бой.

В конце тренировки я принялся отрабатывать перемещения по воображаемому «рингу» и ножевые удары. Для этого я специально прихватил с собой ножницы из хирургического набора. Я принялся орудовать ими, как ножом. В качестве воображаемого противника я использовал стальное основание одной из опор лебёдки, на которой был подвешен моторный баркас. Должно быть я немало позабавил зрителей своими неумелыми пританцовываниями вокруг импровизированного чучела врага и слишком энергичными выпадами. Но я был уверен, что в итоге добился поставленной цели. В ближайшие часы мой визави обязательно узнает во всех подробностях, с каким остервенением слабак-доктор бросался с «ножом» на его железного двойника. Конечно, я не надеялся запугать своего противника, но посеять в его душе определённые сомнения – почему бы и нет.

Я рассчитывал на то, что недавний рыбак вряд ли закалён в многочисленных драках. Его подростковую психику можно было попытаться подавить. Да, мой враг умел убивать. Но одно дело рубить головы беззащитным пленникам, и совсем другое – когда жертва готова отчаянно обороняться, словно загнанная в угол крыса. Взрослые товарищи по пиратскому экипажу наверняка относились к нему, как к мальчику на побегушках, всячески унижали парня. Вот он и отыгрывался на отданных ему под охрану пленниках. Наверняка мой противник был трус, мечтающий получить оружие и как можно больше власти. Люди такого типа уважают только силу. Ей они подчиняются.

В то же время по своим физическим параметрам я не уступал противнику, даже наоборот – был значительно выше его и тяжелее килограммов на пятнадцать-двадцать. А в рукопашном бою выигрыш в росте и весе тоже значит немало.

Китаец пожаловал ко мне в санчасть около полудня, но вовсе не для того, чтобы отвести меня на работу. В этот день я был освобождён от каторжной лямки. Видимо, так решил кто-то из распорядителей ночного боя.

Моего противника явно привело желание своими глазами убедиться: действительно ли я так решительно настроен сражаться с ним. Было заметно, что мой посвежевший бодрый вид неприятно удивил незваного гостя. К этому времени я уже успел заскочить на камбуз и быстренько уничтожить тайно приготовленное для меня Полли очередное сытное блюдо из мяса и тушёных овощей. Ближе к вечеру кок обещал ещё раз накормить меня макаронами с сыром. На таком энергетическом «топливе» я должен был сражаться, как лев, какое-то время не чувствуя усталости. К тому же накануне вечером я вспомнил о питательных смесях, предназначенных для кормления больных с определёнными заболеваниями и травмами. В кладовке при санчасти хранилось несколько упаковок с такими пищевыми концентратами, содержащими полный комплект необходимых человеческому организму аминокислот, минералов и витаминов. Продолжая так питаться и тренироваться хотя бы пару недель, я очень скоро мог бы превратиться в атлета. Вот только времени на набор необходимой физической формы у меня не было. Пока же мне явно не хватало силы, выносливости, да и боевым опытом я не обладал. И, тем не менее, я чувствовал здоровый боевой задор.

Почему-то в моей душе возникло ясное ощущение, что всё для меня закончится хорошо. Я слышал от старых фронтовиков, которым повезло пережить войну, что им приходилось испытывать нечто подобное. Не знаю, что это было на самом деле: предвидение или только самовнушение, но эта уверенность позволила мне после долгого периода непрекращающегося животного страха впервые почувствовать себя человеком и мужчиной.

Пожаловавший в санчасть охранник принялся издеваться надо мной: он рассказывал, как распорет мне живот и прямо у меня на глазах съест мою печень, как намотает на лезвие своего ножа мои кишки и тому подобные страсти. Но все эти нарочитые запугивания лишь убедили меня, что на душе этого парня очень неспокойно. Он не мог не почувствовать моей уверенности, и не понимал её причину. А непонимание часто рождает страх.

Неожиданно мне в голову пришла идея, как окончательно деморализовать противника. Продолжая выслушивать от визитёра оскорбления и запугивания, я вскипятил воду, засыпал заварку в фарфоровый чайник. Моё предложение выпить чаю обескуражило парня. Он не мог понять, как можно спокойным даже дружеским тоном предлагать чашку чая смертельному врагу, который обещает тебя выпотрошить.

– Ты боишься? – с усмешкой спросил я.

– Это тебе меня надо бояться, доктор! – злобно процедил сквозь зубы пират, чуть ли не выхватывая чашку из моих рук. – Твоя голова мне очень пригодится. Когда я её резать и показывать капитану мне остаётся совсем немного до уплаты взнос за вступление в экипаж.

Речь примитивного азиата была корявой и оттого могла бы ещё больше напугать меня. Но только не теперь. Не знаю, что со мной произошло. Но я совершенно спокойно выдержал полный ненависти взгляд китайца и даже улыбнулся ему! Вместо того чтобы отвечать угрозой на угрозу и оскорблением на оскорбление я предложил обработать рану на лице парня, оставшуюся после вчерашнего ожога. Я видел, что мой противник нервничает всё сильнее. Перед ним стоял человек, который, не будучи солдатом, тем не менее, демонстрировал необъяснимую стойкость накануне смертельного поединка. Более того, странный чудак ещё и любезничал со своим врагом, будто с добрым другом, и даже заботливо предлагал подлечить его перед предстоящей им обоим схваткой. Такое поведение с позиций простого рыбака выглядело помешательством, либо чем-то иным…

Я с откровенным злорадством наблюдал за смятением противника, ожидая подходящий момент, чтобы нанести ему удар. Нет, я не собирался внезапно втыкать мальчишке под рёбра хирургический скальпель, или бить его по темечку чем-нибудь тяжёлым. Я приготовил более изощрённое оружие.

Наконец, подходящий момент настал. Глядя прямо в глаза китайцу, я спокойно сообщил ему, что подмешал в его чай медленнодействующий яд и через сутки начнётся долгая мучительная агония, которая закончится неминуемой смертью.

– Посмотри сколько у меня тут всего – я обвёл рукой многочисленные шкафы и полки с медикаментами. – Всю ночь я готовил для тебя угощение, но только не знал, как его тебе скормить. Но ты сам сюда пришёл и выпил отравленный чай. Разве ты не почувствовал своеобразный запах и горьковатый вкус напитка? Нельзя же быть таким доверчивым, мой мальчик! Особенно когда перед тобою враг. Теперь яд уже в тебе, он уже растворился в твоей крови и вскоре впитается в твою печень, селезёнку, почки. Сегодня ночью ты ещё сможешь попытаться меня убить. Да что толку! Даже если ты и победишь, завтра твоё здоровое тело начнёт заживо разлагаться. Ты ещё будешь ходить и разговаривать, а на твоей коже уже выступят трупные пятна. Потом у тебя начнут выпадать зубы и волосы. Из твоих глаз и кожных пор будет сочиться кровь. И никто тебе не сможет помочь, ибо рецепт противоядия знаю только я один. Так что ты ненадолго переживёшь меня.

Теперь уже я в сочных красках описывал ужасные мучения, которые придётся пережить моему врагу перед смертью, таким образом возвращая парню долг за те угрозы, которые он совсем недавно расточал мне. Китаец слушал меня, открыв рот и вытаращив глаза. Как я и предполагал, известие потрясло парня. Будь я на его месте, то наверняка тоже уже начал бы напряжённо прислушиваться к себе, ища и находя первые симптомы страшного недуга.

Хотя, конечно же, никакого яда в чай своему противнику я не подмешивал. Я использовал приём известный в медицине, как «эффект плацебо». Он заключается в том, что пациенту дают таблетку под видом очень эффективного лекарства. На самом же деле пилюля представляет собой обычную пустышку и содержит какой-нибудь нейтральный наполнитель, например сахар, мел или глюконат кальция. Важно лишь убедить человека, что ему дали очень эффективное средство. таким образом, я использовал этот приём наоборот. Это тоже была нечестная игра, но в данном случае моя совесть не протестовала. Вместо подлого ножа я использовал своё главное оружие – интеллект.

Я был уверен, что парень поверит мне, ведь я был для него учёный человек, обладающий особыми познаниями в области разных лекарств и снадобий. С его точки зрения мне ничего не стоило сварить смертоносное зелье. Охранник наверняка уже искренне сожалел о том, что так грубо со мной обращался все эти дни. В той части света, откуда он был родом, торговцы чудодейственными бальзамами испокон веков пользовались особым почтением, как простых людей, так и просвещённых вельмож. Хотя во все времена большинство самодеятельных целителей прописывают своим пациентам под видом чудодейственных средств всё то же плацебо.

Как профессионал, имеющий отношение к фармацевтическому бизнесу я знал, что строгое исследование средств традиционной китайской медицины показало, что из огромного количества изученных в лабораториях препаратов действительно эффективными в лечении заболеваний показали себя всего несколько наименований. Тем не менее, уже несколько тысяч лет китайские знахари успешно «лечат» соотечественников с помощью своих порошков и микстур. Всё дело в особом отношении пациентов к личности целителя, изготавливающего или назначающего им лекарства. И чем менее образован человек, чем более он склонен верить в силу сверхъестественного, тем мощнее подействует на него не обладающая реальной исцеляющей силой пустышка.

Я знал, что отрицательный эффект плацебо способен вызвать вполне материальные изменения в организме человека, как при реальном тяжёлом заболевании вплоть до летального исхода. Поэтому мой противник запросто мог умереть в ближайшие часы от последствий «отравления».

– Вскоре ты почувствуешь тошноту – объявил я охраннику. – И это станет началом конца. Дальше будет только хуже.

В гробовой тишине я допил чай, прополоскал над умывальником чашку и вышел из санчасти.

Я стоял возле борта и любовался океаном. Мы скользили по совершенно гладкой его поверхности. За время плавания я успел привыкнуть к постоянной качке, грозному шуму волн, свисту ветра. Поэтому мне было непривычно окружающее торжественное спокойствие и тишина. Здесь на палубе гул корабельной машины был едва уловим. Зато я отчётливо слышал таинственный шелест воды вдоль корабельного корпуса.

Не замутнённая даже лёгкой зыбью морская поверхность была прозрачной, словно стекло. Казалось, стоит напрячь зрение и можно увидеть стаи серебряных рыб, снующих в глубине. Перед глазами возникла яркая картинка: наше судно всего лишь крупинка на поверхности вселенной по имени Океан. Под нами тысячи метров водяной толщи, гигантские впадины и подводные горы, миллионы живых существ, многие из которых ещё неизвестны науке. Этот мир будоражил воображение.

Вспомнились слова буддийского монаха, что стихия океана враждебна ко мне. Конечно, он был прав. Морской дракон уже не единожды пытался убить меня, и вряд ли откажется от своего намерения сожрать человека, которому само Провидение предсказало гибель вдали от земных берегов. И всё-таки я чувствовал себя до некоторой степени победителем.

И я отошёл от борта. Как уже было сказано, в пределах сухогруза я обладал определённой степенью свободы. Меня могли до смерти забить во время каторжных работ, как бесправного раба на плантациях, но в остальное время я был до некоторой степени защищён статусом судового медика и мог свободно перемещаться по кораблю.

Недалеко от меня на палубе собралась компания пиратов – человек десять. Бандиты о чём-то оживлённо спорили. Иногда дело у них доходило даже до потасовки. Впрочем, дрались они не в полную силу, больше бравируя друг перед другом своей воинственностью и силой. Но всё равно их поведение было непредсказуемым. Любой из этих уголовников мог от скуки прицепиться ко мне. Поэтому каждый раз, по доброй воле выходя размять ноги на палубу, я рисковал не вернуться к себе в санчасть.

Вскоре на боковую галерею ходового мостика вышел Дуче с биноклем в руках. Наши взгляды встретились, и пиратский вожак по-приятельски помахал мне рукой. Я ответил вежливым приветствием, про себя желая главарю банды переесть его любимых макарон и помереть от несварения желудка.

Я отошёл подальше от опасных соседей и достал сильно подпорченную морской водой карточку жены. В последние дни у меня появилась сильная потребность говорить с самым родным мне человеком. Я стал часто мысленно беседовать с фотографией, особенно по вечерам, перед тем как заснуть: рассказывал любимой о том, что со мной произошло за истекший день. Я говорил ей, как славно мы заживём, когда мне удастся вырваться из неволи и вернуться домой. Спрашивал, как дела у сына. Постепенно я забывал, что передо мной только фотография, и на душе становилось хорошо и спокойно, будто я не на пиратском корабле, а в своей бирюлёвской квартире.

Вот и теперь я так увлёкся своими мыслями, что даже не сразу заметил, как ко мне подошёл мой китайский охранник. Я поразился тем изменениям, которые с ним произошли менее чем за час. Беднягу шатало от слабости. Выглядел он ужасно.

– Умоляю вас, доктора, примите это – хриплым тусклым голосом произнёс китаец, протягивая мне какой-то свёрток.

Я растерялся. Сейчас от этого парня можно было ожидать всего. В куске ткани могла находиться, например, готовая к взрыву граната. Такой ответный ход приговорённого мною к смерти охранника выглядел вполне логичным – если уж суждено умереть самому, то надо утащить с собою на тот свет и заклятого врага. Бежать мне было некуда, а брать в руки опасный предмет я не собирался. Так мы и стояли какое-то время: он протягивал мне нечто, а я всячески пытался избежать пугающего меня дара.

Тогда китаец развернул ткань прямо на палубе у моих ног. Оказалось, что в свёртке находились несколько крупных плодов и лепёшка.

– Теперь я каждая день буду приносить вам три фрукт и лепёшка, уважаемый, – с почтительным полупоклоном пообещал китаец. Он стал говорить, что регулярно чистит одежду, убирается в каюте и оказывает ещё кое-какие услуги одному высокопоставленному пирату, а за эту работу тот расплачивается с ним едой.

– Если, господин доктор только желать, я буду без плата чистить и вашу одежду, а также убираться в вашей каюта – подобострастно заверил меня бывший рыбак. Понизив голос до шепота, он также добавил: – я могу даже стать для вас женщина на время плавания, пока на берег вы не найти себе настоящую леди.

Я оглянулся: все пираты, которые в данный момент находились на палубе, внимательно наблюдали за нами. Сейчас решалось, состоится ли этой ночью бой, на который уже сделаны ставки. От Полли я знал, что принципиальным условием таких поединков является лютая ненависть противников друг к другу. Только тогда поставившие на схватку свои деньги участники тотализатора могли быть уверенны, что бойцы будут сражаться не на жизнь, а на смерть, и, следовательно, результат будет честным.

Конечно, я не собирался по доброй воле играть уготованную мне роль гладиатора, поэтому принял принесённые мне дары, и даже дружески обнял недавнего врага, пообещав в ближайшее время дать ему противоядие, которое полностью нейтрализует находящийся в его организме яд.

Когда несколько часов спустя я зашёл на камбуз, то Полли стал упрекать меня за то, что я побратался с пиратом:

– Мы все так надеялись, что вы убьёте этого выродка. А вы – штык в землю! Я больше не стану вас кормить, доктор…