Глава 10
После истории с несостоявшимся поединком мои отношения с китайским охранником круто изменились. Из заклятых врагов мы неожиданно превратились в друзей. Точнее китаец добровольно принял на себя обязанность слуги при моей особе. Правда, я совсем не настаивал на этом, просто так вышло как-то само собой. После того, как я «излечил» китайца с помощью «противоядия» от «отравления» Ши Тао – так его, оказывается, звали, каждое утро стал приносить мне, как и обещал, три фрукта и тёплую лепёшку. Я в свою очередь наливал ему немного спирта, разбавлял содержимое стакана большой порцией воды и давал выпить «для поднятия настроения».
Ши Тао откровенно рассказал мне о том, как давно мечтал попасть на работу к серьёзному дельцу. Рыбаки его деревни всегда охотно помогали пиратам, снабжая их информацией о судах, которые видели в море. Они были рады, когда пираты платили им за ценные донесения по бутылке виски на человека или давали что-нибудь из трофейных вещей – чаще всего одежду, снятую с убитых моряков. Но Ши Тао страшно хотел разбогатеть! Он часто расписывал мне, смакуя подробности, как славно заживёт, когда вернётся домой состоятельным человеком; и что для этого необходимо сделать: «Надо взять три хороший корабль, как этот, с трюмы полный дорогих товаров, и можно будет перевезти родственников из рыбацкой деревня в хороший район Гонконга. да, да, это обязательно у меня получаться! Ведь каждый полноправный член команда получать свою долю добычи. Всего лишь три корабля и я смогу построить большой дом для своей семьи. Но для этого мне нужно показать капитану ещё три отрезанный голова».
Я не пытался перевоспитывать Ши Тао. Говорить ему, что заниматься грабежом и убивать людей грешно и, что такие поступки противоречат нормам морали – означало просто так сотрясать воздух и настраивать нового приятеля против себя. Мировоззрение этого 19-летнего парня уже сформировалось. Чтобы сохранить наши дружеские отношения я должен был принимать его таким, каков он есть. Поэтому мы почти не разговаривали о его пиратской службе. Я только мог выслушать Ши Тао, но своих комментариев его словам обычно не давал.
С помощью имеющихся в санчасти лекарств я сумел вылечить или на время заглушить кожное заболевание, которое мой новый товарищ получил ещё в раннем детстве, занимаясь рыболовным промыслом. Постепенно страшные язвы на ступнях китайца зарубцевались. Я также пообещал снабдить Ши Тао хорошими лекарствами, чтобы он смог с какой-нибудь оказией отослать их матери, страдающей от астмы. Я чувствовал, что китаец испытывает ко мне почти собачью привязанность.
Однажды, Ши Тао даже рисковал ради меня жизнью. Он видел, как я тоскую по своим близким, постоянно разговариваю с фотографией жены. Однажды вечером китаец появился у меня в санчасти сильно избитый. Фактически на месте лица у него появилась одна сплошная кровавая каша. Я стал обрабатывать его раны и обнаружил, что у бедняги переломан нос. Оказалось, что он пытался стащить у одного из пиратов мобильный телефон, чтобы я мог позвонить домой и сообщить жене, что я жив. Но хозяин мобильника поймал парня и сильно его избил… А ведь ещё совсем недавно я был готов зарезать этого парня!
Моя каторжная жизнь на пиратском корабле шла своим чередом почти без изменений. Почти каждый день Ши Тао отводил меня на место очередных работ. Но теперь я уже не боялся, что очередной мешок сломает мне хребет. Каждое утро я начинал с интенсивной тренировки. Если к вечеру оставались силы, то занимался также и перед сном: отжимался до нестерпимой боли в руках, закачивал пресс, приседал. Постепенно мои мышцы окрепли. К тому же добряк Полли, не смотря на своё обещание больше не кормить такого добряка, как я, тайно продолжал снабжать меня продуктами.
Я готовил себя к тому, что, если меня ещё раз попробуют убить, то не буду покорно ждать смерти, а окажу активное сопротивление. Я даже сшил из плотной медицинской клеёнки себе специальный чехол для хирургического скальпеля. Теперь я не покидал санчасть, предварительно не закрепив на лодыжке под правой штаниной с помощью липкой ленты и скотча чехол с остро заточенной полоской сверхпрочного металла. Мысль о том, что я уже не безоружен, придавала мне уверенности в полутёмных коридорах корабля и на обычно заполненной бандитами верхней палубе.
А между тем из выживших после захвата корабля моряков в живых теперь оставалось только пятеро. Пираты продолжали последовательно избавляться от свидетелей, которые переставали быть им полезными. Впрочем, кое-кому из пленников удалось выторговать себе право на жизнь…
Однажды на палубе я встретил своего напарника по совместной работе на камбузе. Штурмана было не узнать. Он сбрил свою неряшливую бороду. Вместо засаленной, давно не стираной рубашки в крупную клетку и мешковатых матросских штанов на подтяжках на нём ладно сидела явно новенькая желтовато-коричневая тропическая форма. Теперь штурман уже не выглядел как канадский лесоруб, а имел очень даже солидный вид представителя морской профессиональной аристократии. Крупную голову моряка венчала фуражка с белой тульей и золотым крабом на околыше. На ремне его висела большая пистолетная кобура. О былых злоключениях недавнего раба напоминала только седина на его висках. Да ещё шрам, оставшийся после того, как пират-надсмотрщик за какую-то провинность ударил его кулаком в лицо, и металлический перстень разорвал пленнику губу. Но всё это осталось в прошлом. Теперь новоиспечённый пиратский штурман хозяйской походкой прошествовал мимо меня, сделав вид, что не узнаёт товарища по каторжной доле. Проходя по палубе, он грубо толкнул попавшегося ему на пути матроса-малайца, выполняющего на судне чёрную работу наравне с рабами-пленниками.
Вечером Вкусный Полли, который от своего шефа знал обо всём, что происходит на корабле, рассказал мне, как штурман получил место в пиратской команде. Перебежчик как-то сумел дать знать пиратскому капитану о своём желании получить у него постоянную работу. Видимо, состоялась встреча Дуче с кандидатом в его команду, в ходе которой раб доказал итальянцу, что будет ему гораздо полезнее, чем штатный пиратский штурман.
– Однажды к этой сволочи, когда он драил палубу, подошли двое бандитов, – кок эмоционально описывал мне историю перерождения честного моряка в пирата, – они вручили штурману пистолет и сказали, что в столовой сидит его конкурент, и если раб мечтает снова стать свободным человеком и быть зачисленным в экипаж, то для начала ему необходимо «открыть для себя вакансию». Этот гад тут же пошёл в столовую и в упор разрядил всю пистолетную обойму в обедающего конкурента. Ну да это ещё бы ничего. Но пираты потребовали, от своего вновьобращённого дружка, чтобы он скрепил свой контракт кровью одного из бывших товарищей. Тогда этот мерзавец убил Юргена – личного официанта и буфетчика нашего прежнего капитана.
Я слушал кока и невольно представлял себя на месте штурмана: « А если передо мной встанет такой же выбор, как поступлю я? – спрашивал я себя. – Помнится, несколько дней назад штурман отчего-то уверял меня, что между жизнью и смертью я тоже выберу первое. Тогда я оскорбился и возненавидел его за такие слова, но ведь жизнь это не рыцарский роман. Здёсь всё гораздо страшнее и прозаичнее».
В сознании сама собой всплыла фраза, которую штурман произнёс при нашем с ним недавнем разговоре: «Каждый из нас – оказавшихся на этом корабле в смертельной ловушке, готов на всё ради того, чтобы выжить».
Предательство штурмана заставило меня вновь задуматься о том, какую я готов заплатить цену за свою жизнь. Конечно, я очень хотел и дальше оставаться порядочным человеком, но одновременно чувствовал, что не готов принять героическую смерть. Оставалось надеяться, что жизнь не поставит меня перед страшным выбором.
Однажды ко мне в санчасть заявился лысый бородач, который совсем недавно чуть было не зарезал меня на камбузе после того, как я плеснул кипятком в лицо китайскому охраннику. Пират желал, чтобы я немедленно избавил его от зубной боли. Чтобы придать своей просьбе необходимый вес бандит всё время держал руку на рукоятке уже знакомого мне ножа.
Мы прошли в стоматологический кабинет. Я надел врачебный халат, одноразовые хирургические перчатки и предложил посетителю сесть в смотровое кресло. Я взял специально зеркальце и сделал вид, что внимательно изучаю больную челюсть пациента. Мне приходилось снова и снова играть в крайне рискованную игру, старательно изображая профессионального врача. У меня просто не было выбора. Судовой врач обязан быть универсальным специалистом, даже уметь принимать роды, если это потребуется. В противном случае ему не место на корабле. Я же мало чего умел, и, тем не менее, не хотел быть выброшенным за борт. Поэтому продолжал старательно разыгрывать из себя опытного эскулапа.
После «осмотра» я намеревался «сделать» пациенту рентген. Нет, только вы не подумайте, что я настолько освоился в своей роли! Просто я открыл в себе недюжинные актёрские способности, и намеревался сымитировать данную процедуру. Мне довольно часто приходилось посещать стоматолога, так что я примерно представлял себе, как всё должно выглядеть. Можно было даже не включать аппаратуру. От моего предшественника у меня осталась целая папка готовых рентгеновских снимков, один из которых я собирался продемонстрировал пациенту с самым серьёзным выражением лица. Можно было объяснить пирату, что у него, к примеру, острый периостит, то есть воспаление челюсти, и я собираюсь лечить его с помощью очень эффективных лекарств.
Впрочем, мне кажется улыбнулась удача. Едва пират открыл рот, я увидел огромное зияющее дупло на одном из его правых коренников. Конечно я мог на время отделаться от посетителя упаковкой сильного обезболивающего. Но ведь через несколько дней он явиться снова, только озверевший от боли. Не-ет, это не выход. Проблема требовала радикального решения. Колебался я недолго. Включил установку для стерилизации хирургического инструмента и приготовился вколоть пациенту лошадиную дозу обезболивающего, чтобы сидел смирно.
Прошло всё на удивление гладко. Этот буйвол сразу повеселел, когда я продемонстрировал ему вырванный зуб, и на радостях даже пообещал меня отблагодарить. Только я и без его благодарностей был счастлив, и немало горд собой. На прощание я на всякий случай вручил ему упаковку обезболивающего, и предупредил, что иногда боль в таких случаях ещё некоторое время может напоминать о себе.
На следующий день поздно вечером бородач явился ко мне снова. По его лицу я сразу догадался, что рано обрадовался. Его мучила просто дикая боль, а выданное мною лекарство перестало на него действовать. Я ничего не мог понять. Вряд ли я удалил не тот зуб. Скорее было упущено время, и у пациента действительно началось челюстное воспаление. Я растерянно предложил подобрать другое обезболивающее – ещё более сильное. Бесполезно. Громила уже не верил в таблетки. Он достал свой огромный нож и стал рассказывать о том, как он целый год воевал наёмником в Чечне и сколько убил этим клинком русских солдат. Этот псих находился в невменяемом состоянии и вот-вот должен был наброситься на меня. Тут мне в голову пришла спасительная мысль налить ему стакан спирта. После второго выпитого стакана бородач успокоился и даже повеселел.
Впоследствии я ещё дважды спасал свою жизнь, наливая «душману» спирт. Потом он стал вымогать у меня наркотики. И снова мне пришлось уступить. В сейфе санчасти, ключи от которого я нашёл в письменном столе, хранилось немало наркосодержащих препаратов. Почти неделю я беспрекословно выдавал бородачу то, что он от меня требовал. Только долго это продолжаться не могло. Я стал думать, что «душман» со мной сделает, когда мой сейф опустеет. Только волновался я зря. Эта история в закончилась печально не для меня, а для него.
В тот день ко мне явился посланец от Дуче. Странно, как я раньше не видел его. Левая половина лица этого «джентльмена удачи» была страшно изуродована, судя по всему в результате боевого ранения. В моём сознании сразу возникли картинки беспощадного абордажного боя. Было отрадно думать, что экипажи некоторых торговых судов оказывают Дуче и его людям организованное сопротивление. Результаты одного такого сражения я наблюдал воочию.
Вояка, похоже, получил в левую часть головы изрядную порцию шрапнели или мелких осколков. В результате от носа осталась лишь половина, а оторванное взрывом ухо заменял пластиковый протез.
Из-за этого увечья стоило пирату заговорить, живая половина его лица сразу превращалась в перекошенную гримасу. Я видел перед собой будто искажённый яростью искривлённый рот, подёргивающиеся от напряжения мимические мышцы щёк и лба.
При этом другая – левая часть лица пирата оставалась мертвенно неподвижной. Только в стеклянном искусственном глазу иногда вспыхивал отражённый свет лампы, создавая совершенно жуткое впечатление. Его хриплый голос звучал, словно из могилы, видимо, по причине ожога верхних дыхательных путей.
Пират приказал мне немедленно следовать за ним. Но ещё до прихода посыльного у меня на душе стало как-то тревожно. Уже не в первый раз я замечал, что могу заранее предсказывать некоторые грядущие события. Видимо, из-за постоянного стресса, в котором я находился, до предела обострилось чувство опасности, которым природа от рождения наделяет каждого из нас.
На корме сухогруза было многолюдно. Можно было подумать, что здесь собралась чуть ли не вся пиратская команда. Сопровождающий меня изувеченный монстр грозными криками прокладывал мне путь через толпу. Время от времени ему приходилось пускать в ход кулаки, чтобы заставить посторониться какого-нибудь не слишком расторопного товарища. Если же получивший болезненный тычок в спину пират пытался огрызаться, мой провожатый бросал ему на ходу:
– Герр капитан приказал.
Эта короткая фраза мигом утихомиривая самых агрессивных, и заставляя всех, кто слышал слова одноглазого заранее расступаться перед нами.
Дуче сидел в плетёном кресле, закинув нога на ногу. В зубах у итальянца дымилась сигара. Перед пиратским предводителем понуро стоял известный мне бородач. Его обнажённое тело покрывали многочисленные порезы, из которых сочилась кровь. Увидев меня, Дуче пояснил:
– Вот, доктор, полюбуйтесь: заказал своему повару приготовить из этой туши наше традиционное блюдо – «мясо с кровью по-пиратски». Представляете, эта свинья где-то раздобыл наркотики!
Дымящаяся сигара во рту пирата вспыхнула презрением. Дуче отвернулся от меня, чтобы отдать какие-то распоряжения по поводу готовящейся экзекуции.
– Это я давал этому человеку наркотики – произнёс я, холодея от собственного безрассудства.
Капитанская сигара удивлённо повернулась в мою сторону, точно корабельное орудие.
– Вы?! Уж не хотите ли вы сказать, уважаемый, что признаётесь в том, что снабжаете моих людей наркотой, тем грубо попирая наши обычаи? – видимо, не веря своим ушам, переспросил капитан.
Я ещё раз – на этот раз более твёрдо повторил. Возникла тяжёлая пауза. Сигара уже прицельно смотрела своим тлеющим жерлом прямо на меня. Я попытался оправдаться:
– Этот человек мучился от сильных болей и я попытался облегчить его страдания.
– Да как вы смеете мне врать, жалкий вы докторишка! – гневно заорал на меня Дуче. – Думаете, я не знаю, что этот громила просто запугал вас. А вы вместо того, чтобы сразу сообщить мне о шантаже, принялись разлагать мой экипаж.
Все свои слова итальянец сопровождал резкими жестами. Сигара в углу его рта превратилась в огнедышащий вулкан. Возмущению капитана и всех членов его штаба не было предела. Стали раздаваться крики, что это доктора следует превратить в кровавый кусок мяса, а не Саида. Но главарь пиратов быстро сменил в отношении меня гнев на милость.
– Доктор не виноват! – громко, так чтобы все его слышали, объявил Дуче. – Саид знает наши законы, и потому будет отвечать за свои дела.
По приказу Дуче двое пиратов подвели приговорённого к борту. На смертника зачем-то надели спасательный жилет. Руки его сковали за спиной наручниками. Я заворожено наблюдал за этими приготовлениями, понимая, что «Душман» будет подвергнут какой-то изощрённой казни. Но бородатый вёл себя очень мужественно, всем своим видом демонстрируя готовность умереть достойно, как подобает воину. Он прочитал молитву, без посторонней помощи перелез через ограждение борта и прыгнул в море.
Корабль продолжал движение, уходя от одинокого пловца. А собравшиеся на юте зрители с выражением живейшего любопытства на лицах следили за ходом казни, смысла которой я пока понять не мог.
– Ну что же они не появляются! – нетерпеливо тряс плешивой головой и то и дело азартно толкал меня локтём в бок пожилой пират в промасленном синем комбинезоне. Всей грудью он навалился на перила ограждения, не спуская жадных глаз с человека в бирюзовых волнах. – Ты только посмотри на этих зажравшихся тварей! Корабль вот-вот уйдёт за горизонт, а их всё нет.
Только теперь я начал понимать смысл экзекуции под названием «мясо с кровью». В море бросали живого человека, предварительно исполосовав его кожу ножом. Попавшая в воду свежая кровь привлекала акул, которые разрывали жертву на части. Сразу стало понятно, зачем понадобился спасательный жилет. С его помощью палачи заботились о том, чтобы приговорённый к смерти человек не утонул раньше, чем появятся хищники. Будучи скованным наручниками бородач не мог снять с себя жилет и попытаться избавить себя от страшной смерти.
– Смотри! – чувствительно ткнул меня в рёбра острым локтём дед в комбинезоне механика. – Представление начинается.
Я увидел плавник, описывающий широкие круги вокруг барахтающегося в море человека в оранжевом жилете. Потом над поверхностью моря появился второй и третий острый треугольник. Акулы окружали свою жертву, постепенно сужая круг. Я не стал дожидаться окончания жестокого представления и отошёл от борта. По дороге в санчасть я встретил Дуче, который почему-то тоже не пожелал наблюдать за ходом казни в мощный бинокль, что висел у него на груди. На этот раз свиты рядом с капитаном не было. Только уже знакомый мне профессиональный палач Далит следовал за хозяином на почтительном расстоянии.
– Чтобы держать в повиновении это стадо скотов мне приходится время от времени предлагать им жестокие зрелища и ещё кое-какие грубые забавы, о которых вы узнаете чуть позже, – словно в оправдание пояснил мне итальянец. Он стал рассказывать, что ему очень не просто было спасти меня от участи Саида, которого акулы должно быть уже начали рвать на части.
– Я очень благодарен вам за сына и поэтому рад снова отплатить вам добром – дружески положив мне руку на плечо, говорил мне Дуче. – Только уж постарайтесь больше не подставляться, а то боюсь, что если мне снова придётся заступаться за вас, команда по старому пиратскому обычаю предъявит мне чёрную метку.
Дуче взял с меня слово, что я запру все наркосодержащие препараты и запасы медицинского спирта в железный ящик, а ключи отдам ему. Когда же мне потребуется какое-то лекарство из сейфа Дуче выдаст мне на время ключ.