Что же нам делать с Рэгландом Парком?
Себастьян Ада сидел в своем поместье близ городишка Джон Дей, Орегон, и, глядя в экран телевизора, сосредоточенно обкусывал кисть винограда. Виноград, кстати, доставили в Орегон нелегальным самолетом, прямиком с одной из принадлежавших Себастьяну ферм в Сономе, штат Калифорния. Он сплюнул косточки в камин напротив, лениво прислушиваясь к бормотанию диктора на канале КУЛЬТУРА: тот вещал о портретных бюстах работы скульпторов двадцатого века.
Эх, мрачно думал Ада, вот бы мне заполучить Джима Брискина. Знаменитый телевизионный комик, очень популярный: кто же не знает Джима Брискина в красном парике, Джими, радостно и весело тараторящего с экрана… Вот что нужно КУЛЬТУРЕ, подумал Ада. Но…
Но проблема заключалась в том, что на данный момент обществом управлял дебил – правда, весьма хваткий дебил, этого не отнимешь. В смысле, дебил – президент Максимилиан Фишер. И он с Джимом Брискиным не на шутку поцапался. Причем до такой степени, что президент упрятал знаменитого комика в тюрьму. И в результате Джим-Джем больше не выступал на коммерческом телевидении всех трех обитаемых планет. И на КУЛЬТУРЕ тоже не выступал. И не мог выступить. А вот Макс Фишер продолжал сидеть в своем президентском кресле и чувствовал себя замечательно.
А если вытащить Джим-Джема из тюрьмы? Тогда, подумал Ада, он из благодарности перейдет ко мне. Уйдет от своих спонсоров пива «Рейнландер» и «Калбест электроникс» на мои телеканалы. В конце концов, они же не сумели его освободить, несмотря на всякие подковерные интриги. А все почему? Потому что у них нет силы и знания. А у меня – есть.
В гостиную зашла одна из жен Ады, Тельма, встала за креслом и тоже уставилась в экран.
– Пожалуйста, не стой там, а? – вежливо попросил ее Ада. – Мне неприятно, когда со спины подходят. Я хочу видеть лицо человека, когда с ним разговариваю.
И он извернулся в кресле, чтобы посмотреть на нее.
– Лис пришел. Снова, – сообщила Тельма. – Я его видела. Он еще злобно так посмотрел на меня.
И она весело рассмеялась.
– Он такой свирепый и бегает с таким независимым видом! Прямо как ты, Себ. Эх, надо бы фильмчик про него снять.
– Так. Я вытащу из тюрьмы Джим-Джема Брискина.
Ада сказал это вслух. Он принял решение.
И набрал номер программного директора КУЛЬТУРЫ, Ната Камински. Тот сидел на Кулоне, спутнике-передатчике на земной орбите.
– Ровно через час, – приказал Ада, – все наши каналы должны начать кампанию за освобождение Джим-Джема Брискина из тюрьмы. Он не предатель, что бы там ни говорил президент Фишер. Напротив, это его конституционные права нарушены. Свобода слова в опасности! С ним поступили незаконно! Понял? Показывайте про него сюжеты, в общем, всячески рекламируйте.
И он положил трубку, а потом набрал номер своего адвоката, Арта Хевисайда.
Тельма сказала:
– Я пошла на улицу, животных покормлю.
– Давай, – разрешил Ада, раскуривая «Абдуллу», турецкую папиросу британского производства. Ему такие очень нравились. – Арт? – сказал он в трубку. – Начинай работать над делом Джим-Джема Брискина. Надо его вытащить из тюрьмы.
Юрист запротестовал:
– Себ, ты что? Да за нами после такого Фишер с ФБР будут всю жизнь гоняться! Тебе оно надо?
Ада невозмутимо ответил:
– Брискин мне нужен. КУЛЬТУРА стала слишком пафосной и помпезной – ты только посмотри, что сейчас на экране творится. Образовательные программы, программы по искусству – им нужен ведущий, причем заметный, с чувством юмора. Короче, нам нужен Джим-Джем.
Кстати, службы телемониторинга сообщали о серьезной потере зрителей. Но он не стал говорить об этом Арту, информация считалась конфиденциальной.
Вздохнув, адвокат согласился:
– Ну ладно, ладно. Понял тебя, Себ. Но ты помнишь, да, какое обвинение против Брискина выдвинули? Подстрекательство к мятежу в военное время.
– Военное время? Интересно, с кем это мы воюем?
– Как с кем? С инопланетянами. Которые в прошлом феврале вторглись в Солнечную систему. Черт, Себ, не прикидывайся. Мы на военном положении – это непреложный факт! Ты что, считаешь себя выше этого? Выше объективной реальности?
– С моей точки зрения, – уперся Ада, – пришельцы не представляют никакой опасности.
И он сердито бросил трубку. Именно так Макс Фишер и удерживает в руках верховную власть – пугает всех войной. А если подумать: какой реальный вред нанесли нам пришельцы? Да никакого. В конце концов, Солнечная система – не наша личная собственность. Как бы нам ни хотелось думать иначе.
Одним словом, КУЛЬТУРА – а вместе с ней все образовательные телепрограммы – теряла популярность, и хозяин канала Себастьян Ада должен принять меры. А может, это я старею, спросил он себя и задумался.
А потом набрал номер своего психоаналитика, доктора Ито Ясуми. Тот проживал в собственном поместье в пригородах Токио. Мне нужна помощь, признался он себе. Создатель и главный спонсор КУЛЬТУРЫ нуждается в помощи. И доктор Ясуми мне поможет.
Доктор Ясуми сидел за столом и смотрел ему прямо в лицо. И говорил:
– Ада, а может, все дело в том, что у вас восемь жен? Как по мне, так их на пять штук больше, чем надо.
И успокоительно помахал рукой – мол, сядьте, сядьте на кушетку, что вы вскакиваете…
– Успокойтесь, Ада. Горько и обидно видеть медиамагната вроде вас в таком состоянии – и из-за чего? Из-за банального стресса. Хм, а не боитесь ли вы, что президент Фишер и ФБР законопатят вас туда же, куда отправили Брискина?
И доктор Ясуми улыбнулся.
– Нет, – отрезал Ада. – Я ничего не боюсь. Я бесстрашный.
Он полулежал на кушетке, закинув руки за голову, и созерцал репродукцию Пауля Клее на стене. А может, и оригинал, кстати: хорошие аналитики зарабатывали бешеные деньги. Ясуми выставлял ему за получасовой сеанс счет на тысячу долларов.
Ясуми задумчиво протянул:
– А может, вам захватить власть? Организовать переворот, свергнуть Макса Фишера. Возьмете контроль над ситуацией в свои руки, станете президентом сами – и освободите Джим-Джема! Проблем-то…
– За Фишером стоит армия, – мрачно отозвался Ада. – Он же главнокомандующий. А генерал Томпкинс Фишеру симпатизирует. Поэтому армия ему предана. Вся.
Кстати, о таком варианте он тоже уже задумывался.
– А может, мне лучше улететь на Каллисто. У меня там прекрасное поместье, – пробормотал он.
Поместье и впрямь было прекрасное. А самое главное, на Каллисто не действовали законы США, ибо территория принадлежала Голландии.
– Так или иначе, я не собираюсь влезать в драку. Я не уличный задира, не драчун. Я культурный человек.
– Вы биофизический организм со встроенными рефлексами. Вы – живое существо. Все живые существа стремятся к одному – к выживанию. И вы, Ада, полезете в драку, если речь зайдет о вашей жизни.
Поглядев на часы, Ада сказал:
– Ито, мне пора. У меня в три часа встреча в Гаване. С кантри-певцом, он баллады поет под банджо, в Латинской Америке безумно популярен. Его зовут Рэгланд Парк. Думаю, он сумеет вдохнуть новую жизнь в КУЛЬТУРУ.
– О, знакомое имя, – кивнул Ито Ясуми. – Видел его как-то по коммерческому телевидению. Хороший артист. У него один родитель из южных штатов, другой из Дании. Молодой, голубоглазый, усы черные. Рэгз, как его называют, заводит аудиторию с пол-оборота.
– Интересно, а кантри можно считать культурным феноменом? – пробормотал Ада.
– Есть, правда, с ним один нюанс, – вдруг сказал доктор Ясуми. – Кое-что странное. Это даже по телевизору видно. Этот Рэгз Парк – он не такой, как все.
– Ну так поэтому он бешено популярен, что ж тут удивительного…
– Я о другом. Думаю, там есть какой-то… диагноз.
И Ясуми задумался. Потом продолжил:
– Видите ли, душевные болезни и способности псиониока часто связаны друг с другом. Вы это знаете по эффекту полтергейста. Многие шизофреники с параноидальными маниями – телепаты. Они выцепляют из подсознания окружающих агрессивные мысли.
– Я в курсе, – вздохнул Ада.
Этот экскурс в теорию психиатрии обойдется ему в несколько сотен долларов.
– Так что будьте осторожны с Рэгзом Парком, – предостерег его Ясуми. – Вы, Ада, эмоционально лабильны, бросаетесь от одной идеи к другой. Сначала вот решили этого Джим-Джема Брискина освободить – и никакое ФБР вам нипочем. А теперь вот вцепились в этого Парка. Вы как шляпник или блоха. А лучше бы вам, я считаю, вступить в открытую схватку с президентом Фишером. А не ходить вокруг да около – это неискренне, в конце концов.
– Неискренне? – пробормотал Ада. – Разве я – неискренний?
– Вы самый неискренний из моих пациентов, – честно сказал доктор Ясуми. – Каждая клетка вашего тела настроена на вранье, Ада. Будьте осторожны или доинтригуетесь до преждевременной кончины.
И психоаналитик сурово покивал сам себе.
– Я буду осторожен, – пообщал Ада.
Он уже думал о Парке, слова Ясуми он пропускал мимо ушей. А тот между тем говорил:
– Я попрошу вас об услуге. Если получится, позвольте мне осмотреть мистера Парка. Мне будет приятно, а вам, Ада, полезно. Ну и как профессионалу мне тоже будет полезно. Сейчас все больше новых пси-талантов появляется, подчас весьма неожиданных.
– Хорошо, – пожал плечами Ада. – Я вам позвоню.
Но, подумал он, платить за этот осмотр я не собираюсь, и не надейся. В свое свободное время с этим певцом общайтесь, док.
Перед встречей с кантри-певцом оставалось время на то, чтобы завернуть в Нью-Йоркскую федеральную тюрьму, в которой содержался Джим-Джем Брискин, обвиненный в подстрекательстве к мятежу в военное время.
Ада никогда лично не встречался с ним и потому неприятно удивился, что комик в жизни выглядит гораздо старше, чем на экране. А может, всему виной переживания и проблемы: в конце концов, человека арестовали по личному приказу президента. Тут любой бы расстроился, подумал Ада. Дверь камеры распахнулась, и его пригласили внутрь.
– А как у вас получилось сцепиться с президентом Фишером? – поинтересовался Ада.
Комик пожал плечами и сказал:
– Ну вы же сами все знаете.
И он закурил и уставился в какую-то точку за плечом Ада.
Ах вот оно что, догадался тот. Долгое время обязанности президента Соединенных Штатов и главнокомандующего исполнял суперкомпьютер Юницефалон 40-Д. Он решал все возможные возникающие проблемы, но вторгшиеся в Солнечную систему инопланетяне вывели его из строя прямым попаданием ракеты. Тогда на должность заступил резервный президент Макс Фишер: его выдвинули профсоюзы, и он казался сущим вахлаком, но вскоре выяснилось, что этот выходец из низов не так-то прост. Когда Юницефалон починили и тот вновь заступил на должность, первым приказом стала отставка Фишера – и одновременное прекращение всякой политической деятельности со стороны Джима Брискина. Компьютера не послушались ни тот ни другой. Брискин продолжил поливать Фишера грязью в эфире, а Фишер как-то сумел – причем никто так и не понял как! – снова вывести из строя компьютер и снова стать президентом Соединенных Штатов.
А став им, он первым делом отправил Джим-Джема в тюрьму.
– Вы уже говорили с Артом Хевисайдом, моим адвокатом? – спросил Ада.
– Нет, – отрезал Брискин.
– Дружище, – усмехнулся Ада, – без моей помощи вы отсюда не выберетесь. Никогда. Ну или по крайней мере пока Фишер не умрет. В этот раз он не допустит починки компьютера, не надейтесь. Юницефалон 40-Д останется неисправным до конца наших дней, гарантирую вам.
Брискин сказал:
– И вы хотите, чтобы я подписал контракт с вашей компанией, да? В обмен на то, что вы меня отсюда вытащите?
Он делал затяжку за затяжкой.
– Джим-Джем, ты нужен мне, – честно сказал Ада. – Выставить президента Фишера в истинном свете, честно назвать его жадным до власти клоуном, – это мужественный поступок. И ты совершил его. А если мы не объединимся против него, причем быстро, – мы оба не просто проиграем. Мы погибнем. Оба. Ты же знаешь – и ты сам это сказал в эфире, – что Фишер ради сохранения власти пойдет на все и не побрезгует даже убийством.
Брискин спросил:
– Я смогу говорить все, что захочу? Никакой цензуры?
– Вы сможете говорить абсолютно все и про всех. Критиковать кого захотите. Даже меня.
Брискин помолчал и наконец сказал:
– Я бы принял ваше предложение, Ада… но мне кажется, что даже Арт Хевисайд меня отсюда не вытащит. Дело против меня ведет лично генеральный прокурор Леон Лейт.
– А вы не сдавайтесь, – посоветовал Ада. – Миллиарды зрителей только и ждут, что вы выйдете из тюрьмы и появитесь в эфире. А сейчас по всем моим каналам идет кампания в пользу вашего освобождения. Общественное мнение за вас, а его давление весьма трудно выдержать. Даже Максу придется прислушаться к гласу народному.
– А я вот опасаюсь, что со мной произойдет… мгм… несчастный случай, – признался Брискин. – Такой же, как с бедненьким Юницефалоном, который неделю прекрасно проработал, а потом – раз! – и вдруг сломался. Если уж искусственный интеллект такой мощи не сумел себя защитить, как же я…
– Вы – боитесь? – неверяще спросил Ада. – Джим-Джем Брискин – знаменитый телеведущий – боится! Ушам своим не верю!
В камере повисла тишина.
Брискин вдруг скзаал:
– Мои спонсоры, «Рейнландер» и «Калбест элекстроникс», – не сумели меня вытащить из тюрьмы. Потому что… – тут он на мгновение примолк, – президент Фишер оказывал на них давление. Их адвокаты практически так и сказали, открытым текстом. Когда Фишер узнает, что вы пытаетесь мне помочь, он станет давить на вас.
И он пристально посмотрел на Ада.
– Вы – выдержите? Это не шутки.
– Выдержу, – уверенно ответил Ада. – Как я сказал доктору Ясуми…
– На ваших жен тоже будут давить, – добавил Брискин.
– Я разведусь. Со всеми восемью, – с энтузиазмом отозвался Ада.
Брискин встал, и они пожали друг другу руки.
– Значит, договорились, – сказал Джим-Джем. – Я выхожу отсюда и тут же делаю эфир на КУЛЬТУРЕ.
И он улыбнулся – по-прежнему устало, однако видно было, что в душе у него зажглась искра надежды.
Ада, тоже в приподнятом настроении, проговорил:
– А вы когда-нибудь слышали о Рэгзе Парке? Он кантри поет? У меня с ним в три встреча. Тоже контракт подписываем.
– Тут есть телевизор, и время от времени я попадаю на его номера, – ответил Брискин. – Вроде как он неплохо поет. А вы что, хотите его по КУЛЬТУРЕ пустить? Для образовательных программ его выступления не слишком годятся…
– КУЛЬТУРА сменит концепцию. Мы не будем больше так дидактичны. Точнее, мы подсластим пилюлю дидактики. Потому что, увы, программы теряют рейтинг. А я не хочу терять КУЛЬТУРУ. Потому что она задумана для…
На самом деле слово КУЛЬТУРА расшифровывалось так: Комитет по Употреблению Лучших Техник для Управления Развитием (городов). Десять лет назад Ада по дешевке приобрел – нетронутым! – город Портленд в штате Орегон. С тех пор Портленд стал самым главным его активом в сфере недвижимости. На самом деле город продали за смешную сумму, потому что он ничего не стоил: сплошные трущобы, в которых мало кто жил, потому что здания устарели и выглядели отталкивающе. Однако для Себастьяна Портленд сохранял некоторую сентиментальную ценность – в конце концов, именно там он родился.
Так или иначе, но Ада твердо знал вот что. Если вдруг по какой-либо причине колонии на других планетах и лунах придется покинуть, люди потянутся обратно на Землю – и тогда города снова заселятся. А теперь мимо дальних планет то и дело шныряли инопланетные корабли, и это уже не казалось таким невозможным. На самом деле несколько семей уже переселились обратно на Землю…
Поэтому КУЛЬТУРА вовсе не являлась бескорыстной некоммерческой общественной организацией, хотя очень удачно под нее маскировалась. Ее первоочередной задачей – помимо трансляции образовательных программ – было внушать населению мысль, что лучше жить в городе, а не в колониях. То ли дело настоящая городская жизнь, трубили со всех каналов Себастьяна Ада. Не пора ли сменить тяжелую, лишенную удобств и удовольствий жизнь в пограничной зоне на что-то более важное? Пора вернуться на родную планету, отстроить пришедшие в упадок города. Ведь ваш дом – там. Там.
Интересно, Брискин это понимал? Понимал ли знаменитый телеведущий истинные цели принадлежавшей Аде организации?
Ответ Себастьян мог получить, лишь вытащив Брискина из тюрьмы и посадив перед микрофоном. Точнее, если он его сумеет вытащить. Или когда?..
В три часа дня в гаванском офисе КУЛЬТУРЫ Себастьян Ада встретился с кантри-певцом Рэгландом Парком.
– Очень приятно с вами познакомиться, – очень стесняясь, поздоровался Рэгз Парк.
Он оказался высоким и худощавым. Пышные черные усы почти скрывали губы, глаза светились добротой. Он ерзал, вздыхал и выглядел при этом так трогательно, так открыто-дружелюбно, что моментально располагал к себе. Готовый святой, подумал Ада. Да, этот человек производил неизгладимое впечатление.
– Получается, вы играете и на гитаре, и на пятиструнном банджо? – сказал Ада. – Я понимаю, что не одновременно, конечно.
Рэгз Парк промямлил:
– Нет, сэр, не одновременно. Я, конечно, играю то на одном инструменте, то на другом. Хотите, чтобы я что-нибудь исполнил прямо сейчас?
– А вы откуда родом будете? – вдруг спросил Нат Камински.
Ада позвал его на встречу: он ценил мнение программного директора в таких вопросах.
– Из Арканзаса, – ответил Рэгз. – Мы там свиней растим.
Он держал в руках банджо и нервно пощипывал струны.
– Я могу спеть очень печальную песню, прям сердце кровью обливается, такую печальную. Называется она «Бедная старая кляча». Хотите?
– Мы слышали, как вы поете, – покивал Ада. – И знаем, что вы прекрасный исполнитель.
И он попытался представить себе этого неуклюжего, стеснительного молодого человека на канале КУЛЬТУРА: как он наигрывает на банджо в перерывах между лекциями по истории скульптуры двадцатого века. Мда, получалось не очень…
Рэгз сказал:
– Еще вот что! Вы наверняка не знаете, а я вот массу баллад сам сочиняю, мистер Ада. Вот.
– Вы творческий человек, – с серьезным лицом сообщил Камински. – Это прекрасно.
– Кстати, – радостно продолжил Рэгз, – однажды я сочинил балладу про человека по имени Том МакФейл, который пробежал десять миль с ведром воды, чтобы затушить пожар в колыбельке своей маленькой дочери.
– И как, получилось у него? – поинтересовался Ада.
– Ага. Успел вовремя. Том МакФейл бежал с ведром воды, он с ведром воды бежал все быстрей…
И Рэгз принялся наигрывать на банджо:
Том МакФейл быстро бежал,
Ведро воды в руках он держал,
Крепко держал, быстро бежал,
Очень боялся, едва не упал!
Струны банджо горько вторили грустной песне.
Камински прищурился:
– Хм, а мы смотрели все ваши выступления, но такой песни ни разу не слышали.
– О, – закивал Рэгз. – Не повезло мне с этим номером, мистер Камински. Оказывается, по правде, есть такой парень, Том МакФейл. Живет в Покателло, штат Айдахо. В общем, спел я про старину Тома четырнадцатого января по телевизору, а Том, выходит, слушал меня и разозлился прям сильно, а потом взял и натравил на меня адвоката…
– Может, просто имена случайно совпали? – спросил Ада.
– Ну, – заерзал Рэгз, – по правде говоря, и вправду у него дома случился пожар, да, в Покателло этом, и МакФейл запаниковал и побежал с ведром к речке, а речка в десяти милях была. Прям как в песне все вышло.
– И что, он успел вернуться с водой и залить огонь?
– Угу, – ответил Рэгз.
Камински сказал Аде:
– Надо, чтобы этот джентльмен исполнял на КУЛЬТУРЕ традиционные старинные английские баллады, например «Зеленые рукава». Это впишется в формат передач.
Ада задумался. А потом сказал Рэгзу:
– Говорите, не повезло вам… Назвали так персонажа песни, а вышло, что человек с таким именем и впрямь существует… А раньше с вами не случалось подобное?
– Случалось, – признался Рэгз. – Вот на прошлой неделе я балладу написал. Про одну леди, мисс Марша Доббз ее звать. Вот, слушайте.
День и ночь, день и ночь,
Марша Доббз все тащит прочь,
У жены законной воровала,
Сердце Джека Кукса у нее украла!
– Это только первый куплет, – объяснил Рэгз. – А там целых семнадцать, вот. И рассказывается в песне про то, как Марша устраивается к Джеку Куксу в офис секретаршей, обедает с ним, а потом они поздно вечером встречаются и…
– А как с моралью? Есть мораль в конце баллады? – поинтересовался Камински.
– Ага, как не быть! – обрадовался Рэгз. – Мораль такая: не протягивай рук до чужого мужа, а то Бог накажет. Вот как в балладе про это поется:
Гриппа вирус Джека покосил,
А Маршу Доббз удар разбил,
Миз Кукс, та не пострадала,
Ей неба милость сверху перепала,
Миз Кукс…
Ада властно прервал треньканье и пение:
– Отлично, Рэгз, мы все поняли.
И он оглянулся на Камински и поморщился.
– А потом оказалось, – сказал Нат, – что и в самом деле есть такая Марша Доббз, и она крутила роман со своим шефом Джеком Куксом.
– Точно, – покивал Рэгз. – Но тут мне адвокаты не звонили, я про это в газете прочел, в «Нью-Йорк таймс». Марша померла от сердечного приступа, причем прям… – тут он красноречиво покашлял, – ну вы поняли, во время чего. В общем, они с Джеком Куксом в мотель полетели, на спутник специальный. И там это самое.
– Вы перестали петь эту балладу? – поинтересовался Камински.
– Ну, – вздохнул Рэгз, – я еще не решил, вот. Никто ж меня в суд не тащит… а баллада мне нравится. Так что я ее, пожалуй, буду и дальше петь, вот.
Ада подумал: что там говорил доктор Ясуми? Что у Рэгланда Парка есть особые, еще невиданные пси-способности. Возможно, они выражаются единственно в том, что человеку не везет: как ни сочинит балладу, окажется, что она про реального человека. Дурацкий талант на самом деле.
С другой стороны, вдруг подумал он, а что, если это вариант телепатии? Тогда, если немножко вмешаться в процесс, из подобных способностей можно извлечь немало пользы…
– Вы балладу долго сочиняете? – спросил он Рэгза.
– Да прям тут же и сочиняю, – ответил тот. – Прям щас могу что-нибудь спеть. Дайте мне тему, и я вам тут же что-нибудь сочиню. Прям здесь, перед вами.
Ада подумал и сказал:
– Моя жена Тельма прикармливает серого лиса, который, насколько я знаю – точнее, мне так кажется, – убил и съел нашу лучшую руанскую утку.
Рэгз Парк посидел-подумал и затренькал:
Миз Тельма Ада завела лису,
Построила ей домик, не такой, как в лесу,
Себастьян Ада услышал: кудах-тах-тах,
Злой лис селезня заел, живя в гостях!
– Утки, между прочим, не кудахчут, – авторитетно заметил Камински. – Они крякают.
– Ваша правда, – безропотно согласился Рэгз.
Подумал и спел:
Себастьянов директор удачу отвел,
Утка не крякает – я работу не нашел!
Камински расхохотался и сказал:
– Отлично! Один – ноль в вашу пользу, Рэгз! – И обратился к Себастьяну: – Мой совет вам – берите этого парня, не пожалеете.
– Я вот что хочу у вас спросить, – вдруг поинтересовался Ада у Рэгза. – Вы-то сами как думаете, лис ел или не ел мою утку?
– Да божечки мои, – удивился Парк. – Я про это знать не знаю!
– Но вы же в балладе спели про это, – уперся Ада.
– Дайте подумать, – пробормотал Рэгз.
Потренькал на банджо и спел:
Мистер Ада вот что заметил:
Может, я не слишком высоко метил?
Может, я парень хоть куда,
Телепат, псионик – а не всякая ерунда!
– Откуда вы знаете, что я подозревал у вас наличие пси-способностей? – привстал Ада. – Вы можете читать мысли? Точнее, подсознание? А Ясуми-то прав…
Рэгз пожал плечами:
– Мистер, я на банджо играю и песенки пою. Я просто артист. Как Джим-Джем Брискин, которого президент Фишер в тюрьму упаковал.
– А вы тюрьмы не боитесь? – Ада решился на прямой вопрос.
– Президент Фишер про меня знать не знает, – отозвался Рэгз. – Я ж политических куплетов не пишу.
– Если будете работать на меня, – сказал Ада, – возможно, вам придется сочинять на политические темы. Я хочу вызволить Джим-Джема из тюрьмы. Сегодня на всех моих каналах стартует кампания за его освобождение.
– Да, нужно его вытащить оттуда, – покивал Рэгз. – Президент Фишер плохо поступил, неправильно – ФБР еще туда впутал… эти пришельцы – да от них же никакого вреда!
Камински задумчиво потер подбородок и проговорил:
– А вы спойте нам про Джим-Джема Брискина, про Макса Фишера, про пришельцев – ну, про все сразу. Обрисуйте, так сказать, политическую ситуацию в целом.
– Ну и задачи вы ставите, сэр, – смущенно улыбаясь, потупился Рэгз.
– А вы попытайтесь, – сказал Камински. – А мы посмотрим, умеете ли вы резюмировать.
– Ишь ты, – усмехнулся Рэгз. – Резюмировать, говорите… Сразу видно, человек на КУЛЬТУРЕ работает – мудрено-то как выражается, ух… Ну ладно, мистер Камински, слушайте.
И он пропел:
Макс, наш президент толстяк,
Джима в клетку – бац, фигак!
За него сам Ада бьется,
КУЛЬТУРОЙ зверски он дерется!
– Мы вас берем, – решительно сказал Ада и выложил на стол бланк контракта.
Камински прищурился:
– Мистер Парк, а у нас получится? Расскажите, каким вам видится результат наших усилий.
– Ммм… я, пожалуй, промолчу, – засмущался Рэгз. – Во всяком случае, сейчас мне сказать нечего. Вы что думаете, я будущее читаю? Что я не только телепат, но и провидец?
И он добродушно рассмеялся.
– Вы, верно, думаете, что у меня талантов всяких – выше крыши! Вы мне льстите, джентльмены!
И, хихикая, отвесил шуточный поклон.
– Надо ли понимать вас так, – проговорил Ада, – что если вы согласились стать сотрудинком КУЛЬТУРЫ, то президент Фишер нас не посадит?
– Ох, нет. В тюрьму мы можем попасть легко. И составить там компанию Джим-Джему… – пробормотал Рэгз. – Такое вполне может случиться…
И он сел, не выпуская из рук банджо, и подписал контракт.
Макс Фишер сидел в спальне в Белом доме и вот уже час как смотрел телевизор. Причем смотрел один и тот же канал – КУЛЬТУРУ. А на КУЛЬТУРЕ беспрерывно повторяли одно и то же, одно и то же. «Свободу Джиму Брискину!», раз за разом говорил голос. Мягкий, профессиональный голос ведущего. Однако Макс прекрасно знал, кто за ним стоит. Себастьян Ада, вот кто.
– Господин генеральный прокурор, – обратился Макс к своему кузену Леонарду Лэ, – ну-ка подготовьте мне досье всех жен Ада! Сколько их там? Семь? Восемь? В общем, мне нужны все. Боюсь, нам придется принять решительные меры, очень решительные.
Чуть позже все восемь досье легли ему на стол. И он принялся внимательно изучать их, посасывая сигару «Эль Продукто альта» и сосредосточенно хмурясь. Он читал про себя, но губы шевелились, когда он пытался выговорить и осмыслить мудреные термины.
Господи ты боже, ну и бабы у него, все как на подбор, насмешливо подумал он. Химическую психотерапию делали, мозговой метаболизм выправляли… Он в принципе подозревал, что такой человек, как Себастьян Ада, привлекает психически нестабильных женщин.
А вот четвертая жена Ада – интересная штучка. Зои Мартин Ада, тридцать один год, проживает на Ио с десятилетним сыном.
У Зои Ада с головой точно было не все хорошо.
– Господин генеральный прокурор, – сказал он кузену, – а ведь эта дамочка получает пенсию от Американского департамента психического здоровья. А экс-муж ни цента ей не выплачивает. Привезите-ка ее сюда, в Белый дом. Есть у меня для нее работенка.
На следующее утро Зои Мартин Ада ввели в его кабинет.
Между двумя агентами ФБР стояла худая, привлекательная женщина. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не взгляд – диковатый, враждебный и подозрительный.
– Здравствуйте, миссис Зои Ада, – сказал Макс. – Я вот чево про вас выяснил-то. Оказывается, вы ж единственная настоящая миссис Ада! А остальные – самозванки. Вот так-то. А Себастьян вас с грязью смешал, миз, вот оно как.
Он замолчал и стал ждать. Выражение лица женщины прояснилось.
– Да! – ахнула Зои. – Я шесть лет пыталась доказать это через суд! Но мне никто не верил. Вы правда мне поможете?
– Конечно, – сказал Макс. – Но мы все сделаем по-моему. В смысле, вы, миз, ежели ждете, что этот поганец переменится, то зря время тратите. Я вам другое предлагаю сделать, миз. – Тут он многозначительно примолк. – Я вам предлагаю с ним за все разом рассчитаться.
Ее глаза снова злобно сверкнули. Женщина поняла, что он имеет в виду.
Доктор Ясуми хмуро сообщил:
– Ну что ж, Ада, я осмотрел Парка.
И отодвинул в сторону свои карточки.
– Этот Рэгз Парк не телепат и не провидец. Он не читает мысли и не предугадывает события. И хотя я абсолютно уверен, что у него есть пси-способности, я также абсолютно не понимаю, что это может быть.
Ада молча выслушал его. И тут в комнату забрел Рэгз Парк – в этот раз с гитарой наперевес. Похоже, его весьма забавляла растерянность доктора Ясуми. Он улыбнулся обоим и присел.
– Я как головоломка, – хихикнул он. – Вы, мистер Ада, меня наняли и либо выиграли слишком много – не унести, либо слишком мало. Но вот незадача: ни вы не знаете ничего наверняка, ни я, ни мистер Ясуми.
– Я хочу, чтобы вы немедленно начали выступать по КУЛЬТУРЕ, – нетерпеливо дернул плечом Ада. – Давайте, сочиняйте и пойте грустные баллады про то, как ФБР и Леон Лэ несправедливо заточили Джим-Джема Брискина. Представьте Лэ сущим чудовищем, а Фишера – жадным олухом и подлым интриганом. Приступайте.
– Да без проблем, – покивал Рэгз Парк. – Я ж понимаю – общественное мнение, и все такое. Я ж теперь не просто людей развлекаю, меня ж заранее предупредили.
Тут Ясуми вдруг сказал:
– Мистер Рэгз, могу я попросить вас об одолжении? Не могли бы вы сложить балладу про то, как Джим-Джем Брискин вышел из тюрьмы?
Ада и Рэгз изумленно воззрились на психоаналитика.
– Да, я хочу, чтобы вы спели не о том, что есть, – пояснил свою мысль Ясуми, – а о желаемом событии.
Парк пожал плечами:
– Ну ладно.
Дверь кабинета с треском распахнулась, и в нее радостно сунул голову начальник отряда телохранителей, Дитер Сакстон.
– Мистер Ада, а мы тут женщину пристрелили! Она пыталась вам бомбу подбросить самодельную! Не выйдете на минутку, нам бы опознать ее! Похоже… в смысле, ну мне так кажется… это одна из ваших жен.
– Боже ты мой, – ахнул Ада и выбежал в коридор.
На полу, рядом с главным входом в поместье, лежала женщина. Женщина хорошо ему знакомая. Зои, подумал он. Опустился на колени и дотронулся до нее.
– Извините, – пробормотал Сакстон. – Вот… пришлось…
– Все в порядке, – отозвался тот. – Раз пришлось – значит пришлось.
Он верил Сакстону. Впрочем, а какой у него был выбор?
Тот сказал:
– Я вот что подумал. Надо бы, чтобы вы постоянно под присмотром теперь были. И чтобы рядом все время кто-нибудь из нас обретался. В смысле, не в коридоре стоял. А прямо рядом, на расстоянии вытянутой руки.
– Уж не Макс ли Фишер ее подослал… – пробормотал Ада.
– Вполне возможно, – кивнул Сакстон. – В смысле, я за это ручаюсь.
– Он хочет меня убить просто потому, что я пытаюсь освободить Джим-Джема Брискина… – Ошеломленный и испуганный Ада покачал головой. – Фантастика, поверить в это не могу…
И он поднялся и понял, что нетвердо стоит на ногах.
– Я доберусь до Фишера – если, конечно, вы дадите «добро», – тихо-тихо проговорил Сакстон. – Ради вашей безопасности. Он узурпировал президентскую власть. Наш законный президент – Юницефалон 40-Д, и всем известно, что Фишер вывел его из строя.
– Нет, – пробормотал Ада. – Не надо. Убийство – это не по мне.
– Это не убийство, – твердо сказал Сакстон. – Это акт самозащиты. Так вы защитите себя, своих жен и детей.
– Возможно, вы и правы, – вздохнул Ада. – Но я все равно не могу на это пойти. По крайней мере пока не могу.
И он развернулся и, пошатываясь, пошел обратно в кабинет, где его ждали Рэгз Парк и доктор Ясуми.
– Мы все слышали, – сказал ему Ясуми. – Но не унывай. Эта женщина страдала манией преследования, с параноиками такое часто случается. А поскольку терапии она не получала, гибель была неизбежной. Так что не вини никого – ни себя, ни мистера Сакстона.
Ада отозвался:
– Когда-то я любил ее…
Печально перебирая струны гитары, Парк что-то напевал себе под нос. Возможно, он разучивал балладу про освобождение из тюрьмы Джима Брискина.
– И я бы на твоем месте последовал совету мистера Сакстона, – сказал доктор Ясуми. – Тебе нужна круглосуточная защита.
И он похлопал Ада по плечу.
Тут подал голос Рэгз:
– Мистер Ада, а я балладу-то сочинил, да. Про…
– Не сейчас, – грубо прервал его Ада. – Сейчас я не в силах ее слушать.
Он хотел остаться один. Хотел, чтобы эти двое вышли и оставили его в покое.
Возможно, имело смысл сопротивляться. Контратаковать. Доктор Ясуми так и сказал. Теперь то же самое говорит Сакстон. А что посоветует Джим-Джем? Он человек умный… а он скажет: нет, убийство – не наш метод. Я знаю, что именно так он и ответит. Потому что я знаю, что он за человек.
И если он скажет – нет, нельзя, я не буду ничего делать.
Доктор Ясуми меж тем выдавал Парку инструкции:
– Пожалуйста, спойте балладу о вон той вазе с гладиолусами, которая на шкафу стоит. Спойте, что она поднялась и зависла в воздухе. Давайте, начинайте.
– Слушайте, ну разве про такое баллады поют? – удивился Рэгз. – И вообще мне вот мистер Ада другое задание выдал, вы ж сами слышали.
– А это я вас тестирую, – проворчал доктор Ясуми, – с разрешения мистера Ада!
* * *
Макс Фишер смерил недовольным взглядом своего кузена генерального прокурора:
– И что? Ничего у нас не вышло.
– Нет, Макс, не вышло, – согласился Леон Лэ. – На него профессионалы работают. Он же не сам по себе, как Брискин, у него целая корпорация.
Макс угрюмо проговорил:
– Я как-то книжку читал, и там было про то, что, если трое чего-то не поделили, двое обязательно объединятся против третьего. Это, типа, неизбежно происходит. Вот и со мной то же самое: Ада и Брискин задружились, а я тут один кукую. Надо бы нам их рассорить, Леон. Переманить кого-нибудь одного на нашу сторону. Брискину я когда-то нравился, кстати. Он просто методы мои не одобрял – это да.
Леон покачал головой:
– А ты подожди, пока до него дойдут вести про покушение Зои Ада, как она бывшего мужа пыталась укокошить. Брискин, вот увидишь, не придет в восторг.
– То есть ты думаешь, что его на нашу сторону переманить нельзя?
– Да, Макс, я именно так и думаю. Ты сейчас в его глазах злодейский злодей. Так что забудь про переманивание.
– Мне тут в голову одна мысль пришла, – проговорил Макс. – Такая еще… смутная мысль. В общем, думаю я вот что: а не освободить ли мне Джим-Джема? Вдруг он после этого проникнется ко мне благодарностью?
– Ты что, с ума сошел? – удивился Леон. – Как тебе только в голову могло такое прийти? На тебя совсем не похоже…
– Не знаю, – простонал Макс. – Однако ж пришло!
А Себастьяну Ада Рэгз Парк сказал:
– Эт самое, мистер Ада, сочинил я балладу, вот. Все как доктор Ясуми советовал. Прям про то, как Джим-Джем на свободу выходит, эт самое, да. Хотите послушать?
Ада не хотел, но кивнул:
– Давайте, начинайте.
В конце концов этот кантри-певец у него на зарплате, отчего бы и не послушать, раз все равно уплачено?
Рэгз взял аккорд и запел:
Джим-Джем Брискин в тюрьме страдал,
За залог беднягу никто не выкупал!
А кто виноват? Ты, Макс Фишер!
Рэгз прервался и пояснил:
– «А кто виноват? Ты, Макс Фишер!» – это припев, да.
– Мы поняли, – покивал Ада.
Господь к Максу пришел, сказал: «Макс, я сильно зол!
Ты бросил в тюрьму человека, по пути зла ты пошел!
А кто виноват? Ты, Макс Фишер!» – наш господь сказал.
Бедный Джим Брискин, ты права его нарушал!
А кто виноват? Ты, Макс Фишер! Вот что я вам скажу,
Господь наш поднял длань: «Тебя я в ад провожу!»
Покайся, покайся, Макс Фишер! Иди прямым путем:
Иди к свету, а Джим-Джем пусть будет освобожден!
Рэгз пояснил Ада:
– А сейчас я спою про то, что дальше случилось, потому как это еще не все, да.
И он прочистил горло и завел следующий куплет:
Макс Фишер к свету пришел,
Звонит прокурору: «Леон Лэ, я от зла отошел,
Прикажи повернуть тот ключ,
Дверь открыть и в тюрьму впустить солнца луч!»
Так Джим Брискин вышел из тюрьмы,
Дверь ее открылась, и нет больше тьмы!
– Ну вот и все, – радостно сообщил Рэгз. – Ну это, знаете, такая песня на манер рабочей, ее громко поют. Ну или спиричуэлз, когда еще ногами притопывают. Вам понравилось?
Ада взял себя в руки и сумел кивнуть:
– Да. Неплохо. Все хорошо.
– Сказать мистеру Камински, что вы одобрили это для эфира на КУЛЬТУРЕ?
– Скажите, – с отсутствующим видом отозвался Ада.
Ему было все равно. Смерть Зои очень его расстроила и легла тяжким грузом на душу. Он мучился чувством вины: ведь это его телохранители застрелили ее. А то, что Зои страдала расстройством психики, что пыталась убить его – это уже не важно. Человеческая жизнь – это человеческая жизнь, а убийство – это убийство.
– Так, – вдруг сказал он Рэгзу. – Я хочу, чтобы вы сочинили еще одну песню. Прямо сейчас.
Рэгз сочувственно отозвался:
– Я даже знаю про что, мистер Ада. Балладу про горькую гибель вашей бывшей жены Зои. Я об этом уже подумал и все сочинил. Слушайте:
Жила-была дама, прекрасная, как звезда,
Душой бродила туда и сюда,
Красивей ее на всем свете не сыскать,
Душа ее знает, кто приказал ее жизнь отнять.
Не родня ее убила, о нет,
То был Макс Фишер, злой президент…
Ада перебил:
– Не надо оправданий, Рэгз. Это я во всем виноват. Не надо все сваливать на Макса, я не хочу делать из него мальчика для битья.
Доктор Ясуми до того тихонько сидел в углу, но тут вдруг подал голос:
– А еще вы слишком хорошо отзываетесь о президенте Фишере в ваших балладах, Рэгз. Вот в этой, которая про освобождение Джим-Джема, вы прямо так и поете: мол, Макс Фишер сменил этические установки. Нам такого не надо. Нужно сочинить песню, из которой станет понятно: это благодаря мистеру Ада Джим-Джем вышел из тюрьмы. Вот, Рэгз, послушайте, я кое-что сочинил.
И доктор Ясуми продекламировал:
Джим-Джем более не сидит в тюрьме.
Старый друг Себастьян освободил его.
Джим благодарен,
Он исполнит свой долг.
– Ровно тридцать три слога, – скромно потупился доктор Ясуми. – Это традиционное японское стихотворение в жанре хайку. Рифм там нет, как у вас в балладах, зато нужно обязательно раскрыть тему – прямо как в данном случае. – А Рэгзу он сказал: – Переделайте мое хайку в балладу. Ну, как вы привыкли: с рифмой, куплетами, припевом – ну вы меня поняли.
– Насчет тридцати трех слогов я все понял, небось считать умеем, – мрачно отозвался Рэгз. – Но вообще-то я, эт самое, человек творческий. Мне, эт самое, обычно не говорят, про что петь, эт самое. – И он развернулся к Ада. – Я не понял, мистер, на кого работаю. На вас или на него? Вроде как не на него, не?
– Делайте, как он говорит, – пожал плечами Ада. – Он человек большого ума.
Рэгз расстроенно пробормотал:
– Ну ладно… Только, по правде сказать, не такого отношения я ждал, когда контракт подписывал…
И он мрачно уплелся в угол сочинять новую балладу.
– А вам что здесь занадобилось, док? – прямо спросил Ада.
– Посмотрим, – уклончиво ответил Ясуми. – Хочу проверить свою теорию насчет пси-способностей этого куплетиста. Возможно, она верна. А возможно, и нет.
– Я смотрю, вы полагаете, что Рэгз должен очень четко выражать заданные мысли, – прищурился Ада.
– Да, – покивал доктор Ясуми. – Точно и четко, как в юридическом документе. Вы, главное, не спешите. Если я прав – оно себя само собой обязательно проявит. А если нет – все это не имеет ровно никакого значения.
И он ободряюще улыбнулся.
В офисе президента Макса Фишера зазвонил телефон. На том конце провода послышался взволнованный голос генерального прокурора, в смысле, кузена:
– Макс, я тут поехал в федеральную тюрьму, ну, где Джим-Джем сидит, хотел поговорить насчет того, чтобы снять с него обвинения, ну, как ты хотел… – Тут Леон примолк. – В общем, Макс, его там больше нет.
Леон явно нервничал.
– Как это – нет? – удивился Макс – он действительно не сердился, а пытался понять, что происходит.
– Да тут Арт Хевисайд, адвокат Ада, поработал. Не знаю еще, что он там раскопал – мне нужно поговорить с окружным судьей Дейлом Винтропом. Это он подписал ордер об освобождении час назад. У меня уже назначена встреча с Винтропом. Я с ним пообщаюсь и тебе перезвоню.
– Задери меня тысяча чертей, – протянул Макс. – Мы опять опоздали!
И он повесил трубку и поднялся на ноги – предстояло многое обдумать. Что такого Ада от Брискина нужно? Непонятно, ничего не понятно…
И тут он сообразил – ну конечно! КУЛЬТУРА! Джим Брискин должен появиться на канале КУЛЬТУРА!
Он тут же включил телевизор, но со вздохом облегчения увидел там не Брискина, а какого-то исполнителя кантри, который сидел и знай себе тренькал на банджо:
Макс Фишер к свету пришел,
Звонит прокурору: «Леон Лэ, я от зла отошел,
Прикажи повернуть тот ключ…»
Макс Фишер послушал и ахнул:
– Боже ты мой, а ведь так оно и было! Именно это я и сделал!
А потом подумал: странно оно как-то все получается. Какой-то исполнитель кантри на КУЛЬТУРЕ поет на всю страну о вещах сугубо конфиденциальных. Он ведь никак, ну просто никак не мог знать о том, что думает президент…
А может, он телепат? Точно, телепат. Это все объясняет.
Певец на экране как раз вовсю тренькал на банджо и распевал о Себастьяне Ада: как тот лично участвовал в освобождении Джим-Джема Брискина. А ведь это все правда, сказал себе Макс. Когда Леон Лэ приехал в федеральную тюрьму, Брискина уже вытащили оттуда благодаря усилиям Арта Хевисайда… Да уж, интересно этого малого с банджо слушать, очень интересно. Интересно еще вот что: как так вышло, что он знает больше, чем президент?
Певец как раз допел свою балладу.
Диктор сообщил:
– Это была краткая музыкальная пауза. Перед вами выступил знаменитый на весь мир Рэгланд Парк. Мистер Парк, как вам, безусловно, будет приятно узнать, теперь появляется на нашем канале каждый час с пятиминутным выступлением. Он исполнит новые баллады политического содержания, созданные специально для КУЛЬТУРЫ и записанные в нашей студии. Мистер Парк следит за поступающими новостями и черпает из них сюжеты для вдохновения…
Макс поднялся и выключил телевизор.
Это что-то вроде калипсо, понял он. Новые баллады, говорите… Господи! Тут Фишер покрылся холодным потом. А что, если Парк споет про то, что починился Юницефалон 40-Д?!
«Сдается мне, – мрачно подумал Макс, – что о чем Парк поет – то и сбывается».
Точно. Он из этих. Из псиоников.
А оппозиция использует его в своих целях.
С другой стороны, у него наверняка тоже есть пси-талант. А что? Не было б, не долез бы он до этого кресла, ох не долез…
Потом он снова сел и включил телевизор и долго смотрел в экран, пожевывая нижнюю губу и обдумывая дальнейшие действия. Но в голову, как назло, ничего не приходило… Но еще придет, успокоил он себя. Придет обязательно, и до того, как враги озарятся идеей: а не вернуть ли нам Юницефалон 40-Д…
* * *
Доктор Ясуми сказал:
– Я понял, в чем заключается пси-талант Рэгланда Парка. Хотите узнать?
– Джим-Джема выпустили из тюрьмы, и это меня интересует гораздо больше, – отрезал Ада.
Он положил трубку на рычаг и покачал головой, словно не веря своим ушам.
– Он уже едет, – сказал он доктору Ясуми. – Прямо сюда, монорельсовым поездом. Мы отправим его на Каллисто, непременно. Потому что там не действуют американские законы, и Макс не сможет его повторно арестовать.
Что ж, время строить планы! И какие!
Ада потер руки и быстро сказал:
– Так. Джим-Джема мы будем записывать на Каллисто, у нас там спутник связи есть. Поселим его в моем имении – я уверен, ему понравится…
– Его выпустили, – сухо отозвался доктор Ясуми, – благодаря тому, что Рэгз задействовал свой талант псионика. Так что вы бы, Ада, лучше выслушали меня. Потому что сам Рэгз не понимает, что за дар ему достался. И, богом клянусь, его способности вполне могут обратиться вам во вред.
Ада неохотно проговорил:
– Ну хорошо. Скажите, что вы думаете по этому поводу.
– Между импровизированными балладами Рэгза и реальностью существует причинно-следственная связь. Рэгз поет – и это происходит на самом деле. Исполнение баллады предшествует событию, но ненамного опережает его. Понимаете? Это может стать очень опасным, особенно когда Рэгз поймет, что к чему, и решит извлечь из этого личную выгоду.
– Если это правда, – задумчиво проговорил Ада, – нужно попросить его исполнить балладу про то, что Юницефалон 40-Д починили и он снова действует.
Да. Именно. А Макс Фишер снова превратится в дублера. Никчемного человечка без власти и полномочий.
– Именно, – покивал Ясуми. – Но проблема в том, что теперь Рэгланд Парк сочиняет баллады на политические сюжеты – и он быстро поймет, в чем здесь дело. Потому что, если он споет про Юницефалон, а тот и вправду…
– Вы правы, – пробормотал Ада. – Даже Парк способен сложить два и два.
И он надолго задумался. А ведь действительно Рэгланд Парк представляет собой большую опасность, чем тот же Макс Фишер. С другой стороны, Рэгз – славный малый, с чего бы ему употреблять во зло свою силу, он же не Макс Фишер…
И все равно, все равно… негоже, чтобы человек обладал такой чудовищной властью…
Доктор Ясуми сказал:
– Нужно очень внимательно следить за тем, что Рэгланд поет, какие баллады сочиняет. Тексты нужно просматривать заранее. Возможно, вам стоит лично этим озаботиться.
– Я бы хотел как можно меньше… – начал было Ада, но тут зазвонил интерком.
– Мистер Джеймс Брискин ожидает в приемной.
– Пусть проходит! – радостно воскликнул Ада. – Он уже здесь, Ито!
И Ада лично открыл дверь кабинета. На пороге уже стоял Джим-Джем с очень серьезным выражением лица.
– Мистер Ада добился вашего освобождения, – церемонно сообщил ему доктор Ясуми.
– Я знаю. Я вам очень признателен, Ада!
И Брискин прошел в кабинет, а Ада прикрыл дверь и запер ее на замок.
– Джим-Джем. – Себастьян без предисловий перешел к делу. – У нас тут проблема возникла. Огромная проблема, по правде говоря. Макс Фишер – так, ерунда. У нас тут появился человек… практически всемогущий. С абсолютной – да, абсолютной, не относительной – властью. И как меня угораздило во все это вляпаться… Кто вообще придумал нанять Рэгланда Парка?
– Вы и придумали, – бесстрастно отозвался доктор Ясуми. – А я вас предупреждал, между прочим.
– Так. Рэгзу нужно сказать, чтобы он пока ничего нового не сочинял, – решил Ада. – Это первый шаг к решению вопроса. Я сам позвоню на студию. Боже ты мой, он ведь может что угодно сочинить! Как мы все опускаемся на дно Атлантического океана! Или в космос улетаем в полном составе! Куда-нибудь подальше, на двадцать астрономических единиц! А?!
– Отставить панику, – твердо сказал Ясуми. – Вечно вы, Ада, паникуете. Лабильная у вас все-таки психика. Успокойтесь – и подумайте хорошенько.
– Да как же я успокоюсь, – возмутился Ада, – если какой-то фермер нами может, как марионетками, управлять? Да у него в руках власть надо всей вселенной!
– Не обязательно, – не согласился с ним Ясуми. – Возможно, у нее есть существенные ограничения. Пси-способности еще до конца не изучены. Они практически не поддаются лабораторным испытаниям, их невозможно тщательно отнаблюдать…
И он задумался.
Джим Брискин сказал:
– Насколько я понял…
– Вас выпустили благодаря специально сочиненной балладе, – объяснил Ада. – Я попросил ее сочинить. Она сработала, только теперь мы не знаем, что делать с певцом.
И он засунул руки в карманы и принялся ходить туда-сюда.
«Что же нам делать с Рэгландом Парком?»
В главной студии канала КУЛЬТУРА на спутнике Земли Кулон сидел Рэгланд Парк, а перед ним лежали банджо и гитара. Он просматривал новостные сводки и сочинял балладу для следующего выступления.
Джим-Джема Брискина, как он уже прочитал, выпустили из тюрьмы по приказу федерального судьи. Рэгланду такие новости пришлись по душе, и он уже хотел было сочинить что-нибудь по этому поводу, но тут же припомнил, что уже пел про это, причем не один раз. Надо что-то новенькое придумать. А ту тему он уже выжал досуха.
Из диджейской гулко, через колонки, прозвучал голос Ната Камински:
– Ну что, мистер Парк, вы готовы?
– Ага, – отозвался Рэгланд.
Он не готов, но какая разница – через минуту будет.
Хм, о чем бы таком спеть? Может, спеть про человека по имени Пит Робинсон из Чикаго, штат Иллинойс, как тот шел погожим ясным днем по улице, и вдруг на его спрингер-спаниеля напал разъяренный орел?
Нет, это же не про политику.
Хм, а как насчет баллады про конец света? Как в Землю комета врезалась. Или пришельцы напали и все захватили… А что, можно сочинить страшилку про то, как все вокруг взрывается, а людей лазерами заживо режут…
Нет, это для КУЛЬТУРЫ недостаточно интеллектуально, не пойдет.
Хм, а почему бы не спеть про ФБР? А что? Такого он еще не сочинял… ну-ка, ну-ка… Вот идут люди Леона Лэ в серых деловых костюмах, у них красные толстые шеи… у всех у них высшее образование, а в руке – чемоданчик…
И он тихонько спел, перебирая струны гитары:
Начальник отдела сказал: «Эй, Харк,
Ну-ка привези сюда человека по имени Рэгланд Парк.
Он никому не подчиняется
И преступлений своих не стесняется!»
Хихикнув, Рэгланд задумался над продолжением. Действительно, а почему бы не написать балладу про самого себя. Интересная идея, если подумать… Кстати, а почему такая мысль вообще пришла ему в голову?
Он целиком сосредоточился на балладе и потому не заметил, как в студию вошли трое мужчин в серых костюмах, с красными толстыми шеями. И направились прямиком к нему. А в руке каждый держал чемоданчик, да так, что сразу становилось понятно: да, у этого человека есть высшее образование, и чемоданчик ему носить не привыкать.
А ведь отличная баллада получается, подумал про себя Рэгланд Парк. Лучшая за все время. Он тронул струны и запел:
Крадучись, в темноте они подходили,
Наставили пистолеты, Парка убили,
Так свободы рупор замолчал,
Когда этот человек мертвым упал.
Однако память об убийстве будет жить,
Даже если Культуре суждено сгнить.
Рэгланд не успел допеть балладу. Главный агент опустил дымящийся пистолет, кивнул товарищам и сообщил в рацию на запястье:
– Передайте мистеру Лэ, что миссия завершена успешно.
Тоненький голос ответил:
– Отлично. Немедленно возвращайтесь в штаб-квартиру. Это приказ Самого.
Сам – это, конечно, Макс Фишер. Агенты ФБР прекрасно знали, кто отправил их на задание.
Когда Максу Фишеру доложили, что Рэгланд Парк мертв, он с облегченным вздохом обвел взглядом стены своего кабинета в Белом доме. Еще бы чуть-чуть – и все… Этот парень прикончил бы его. Его – и всех остальных обитателей планеты.
А ведь просто удивительно, как у нас получилось до него добраться. Все играло нам на руку – странно как-то. Почему?..
А может, у него просто пси-талант такой? Вовремя приканчивать кантри-певцов? Так подумал Макс и хитро улыбнулся.
А что? И да, не просто приканчивать, а внушать им мысль спеть балладу про собственную смерть…
Правда, теперь перед ним встала реальная проблема. Надо упрятать этого Брискина обратно в тюрьму. А это будет непросто, Ада – человек умный, наверняка он уже переправил Джим-Джема на какой-нибудь дальний спутник дальней планеты, на котором не действуют американские законы. Да уж, борьба предстоит долгая. Он, Макс, против этих двоих. И ведь они вполне могут его победить.
Он вздохнул. Ох, тяжелая же у него работа… Но ничего не попишешь, надо трудиться. И он снял трубку и набрал номер Леона Лэ.
