Глава 88

Пленников вновь вытащили из ямы и подвели к мужчине среднего роста с красивым полнощёким, аккуратно выбритым восточным лицом и шикарными усами, кончики которых были лихо закручены колечками. Он был в офицерском мундире светло-оливкового цвета но без погон. На голове его вместо фуражки красовалась белая чалма. Незнакомец представился турецким генералом. Звали его Джедмаль-паша.

Как профессиональный востоковед, Одиссей был наслышан о нём. Эта была необыкновенная и очень серьёзная политическая фигура. Этот человек был широко известен во всех мусульманских странах как непримиримый враг англичан и удачливый полководец. В годы недавно закончившейся мировой войны Джедмаль-паша командовал несколькими турецкими армиями, действующими против войск Антанты на арабском Востоке, а затем занимал высокий пост в Генеральном штабе Османской империи. За успешное руководство боевыми действия против британских войск, в мусульманских странах он получил прозвище «Лев Ислама».

В начале 1919 года командованием английских оккупационных войск в Турции Джедмаль-паша был заочно приговорен к смертной казни. Турок был объявлен англичанами военным преступником за участие в геноциде турецких армян. Джедмалю грозила виселица, так что терять ему было нечего.

Ненависть к англичанам и желание избежать казни, а также присущий ему дух авантюризма заставили Джедмаля искать союзников в Москве. Готовность высокопоставленного турка тесно сотрудничать с большевиками, его профессионализм, несомненный дар дипломата и ненависть к англичанам сразу же были по достоинству оценены советским руководством, которое увидело в нём сильного союзника против Британской империи. Теперь Джедмаль в сопровождении 10 отборных турецких офицеров, которые составляли его походный полевой штаб, следовал ко двору афганского эмира, чтобы предложить тому организовать многотысячный мусульманский легион для вторжения в Индию. Москва дала турку обещание щедро снабдить его армию оружием (вплоть до самолётов) и деньгами. В лагере Джунаид-бека он оказался не случайно, ибо, едва оказавшись в новом регионе, сразу повёл сложную политическую игру, стремясь заручиться поддержкой самых разных сил региона. Правда, он прибыл с небольшим опозданием, и не успел вступить с переговоры с лидером басмачей.

И хотя это явно был не тот человек, о скором появлении которого за пять минут до своей смерти предупреждал Лукова «оборотень», Одиссей был рад турку! Повстречать такую персону теперь стало для них с Лаптевым двойной удачей. Во-первых, своим непререкаемым авторитетом турок мгновенно подчинил себе оставшихся без предводителя басмачей. Принятым под его знамёна воинам тут же было роздано 50 000 рупий жалованья. Это сделало присоединение басмаческих отрядов более чем добровольным.

Кроме того, теперь Луков мог надеяться на скорое успешное решение главной поставленной перед ним задачи – заключить союз с вождями горских племён. Ведь на сотрудничество с Джедмалем охотно шли вожди большинства афганских племен и религиозные лидеры пуштунов. Причем даже те из них, кто вряд ли решился бы установить прямые контакты с «неверными большевиками»! Турок явно в совершенстве владел искусством дипломатического лавирования. Он не раз это уже доказывал. Так Ленину и Троцкому он обещал помощь в экспорте революции на Восток, в то же время убеждая мусульманских союзников в необходимости временного соглашения с неверными, так как полученное от них оружие и деньги предназначаются на правое дело – защиту правоверных от «инглизи».

Впрочем, каковы бы не были намерения хитрого политика в туманном будущем, в данный момент он был, пожалуй, самым могущественным союзником большевиков здесь в Афганистане, и, следовательно, мог оказать большую поддержку московской экспедиции. Джедмаль сразу своею властью освободил пленников и объявил их своими друзьями. Уже после пяти минут разговора Одиссей почувствовал, что они кажется понравились друг другу.

В расчёте на помощь турка Одиссей даже решился пренебречь данной ему инструкцией – ни под каким предлогом не посвящать кого бы то ни было в планы экспедиции без санкции Москвы. Представившийся шанс необходимо было использовать! Поэтому Одиссей откровенно рассказал ему о характере своей миссии. Правда он всё же открыл турку лишь часть своего задания и утаил информацию, что носила совершенно секретный характер.

Джедмаль-паша охотно согласился помочь эмиссару большевиков на встрече с пуштунами, но при условии, что горцы выступят против Англии под его личным знамёнами.

– У меня нет таких полномочий, – растерялся Одиссей.

– Ничего, скоро вы сможете проконсультироваться с Москвой, – успокоил Лукова турок, – я приказал развернуть в горах, примерно в трёх переходах отсюда, секретный пост для радиопередачи.

Вскоре басмачи построились в конную колонну и двинулись в путь. Причём Одиссей ехал в голове банды, а приказывавший недавно пытать его и комиссара одноглазый ехал рядом и угодливо улыбался ему! Было от чего с оптимизмом взглянуть в будущее. Однако у комиссара было отвратительное настроение. Он ворчал, что жалко, что убитый им Джунаид избежал заслуженного народного суда. Мол, куда справедливее было бы, если бы простые люди плевали ему в лицо, и оглушительный рев толпы: «Сдохни! Сдохни!» гремел бы в ответ на последнюю просьбу осужденного принять от него разломленный кусок хлеба как символ прощения за все нанесённые здешнему народу обиды. По словам комиссара, надо было бы, чтобы толпа закидывала яму, в которую бросили бы труп известного бандита отбросами и нечистотами. Чтобы вся накопившаяся ненависть исстрадавшегося от него населения вылилась в этом всенародном порыве. И чтобы после публичного расстрела Оборотня до позднего вечера раздавались в городе весёлые звуки оркестров. Вот тогда он почувствовал бы полное моральное удовлетворение!

Что ж, в этом желании Одиссей был вполне солидарен с комиссаром. Впрочем, Луков был вполне удовлетворён тем, что Джунаид всё-таки получил по заслугам, пусть и без суда.

*

Через два часа пути один из высланных Джедмалем дозоров доставил пойманных спутников Одиссея – почтенного археолога, Киру, её супруга и ещё двоих чехов. К великой радости Лукова с ними был и его верный Георгий! Одиссей был совершенно счастлив узнать, что действительно обиженный на него индиец всё же решил вернуться в экспедицию.

Выяснилось, что когда соратников Одиссея внезапно окружили свирепого вида всадники, те были уверены, что попали в плен к бандитам. Поэтому они страшно обрадовались и изумились, узнав, что поймавшие их головорезы на самом деле теперь их новые союзники.

Одиссей первым делом кинулся с объятиями к Георгию, совершенно забыв, что в Индии это не принято. Но юноша с понимающей улыбкой позволил себя обнять. Между ними произошло окончательное премеирение. Потом Луков со всей возможной нежностью пожал руку Киры. Он словно нашёл потерянных близких. Они тоже были ему очень рады.

– Я поражён тем, что вы приручили дракона! – восхищённо сказал ему Кенингсон. Археолог также рассказал, что в ту ночь, когда на лагерь внезапно напали бандиты, лишь благодаря Кире они тоже не попали в плен. Отважная девушка быстрее других сориентировалась в обстановке.

– Она как Диана-воительница объединила нас вокруг себя и показала пример мужества! – восхищался Кенингсон.

Но сама Кира была самокритична:

– Никудышный из меня получился командир. Стоило бою затихнуть, как оставшиеся солдаты и носильщики дезертировали.

Таким образом от всей их экспедиции осталось всего пять человек. Впрочем, пока, благодаря тому, что Джедмаль-паша взял путешественников под своё крыло, они не нуждались в конвое и в новых носильщиках. Последний этап пути обещал стать самым необременительным. Встреч с патрулями афганской армии тоже можно было больше не опасаться. По словам Джедмаля местные власти готовили ему пышный приём с военным парадом кабульского гарнизона и артиллерийским салютом. Вся афганская власть и высшее духовенство страны с нетерпением ожидали приезда турецкого гостя. А вот колониальные власти соседней Индии должно было не на шутку встревожить появление в непосредственной близости от индийской границы их заклятого врага. Турок даже бравировал тем, что британцы так его бояться. Он показал Одиссею номер английской газеты «Пионер» двухмесячной давности, в котором была напечатана статья о нём. Автор статьи предполагал, что если Джедмаль-паша решит совершить путешествие в Афганистан, как этого наверняка хотели бы русские большевики, то это может стать «прологом к блестящим победам Советов на восточном фронте, так как этому человеку вполне по силам уговорить нынешнее афганское правительство присоединиться к грандиозной антибританской кампании».

– Как видите, я уже тут. А это значит, что сбываются самые страшные кошмары англичан – с усмешкой говорил турок.

Его храбрости можно было позавидовать. Хотя впрочем, вряд ли британцы посмели бы напасть на «Льва Ислама», которого теперь охранял многочисленный отряд закалённых в боях басмачей. Правда, Одиссея немного настораживало, что турок всячески старался привлечь к «походу на Индию» ферганское басмачество. В пути Джедмаль постоянно вёл переговоры с сопровождающими его лидерами басмачей – бывшими вассалами убитого комиссаром «Оборотня». Турок задабривал их щедрыми обещаниями. Но за время этого похода Луков уже не раз имел возможность убедиться в том, что главари туркестанских повстанцев являются непримиримыми врагами советской власти, и в их возможную лояльность ташкентским властям ему верилось с трудом. Вооружать русскими винтовками беспощадных бандитов, которые ещё вчера творили зверства над пленными красноармейцами и большевистскими активистами, казалось Одиссею верхом недальновидности! Каким-то образом турок угадал сомнения Одиссея и по секрету, чтобы его не слышали командиры азиатских отрядов, признался, что имеет личную договорённость с командующим Туркфронтом Михаилом Фрунзе оттянуть самые опасные басмаческие формирования в Афганистан, и перенацелить их на англичан.

Но если Одиссей в целом теперь с оптимизмом смотрел в будущее, то комиссар Лаптев после их освобождения из плена кажется только искал случая покинуть экспедицию. Одиссей решил откровенно поговорить с Гранитом.

– Вы словно тот волк, – сколько вас не корми всё время смотрите в сторону леса – пошутил Луков.

– А ты хотел бы, чтобы я забыл про слова «обортня» о тысячах фунтов, что были ему обещаны за спасение твоей драгоценной жизни? – зло зыркнул на Одиссея глазами комиссар. – Жизни грязного предателя!

– Напрасно вы так, ведь я никого не придавал.

– Не придавал?! А кто ему выдал, что я большевистский разведчик, направленный с заданием в Индию!

– Но я пытался спасти вас!

– Врёшь, паскуда! Ты давно на службе у наших врагов. И этот твой турок нарисовался тут не случайно. Мне следовало бы и тебя тоже убить, но ты хитрый – в голосе комиссара звучало злое удивление и досада.

Он стал ругать себя последними словами за то, что в минуту душевной слабости проболтался начальничку о своём секретном задании.

Действительно поблизости от Одиссея по странному совпадению теперь постоянно находились несколько вооружённых до зубов басмачей. Похоже, их приставил к нему турок в качестве телохранителей. Зачем он это сделал, Одиссей понять не мог. Но сейчас охранники не спускали настороженных глаз с Лаптева, уже доказавшего умение убивать внезапно.

– Ладно, живи! – презрительно сплюнул Лаптев и объявил, что их пути расходятся и дальше он поедет в одиночку.

Одиссей не пытался его отговорить. По настроению комиссара он почувствовал, что тот всё хорошо обдумал и решения своего не изменит. Так они расстались.