Игра соделалась искусством, которое научает все способности разума и преимущества чинов приводить в равенство, о коем столь тщетно ломали голову замысловатые люди. Знатный и малочиновный, разумный и глупый во время игры представляют равные лица и оказывают равную способность разума. Игра, представляя людей имеющими равное понятие, равное сведение, равное звание, упражнение и цель, поневоле лишает их случая оказывать превосходство чести и дарований. С помощью игры некоторым образом подвергаются также равенству лета и разносвойственность людей. Упражнение сие сделало обхождение наиболее приятным и удобным. Старики весело могут проводить время с молодыми вертопрахами, a старушки с молодыми попрыгуньями; равно как и сим последним не столь тягостно бывает сидеть с сими дедушками и бабушками. Посредством игры невежда делается въезж в дом к разумному, низкой породы человек к знатному, подчиненный становится короток с начальником, вертопрах навещает людей важных, волокита сознакомливается с ревнивым. Игра, впрочем, приносит великую пользу волокитам, глупым, подчиненным и просителям. Для сего надлежит только знать, в каких случаях выигрыш есть проигрыш, a проигрыш – выигрыш. Искусство с уменьем проигрывать гораздо быть может выгоднее выигрыша. Благосклонность прекрасного пола выигрывается с помощью сего искусного проигрыша. Те, которые никаких достоинств не имеют, могут однако ж с помощью проигрыша всюду приняты быть или наравне с достойными людьми, или и гораздо еще лучше их. Проигрыш выигрывает нам также милость и покровительство начальников. Судья, до которого мы имеем просьбу и дело, после искусного нашего проигрыша обычайно усматривает, что дело наше ясно яко день и чисто как снег. – Одним словом, игра может назваться великою наукою большого света. Если мы довольно знающи, то можем оную учинить самым тонким министром наших тайных намерений и затей и склонять на нашу сторону как головы, так равно и сердца. – Такова есть игра для тех, которые играют с намерением, и для тех, которые упражняются в оной для одной моды или желают проиграть имение гораздо мешкательнее. Ho совершенная игра имеет нешуточные виды. В оной без притворства и учтивости дело идет о целых имениях. Удача или искусство и знание в игре вдруг без всякого родства доставляют в посторонние руки десятки имений. Валет или двойка, вживе умерщвляя целые семейства, предоставляют нам после их великие имущества и наследия. Игра сего рода есть торг и ремесло. Целые кучи сих искусников в игре скопом и заговором ездят летом по ярмаркам и открывают свои ярмарки и свой торг. Но зимою, яко в вожделенное для них время, отовсюду стекаются в столицу. Тут-то для легкомысленных дворян, молодых наследников, мотоватых вертопрахов, глупых богачей изготовляют они свои товары. В сие-то блаженное для них время денно и нощно изготовляют они подрезные, крапленые и намазные карты. Тогда-то начинают они стричь и срезывать у пальцев своих кожу. Тогда-то они в поте лица твердят всякие передержки и выучивают все те ухватки, с помощью коих можно бы было лишить других целых имений. Тогда-то с помощью сих победоносных карт повергаются в нищету целые семейства, истребляются имения, деревни, дома и кладовые. – Обыгравши многих с помощью разных хитростей, вскоре однако ж таковые хитрецы в округе своих знакомых не находят желающих разоряться. Притом же все те, которые имели честь и счастье быть им знакомы, столь прилежно ими обыграны бывают, что кроме совести и векселей ничего уже более не могут им проиграть. Тщетно скачут они по всему городу для приискания олушков. Жадность к игре в них умножается; но имя их, учинившись страшным и победоносным, лишает их через то игроков и выигрыша. Напоследок сии терпимые обкрадыватели чуждого имения недолго наслаждаются плодами сего искусства. Сия жадность к игре заводит их в те картежные дома, где играют такие знатоки картежных искусств, которые, не могши друг друга обмануть и превзойти хитростями, сами полагаются уже в игре на одно только счастье и удачу. Там-то звенят червонцы, рассыпаны кучи серебра и стопами наложены ассигнации. Там-то видно отчаяние, горесть, рвение и отвага. Там-то с шумом восклицают руте; мечутся по сем к столам, где провозглашено было имя сего божка понтеров. Ставят все деньги на руте, которое, легши направо, оставляет игроков без кошельков, но с одною только впредь надеждою на левую сторону. Ополчась против счастья для осады банка, пускают златые бомбы, опрокидывают вал серебра, взрывают даже до своих уже карманов магазины ассигнаций… Как вдруг непостоянное счастье паки отражает побеждающих, с стремлением отбирает из карманов выигрыш, берет в полон кошельки, деньги и книжки с ассигнациями. Итак, там-то от картежных хитрецов вся кража отбирается в один раз и целый месяц плутовства в ничто обращается одною минутою неудачи. Несчастие отомщевает им отчаянием и тоскою слезы и нищету тех, кого они бесчестно и бесстыдно лишили и состояния и покоя. – Вот в чем состоит игра. Вот поносная и печальная картина тех игроков, которые бледнеют, бесчестно обыгрывая, дрожат, играя на удачу, скучают, имея деньги, отчаиваются, лишаясь оных; ожидают изобилия от порока, счастья от обманов, и наконец во время своей жизни, коей дни исполнены смеси богатства и нищеты, пороков и несчастий, злодеяния и бедствий, проигрывают покой, здоровье, нравы, честность и добродетель.