Глава сорок четвертая
Венерин волос

Я ничего не могла с собой поделать.

Почти не дыша, я силилась увидеть из-за спины Ирен лицо этого несчастного, порочного создания, медленно умиравшего в ванне, но желавшего захватить с собой на тот свет еще одну невинную душу. Просто потому, что та жива и может дышать, а она уже нет.

И теперь взгляд расширенных глаз был направлен на меня, как и дуло пистолета.

В отличие от Ирен, я имела честь знать имя своей матери: Элис. Она отдала свою жизнь ради того, чтобы я появилась на свет, и мой долг перед матерью неохватен: ведь она принесла такую неслыханную жертву.

Решительно отбросив в сторону подругу, как сноп пшеницы во время жатвы, я выступила вперед. Теперь мы оказались лицом к лицу с женщиной в кровавой ванне, лицом к лицу с ее трагической историей и ее пистолетом.

– Нет! Нет, Нелл! – раздался громкий вопль Ирен. Мощное глубокое сопрано остановило бы даже баса в роли Мефистофеля.

Но я-то была всего лишь шропширской девушкой и дочерью приходского священника, а уж если такая разозлится, с ней шутки плохи.

Я шагнула к страшной ванне… и поскользнулась на мокрых плитках. В тот же момент откуда-то сверху на нас обрушился гигантский темный паук, накрыв меня малиновой паутиной. Теперь я точно знала, что сошла с ума, как Мина. Ирен, которая слишком поздно подхватила меня под локоть, упала вместе со мной.

Нас обдало волной мерзкой воды, смешанной с кровью и душистым мылом. Я начала захлебываться, и меня чуть не вырвало, как будто вернулась морская болезнь.

Через минуту Ирен с силой хлопнула меня по спине:

– Все хорошо, Нелл. Посмотри!

Я приоткрыла влажные ресницы и увидела, что пистолет, в который намертво вцепилась Мина, сейчас поднимает с пола чья-то рука. Кто же это?..

Я взглянула на изогнутый борт медной ванны и никого не увидела. И тут же представила себе, как Мерлинда-русалка, уйдя под воду, вдыхает кровь на потеху невежественной публики. Публика всегда невежественна. В этом заключается магия сцены и трагедия жизни.

Пока я откашливалась, подруга подняла меня на ноги.

– Вот бы тебя задушить, – прошипела она любовно.

– Полагаю, у тебя не найдется под рукой эктоплазмы. Что это было?

Прежде чем она успела ответить, из-за ванны поднялся Шерлок Холмс. Если он и был тем самым пауком, то кого-то явно поймал в свою паутину. На черно-белых плитках лежал кокон из малиновой бархатной портьеры, и оттуда сочилась красная вода.

Сыщик высвободил из-под края безжизненную руку и начал считать пульс. Затем покачал головой, и стало ясно, что никто на свете никогда больше не услышит биение этого пульса.

– Она давно была на грани смерти, но великая ненависть может отсрочить неизбежное.

– Как… как вы?.. – пролепетала я.

– Он начал осматривать ванную комнату, Нелл, пока Мина сосредоточила все свое внимание на нас. – Ирен бросила взгляд на потолок и на окно в форме полумесяца. Теперь на нем не было портьеры, и сквозь стекло, как пейзаж в рамке, виднелась черная ночная улица. – Да, вот это был прыжок!

– В конце концов, ее ненависть вытекла вместе с кровью, – сказал Холмс, глядя на малиновый кокон на полу, походивший на большого младенца, завернутого в роскошные пеленки. – Она действительно никого не убивала сама – только несчастную мадам Рестелл.

– Вот почему она не перерезала себе горло! – воскликнула я. – Такая смерть полагалась только врагу – или доброй «мамочке», которая, по мнению Мины, предала ее. Она зависела от мадам, пристроившей ее младенца наилучшим образом. Бедная сумасшедшая… – Я сама толком не знала, кого имею в виду.

Ирен ритмично похлопывала меня по спине, не особенно прислушиваясь к разговору.

– У вас есть мать, мистер Холмс? – тихо спросила она.

– Во всяком случае, так говорил мне отец, – ответил он.

– У него есть брат, – вмешалась я. – Значит, где-то должна быть и мать.

– У каждого есть мать, – заметил он, поднимаясь во весь свой рост. – А в данном случае интрига длится уже более тридцати лет. – Сыщик вдруг поклонился Ирен. – Прошу прощения, мадам, что выдал ваш секрет. Никогда не следует упоминать возраст дамы.

– Я не скрываю, что мне за тридцать, и дорожу каждым годом своей жизни. Порой тщеславие полезно, но ему никогда нельзя доверять в серьезных вопросах. Вы же не настолько тщеславны, чтобы скрывать от нас факты, которые узнали? Полагаю, мы заслужили право на вашу откровенность.

– Да, действительно. Я зайду к вам в отель позже, а сейчас вам лучше покинуть этот дом, пока я буду вызывать полицию. В таком особняке, конечно, должен быть телефон.

Ничего не ответив, Ирен позволила ему проводить нас в холл на нижнем этаже. Оставив нас там, детектив вернулся наверх, чтобы заняться покойной.

– Быстрее, Нелл! – шепнула мне подруга. – В этом мавзолее должны быть библиотека! Где она, как ты думаешь?

– Где-то на первом этаже, – предположила я, следуя за ней. – Что мы ищем?

– А где можно спрятать журнал?

– В библиотеке.

– Следовательно…

Обнаружив библиотеку, мы начали поиски. На деревянных полках, расположенных кругом, в два этажа, поблескивали золотом корешки книг. Даже если сумасшедшая ничего не нашла, не факт, что журнала тут нет. Мы в четыре руки лихорадочно обыскивали полки. Когда Шерлок Холмс уладит дела, связанные с покойной, он, несомненно, направит все свое внимание на поиски того же предмета.

– Бесполезно, Нелл, – наконец донесся с высоты голос Ирен. Она стояла одной ногой на библиотечной стремянке, держась за нее рукой. – Пришлось бы проверить каждый том, а их здесь не меньше нескольких тысяч.

– Интересно, сколько из них прочитано?

– Мне не приходит на ум ничего путного! – пожаловалась она, спускаясь со стремянки.

– Думаю, нам полезно немного отдышаться после такого испытания.

Теперь Ирен стояла на твердой почве – в данном случае это был великолепный черный мрамор.

– Шерлок Холмс, – произнесла она с горечью, – вероятно, зайдет сюда после нашего ухода и, безошибочно указав на третью полку, сразу же найдет пропавший журнал.

– Возможно. Однако нам нужно уходить, пока не прибыла полиция.

– Так мы и сделаем. – Ирен издала театральный вздох и, следуя за мной, вышла из огромной библиотеки в холл. Он был длинный и величественный, как приемная монарха, и отсюда просматривались элегантные комнаты, включая оранжерею. В ее высокие незанавешенные окна проникали лунные лучи и электрический свет с улицы.

Большие экзотические растения в оранжерее отбрасывали зловещие тени. Проходя мимо этой комнаты, мы остановились. Мне показалось, что мы заглянули в причудливый кошмар Алисы в Стране чудес.

Ирен схватила меня за руку:

– Нелл! Что это такое?

Я посмотрела в ту сторону, куда указывала подруга.

– Думаю, крайне запущенный папоротник адиантум, или венерин волос.

– А в чем это он растет?

– Э-э… трудно разглядеть в полумраке. Но, кажется, что-то вроде плетеной корзины.

– Необыкновенно большая плетеная корзина. Наверное, в ней поместилась бы свернувшаяся кольцом кобра, – предположила Ирен. Она приблизилась к растению, словно завороженная этой мыслью.

– Кобра! Только не в Нью-Йорке! Нам пора! Не время глазеть на гигантские домашние растения!

– С колесиками! – добавила примадонна с восхищением. – Ну конечно!

Раньше я не замечала за подругой интереса к жизни растений, а также к цветочным горшкам.

– Ирен, ради бога!

Однако моя спутница увлеченно рыла землю под раскидистыми узорными листьями, как свинья в верхней части Бродвея.

– Ты загубишь свои перчатки и одно из немногочисленных платьев, которые взяла с собой в эту поездку!

Казалось, она меня не слышит. Я подошла поближе, намереваясь отвлечь Ирен от внезапно пробудившегося интереса к папоротникам и увести из оранжереи.

Вдруг она выпрямилась, держа в испачканной руке какой-то темный предмет прямоугольной формы.

– Пропавший журнал! Я в этом уверена.

– Откуда ты знаешь? – Только свинье пришелся бы по вкусу запах разрытой земли. – Он же завернут в клеенку и покрыт грязью. И, возможно, червями.

В ответ Ирен порывисто поднесла сверток к губам и поцеловала.

Я онемела от ужаса, а она рассмеялась:

– Разве ты не видишь, что́ именно использовали как цветочный горшок?

– Плетеную корзину. На колесиках… Как странно! Очевидно, это какой-то декоративный предмет.

– И, судя по конструкции, явно что-то старинное – возможно, середины века.

– Конструкция… Ой! – Я никогда не работала няней, только гувернанткой, но наконец сообразила, что́ мы видим перед собой. – Детская коляска!

– Очень старая и потрепанная. Быть может, в ней возили единственную дочь мадам Рестелл. А позже использовали в качестве кашпо для растений. А еще позже сочли удобным тайником и спрятали в ней журнал со списком клиенток, которые отдали своих детей на усыновление.

Видимо, журнал пролежал здесь, в земле, более десяти лет. Мина даже не подозревала, что в коляске могут быть спрятаны разыскиваемые ею записи.

– О господи! Как ты думаешь, Шерлок Холмс обнаружит этот тайник?

– Никогда в жизни, моя дорогая Нелл! Младенцы и детские коляски не входят в сферу компетенции гения дедукции. Но, конечно, он счел бы разрытую землю достойной исследования. Так что давай-ка наведем здесь порядок, как образцовые садовники, и улизнем с добычей, пока нас не обнаружили.

Итак, мы покинули великолепный особняк, в котором умерли две женщины, связанные между собой столь странным образом. Мы ликовали и так перепачкались, что нам просто необходимо было срочно принять ванну.