Глава 32

В коридоре колючего кустарника по каменистой почве ползти было очень тяжело. Мелкая острая крошка до крови изрезала мне руки, впивалась через ткань штанов в колени. Но я не роптал на своё положение, а лишь ещё больше вжимался в негостеприимную африканскую землю. Временами со стороны дороги доносился дробный сухой стук пулемёта и над головой начинали с жужжанием проноситься свинцовые шмели. Они летали так низко, что временами срезали ветви кустарника. Иногда пули рикошетили от валяющихся вокруг в изобилии камней и с мерзким визгом неслись по причудливой траектории. От таких сумасшедших «ос» невозможно было спрятаться за каким-либо укрытием. Оставалось только ещё больше вжиматься в землю и молить Всевышнего о заступничестве.

Я не знал, кто ещё остался в живых из атакующей группы. После того, как застрочил третий пулемёт, мы – горстка атакующих бойцов – попадали в траву и стали расползаться в разные стороны, ища укрытия от разящего огня.

Помню, тогда я очень боялся остаться единственным уцелевшим пиратом, отлично понимая, что при таком раскладе мне одному придётся расплачиваться с хозяевами за вероломное убийство их вождя.

А начиналась атака очень удачно. Первые два пулемёта боевикам Майора удалось ещё издали очень ловко забросать гранатами. Никогда не думал, что гранату можно, словно бейсбольный мяч, метнуть так далеко, а главное, так точно! Но третьего пулемётчика наёмникам сразу достать не удалось.

Зато этот третий стрелял не умолкая, наверное, минут десять, мгновенно срезая каждую голову, выглядывающую из кустарника или из-за камня.

Запаниковавшие в начале нашей внезапной атаки африканцы вновь почувствовали себя хозяевами положения. Ещё не протрезвевшими пиратами они пока интересовались мало, видимо, рассчитывая потом скопом уничтожить это обезаруженное стадо. А пока вели охоту за каждым из тех, кто атаковал их машины.

Я видел, как группа чернокожих воинов поймала кого-то в кустах шагах в тридцати от того места, где я прятался. Похоже, пират, попавшийся сомалийцам, был ранен и не мог отстреливаться. Негры долго кололи невидимое мне тело штыками и копьями. Вскоре кусты в том месте окрасились в красный цвет.

Затем чёрные мстители цепью двинулись в мою сторону. Было слышно, как старший подразделения, что-то выговаривает рядовым воинам. Я заполз под куст, прикрылся какими-то листьями, сжался в комок, стараясь занимать, как можно меньше места. К счастью на мне была подаренная сыном Дуче камуфляжная форма. Но я понимал, что если опытные охотники подойдут достаточно близко она вряд ли спасёт.

Это совершенно жуткое ощущение, когда знаешь, что тебя выслеживают, чтобы зверски убить, но при этом ты лишён возможности убежать, нырнуть в глубокую нору, забиться в какую-нибудь щель. Правда, я мог выстрелить в карателей из пистолета, но это было бы равносильно самоубийству. У трёх из пяти сомалийцев в руках были автоматы.

Я просто лежал и смотрел, как приближаются методично прочёсывающие кусты африканцы. Они подошли уже практически вплотную ко мне, но тут кто-то застонал справа в кустах и негры бросились добивать обнаружившего себя раненого. Я проводил их глазами. Страшная процедура повторилась: африканцы долго кололи штыками тело у себя под ногами.

Воспользовавшись ситуацией, я стал отползать в сторону. Но через некоторое время вдруг услышал рядом шорох и сразу замер, словно настороженный зверёк. Из кустов прямо на меня выполз Майор. Вместе с наёмником были трое его людей. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга, потом Майор сделал мне знак рукой следовать за ними. Я охотно подчинился.

Я испытал огромное облегчение и радость, когда обнаружил, что большинство начинавших атаку боевиков до сих пор живы и совсем не деморализованы неудачным штурмом. Оказывается, попав под плотный огонь, опытные вояки просто временно рассредоточились, а теперь снова накопились для повторной атаки за нагромождением больших валунов. Правда, некоторые присутствующие здесь бойцы получили лёгкие ранения, но уже были вскрыты индивидуальные пакеты, раны перевязаны, все необходимые инъекции сделаны.

На этот раз мы атаковали противника двумя штурмовыми группами – с разных сторон. Первой командовал сам Дуче, второй – Майор.

Снова вспыхнул ожесточённый бой. Пока Дуче атаковал противника в лоб, группа Майора, с которой шёл я, сумела незаметно обойти африканцев с тыла. На этот мы не оставили местным ни единого шанса. Сразу несколько гранат попали в кузов злополучной «Тойоты», чей пулемёт, чуть не решил дело в пользу головорезов Тейлора. Машину вместе с пулемётным расчётом разнесло в куски. Ещё один автомобиль полыхнул высоким пламенем. Видимо, пуля попала в его бензобак.

Африканцы, бросив свои машины, начали в панике отходить. Теперь уже они пытались спрятаться в кустах, которые ещё недавно служили укрытием нам. Но навстречу отступающим из низких зарослей поднялись в атаку люди Дуче. Бедняги оказались зажатыми между молотом и наковальней.

– Смотрите, чтобы ни одна собака не улизнула! – несся над полем схватки громовой голос Майора.

В какой-то момент я оказался рядом с горящим джипом. Патроны в моём пистолете закончились. Я стал искать замену бесполезному оружию. Вскоре я увидел валяющуюся рядом с трупом вражеского солдата винтовку какого-то старинного образца. Поднял её, стал щёлкать затвором. И тут на меня выскочил здоровенный негр. От его одежды остались лишь жалкие лохмотья. Волосы геркулеса тлели, а кожа дымилась. Глаза африканца почти вылезли из орбит от боли и пережитого ужаса. Не сложно было догадаться, что этот парень только что выбрался из горящей машины.

Я оказался на пути обезумевшего громилы. Африканец не попытался бежать в другую сторону, а сразу набросился на меня. Он выхватил из моих рук винтовку, и с каким-то ожесточением отшвырнул её в сторону, после чего обеими руками схватил меня за шею. Я стал бороться с ним: молотил кулаками по животу и по почкам, пробовал ударить коленом в пах, пытался разомкнуть стальную хватку сжимающих моё горло мускулистых рук. Всё было бесполезно! На мою беду мне попался африканец, который был на целую голову выше меня и намного сильнее. Своими огромными лапищами он вот-вот должен был сломать мне шею. В глазах у меня потемнело.

Вдруг раздался странный звук, словно чем-то тяжелым ударили по древесному стволу. Это оказавшийся поблизости Майор поднял с земли ружьё, которое отобрал у меня африканец (оно оказалось без патронов), и использовал его в качестве дубины против моего противника.

– Только не считайте, что я простил вам Мартеля – мрачно пояснил наёмник, возвращая мне испачканное ружьё. – Просто в такой свалке я не пытаюсь вспоминать старые обиды, а убиваю тех, кто наиболее опасен. Пока мы с вами воюем на одной стороне, но это не помешает мне в будущем перерезать вам горло…

Люди покойного Тейлора были уничтожены почти все, за исключением нескольких человек, которым удалось уйти на бронированном «Хаммере». Когда джип вырывался из окружения, пираты в упор стреляли из автоматов по стёклам и дверям его кабины, но специальные пулестойкие панели и покрышки выдержали попадания десятков пуль. Было ясно, что в ближайшее время соплеменники и союзники убитого Тейлора узнают подробности его смерти и станут круглые сутки преследовать нас, чтобы отомстить. Нам необходимо было срочно покинуть эту страну.

Дуче ещё с прошлого вечера вёл по спутниковому телефону переговоры о присылке самолёта, но по неизвестным мне причинам наша эвакуация постоянно откладывалась.

Пока капитан вновь с кем-то ругался по телефону, пираты занимались своим любимым делом – грабили трупы врагов и погибших друзей. Мародёрство по отношению к своим допускалось.

К моему большому удивлению в ходе боя пиратская команда потеряла не так много людей – всего шестерых. Причём только двое из убитых принимали участие в сражении, а остальные погибли, не успев протрезветь.

Вскоре я наткнулся на труп одного из четырёх, так и не доживших до похмелья пиратов. Это был известный мне Кураж по прозвищу «Серфер». Похоже, молодой красавчик умер во сне, получив шальную пулю в голову. Я видел, что накануне вечером он много пил, шумно веселился и даже братался с африканцами. В бою бельгиец не участвовал, так как был мертвецки пьян. И вот такой бесславный конец для подающего большие надежды подонка. Я нагнулся к трупу и стал снимать с него цыганский ремень Ходжи. За этим занятием меня и застал Нино. Причём я не сразу заметил, что за мной наблюдают.

– Браво, дружище! – шутливо поаплодировал мне Принц. – Как я вижу, ваше перевоспитание идёт полным ходом, и вы всё меньше становитесь похожим на священника. Правильно! Чего добру пропадать.

Сказав так, Нино смахнул пылинку с золотой эмблемы в форме парашюта с крылышками. Именно такой значок я видел на Тейлоре.

По совету принца я также снял с покойника его очень удобную десантную куртку. Моя была сильно испачкана кровью и мозговым веществом убитого африканца.