Мухтар-бей раздражено встал и начал мерить шагами коридор министерства, поглядывая на высокий потолок.

— Дал слово, а сам заставляет ждать уже полчаса! Темнеет уже! О чем они там, интересно, говорят? — и Мухтар-бей воззрился на Рефика, словно тот мог дать ответ. Потом смущенно отвел глаза. — Эх, в другое время надо было приходить!

Потом он вдруг направился к двери, за которой сидел секретарь, и решительно открыл ее.

— Сынок, я депутат от Манисы Мухтар. Не вышло ли какой ошибки? — Нахмурился, выслушивая ответ, потом с несколько деланным гневом сказал: — Эти немцы пришли поговорить о торговле, а я — о благе нашей страны! — Хотел хлопнуть дверью, но передумал, тихонько прикрыл ее и снова начал ходить по коридору. Потом подошел к Рефику и уселся рядом.

— Ничего не поделаешь, это Анкара!

Они сидели в приемной министра сельского хозяйства. Депутат Мухтар-бей, выслушав приехавшего вместе с Омером Рефика, решил помочь близкому другу своего будущего зятя, пообещал, что устроит встречу с каким-нибудь министром или даже с самим Исмет-пашой, но благоприятная возможность все никак не предоставлялась. Знакомые Мухтар-бею министры были очень заняты и по большей части отсутствовали в Анкаре. Из-за тяжелой болезни Ататюрка все пребывали в растерянности и чего-то ждали. Рефик пока еще не встретился даже с экономистом Сулейманом Айчеликом, с которым переписывался, будучи в Кемахе. В первые несколько дней по приезде он работал над заключительной частью своего проекта, в которой излагал, к каким результатам приведет его осуществление, а потом с удивлением узнал, что писатель уехал в отпуск. Вот уже двадцать дней Рефик жил в Анкаре, однако ни с кем из государственных служащих свой проект еще не обсудил.

— Да, это Анкара! Но ты не расстраивайся. Уж если мы не поможем такому человеку, как ты… — Мухтар-бей замолчал, подумал немного и поправился: — Если мы не воспользуемся помощью такого человека…

Час назад Мухтар-бей позвонил Рефику в отель и сказал, что видел в меджлисе министра сельского хозяйства и договорился с ним о встрече. Встреча была назначена на пять часов, так что Рефик поспешил в Кызылай. Там он встретился с Мухтар-беем, и они вместе побежали в министерство, однако секретарь сказал, что министр занят.

Депутат от Манисы Мухтар Лачин снова раздражено встал с кресла и стал прохаживаться по коридору. Его огромная фигура нисколько не походила на изящную фигурку его дочери.

Наконец дверь открылась. Послышался шум голосов, в коридор начали выходить люди. По цвету кожи и неестественно прямой осанке было понятно, что это немцы. Вслед за ними из кабинета вышли еще два человека, по всей видимости, министр и переводчик. Все вместе они дошли до конца коридора; проходя мимо Мухтар-бея, министр поздоровался с ним легким кивком. Вскоре министр вернутся и торопливо зашел в кабинет. Секретарь вышел в коридор, чтобы пригласить Мухтар-бея, но тот уже ухватил Рефика за локоть и решительно направился к двери, за которой скрылся министр. «Что я ему скажу? — думал Рефик. — Как бы мне ему все вкратце объяснить? Изложу самые основные идеи…»

Они вошли в большой, просторный, но до отказа заставленный шкафами и креслами кабинет. Министр стоял у окна, смотрел вниз и курил. Рефик немного знал об этом человеке из газет и не считал, что перед ним следует робеть и вести себя слишком уж подобострастно. Он не принадлежал к числу высших партийных чинов, пересаживающихся из одного министерского кресла в другое. Говорили, что должность он получил благодаря близкому знакомству с Джелялем Баяром.

Услышав, что в кабинет вошли, министр отвернулся от окна и, заметив гневное выражение на лице Мухтар-бея, извинился за задержку Потом, указав рукой в сторону окна, сказал:

— Немцы… Сейчас за ними бегает вся Анкара. Премьер-министр попросил меня обговорить с представителями делегации некоторые технические моменты. Вот и пришлось заставить вас ждать. Возможно, мы заключим с ними торговое соглашение, нужно быстрее обговорить все детали… А это, как я понимаю, тот молодой человек, о котором вы мне рассказывали? — Министр пожал Рефику руку. — Мухтар-бей о вас говорил. Вы ведь инженер?

— Да, — сказал Рефик и снова подумал: «Самые основные идеи…» — Знали бы вы, как родина нуждается в таких целеустремленных, желающих что-то для нее сделать сыновья?;! Вот. Мухтар-бей, взять этого молодого переводчика. Над каждым предложением думал по полчаса! Я чуть со стыда не сгорел. — И министр опечаленно посмотрел на депутата: вот, мол, в каких тяжелых условиях приходится работать. — Родине нужны знающие, грамотные специалисты!

— Этот молодой человек — инженер-строитель, — с гордостью сказал Мухтар-бей.

Министр, который тем временем подошел к столу и начал рыться в каких-то папках, проговорил, совершенно очевидно думая о чем-то другом:

— А, стало быть, инженер-строитель… Очень интересно… Инженер-строитель приходит в наше министерство, чтобы… — он вдруг поднял голову и растерянно посмотрел на Рефика. — Зачем, говорите, вы решили к нам обратиться? А, ну как же, конечно! — И министр благосклонно покивал головой.

— Сударь, я у меня есть один проект, — заговорил Рефик. — Я думал над некоторыми принципами развития деревни…

— Да-да, конечно, — откликнулся министр. — Вы хотите опубликовать свою работу?

— Мне хочется, чтобы ее прочитали и обсудили. Познакомиться с мнением специалистов…

— Наше министерство сотрудничает с некоторыми печатными органами. Объемная у вас получилась работа? Можно взглянуть?

— Она еще не перепечатана, — сказал Рефик и почувствовал, что вспотел от смущения.

Министр заметил его растерянность.

— Если работа большая, вы можете дать нам ее конспект.

— Если не ошибаюсь, молодой человек хотел организовать обсуждение свой книги, — вступил в разговор Мухтар-бей.

— Да, мне хотелось бы, чтобы ее прочитали и обсудили.

— Разумеется, первым вашим читателем буду я, — сказал министр. — Мы придаем большое значение всем новым идеям, связанным с подъемом деревни и сельского хозяйства в целом. — Он снова заглянул в папку, потом посмотрел на часы и стал рыться в ящике стола. Потом спросил: — Что же вы не присаживаетесь? — встал и позвал секретаря.

«Что мне ему еще сказать? — думал Рефик. — Что мне прежде всего хотелось бы организовать обсуждение предложенных способов предоставления объединенным в централизованные группы деревням… Нет, просто скажу, что публикация для меня не главное. Что он делает? А, разговаривает с секретарем… Что-то я совсем растерялся».

Переговорив с секретарем, министр снова обратился к Рефику:

— В таком случае предоставьте в наше министерство конспект своей работы. А я поговорю с членами издательской комиссии. — Увидев выражение его лица, прибавил: — Есть и другой путь. Вы, ничего не сокращая, сами печатаете книгу, а мы затем приобретаем определенное количество экземпляров. — И министр, слегка подняв подбородок, улыбнулся Мухтар-бею: вот, мол, какое я сделал щедрое предложение. Потом достал из шкафа большой портфель и стал торопливо складывать в него со стола и из ящиков папки и бумаги.

«Нет, мне не это нужно, — думал Рефик. — Но он все же может кое-чем помочь!»

Прибежал секретарь, принес еще одну папку. Министр положил ее в портфель и сказал:

— Я извиняюсь: мало того, что заставил вас ждать, так еще мне сейчас нужно срочно уходить. Сегодня в германском посольстве ужин в честь доктора Функа. — Закрыл портфель, раздавил в пепельнице окурок, подошел к Рефику и взял его за руку выше локтя.

— Что ж, Мухтар-бей, я очень рад, что вы познакомили меня с этим молодым человеком. Мы обязательно ему поможем!

Рефик понял, что пора уже наконец что-нибудь сказать.

— Большое спасибо, но я хотел от вас не столько этого… Мне хотелось бы организовать обсуждение, дискуссию!

Министр посильнее сжал руку Рефика, словно по крепости бицепсов хотел определить, что у того на уме и что он вообще за человек.

— Какую такую дискуссию?

— Ну, например, как в журнале «Тешкилят», — ответил Рефик и сразу заметил, что министр поскучнел. Мухтар-бей, кажется, тоже был несколько растерян.

Министр отпустил руку Рефика.

— А, журнал «Тешкилят»… Поборники экономического планирования… Но это все уже вышло из моды. Вышло, не правда ли?.. — Тут министр, кажется, что-то вспомнил и спросил Мухтар-бея: — Что слышно об Исмет-паше?

— Мне, собственно, известно ровно столько же, сколько и вам, — сказал Мухтар-бей и покраснел.

Рефик вспомнил, как Назлы говорила, что ее отец был очень близок с Исмет-пашой и что тот даже придумал ему фамилию. Он понимал, что сказал что-то не то, но никак не мог понять, что именно.

— Все мы уважаем Исмет-пашу, но премьер сейчас Джеляль-бей, — проговорил министр. — К тому же почему сейчас, когда Гази так тяжело болен, он хотя бы на один день не съездит к нему в Стамбул? — Он медленно направился к двери, потом снова повернулся к Мухтар-бею и сказал, указывая на свой портфель: — Дел у нас сейчас, доложу я вам, выше головы! — сказал он это, впрочем, не раздраженно, а с улыбкой. — Сегодня немецкий министр экономики Функ, завтра английский министр финансов сэр такой-то. Взгляните на результаты Мюнхенской конференции: мир катится к войне! И все хотят переманить нас на свою сторону, не правда ли? — Министру нравилось, чтобы собеседники время от времени подтверждали его правоту. Кабинет они уже покинули, шли по коридору. — А вчера еще эта авария.

Накануне машина, в которой супруга доктора Функа совершала загородную прогулку, перевернулась, и та повредила руку.

— Или взять его речь на вчерашнем приеме. Наши торговые отношения, мол, не препятствуют торговым отношениям с другими странами. Спасибо, разрешил! Какая жалость, что Гази болен. Ждем, чем все закончится. Не правда ли? — Министр остановился у порога, принял у гардеробщика пальто и, снова взяв Рефика за плечо, обратился к Мухтар-бею: — Спасибо, что познакомили меня с этим молодым человеком. Я ему помогу. — С сомнением взглянув на Рефика, прибавил: — Сделаю все, что в моих силах. Пожелания депутатов для нас закон… Вам в какую сторону? — Последние слова он произнес, указывая на свою служебную машину.

— Спасибо, мы пешком, — сухо отозвался Мухтар-бей.

— Хорошо. Так я поговорю о молодом человеке с членами издательской комиссии, — сказал министр, улыбнулся аристократической и в то же время ироничной улыбкой и сел в машину, которая тут же с ревом унеслась прочь.

Мухтар-бей проводил машину взглядом, пока она не скрылась в сумерках, и в сердцах проговорил:

— Фигляр! Бессовестный шарлатан!

Они пошли в сторону Кызылая. Было холодно, сухо и безветренно. Проспект в Енишехире был запружен толпой: служащие выходили из министерств, совершали вечерние покупки, кое-то, прежде чем идти домой, выпивал, не присаживаясь за столик мейхане. «Ждем!» — сказал министр, и Рефик, глядя на стоящих перед витринами, в маленьких мейхане и на автобусных остановках людей, не мог отделаться от мысли, что они тоже чего-то ждут. «Вот и я жду!»

— Человек, которого посчитали достойным министерского поста, бегает за мелким немецким чиновником на задних лапках! — проговорил Мухтар-бей. — И это государственный муж! Никакого достоинства. А еще осмеливается что-то говорить об Исмет-паше!

«Перихан тоже ждет меня в нашей комнате, — думал Рефик. — Брат ждет в конторе, мама — в гостиной». Было стыдно и не хотелось ни о чем думать.

— Он, как видишь, подумал, что нам от него нужны деньги, что мы хотим продать твою книгу, А что он еще мог подумать? В таких людях нет и крупицы того, что называется идеализмом. А у власти все одни и те же, одни и те же… Но ничего, скоро все это изменится. Скоро, даст Аллах, все изменится!

«Хорошо, но что делать мне?» — думал Рефик. И люди вокруг, и огни проспекта казались ему равнодушными и унылыми. Он вспомнил лежащий в номере отеля у изголовья роман «Анкара» и усмехнулся. Испугавшись, что сейчас начнет смеяться над самим собой, пробормотал: «Ни о чем не хочу думать!»

— Ну-ну, не печалься! — сказал Мухтар-бей. — Все будет в порядке. Познакомлю тебя с министром финансов, министром юстиции. В твоем проекте ведь есть кое-что по их части? Не печалься! Придется подождать. И нужно быть осторожным. Зачем ты упомянул этот журнал? Ну ладно, ладно. Дело в том, что ты сюда приехал в очень неудачное время. Нас ждут серьезные перемены. В такие времена выигрывает тот, кто умеет ждать. Но каков тип! Видишь, в чьи руки попала Республика? Исмет-паша ему не то что министерство, портфель бы свой поднести не доверил!

Они вышли на площадь. Прощаясь, Мухтар-бей положил руку Рефику на плечо и сказал:

— Завтра вечером ждем вас с Омер-беем на ужин.

Рефик вернулся в свой отель в Улусе, поднялся в номер, посмотрел на портрет Гете на столике у кровати и сказал вслух:

— Кто я такой?

Улегся на кровать и стал вспоминать разговор с министром, двадцать дней ожидания в Анкаре, семь месяцев на железной дороге, Стамбул и Перихан. Год назад в Бешикташе он сказал Мухиттину, что не может жить, как раньше. «А что сейчас?» — спрашивал он себя, но в голову лезли только слова министра и воспоминания о жизни в Нишанташи. Так он пролежал довольно долго, глядя на грязную лампу и ни о чем не думая. Потом открыл роман Якупа Кадри. Сначала подумал, что роман этот смешон и жалок, потом, как всегда, заставил себя поверить автору.