Глава 57

Из-за грохота разгорающейся канонады слова Командора невозможно было расслышать внизу. Так что никто не мог помешать их сговору.

– Ну же, решайтесь! – торопил Командор. – Буду откровенен: меня очень просили уговорить вас. – Там на борту «бухарца» несколько иностранных журналистов. Как вы понимаете, они там оказались не случайно. Мне велено передать, что вам предстоит что-то вроде пресс-конференции: расскажите, что вас послали готовить мятеж против законных афганских властей, а заодно разжечь коммунистическое восстание в Индии. Скажите, что разочаровались в советской власти. Как я понимаю, у вас должны быть с собой документы в подтверждение таких слов.

Одиссей изумлённо смотрел на человека, в котором никак не мог подозревать посланца «шута». А Командор уже торопливо наставлял его, как следует вести себя после капитуляции:

– У меня есть тут верные люди. Между нами всё уже оговорено. Сейчас будем агитировать экипаж выкинуть белый флаг… А вы своим людям прикажите сложить оружие. А как окажитесь снаружи, оставайтесь поблизости от бронепоезда. По условленному знаку англичане прекратят стрельбу и вышлют призовую партию для захвата «Гарибальдийца». Приготовьте белый платок, как увидите их солдат – начинайте размахивать им над головой и кричите, что сдаётесь, только непременно по-английски или по-французски. И да поможет нам Господь! Очень надеюсь встретиться с вами через пару месяцев в более располагающей к приятной беседе обстановке, например, в лучшей кофейне Дели или в открытом ресторанчике Пикадилии-стрит.

Видимо, у Одиссея было такое ошарашенное лицо, что Командор счёл нужным одёрнуть его.

– Да не волнуйтесь вы так! Вы будете не один. Рядом с вами будет коллега по экспедиции, который пользуется у англичан большим уважением. Он гарантировал, что нас с вами встретят на самых почётных условиях…

Происходящее с трудом укладывалось голове Одиссея. Выходит его специально усадили в бронепоезд, чтобы сдать англичанам в качестве главного трофея! Так не ради ли него «Бухарский паша» пожаловал сюда сегодня? А иначе, с какой стати на его борту иностранные репортёры. Не слишком ли много ли чести для начальника маленькой экспедиции? Впрочем, если дело касается большой политической игры, то его откровения в подходящий момент накануне визита делегации большевиков в афганскую столицу действительно могут стать дипломатической бомбой самого крупного калибра. Иной заказной дипломатический скандал может стоить даже подороже бронепоезда!

Время на раздумья у Лукова действительно не осталось. Прилетевший из-за лесочка снаряд разорвался так близко от локомотива, что его осколки лишь чудом не изрешетили паровозный котёл. Если бы это случилось, капитуляция стала бы неизбежной и без измены командира, ведь потерявший ход бронепоезд сделался бы прекрасной мишенью для вражеских артиллеристов.

Луков видел, как растёт напряжение внизу среди свиты Командора. Никто там не мог понять, почему их начальник медлит с очередным приказом.

Наконец, командор спускается по лесенке вниз для того чтобы объявить: ситуация безвыходная, потому он принял единственно разумной решение – сдаваться. Другого выхода у них нет. Только так можно сохранить людей. Несколько присутствующих в рубке человек тут же встают на сторону командира и поддерживают его решение. Одиссею начинает казаться, что измена удалась.

Несколько секунд все молчат. Вдруг молодой человек в кубанке и кожаной портупее вскидывает обе руки вверх и гневно кричит:

– Арестовать предателей!

Начинается драка, гремят револьверные выстрелы. Несколько человек бросаются к главному изменнику. Он лезет от них вверх по лесенке, его пытаются стащить вниз и виснут на нём. Командор ударами сапога старается скинуть взбунтовавшихся помощников вниз. Но его быстро стаскивают и на железном полу крутят руки за спину. Сброшенный с высоты своего начальственного положения, предатель извивается всем телом, пытаясь стряхнуть с себя мятежников и дотянуться до кобуры с револьвером. Но на нём сидят верхом сразу двое, и напряжённо сопя, продолжали вязать руки и ноги ремнями. Сцена выглядит отвратительно. Двое других предателей лежат на полу убитые, ещё одному тоже связывают ремнём руки.

И всё это время над головами присутствующих гудят проносящиеся снаряды, и состав содрогается от близких разрывов. Вдруг наступает странная тишина.

Вместо свергнутого Командора на смотровую площадку ловко взбирается молодец в кубанке. Он крутит обзорную башенку и тут же взволнованно кричит вниз:

– Это точно измена! Пулемёты к бою!

Луков тоже выглядывает наружу из бойницы в борту и видит растянувшиеся по полю цепи вражеских солдат. С «Бухарского паши» выслали пехотную партию для захвата красного бронепоезда, который к этому времени согласно тайному сговору уже должен быть оставлен своей командой. Подгоняемые офицерами солдаты в синих мундирах, белых шароварах и красных фесках с болтающимися чёрными кистями бегут к большевистскому бронепоезду, чтобы занять его опустевшие бастионы и взять в плен тех членов команды, которые не успеют сбежать.

Подпустив вражеских солдат на близкое расстояние, с «Гарибальдийца» по ним открывают разящий пулемётный огонь. Поле покрывается разноцветными телами убитых и раненых бухарцев.

Отбив атаку, новый командир бронепоезда отдаёт давно ожидаемый всей командой приказ: в атаку! В это время связанного Командора под охраной двух вызванных в рубку матросов выводят из вагона. У изменника разбито лицо, разорван ворот кителя, он выглядит подавленным. На пороге низложенный начальник останавливается и вдруг порывисто оборачивается на Лукова. У Одиссея всё сжимается внутри. Он ждёт, что сейчас предатель обвинит его в сговоре. Но Командор раздумывает что-то говорить, лишь опускает голову и понуро выходит прочь.

После низложения Командора Одиссей оказался внизу под лестницей, и вместе со всеми присутствующими с тревогой слушает вой низко проносящихся снарядов. Рвутся они пока хоть и близко, но всё же в стороне. Атмосфера тесной рубки насыщена непониманием происходящего и слабой надеждой.

Мы в мёртвой зоне! – с высоты своей наблюдательной площадки, наконец, радостно объявляет новый командир. Что это означает, Луков точно не знает, но по повеселевшим лицам присутствующих понимает, что новость из разряда очень хороших. Оставаясь пока неуязвимым для снарядов, «Гарибальдиец» начинает набирать скорость.

– Главное подобраться поближе. Мы ему так врежем, что скулу набок свернём! – драчливо обещает стоящий рядом с Луковым здоровяк с лицом неандертальца.

Всеобщее приподнятое настроение быстро сменяется раздражением из-за того, что темп наступления снова начинает замедляться.

– В чём дело? – яростно кричит в переговорное устройство новый командир. Оттуда хриплый бас сообщает жуткую весть:

– Уголь кончился.

– Как закончился?! – не верит новый начальник.

– Командор запретил паровозной бригаде пополняться топливом на складе.

– А ты куда смотрел? Почему не поставил в известность братву?

– Так мы на ремонт собирались становиться. Кто же знал! Ведь Командор приказал…

– У, сволочь! – рычит от досады выдвиженец в кубанке. Его разбирает дикая злоба, он начинает сыпать проклятиями в адрес изменника – Расстрелять, гадину, немедленно!

– Сами виноваты, проглядели Иуду, – сетует самый пожилой.

Летят минуты.

Не прекращая, дребезжат аппараты внутренней связи. Штабные отвечают встревоженным отсекам, что новый приказ вот-вот будет.

Командир лихорадочно вращает смотровую башенку в поисках решения. Надо спешить пока враг не пристрелялся.

Но вот сверху раздаётся властный голос:

– Передать по отсекам: всем на погрузку дров!

Одиссей вместе с остальными выбирается из вагона. Его спутники по экспедиции тоже уже здесь. К счастью все они сумели как-то вынести страшную жару и пережить артобстрел. Больше всего Одиссей всё это время волновался за уже немолодого Кенингсона, но к счастью археолог и его слуга оказались выносливей, что можно было предположить. Все измучены, но довольны, что появилась возможность выбраться наружу. Хотя риск большой, зато можно глотнуть свежего воздуха, снова увидеть голубое небо.

Вместе с матросами экспедиционеры напряжённо ожидают появления командира. Что он скажет им? Одиссей слышит, как члены команды бронепоезда недоумевают:

– Эх, не везёт нам с начальством. Один паскудой оказался.

А этот Егоров, вроде свой, однакось, ещё не успел в командование вступить, а уже, похоже, ополоумел – приказывает грузить, а что грузить – грязь с дороги или шпалы выламывать?!

– Полундра! – при приближении очередного снаряда присел, хватаясь за голову, молодой парень.

– Может, ещё на коленки перед ними упадёшь, авось помилуют! – отвесил малодушному товарищу презрительный подзатыльник рослый светловолосый атлет исконно русской закваски с иконописным лицом и богатырской фигурой. Он погрозил здоровенным кулаком в сторону пока невидимого врага.

– Пусть только покажутся!

Все тут ослеплены яростью из-за предательства бывшего командира. Проклятия несутся со всех сторон:

У, мразь паршивая! Холера! Гнида! Продать нас хотел, рожа помойная!

– Отдали бы его нам, – злобствовали от бессилья рядовые бронепоездники – Всю харю бы ему расколотили, шваль поганая! Из-за него без пользы погибаем.

Но тут одного из бронепоездников вдруг осенило. Он хлопнул себя по лбу и крикнул, указывая пальцем в расположенное неподалёку православное кладбище:

– Братцы, рано нам флаг спускать. Кресты выкорчуем и в топку!

– А ведь верно!

Большинство здесь матросы, они не верят ни в Бога, ни в чёрта. Кроме фанатичной веры в коммунистические идеи ничего святого для них нет. Но даже в этой безбожной стае выделялся Гранит Лаптев. Юный комиссар первым хватает топор и без приказа, как угорелый несётся к погосту, зазывая остальных за собой:

– Давай, ребята, наяривай! Ежели бухарцев под откос опрокинем, нам начальство по бутылке спирта на кубрик из аптечных запасов выдаст.

Закипела работа.

– Давайте, дьяволы-матросы, поднажмём, пока бухарец нам кишки не выпустил и не развесил по этим крестам! – подбадривает новых товарищей Лаптев, чья энергия кажется неистощимой.

Вывернутые кресты по цепочке передают к паровозу. И всё это под шквальным огнём где-то поблизости маневрирующего «Бухарского паши».

– Господи, это же пир сатаны! – изумлённо лепечет потрясённый археолог, глядя на глумление над могилами. – Во все времена люди уважали покой мёртвых – и древние греки и египтяне. Даже прах врагов не смели тревожить. А они своих же предков-славян, принёсших европейскую культуру в эти земли, из гробов готовы вытряхнуть, чтобы забросить доски в адскую топку своей сатанинской революции!

Подполковник Ягелло стоит молча, стиснув зубы, и с невозмутимым видом наблюдает за творящейся вакханалией. Однако по его скулам перекатываются комочки.

– Бедная, бедная Россия! – продолжает причитать археолог. – Кто же спасёт тебя от этой чумы?!

– Да не скулите вы! – не выдерживает и грубо прерывает Адольфа Карловича подполковник. – Кроме просвещенных европейцев никто не наведёт порядок на этом огромном диком поле, которое прежде называлось Российской империей.

Вскоре шрапнель и осколки начинают выкашивать людей. Новые трупы в полосатых тельняшках громоздятся на поле между телами недавно выкошенных пулемётами бухарских солдат.

Кенингсон стал уговаривать коллег вернуться обратно за броню казематов. Особенно он просил не рисковать понапрасну Киру. Её же неожиданно что-то заинтересовало впереди. Не слушая уговоров пожилого ухажёра, молодая женщина чмокнула мужа, велев ему не беспокоиться за неё, и побежала вдоль железнодорожного полотна, на ходу расстегивая футляр своего фотоаппарата.

– Как вы могли позволить ей! – возмутился поразительным благодушием Каракозова Кенингсон и закричал вслед беглянке:

– Постойте, куда же вы, Кира Антоновна! Опомнитесь, голубушка, это же очень опасно! Я должен вернуть вас!

Грузноватый археолог, конечно же, не мог угнаться за легконогой и стройной, как газель, Каракозовой. Вскоре он вернулся расстроенный и запыхавшийся. А Кира убегала всё дальше и дальше.

– И чего она на рожон лезет – неприязненно удивлялся Ягелло. – Я понимаю, когда это касается дела. Врач постоянно должен быть готов к встрече со смертельной инфекцией и даже искать этой встречи, если того требует его долг. Но забавляться, играя со смертью ради пустого полудетского любопытства, этого я не понимаю.

– Не будьте занудой! – неожиданно вступился за сбежавшую от него симпатию Кенингсон. – Разве вы не видите, как она прекрасна! Это же Диана-охотница – древнеримская богиня лесов и охоты! Её любопытство к жизни невозможно запереть в узкие рамки профессиональной специализации. Она исследовательница по духу! Посмотрите, с какой грацией и вместе с тем отвагой она порхает среди сходящихся дредноутов – неутомимая, как амазонка.

Ягелло пожал плечами, но кажется остался при своём мнении.

И тут все замерли от ужаса – навстречу хрупкому силуэту в светлой блузке из-за пригорка выползала угловатая махина вражеского бронепоезда. Получалась, что выразившийся в фигуральном смысле про сходящиеся дредноуты Кенингсон, словно в воду глядел. Кира оказалась примерно на середине дистанции между вражеским бронепоездом и красным. Но удивительное дело, это необычная женщина даже теперь продолжала фотографировать появившееся перед ней чудовище! Луков и остальные были поражены её безумной смелостью!

Между тем тендер большевистского паровоза был заполнен могильными крестами. Экипаж быстро занял свои места. Экспедиционерам тоже пришлось вернуться в броневагон. Правда археолога пришлось заводить силой, ибо он порывался отправиться на спасение Киры.

О дальнейших событиях Луков узнал из рассказов нового командира бронепоезда и Киры. Кстати, она не только не пострадала, но и сделала отличные снимки. А произошло вот что: большевистский «броневик» буквально налетел на неосторожно приблизившегося слишком близко к нему «бухарца». И хотя «Гарибальдиец» был намного меньше в размерах, чем его противник, и обладал гораздо более скромной артиллерией, его трёхдюймовые пушки начали буквально рвать «Бухарского пашу» в клочья. Огромные морские орудия гордости эмира оказались бесполезны на столь малой дистанции. Как говориться: изменчивая военная Фортуна переметнулась на другую сторону. Один из снарядов красных снёс половину борта у командирского вагона «бухарца». Он начал пятиться, пытаясь оторваться от преследующего его по пятам большевика.

Затем на кривой железнодорожного полотна английский старший офицер попытался организовать ответный огонь из четырёх своих орудий среднего калибра, что располагались по левому борту «Бухарского паши». Но в ответ получил ещё один чувствительный удар 76-миллиметровым снарядом в бронепаровоз, после чего уже едва ковылял, ведя лишь заградительный огонь. Похоже, после такой «пилюли» командир «бухарца» думал лишь о том, как выйти из боя. Он больше не хотел испытывать судьбу. Бой был выигран! Огрызаясь, враг уползал восвояси зализывать раны. Нового его появления можно было ожидать очень не скоро.

Команда пребывала в эйфории. Но не меньше, чем одержанная победа над сильным врагом, всех поразило героическое поведение молодой женщины. Оказывается, она не просто фотографировала, а пыталась знаками корректировать огонь артиллерии «Гарибальдийца». Видавшие виды мужики смотрели на Киру с нескрываемым восхищением.

– Вот бы нам такого комиссара! – говорили вчерашние моряки. – Пусть говорят, что женщина на корабле к беде. Такая заткнёт за пояс любого «морского волка».

Подполковник Ягелло прокомментировал триумф их спутницы стихами знаменитого Гумилёва

Кира действительно выглядела богиней победы, её символом. Очаровывая и восхищая, она появилась в кают-компании на обеде устроенном по случаю одержанной победы в подаренном ей экипажем морском кителе с золотыми галунами на рукавах, элегантная и обаятельная. Её невзрачный муж совершенно потерялся на её фоне. Кира стала великолепной хозяйкой салона, так что даже недавно лихо рубившие кладбищенские кресты грубые матросы стеснялись в её присутствии материться, и сидели за столом смущённые и притихшие, лишь изредка поднимая восхищённые глаза на богоподобную красавицу. Именно такой она всем теперь и представлялась. Луков даже стал лелеять надежду, что, возможно, благодаря такой соратнице бронепоездники доставят их даже дальше изначально обещанного.