Глава 69

В предгорьях Ягелло заметил примерно в версте от дороги остов какого-то одиноко стоящего строения, и захотел осмотреть его. Одиссея тоже заинтересовали загадочные руины. А вот обычно неравнодушный к таким вещам Кенингсон на этот раз не проявил даже праздного интереса. Лишь чудом не пострадавший при последнем нападении тигра археолог ещё не отошёл от шока. Все заметили, что Адольф Карлович начал чудить. Если раньше он очень заботился о том, чтобы Кира или кто-либо другой не увидели его в недостаточно пристойном виде, например, без пиджака в подтяжках, то после пережитого кошмара он наплевал на приличия, и даже по малой нужде не хотел уходить в кусты. Впрочем, его можно было понять, наверное, если бы он не был лыс, то посидел бы от пережитого, ведь тигр мог забрать и его, если бы он сидел ближе к лошадиному крупу.

Оставив вместо себя командира отделения красноармейцев, Одиссей отправился нагонять уже ушедшего подполковника. Георгий хотел идти с ним, но Одиссей поручил индийцу более важное дело:

– Прошу вас, приглядите лучше за Кирой в моё отсутствие. Мне будет спокойней, если рядом с ней будет находиться такой отважный человек, как вы.

По обеим сторонам тропинки стеной стояла высокая трава примерно в человеческий рост. За ней невозможно было увидеть, где теперь находится Ягелло.

Вскоре тропинка довольно круто изогнулась вправо. Молодой человек ускорил шаг и, наконец, увидел Ягелло. Тот стоял к нему лицом, явно поджидая. Одиссей замер от неожиданности: с холодной решимостью подполковник вскинул ружьё. Чёрный ствол показался Лукову непропорционально огромным. Он не мог поверить, что человек, которого он, не смотря на все их трения, считал своим ближайшим соратником, целится в него, собираясь вероломно убить. Мысли Одиссея метались: «Что я сделал ему! Почему он решил свести со мной счёты? Почему целится в меня? Почему?!! Неужели не может простить нашего последнего разговора?!». Одиссею показалось, что это продолжалось целую вечность.

– Пригнитесь, – вдруг едва слышно приказал Ягелло.

Одиссей сел на корточки. И вдруг услышал, как у него за спиной что-то зашумело в траве, послышались резкие и часты взмахи крыльев, затем птичьи вскрики «Ке-ке-лик! Ке-ке-лик!». Одиссей оглянулся и увидел улетающих прочь птиц в щегольском жёлто-дымчатом наряде с сизой, окаймленной темными полосами грудкой.

– Горные куропатки, – перевёл дух подполковник и сдержанно пояснил, – Вот в таких местах тигр как раз и любит охотится.

Сказав это, Ягелло надолго угрюмо замолчал. Они двинулись дальше. Шагая вслед за подполковником, Одиссей пытался понять, действительно ли тот подозревал тигра в густых зарослях или же пытался напугать его.

Было около двух часов дня. Белое солнце немилосердно жгло землю.

– Сатанинское пекло! – наконец, после продолжительного молчания зло бросил через плечо подполковник.

– Да, здорово печет, – согласился Луков и, сняв шапку, вытер рукавом потный лоб.

– А что, вы и вправду считаете, что это я отравил лошадок? – продолжая всматриваться в темнеющие на горизонте горы, осведомился офицер. Потом неприветливо покосился на Лукова.

«А ведь если Джокер всё-таки он, то, что ему мешает выяснить со мной отношения – размышлял Одиссей. – Лучшей возможности и не придумаешь. Никого поблизости нет. Мою смерть можно списать на хищника. И даже не обязательно стрелять, опытный вояка может сделать всё тихо, например, ударить меня прикладом в лицо и добить кинжалом. А тело спрятать, – мол, тигр снова унёс».

– И Кира эта ваша всю вину на меня решила повесить – продолжал с обидой Ягелло. – Она конечно специалист в наших краях авторитетный. Но объявлять меня пособником людоеда, это уже слишком.

– А почему вы говорите, что она моя?

– Хм, – полковник быстро взглянул на Одиссея и неприятно улыбнулся.

– Все видят, как вы смотрите друг на друга. Кое-кому это очень даже не по душе.

– Вы имеете в виду её мужа?

– Причём тут муж – удивился недогадливости молодого начальника подполковник. – Я имею в виду этого оригинала Кенингсона. Впрочем, ваши личные отношения с этой барышней меня не касаются.

Тут подполковник выбросил руку вперёд и воскликнул:

– Посмотрите!

Зрелище действительно было необычным. Горячие лучи солнца, встречаясь на своем пути с охлажденным воздухом гор и преломляясь в нем, создавали причудливые миражи. Фантастические картины менялись одна за другой. Вначале показалась неохватная глазом ширь водной глади, а секунду спустя в атмосфере начали вырисовываться уже какие-то сказочные чертоги со множеством колонн, которые, в свою очередь сменил зеленый цветущий оазис.

– Когда меня назначили к вам в экспедицию, – отчего-то решил исповедаться Лукову подполковник, я спросил себя: «Так ли этому молодому человеку дорого его дело? Готов ли он пожертвовать ради него самым дорогим?».

Между Луковым и Ягелло была дистанция метра три. Вдруг подполковник снова вскинул винтовку в его сторону. Несколько секунд ожидания выстрела в упор и Ягелло уже во второй раз опустил ружьё и облегчённо выдохнул:

– Опять показалось! Пойдёмте дальше.

Лукову стало ясно, что это жестокая игра ведётся с единственной целью – проверить крепость его нервов.

Впереди в просветах густого кустарника показались развалины. Вблизи они выглядели гораздо более мрачными, даже казались зловещими. Одиссей вглядывался в тёмные провалы окон и чувствовал, что ему совсем не хочется входить внутрь. Вдохновившее его на поход сюда любопытство исследователя куда-то испарилось.

Возле стены росло дерево. Одиссей вдруг понял, что видит зловещее древо смерти – Анчар, так гениально воспетый Пушкиным:

Согласно легендам Анчар вырастает в проклятых местах, с необычной для растений скоростью проходя путь от зелёного побега до взрослого дерева. Присутствие здесь окутанного мрачными легендами дерева, безусловно, было дурным знаком.

Слова Ягелло лишь усилили ощущение тревоги:

– Обычно тигры обходят стороной жилища людей, даже заброшенные, но интересующий нас зверь – редкий наглец. В поисках прохлады, он вполне мог заглянуть сюда. Если сейчас он здесь, то конечно давно знает о нашем приближении. Другой бы кот давно предпочёл уйти, но только не он…

Ягелло поднял с земли камень и зачем-то швырнул его в одно из окон второго этажа. Тут же с шумом и недовольным клекотом из дыры в крыше взлетели шесть или семь чёрных стервятников. Из клюва одного из них что-то выпало и шлёпнулось к ногам людей. Это оказалась нижняя челюсть человеческого черепа с остатками сохранившейся плоти.

Подполковник как будто даже обрадовался находке. Он стал внимательно её рассматривать, сообщив между делом, что Лукову незачем держаться рядом с ним, словно приклеенному, и он вполне может самостоятельно начинать осмотр развалин. Одиссею сделалось ещё более не по себе. Не то, чтобы он позорно перетрусил. Просто внизу живота вдруг образовалась страшно неприятная пустота, которая распространилась на сердце и вниз к коленкам. Однако гордость заставила молодого человека сделать вид, что он вовсе и не нуждается в опекуне. Луков уверенно направился к зияющему дверному проёму. По пути пришлось продираться через густой кустарник, чьи колючие ветки так и норовили расцарапать в кровь лицо и руки.

Войдя внутрь строения, Одиссей сделал несколько шагов и оглянулся. Убедившись, что оставшийся снаружи напарник не может его видеть, Луков остановился. Внимательно огляделся, прислушиваясь к малейшим шорохам. В голову пришло, что если проклятый зверь рядом, то скорей всего затаился и ждёт удобного момента, чтобы набросится. От этой мысли слегка затряслись коленки. Но тут послышались шаги идущего следом Ягелло, и Одиссей поспешил подальше вторгнуться на неизведанную территорию…

Когда Одиссей снова увидел подполковника, тот держал в руке башмак. Ботинок не имел подошвы. А вскоре они наткнулись на его хозяина. Точнее им стали на каждом шагу попадаться обглоданные падальщиками человеческие кости и обрывки одежды. При жизни этот человек принадлежал к очень узкой когорте избранных покорителей воздуха, то есть служил в авиации. Вряд ли его смерть была давней, так как одежда хотя и была изорвана зверями, но не истлела. В момент смерти на нём была кожаная куртка и кожаный шлем. При себе помимо револьвера он имел планшетку с авиационной картой.

– Поглядите, последний маршрут его полёта удивительным образом совпадает с нашим! – подивился Ягелло.

Присев на корточки, он стал поочерёдно брать в руки собранные в кучку кости и ещё раз внимательно рассматривать их. И почти каждая давала бывшему офицеру контрразведки повод для определённых выводов. Так осмотрев лопатку и тазовую кость, он показал проколы в них.

– Это определённо следы зубов хищника, а не падальщика. По диаметру они как раз подходят под клыки тигра.

Пот костям Ягелло описал то, как ему представляется разыгравшаяся здесь драма. Причём рассказывал он так, будто своим глазами наблюдал, как всё происходило. Бывший пограничник и опытный охотник был уверен: вначале прыгнувший на жертву тигр вцепился жертве в плечо. Он мощно сжал челюсти и повалил человека на землю, разорвал трацепевидную мышцу, повредил шейную артерию. А затем добил жертву, набросившись на живот.

– Судя по почерку, этот зверь не первый раз убивает человека, так как знает, как лучше покончить с двуногим.

Ягелло пояснил, что когда служил офицером штаба пограничной бригады, ему часто приходилось организовывать «генеральские» охоты на тигра, так что он имел возможность неплохо изучить повадки больших кошек.

Вскоре они действительно обнаружили тигриные следы. Ягелло воспринял это с удовлетворением, как наглядное подтверждение только что высказанной им версии. Как вдруг он буркнул озадаченно, заметив какой-то отпечаток на полу:

– А это здесь откуда?

Одиссей подошёл и увидел след ботинка или сапога не совсем обычной остроконечной формы. Много лет прослуживший в этих местах Ягелло был уверен: след оставлен сапогом типичного для здешних мест покроя. И вскоре они нашли ещё несколько таких следов. Создавалось ощущение, что следы зверя и другого человека дополняют друг друга.

– Что за чертовщина! – впервые растерялся Ягелло. – Ещё немного и я тоже поверю в эти сказки про оборотней.

Уже направляясь к выходу, Одиссей случайно заметил как что-то тускло блеснуло в расщелине между досками пола. Чтобы добраться до обнаружившей себя вещицы, пришлось одолжить у подполковника длинный нож бебут. Но находка стоила затраченных на её извлечение усилий. Это оказался образок с ликом святого. Простой шнурок, на котором он висел на шее погибшего, был порван. Одиссею вспомнился разговор с матерью пропавшего молодого авиатора, который у него состоялся в Ташкенте. Рисунок иконки был у него с собой, так что он тут же сверил находку с рисунком. Теперь Одиссей знал точно, кем был погибший. Он вспомнил про просьбу матери собрать для неё прах сына, вытащил из кармана платок и аккуратно сложил в него найденные кости и обрывки одежды.

– Зачем это вам? – недоумённо спросил Ягелло.

– Этот человек погиб, разведывая маршрут для нас.

– А-а… – понимающе протянул подполковник. Вслед за Луковым он снял фуражку и со скорбным лицом перекрестился…

Обратно Одиссей шёл первым. Подполковник отстал. Что-то задержало его на тропе, но Одиссей этого не заметил, будучи погружённым в собственные мысли. А задуматься ему было о чём. Гибель этого несчастного авиатора произошла при таких странных обстоятельствах, что чем больше он пытался найти этому хоть какое-то разумное объяснение, тем чаще по спине начинали бегать мурашки. Вдруг под каблуком что-то дёрнулось, и в то же мгновение ногу обожгла резкая боль. Послышалось резкое злое шипение. Одиссей увидел, как к зарослям быстро уползает змея толщиной в руку. Не удивительно, что он её не заметил среди камней и наступил, ведь благодаря своей окраске она просто слилась с землёй.

– Гюрза… в ужасе пролепетал Луков прибежавшему на его вскрик офицеру. Самой змеи уже и след простыл. Но Одиссею не однажды приходилось рассматривать на книжных и журнальных иллюстрациях самую страшную змею Азии. Так что он понял, кто именно его ужалил по широкой голове, похожей на заржавевший наконечник древнего копья.

Одиссей чувствовал тошноту и головокружение. Он пытался успокоить себя, что вряд ли яд начал действовать так быстро, скорей такова реакция его организма на сильный испуг. В голове пульсировала лишь одна страшная и одновременно простая мысль, что через два, максимум три часа он умрёт, ибо от яда гюрзы, как и от яда кобры спасенья нет.

К счастью Ягелло так не считал. Он распорол ножом правую штанину Лукова. Одиссей увидел чуть повыше своей лодыжки маленькую, едва приметную ранку. Ягелло снял с себя ремень и первым делом перетянул пострадавшую ногу выше места укуса. Не обращая внимания на крики и мольбы пострадавшего, он расковырял ножом ранку, затем начал высасывать из неё яд. В заключении «процедуры» подполковник заставил Лукова отхлебнуть немного спирта из своей фляги.

Нога успела уже распухнуть и посинеть. Обхватив её руками Одиссей покачивался взад вперёд и стонал от постоянно усиливающейся боли.

– Не раскисайте! На фронте люди получают дырки и пострашней. И ничего, живут себе дальше! Сейчас доберёмся до своих, выпьете горячего чаю. Кира Антоновна достанет свои пузырьки, да склянки, и даст вам чудесных капель от сей напасти. Только надо поспешить!

Ягелло помог молодому человеку подняться. Но тут выяснилось, что из-за крайней слабости Одиссей не может идти. Тогда Ягелло взвалил его на себя и понёс.

По дороге подполковник постоянно разговаривал с молодым товарищем, не позволяя ему потерять сознание.

– Сложные у нас с вами отношения. И это не смотря на то, что вы мне нравитесь, Одиссей Гекторович. Но ситуация постоянно складывается так, что я оказывают перед вами всегда виноват, да и перед остальными тоже… Я ведь вижу по вам, что вы с одной стороны хотели бы мне верить, а с другой побаиваетесь. И перстень мой вас смущает.

Ягелло остановился, прислушиваясь к дыханию, товарища и двинулся дальше, продолжая изливать душу борющемуся со смертью начальнику:

– Только вы должны мне верить. Не травил я этих лошадей. Слово офицера – не травил! И с этими толком незахороненными телами убиенных солдатиков тоже конфуз с моей стороны вышел ненарочно. У меня накануне ещё с вечера снова зашевелился осколок-паразит в лёгком. Пришлось принять двойную дозу «лекарства», – почти весь спирт на это употребил, что вы мне дали. Голова у меня естественно соображала плохо, и я действительно не проконтролировал работу похоронной команды. Так что тут Кира Антоновна права. Это я виноват, что проклятый тигр увязался за нами. Но, клянусь, я сделал это без умысла. Хотя если по совести, то будь я на вашем месте, я бы приказал меня расстрелять сразу по возвращению к отряду!

Одиссей попросил опустить его на землю. Его несколько раз вырвало. Но зато после этого стало вроде как немного полегче, даже появились силы говорить. И Одиссей ответил своему спасителю:

– Хорош же я буду, если отплачу вам столь чёрной неблагодарностью… Хотя вы правы, этот ваш перстень и будто специально выстроившиеся против вас улики… Одним словом, я действительно не мог полностью довериться вам.

Ягелло улыбнулся.

– Если откровенно, то и вы вначале нашего знакомства показались мне сущим недоразумением. Глядя на ваш первоначальный энтузиазм, я был уверен, что трудности и опасности пути быстро источат ваш пыл и от него останется один перегар. Поверьте, за последние годы я пережил столько разочарований, что у меня не было ни малейшего желания всерьёз помогать вам. Я только делал вид, что занимаюсь делами экспедиции. Ведь меня заставили участвовать в этом предприятии. Как вы уже, похоже, знаете, моих близких держат в ЧК в качестве заложников. Сами понимаете, что особого желания помогать вам у меня поначалу не было.

– Я это заметил – вяло проговорил Луков.

То, что Одиссей не теряет нить беседы, а значит не так уж плох, воодушевило Ягелло, и он заговорил с ещё большим напором:

– Да, но так было до того момента, как я понял, что вы оказались лучше, чем я о вас вначале думал. И тогда я сказал себе: «Этого молодого человека можно уважать. Он действительно знает, чего хочет, и помыслы его благородны». Я поверил, что вы искренни в своём деле. Впервые за долгое время в моей жизни тоже появился какой-то смысл. И всё благодаря вам! Тем обидней мне было, когда вы дали мне понять, что подозреваете меня в подлых намерениях. А что касается перстня.

Ягелло снял с мизинца печатку и протянул её Лукову.

– Я заказал его у одного ташкентского кустаря из обыкновенного чугуна в расчёте, что от меня все отстанут, ведь и красные, и белые одинаково настороженно относятся к «вольным каменщикам». Все знают, что масоны преданно служат лишь своим магистрам и интересам ордена. Но расчёт оказался ошибочен. Никто не обращал внимания на перстенёк. Меня постоянно куда-то мобилизовывали, агитировали, пытались вербовать в заговорщики и «стукачи». В конечном итоге я оказался сначала в ТУрЧКа, а потом в вашей экспедиции.