Глава 89

После отъезда комиссара на душе Одиссея отчего-то кошки скреблись. Вот уж не думал Одиссей, что когда-нибудь его может огорчить расставание с этим человеком! Неисправимый хулиган, пьяница, хвастун и интриган, доставивший ему столько бед и хлопот, в конце их знакомства Лаптев неожиданно круто изменил мнение о себе.

К своему удивлению и радости Луков обнаружил, что Кира думает схожим образом. В случайном разговоре она обмолвилась, что хотя такие люди, как комиссар, редко кому внушают симпатию в ежедневном общении, как ни странно после их ухода все начинают чувствовать образовавшуюся брешь.

Вообще, за последние дни Одиссей очень сблизился с этой женщиной. И, кажется, господин Каракозов ничего не имел против долгих бесед своей супруги с молодым начальником. Артур стал будто сторониться попутчиков, по вечерам он рано ложился спать где-нибудь в сторонке, в общих разговорах старался не участвовать. Археолог Кенингсон тоже, будто отошёл на в тень. Так что им никто не мешал.

Обычно по вечерам, когда все хлопоты оставались позади, Одиссей вознаграждал себя несколькими часами безмятежного счастья.

Был один из таких прекрасных тихих вечеров. Лагерь постепенно затихал, а Одиссею и Кире снова не спалось. Они сидели вдвоём у маленького костерка и тихо беседовали. Он показывал ей зарисовки из своего путевого альбома. Ей многое нравилось. В конце концов она сказала:

– Не знаю, какой вы учёный, но у вас несомненный талант замечать прекрасное.

– В этом мы с вами похожи – мягко улыбнулся Одиссей.

Неожиданно Кира стала говорить о том, что и со своим мужем они тоже когда-то были духовно очень близки. Но потом у них произошёл какой-то разлад.

– Возможно, мы просто устали друг от друга. Даже работа уже не объединяет нас. Мы с Артуром давно чужие люди. В последнее время живём вместе лишь по инерции.

Одиссей зачем-то с жаром принялся убеждать Киру, что всё ещё поправимо. Некоторое время она слушала его с непонятным укором в глазах. Вдруг губы её дрогнули, казалось, странное волнение охватило всё её существо. Она будто уже решилось сказать ему что-то чрезвычайно важное, но в последний момент передумала и убежала.

Одиссей нашёл её довольно далеко от лагеря. Она лежала на траве лицом вниз, тело её сотрясалось от плача. Он растерялся. Некоторое время стоял рядом, как истукан, не зная, что делать. Потом сел рядом и снова неловко попытался утешить:

– Зря вы так, Кира Антоновна! Житейское же дело! Я слышал, что у многих супружеских пар после нескольких лет счастливого брака случается период сложных отношений. Это как мёртвый штиль на море – после многих дней удачного плавания паруса корабля вдруг обвисают. Но опытный капитан никогда не отчаивается, ибо знает, что вскоре снова задует попутный ветер.

Кира подняла заплаканное лицо и сквозь рыдания воскликнула:

– Зачем вы несёте весь это вздор! К чему мне эти ваши нелепые фразы. Разве вы не видите, что я люблю вас, а не его!

В её глазах затрепетали дикие огоньки страсти. Он вынула шпильки из своих волос, распустила свой аккуратный узел и распустила волосы.

Одиссей был поражён! Неужели это ему не чудиться. То, что произошло дальше, стало для него неожиданным взрывом счастья. Только теперь он посмел прикоснуться к женщине, которая казалось ему недостижимым идеалом.. Да, она была замужем, и всё же он был не в силах отказать себе в естественном праве на счастье. Он нежно провёл ладонью по её спине, привлёк к себе податливое тело. Она с готовностью пошла в его объятья.

– Только прошу тебя, будь всегда осторожен – заклинала она, страстно отвечая на его поцелуи. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!

– Почему со мной должно непременно что-то случиться?! – смеялся от радости он.

– Потому что если с тобой произойдёт что-то плохое, то и мне жить незачем…

Лишь под утро влюблённые поодиночке вернулись в лагерь. Весь следующий день Одиссей чувствовал себя на вершине блаженства. Ему хотелось обнять весь мир. Он понял, что полюбил, и это было истинным блаженством. Только было немного неловко перед Артуром Каракозовым.

Ближе к вечеру третьего дня пути колонна достигла секретной горной базы, о которой говорил турок. В это время Одиссей вместе с Джедмаль-пашой ехали впереди вместе с группой дозорных. Луков издали заметил на склоне горы высокую мачту с натянутыми на ней проводами и приземистую дощатую хижину у её основания.

Джедмаль отослал одного из своих людей с приказом отряду становиться лагерем примерно в двух верстах отсюда. А сам вместе с Луковым и несколькими приближёнными офицерами поехал дальше.

Хижина служила радиорубкой и одновременно временным пристанищем двум турецким солдатам-связистам.

После короткого отдыха Джедмаль-паша продиктовал одному из солдат телеграмму от имени Одиссея. Вначале её должны были получить в Ташкенте и уже оттуда передать дальше в Москву. Шифровальщик закодировал текст так, чтобы даже если сообщение перехватят британцы, они не сумели бы его прочитать. В шифровке говорилось:

«Абсолютно секретно! Руководителю Народного комиссариата по иностранным делам. Вне всякой очереди! Расшифровать под личным наблюдением адресата!

Встретил известного вам «Пилигрима», прошу дать разрешение на его участие в переговорах с пуштунами. Посредник просит поручить ему формировать из местных племён военные силы для перехода афгано-индийской границы. Альберт».

«Пилигрим» – это был секретный псевдоним Джедмаль-паши, который он сам выбрал для себя для связи с Москвой.

«Альберт» – это был позывной Лукова на случай отсылки радиосообщений с маршрута, ибо теоретически такая возможность рассматривалась в Москве во время планирования экспедиции.

Ответ был получен через 12 часов. По мере того как один из телеграфистов расшифровывал телеграмму, заспанное лицо только что проснувшегося турка расплывалось в широкой улыбке. Ответ действительно звучал, как глас фанфарных труб:

«Поблагодарите от нашего имени „Пилигрима“. Его посредничество наверняка снимет все проблемы на будущих переговорах. Примите наши поздравления! Ждём с успешными новостями в Москве! Передайте „Пилигриму“, что все планы, намеченные в Москве, приняты нами к исполнению. Через две недели в известное место придет первый караван».

Джедмаль-паша был так доволен ответом своих московских партнёров, что принял решение отложить поездку в Кабул, даже не смотря на то, что там его ожидал сам эмир. Сейчас турку было важнее побывать на афгано-индийской границе, встретиться с пуштунами, и в обмен на обещание русских денег и оружия закрепить их за собой. Тем более что афганское правительство, сам Амманула-хан предоставили ему право поддерживать с приграничными пуштунскими племенами, борющимися против британских войск, прямые контакты. Для организации военной работы среди этих племен Аманулла-хан ещё несколько месяцев назад согласился с предложением Джедмаль-паши создать в Афганистане «особую конспиративную комиссию», естественно под председательством высокопоставленного турка.

Таким образом, турок был доволен не меньше Одиссея. Он явно считал, что сорвал крупный куш в покере. И даже предложил устроить небольшой пир по такому случаю.