«Выбор 1929 г.» Советская историография рубеж конца 20 — начала 30-х гг. характеризовала как «великий перелом», «переход к наступлению социализма по всему фронту». Сегодня более обоснованной представляется точка зрения историков, связывающих 1929 г. с созданием новой командно-административной системы с целью догнать и перегнать Запад экономически, развиваясь на антизападной общественно-политической основе.

Отход от нэпа обозначился уже с середины 20-х гг. Сформировавшаяся коммунистическая авторитарная политическая система была несовместима с полнокровными рыночными отношениями, поскольку рынок создавал реальную угрозу буржуазной реставрации. В 1921 г. большевики «всерьез и надолго» занялись постройкой пролетарского социалистического государства. Одна из причин этого — слабость отечественного частнопредпринимательского сектора, не способного при самом благоприятном для него повороте правительственной политики быстро модернизировать отсталую российскую промышленность. Стало быть, реальный выбор на рубеже 30-х гг. состоял либо в продолжении нэпа, либо в возврате к военно-коммунистической линии.

С победой сталинского курса и ужесточением политического режима многовариантность нэповской идеи была исчерпана. Лишь опасения большинства высших советских руководителей потерять власть в результате новой волны крестьянских восстаний привязывали их к нэпу. В 1926– 1927-х гг. давление на частный сектор усиливается. Сталинское большинство, ведя борьбу с троцкистско-зиновьевской оппозицией, берет на вооружение её предложения о перекачке средств из частного сектора на нужды индустриализации. Достигнув потолка в извлечении средств обычными методами, государство возрождает чрезвычайные меры времен «военного коммунизма».

Их активным проводником становится В. В. Куйбышев, возглавивший после смерти Ф. Э. Дзержинского ВСНХ.

Всячески преувеличиваемая угроза войны со стороны «капиталистического окружения» стала весьма удобным поводом для слома нэпа. В первой половине 1927 г. в выступлениях советских руководителей все настойчивее повторяется мысль о возможности скорой войны. 1 июня 1927 г. ЦК ВКП(б) «в связи с обострением международной обстановки» призвал партию и весь народ к укреплению обороны СССР путем усиления темпов индустриализации, повышения производительности труда, всемерного укрепления вооруженных сил. В итоге форсированное развитие оборонных производств оборачивается постепенным подчинением им всей экономики.

«Наши планы — планы-директивы». В условиях отсутствия экономических механизмов, способных одновременно обеспечить и динамичное развитие народного хозяйства, и его сбалансированность, к середине 20-х гг. из недалекого военно-коммунистического прошлого извлекается идея всеобщего государственного планирования.

Ещё в 1921 г. для осуществления грандиозного плана электрификации (ГОЭЛРО) была создана Государственная общеплановая комиссия при Совете Труда и Обороны — Госплан. После завершения работы над «контрольными цифрами» на 1925/1926 г. Госплан начинает играть роль фактического, а не формального органа планирования.

В конце 20-х гг. Госплан уже сам точно определял количественные объемы производства каждого продукта и затем в виде заданий разверстывал их по плановым комиссиям наркоматов и экономических районов. При этом плановая установка превращалась в жесткую директиву, а планирование велось от достигнутого. Фактически уже «контрольные цифры» на 1927/28 хозяйственный год становятся обязательными для ведомств.

Особенности первой пятилетки. Разработкой первого пятилетнего плана занимались две группы специалистов: одна из Госплана, другая представляла ВСНХ. Сталинским руководством был поддержан вариант ВСНХ, основное внимание в котором уделялось развитию тяжелой промышленности, остальные же отрасли должны были развиваться в зависимости от этого решающего сектора экономики. Выполнение пятилетнего плана, намеченного на 1928/29–1932/33 гг., официально началось 1 октября 1928 г. (хозяйственный год тогда начинался с октября). К этому сроку задания не были ещё опубликованы и даже не утверждены. Характерно, что председатель ВСНХ В. В. Куйбышев уже после этой даты получил «свыше» задание за ночь свести баланс по «контрольным цифрам». Широкое обсуждение плана началось лишь в самом конце 1928 г. Из двух подготовленных вариантов пятилетки — отправного, или минимального, и оптимального (который по основным показателям был примерно на 20 % выше первого), XVI партконференция (апрель 1929 г.) без всяких споров утвердила оптимальный. Он предусматривал ежегодный рост промышленного производства на 21–25 %, т. е. несколько более высокий темп, чем прогнозировал в 1925 г. Троцкий, обвиненный тогда за это в «сверхиндустриализаторстве».

После партконференции серией постановлений ЦК партии, Совнаркома, ЦИК СССР были повышены пятилетние задания по выплавке чугуна, добыче нефти, производству тракторов и провозглашен лозунг «пятилетку — в четыре года».

Первый пятилетний план был ориентирован прежде всего на развитие тяжелой индустрии: металлургической и топливной промышленности, машиностроения. Тем самым он должен был создать надежную техническую базу для производства новейших систем вооружений. При общем темпе роста валовой продукции всей планируемой промышленности в 2,8 раза тяжелую индустрию предполагалось поднять в 3,3 раза, а легкую — в 2,3 раза.

Главной политической целью пятилетки было усиление социалистического сектора в городе и деревне. Но при этом первый пятилетний план, в отличие от последующих, базировался на принципах нэпа. В нем намечалось дальнейшее развертывание хозрасчета, доведение его до каждого предприятия. Важнейшим его достоинством была сбалансированность всех важнейших заданий.

Решая задачи первой пятилетки, сталинское руководство становится на путь пересмотра и без того завышенных заданий. Летом 1930 г. на XVI съезде партии Куйбышев заявил о том, что необходимо каждый год удваивать объем капиталовложений и увеличивать производство на 30 %. В феврале 1931 г. Сталин заговорил о возможности и необходимости выполнения плана в основных отраслях за три года. Новые планы были далеки от реальных возможностей страны. На их выполнение привлекалось все больше рабочих. За первую пятилетку их численность удвоилась (с 4,6 до 10 миллионов человек). Но рабочих рук не хватало. Наркомтруд получает право переводить любого квалифицированного рабочего в любую точку страны без согласия последнего. Росло число начатых и незавершенных строек; в конце первой пятилетки в них было заморожено 76 % капиталовложений, против 31 % в начале. В конечном итоге фактические показатели выполнения пятилетнего плана существенно отклонились от запланированных.

Цена индустриального скачка. Непосредственным поводом для отказа от нэпа послужил кризис хлебозаготовок конца 1927 г., прямо связанный с попыткой форсировать темпы роста накопления и удержать цены на зерно на низком уровне. Хлеб давал валюту, поэтому от хлебозаготовок во многом зависели сроки и темпы превращения СССР из аграрной страны в индустриальную.

После очередного снижения цен на сельскохозяйственные продукты крестьяне отказались продавать свои излишки государству. За вторую половину 1927 г. заготовки зерна по сравнению с аналогичным периодом 1926 г. сократились с 428 до 300 миллионов пудов. Политика высоких темпов индустриализации оказалась под угрозой срыва. Привычка видеть причины экономических и политических провалов и просчетов главным образом в недостаточной организационно-партийной и идеологической работе приводит к тому, что власть использует всю репрессивную мощь государства, встает на путь «закручивания гаек» и репрессий.

После того как направленные в конце 1927 — начале 1928 г. на места для ужесточения административных мер по отношению к крестьянству грозные директивы ЦК ВКП(б) не внесли перелома в ход хлебозаготовок, Сталин обвинил в неудачах местное руководство. «Хлебозаготовки, — указывал он в телеграмме на места, — представляют крепость, которую должны мы взять во что бы то ни стало. И мы возьмем её наверняка, если проведем работу по-большевистски, с большевистским нажимом».

Что это такое, Сталин продемонстрировал на практике во время своей секретной поездки в Сибирь в начале 1928 г. За три недели сибирского вояжа генерального секретаря ЦК ВКП(б) была отработана система репрессивных мер против крестьянства, получившая затем наименование «урало-сибирского метода».

Посещая хлебные районы Сибири, Сталин требовал наказывать крестьян по 107-й статье УК РСФСР, предусматривавшей лишение свободы до одного года с конфискацией имущества, за то, что они не желали продавать государственным заготовителям по низким ценам произведенный ими хлеб. План хлебозаготовок 1928 г. удалось выполнить ценой повальных обысков в деревнях, судебных репрессий.

Свертывание нэпа в деревне. Партийные руководители рьяно взялись за выполнение сталинских директив. На местах создаются наделенные всей полнотой власти чрезвычайные неконституционные и внеуставные «хлебные тройки» в составе секретаря и двух членов окружкома и райкома. Для активизации хлебозаготовок применяются методы продовольственной разверстки. Как и в период комбедов, большевистская власть поднимает против зажиточной части деревни бедноту.

Осенью 1928 г. на ноябрьском Пленуме была сформулирована задача увязать производственное кооперирование сельского хозяйства с разгромом кулачества. На пленуме Сталин определил колхозно-совхозное строительство в качестве важнейшего направления аграрной политики. На эти цели вдвое увеличивались капиталовложения и тем самым фактически уже в 1928 г. в деревне нэп был ликвидирован. Его сменила политика «военно-феодальной эксплуатации крестьянства», взимания с него дани.

Осенью 1929 г. примерно 1/3 хлеба из деревни изымалась силой. В ответ крестьянство пыталось оказывать сопротивление. В 1929 г. было зарегистрировано до 1300 «кулацких» мятежей. Одновременно крупные зажиточные хозяйства дробились на мелкие, чтобы скрыть доходы и уменьшить налоги, число кулацких хозяйств снизилось на 25 %. Уменьшался приток продовольствия на городской рынок. Торговцы, не выдерживая произвола властей, закрывали свои предприятия. Экономический кризис приобретал всеобщий характер.

Перспектива экономического застоя и реальная возможность социального взрыва заставили советских руководителей отключить рыночные механизмы.

Была и другая, не менее веская причина, заставившая Сталина «отбросить к черту» нэп. Сталин и его окружение отчетливо видели, что дальнейшее осуществление нэпа неминуемо ведет к ослаблению режима диктатуры пролетариата, подрывает однопартийность, «поднимает шансы на восстановление капитализма в стране».

Чтобы обеспечить поддержку новому курсу на «социалистическое наступление», Сталин развертывает борьбу против тех партийных руководителей, кто продолжал отстаивать принципы нэпа. В силу этого обстоятельства анонимный «правый уклон» очень скоро был персонифицирован и стал связываться с именем главного идеолога нэпа Бухарина.

Непосредственным поводом для перерастания скрытых разногласий в открытое противостояние послужили чрезвычайные меры, принятые Сталиным для преодоления хлебозаготовительного кризиса, которые Бухарин и его сторонники справедливо расценили как отход от нэпа. В статье «Заметки экономиста», опубликованной в «Правде» осенью 1928 г., Бухарин под видом борьбы с троцкизмом выступил против «авантюризма» нового курса, связав с ним возможность нарушения политического равновесия в стране. Сталин расценил статью как теоретическую платформу новой оппозиции и антипартийное выступление.

Скрытый характер борьбы, вовлечение в нее лишь партийной верхушки, нежелание Бухарина апеллировать к партийным низам с самого начала обеспечили перевес в этой борьбе Сталину. Генсек, собрав большинство в поддержку своего курса, в конце февраля 1929 г. обвинил Бухарина, Рыкова, Томского во фракционной борьбе, в попытке выступить против курса партии, объявляя намеченные темпы индустриализации гибельными. Вслед за тем легко и просто настоял на утверждении «оптимального» плана пятилетки. «Правые» получают ярлык «защитников капиталистических элементов», «выразителей идеологии кулачества» и вскоре капитулируют, признав правильность генеральной линии партии. Тем не менее и Бухарин, и Томский, и Рыков были лишены влиятельных постов в партии и государстве.

Начало коллективизации. Согласно утвержденному весной 1929 г. пятилетнему плану в колхозы предполагалось вовлечь лишь 4–4,5 миллиона или 16–18 % общего числа крестьянских хозяйств в стране. Таким образом, в течение всей первой пятилетки основная масса крестьянских хозяйств должна была быть по-прежнему сосредоточена в индивидуальном секторе. Решение сократить намеченные первым пятилетним планом сроки осуществления коллективизации пришло очень скоро. 7 ноября 1929 г. в статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде», Сталин заявил о произошедшем «коренном переломе» на всех фронтах социалистического строительства, в том числе в «недрах самого крестьянства в пользу колхозов». Вопреки действительному положению дел он утверждал, что партии за прошедший год удалось повернуть основные массы крестьянства к новому, социалистическому пути развития, что в колхозы якобы пошел середняк. Реально в колхозы в это время было объединено всего 6–7 % крестьянских хозяйств.

Решительно насаждая колхозы, Сталин преследовал несколько целей: для осуществления беспрецедентной программы индустриализации советскому государству необходимо было сосредоточить в своих руках все экономические и политические рычаги. Только политика насильственной коллективизации давала их в руки правительству. Для того чтобы мелкокрестьянская деревня пошла за социалистическим городом, Сталин встал на путь насаждения в деревне крупных социалистических хозяйств в виде колхозов и совхозов.

Предлагая сделать страну на основе «усиленных темпов» коллективизации «через каких-нибудь три года» одной из самых хлебных стран мира, Сталин предупреждал всех несогласных, что партия будет решительно бороться с противниками насильственной коллективизации.

Это предупреждение было услышано. Всероссийский союз сельскохозяйственных коллективов (Колхозцентр) и Народный комиссариат земледелия (Наркомзем) РСФСР в очередной раз пересмотрели план коллективизации крестьянских хозяйств. В соответствии с новым планом предлагалось в весеннюю посевную кампанию 1930 г. вовлечь в колхозы 6,6 миллиона хозяйств единоличников (34 %), а число колхозов довести до 56 тысяч. Открывался простор для фантастических выдумок, административного произвола и насилия.

Темп гонки ещё больше возрастает после того, как ЦК ВКП(б) 5 января 1930 г. принимает постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», где говорилось о необходимости сократить в два-три раза сроки коллективизации. Признав артель лишь переходной к коммуне формой коллективного хозяйства, постановление ориентировало местных работников на усиление обобществления средств производства.

Высокие темпы коллективизации поддерживались массовыми репрессиями, вплоть до применения военной силы. К организации колхозов были привлечены городские жители (партийно-хозяйственный актив, студенты), плохо знакомые с деревенской жизнью, её экономикой, традициями, а также тысячи рабочих. По партийной разнарядке их число должно было составить не менее 25 тысяч. Фактически же в деревню весной 1930 г. было послано более 27 тысяч активистов.

Крестьяне принуждались к вступлению в колхозы под угрозой лишения избирательных прав, ссылки, конфискации имущества, прекращения снабжения дефицитными товарами. Административный произвол принял массовый характер. Руководители ряда областей и республик взялись досрочно завершить коллективизацию. Уже весной и летом 1930 г. в зерновых районах страны 60 % хозяйств было обобществлено. Выдвинув в декабре 1929 г. лозунг о ликвидации кулачества как класса, Сталин придает своему тезису практический характер. К 1930 г. раскулачивание принимает необычайно жестокие формы.

Раскулачивание. Порядок раскулачивания определялся секретной инструкцией ЦИК СССР и Совнаркома от 4 февраля 1930 г. Этой инструкцией предписывалось кулаков — участников антисоветских движений (I категория) арестовывать, передавать их дела в органы ОГПУ. Зажиточные влиятельные кулаки (II категории) переселялись в пределах области или в другие области, третья группа — остальные кулацкие хозяйства — расселялись на худших землях, вне колхозных земельных участков. Земля, скот, хозяйственные постройки раскулаченных передавались в колхозы, личное имущество, продукты питания конфисковывались, а затем раздавались односельчанам или распродавались. Отбирались и денежные накопления.

В местах поселений кулаки принуждались к лесоразработке, строительным, мелиоративным работам. Основными районами кулацкой ссылки стали Урал, Сибирь, Северный край, Казахстан, Дальний Восток. За 1930–1931 гг. более 300 тысяч крестьянских семей, насчитывавших 1,8 миллиона человек, оказались в вынужденной кулацкой ссылке с политическим клеймом «переселенцев».

В эти же годы по стране прокатилась волна закрытия церквей. Лишь за один 1929 г. в стране было закрыто 1119 церквей. В 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя, с куполов которого годом раньше сняли позолоту.

С многих церквей сбрасывались кресты и колокола, а священнослужители подвергались репрессиям.

Насилие властей вызвало ответный протест крестьян, не желавших вступать в колхозы и видящих в них новое крепостное право. Наряду с такими формами, как письма-жалобы в местные и центральные органы власти, ширились и открытые выступления, вплоть до восстаний. В январе — марте 1930 г. произошло более 2 тысяч вооруженных выступлений крестьян. Не желая вести в колхозное стадо свой личный скот, крестьяне его резали. Поголовье крупного, а особенно мелкого скота сократилось в два-три раза.

Опасение того, что может произойти всеобщее крестьянское восстание, заставило Сталина предпринять отвлекающий маневр. В марте — апреле 1930 г. он опубликовал статьи «Головокружение от успехов», «Ответ товарищам колхозникам», а ЦК партии в свою очередь принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», где вся ответственность за «перегибы» возлагалась на местные органы власти.

После опубликования партийных документов темп коллективизации снизился. Из наспех созданных колхозов начался массовый выход крестьян. Но эта передышка была недолгой. Сталин убеждал партию, что политика, хотя и с некоторой корректировкой, остается прежней; он настаивал на скорейшей коллективизации сельского хозяйства. Осенью 1930 г., после сбора урожая, нажим на единоличников вновь усилился, а через несколько месяцев началась новая волна раскулачивания. Осенью 1931 г. и эта волна коллективизации выдыхается. Зимой и весной 1932 г. вновь наблюдался отток крестьян из колхозов. Тем не менее, несмотря на тактические уступки, сталинская политика насильственной коллективизации продолжалась.

Особенности советской политической системы. К середине 30-х гг. завершается становление советской общественной системы как особой формы тоталитаризма, опирающейся на традиционные элементы российской политической культуры.

Утопическая задача построения социализма в кратчайшие сроки в условиях международной изоляции и самоизоляции существенно повлияла на всю систему власти и управления. Менее чем за 20 лет в силу внутренней логики «диктатура пролетариата» перерастает сначала в диктатуру правящей партии, а затем и в диктатуру одного человека.

Характерными чертами советской политической системы становятся сверхцентрализация, командно-репрессивные методы функционирования государственного механизма, однопартийность, сращивание партийных органов с государственными, огосударствление общественных организаций.

В ходе внутрипартийной борьбы 20-х гг. все чаще решения коллегиальных партийных органов подменяются решениями узкого круга партийных руководителей. Во время болезни Ленина все основные вопросы решались «тройкой» Зиновьев — Сталин — Каменев, затем два года роль секретного ЦК играла «семерка», в которую входили Сталин, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Куйбышев и Томский.

С конца 20-х гг. в ВКП(б) ужесточается дисциплина и свертывается внутрипартийная демократия. Усиливается система секретности, поддерживая анонимность реальной власти, скрывая многие стороны работы партаппарата не только от народа, но и от самой партии. Классовое понимание демократии неизбежно привело к монополии на информацию и на истину только правящей политической партии. На основе ст. 126 Конституции СССР 1936 г. ранее существовавшая практика принятия совместных решений государственных и партийных органов на всех этапах управления приобретает официальный статус. С этого времени партийные решения фактически являются нормативными актами и воспринимаются государственными органами как обязательные для них.

Важнейшей особенностью советской номенклатуры являлся её закрытый характер. С 1932 г. номенклатурные списки должностей становятся государственной тайной. Партийные инстанции активно формировали персональный состав органов власти и управления. К концу 30-х гг. номенклатурный принцип охватил все выборные органы власти, всю систему государственного и общественного управления, хозяйственные должности, порождал частую перестановку управленческих кадров, их безответственность, партийную деспотию. При этом сам Сталин полностью контролировал списки № 1 и № 2.

Таким образом, в 30-е гг. верховной властью в СССР являлся не конституционный ВЦИК, а высшие органы партийного аппарата — Политбюро, Оргбюро и Секретариат ЦК, на заседания которых выносились практически все принципиальные политические и экономические вопросы, что лишний раз свидетельствует о тоталитарной природе складывающейся советской политической системы.

После XVII съезда ВКЛ(б) (1934 г.) наряду с решением принципиальных политических вопросов партийные органы окончательно берут на себя задачи организации и управления производством. В аппарате ЦК ВКП(б) создаются отделы по промышленности, строительству, транспорту, связи. Соответствующие структуры организуются на местах — на уровне обкомов и райкомов партии. На крупнейших стройках и заводах появляются наделенные чрезвычайными полномочиями парторги ЦК.

14 апреля 1937 г. в стране был создан новый консультативно-распорядительный орган — Комиссия Политбюро по вопросам безопасности и внешней политики. Комиссия рассматривала все соответствующие вопросы, в том числе секретные, связанные с государственной безопасностью, внешней политикой и военным строительством. В её состав вошли лишь пять человек: внешнюю политику курировал Молотов, экономическую безопасность — Каганович, оборону — Ворошилов, кадровую политику и НКВД — Ежов. В известной мере эти новации носили вынужденный характер: слишком неповоротлив был ©бюрократизированный и коррумпированный государственный аппарат. Попытки опереться на партийные структуры в решении производственных вопросов окончательно приводят к огосударствлению правящей партии, к превращению Советов в декоративные учреждения.

Немаловажную роль в формировании тоталитарной политической системы играло стремление самого Сталина к единоличной власти.

Логическим продолжением процесса концентрации власти стало создание «секретариата тов. Сталина». Первоначально его роль была чисто технической, но по мере концентрации власти она резко возросла, поставив этот внеконституционный институт над всеми высшими органами партии. Это учреждение фактически становится высшим исполнительным органом партии, проводящим кадровые перестановки в верхних эшелонах власти: партии, правительстве, силовых ведомствах. Все важнейшие вопросы внутренней и внешней политики предрешались, таким образом, до их передачи в высшие органы партии и затем просто утверждались Секретариатом ЦК, Оргбюро и Политбюро. Одновременно все важнейшие правительственные посты занимают сторонники и выдвиженцы Сталина: К. Е. Ворошилов, который с ноября 1925 г. становится наркомом по военным и морским делам, Г. Г. Ягода, возглавивший в 1926 г. ОГПУ, В. М. Молотов, занявший пост Председателя Совнаркома СССР в декабре 1930 г.

На протяжении 30-х гг. происходит усиление карательно-репрессивного аппарата, непрерывно расширяются функции милиции, растет её численный состав. В конце 1930 г. она передается в состав ОГПУ для использования её сети в интересах политического сыска. С введением в 1932 г. паспортной системы и обязательной прописки граждан на милицию возлагаются обязанности контроля за соблюдением паспортного режима.

В 1934 г. формирование мощного репрессивного аппарата завершается. В НКВД СССР входят бывшее ОГПУ, Главное управление милиции, Главное управление пограничных и внутренних войск, Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ) и ряд других ведомств. Объединенный наркомат получает в свое ведение все силовые структуры (за исключением армейских): конвойные и железнодорожные войска, части особого назначения. За десятилетие численность внутренних войск возрастает в четыре раза (до 200 тысяч к началу 40-х гг.).

К режиму личной власти. С ликвидацией оппозиции достигает пика режим тотального контроля над обществом. Распространение системы контроля из центра к периферии достигалось созданием во всех местных партийных организациях специальных отделов, подчиняющихся непосредственно сталинскому секретариату. В их задачу входило наблюдение за парторганизациями и представление регулярных отчетов о них. Обмен информацией между центром и периферией также велся по каналам спецотделов.

Невозможность для сталинского руководства опереться на авторитет традиций, а также демократически выраженную волю большинства населения вызывает необходимость сознательного культивирования личности Сталина.

Его канонизация начинается через год после смерти Ленина — в 1925 г. Царицын был переименован в Сталинград. Затем появляются Сталинск, Сталинири, Сталинабад и т. д. Уже на XIV съезде благодаря выступлению К. Е. Ворошилова партийная линия отождествляется с личностью Сталина, приобретает вполне определенную форму: «Тов. Сталину, очевидно, уже природой или роком суждено формулировать вопросы несколько более удачно, чем какому-либо другому члену Политбюро». К началу 30-х гг. любое слово Сталина воспринималось как откровение, как прямое руководство к действию.

Таким образом, к концу 30-х гг. в стране завершается формирование целостной советской командной системы. Она приобретает устойчивость и способность решать стоявшие перед страной задачи.

Отключение рыночных механизмов в результате масштабной национализации и построение жесткой иерархии управления позволило сталинской верхушке осуществить масштабные структурные маневры, оперативно перебрасывать ресурсы из одного сектора экономики в другой. При больших мобилизационных возможностях сталинский властный механизм имел целый ряд существенных недостатков. В нем прежде всего отсутствовали внутренние пружины саморегуляции и самонастройки. Любое изменение в системе исходило сверху. Ответственность в этих условиях представляла собой угрозу для исполнителей, поэтому она делегировалась снизу на самый верх. Как следствие, Центр был перегружен делами, отсюда нерациональность его деятельности, волокита, крайняя зависимость принимаемых решений от воли вождя.

Два лица советской Конституции. 5 декабря 1936 г. Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов, созванный «ввиду особой важности» вопроса, принял текст новой советской Конституции.

По сравнению с Конституцией 1924 г., Основной закон 1936 г. содержал много нового. Важнейшей новацией являлась реорганизация органов советской власти. Упразднялись областные и республиканские съезды Советов. На базе ЦИК СССР был создан новый орган власти — двухпалатный Верховный Совет, осуществляющий все законодательные и иные полномочия Союза ССР. Вместо Президиума ЦИК был создан Президиум Верховного Совета. На местах избирались районные, городские, областные, республиканские Советы. При этом законодательно была закреплена в качестве конституционной основы власти роль ВКП(б), которая, согласно ст. 126, представляла собой руководящее ядро всех общественных и государственных организаций трудящихся. Конституция официально провозгласила победу социализма в СССР. Провозглашались в Конституции и все основные политические права: свобода слова, свобода печати, свобода собраний, неприкосновенность жилища. Новая Конституция прежде всего преследовала внешнеполитические цели: перед лицом надвигающейся военной угрозы со стороны нацистской Германии руководство страны не исключало возможности обращения за поддержкой к западным демократиям. Принятие основных демократических прав личности и создание демократических политических институтов должны были создать в мире иллюзию эволюции советской системы в направлении западных конституционных государств.

В реальной жизни пределы декларируемых Конституцией прав и свобод определялись одним из пунктов ст. 58 УК РСФСР (о контрреволюционной пропаганде), содержание которой было настолько широко сформулировано, что позволяло подвести под контрреволюционную пропаганду любую критику любого должностного лица.

Экономические реформы начала 1930-х гг. В годы первых пятилеток в СССР завершается становление нового хозяйственного механизма. От пятилетки к пятилетке все неодолимей становится тенденция к созданию специфической экономики власти, суть которой в доминировании политики над экономикой и чрезвычайной роли государства с его властно-принудительными методами.

Выполнение задач первого пятилетнего плана сопровождалось значительными трудностями — план развития промышленности в 1929 г. не был выполнен; строительство многочисленных объектов затягивалось; вкладываемые в них средства не давали отдачи, так как масштаб инвестиций не соответствовал ни возможностям строительных организаций, ни состоянию транспорта и энергетики. В этих условиях, чтобы решить проблему накоплений, власть была вынуждена широко использовать даже те меры, которые ранее категорически отвергались. И прежде всего обратиться к помощи денежного станка.

Если денежная эмиссия в 1928 г. была незначительной, то в 1929 г. рост денежной массы составил уже 800 миллионов рублей, в 1930 и 1931 гг. примерно по 1,5 миллиарда рублей, в 1932 г. 2,7 миллиарда рублей. Вслед за эмиссией растут цены свободного рынка. В том же 1932 г. их уровень в восемь раз превышает уровень 1928 г. Не обеспеченный товарами рост денежной массы уменьшается лишь к середине 30-х гг. Важным источником дополнительных ресурсов государства становятся принудительные «займы индустриализации», резко расширяется продажа водки.

В 1929–1932 гг. были осуществлены кредитная, налоговая и тарифная реформы, которые в итоге серьезно ограничивали сферу товарно-денежных отношений.

Реформы начала 30-х гг. приводят к ограничению экономических стимулов деятельности предприятий и усилению административно-принудительных мер. Вследствие общей ориентации экономики на приоритетное развитие тяжелой индустрии за счет накоплений в самой промышленности и ограничения потребления населения происходит возврат «главкизма». Одновременно все более формальным становится хозрасчет: практически вся прибыль предприятий отчисляется в госбюджет, и лишь потом средства из бюджета централизованно выделяются предприятиям. При этом суммы, вносимые в бюджет, и выплаты из него никак между собой не связаны.

В начале 30-х гг. кредит предприятиям заменяется их централизованным финансированием. Немногочисленные частные предприятия остаются фактически без кредитования и перестают быть конкурентоспособными.

Для того чтобы решить нараставшую проблему текучести кадров и закрепить рабочих на предприятиях, летом 1931 г. Сталин призвал покончить с уравниловкой в заработной плате. В итоге квалифицированные рабочие стали получать в 4–8 раз больше неквалифицированных. Ещё в большей степени выросла зарплата аппарата управления. Что же касается неприоритетных отраслей, таких как легкая промышленность, торговля, сфера обслуживания, то здесь низкие заработки были надолго заморожены. Стремительное увеличение фонда заработной платы в отраслях, не создающих потребительские товары, усиливают товарный голод и порождают огромную инфляционную волну. В свою очередь, острейший дефицит потребительских товаров, карточная система, действовавшая до 1935 г., серьезно ослабляют роль зарплаты как важнейшего стимула роста производительности труда. Для создания социальных гарантий рабочему классу власть все чаще применяет административные методы регулирования оплаты труда.

В начале 30-х гг. практически полностью вытесняется из различных секторов экономики частный капитал. В 1933 г. доля частных предприятий в промышленности сокращается до 0,5 %, в сельском хозяйстве — до 20 %, а в розничной торговле их не остается вовсе. К этому времени ликвидируются и иностранные концессии. По мере свертывания рынка обнажаются слабые стороны государственного социализма и прежде всего отсутствие личностных стимулов к труду. Заработная плата в силу её жесткого декретирования государством, а также процент, прибыль, земельная рента перестают выполнять роль стимулов эффективного распределения ресурсов.

«Плановый фетишизм». В поисках адекватной замены рыночных инструментов административными власть придает огромное значение идеологической обработке граждан, формированию патриотического энтузиазма. В результате важнейшим элементом новой системы хозяйствования в годы первых пятилеток становится высокая трудовая активность работников. В первой пятилетке она выражалась во встречном планировании, социалистическом соревновании, в виде движения ударных бригад.

В годы первой пятилетки было введено в строй 1500 новых промышленных предприятий; на востоке страны появилась новая угольно-металлургическая база — Урало-Кузбасс; тракторные и автомобильные заводы. Вместе с тем первый пятилетний план был сорван. Вопреки официальной версии, утверждавшей, что план перевыполнен, он был перевыполнен только по капитальным вложениям и производству продукции тяжелой промышленности.

Практика хозяйствования, сложившаяся в годы первой пятилетки, была в целом закреплена во втором пятилетнем плане (1933–1937 гг.). Он по-прежнему ориентировал экономику на количественный рост. Его главная черта — снижение темпов индустриализации. На январском Пленуме 1933 г. Сталин, утверждая, что теперь нет необходимости «подхлестывать и подгонять страну», предложил снизить темпы промышленного строительства. В новом плане темпы прироста снижались до 16,5 % против 30 % в первой пятилетке. Планом также предусматривались более высокие среднегодовые темпы прироста производства предметов потребления по сравнению с темпами прироста производства средств производства. С этой целью капиталовложения в легкую промышленность увеличивались в несколько раз. Главная задача новой пятилетки — завершение технической реконструкции народного хозяйства. По этой причине упор делался на освоение ранее построенных предприятий.

Второй пятилетний план становится важнейшей вехой на пути всеобщего государственного планирования.

Возведение административного принуждения в систему способствует «плановому фетишизму», превращению плана в универсальное средство разрешения всех политических и экономических проблем в стране. Планирование становится тотальным: от Госплана до отдельного рабочего. Предприятиям доводятся не только основные производственные задания, но и мероприятия по освоению оборудования, использованию резервов и т. п. Параллельно проходит неуклонное расширение объектов планирования.

В эти же годы в сферу планирования усиленно вовлекается и сельское хозяйство. С весны 1930 г. государственные посевные планы включали задания на время посевной кампании, а спустя десятилетие план сельскохозяйственных работ охватывал уже все основные агротехнические мероприятия. При этом планирование велось от достигнутого, планы утверждались с большим опозданием. В канун войны объектом плановой работы становится научная деятельность: в 1941 г. впервые был составлен подробный план ускорения технического прогресса в ведущих отраслях промышленности.

«Кадры решают все!» Не оправдавший себя лозунг «Техника решает все!» в годы второй пятилетки заменяется новым: «Кадры решают все!» В годы первых пятилеток существенно расширяется материальное поощрение ударного труда, кроме того, была введена система морального поощрения (грамоты, льготы, медали, почетные звания и должности).

В последние месяцы 1935 г. вслед за рекордом забойщика шахты «Центральное Ирмино» Алексея Стаханова (1905–1977), давшего (с двумя помощниками) 1 сентября за 6-часовую смену 102 т угля, что составляло 1/10 часть суточный добычи угля всей шахты, по всей стране с одобрения ЦК ВКП(б) развертывается стахановское движение. Спустя несколько месяцев на каждом предприятии был свой стахановец. Ткачихи Вичугской текстильной фабрики в Ивановской области Евдокия и Мария Виноградовы первыми в мире перешли на обслуживание 100 станков.

В годы второй пятилетки усиливается и процесс жесткого администрирования. К прогульщикам, опаздывающим, нерадивым работникам начали применять репрессии. В 1933 г. в МТС, на транспорте, рыбных промыслах создаются политотделы — чрезвычайные партийно-государственные органы.

Особенности третьей пятилетки. В целом вторая пятилетка, как и первая, по большинству показателей не была выполнена, хотя и отличалась от первой более высоким процентом выполнения плановых заданий. Вдвое (по официальным данным) выросла производительность труда, в 2,2 раза — валовая продукция промышленности, в 1,5 раза — сельского хозяйства. В 1937 г. более 80 % промышленной продукции было получено на новых или полностью модернизированных предприятиях. Однако опережающего развития отраслей группы «Б» так и не произошло, хотя темпы роста двух подразделений сблизились.

В марте 1939 г. на XVIII съезде ВКП(б) был одобрен третий пятилетний план (1938–1942). План вновь предусматривал первоочередное развитие тяжелой промышленности, машиностроения, энергетики, металлургии, химической индустрии. В третьем пятилетнем плане была продолжена линия на милитаризацию страны. Предусматривалось ускорение развития оборонной промышленности, создание крупных государственных резервов по топливу, электроэнергии, строительство предприятий-дублеров на Урале, в Поволжье, Сибири. В годы третьей пятилетки изменения в хозяйственном механизме идут по нескольким направлениям. Репрессии 1937–1938 гг. негативно сказались на выполнении плановых заданий. Поэтому была предпринята попытка использовать меры материального и морального стимулирования работников.

28 декабря 1938 г. вводятся надбавки за непрерывный стаж к пенсиям и пособиям по временной нетрудоспособности. Тогда же для всех рабочих, служащих были введены обязательные трудовые книжки, в которые вносились данные о трудовом стаже и месте работы, о поощрениях и взысканиях.

Эти меры оказались недостаточными для форсирования оборонной программы. По этой причине происходит разрастание административно-принудительных методов. Указ от 26 июня 1940 г., запретивший под угрозой уголовного наказания увольнение по собственному желанию и переход с одного предприятия на другое без разрешения администрации, начал открытое, официальное прикрепление рабочих и служащих к своим рабочим местам. Тем же указом рабочий день был увеличен с 7 до 8 ч, а 6-дневная рабочая неделя заменена 7-дневной (седьмой день — воскресенье — выходной). В уголовном порядке наказывались прогулы и опоздания на работу. Указ от 10 июля 1940 г. приравнивал выпуск недоброкачественной или даже некомплектной промышленной продукции к «противогосударственным преступлениям, равносильным вредительству».

Таким образом, со второй половины 30-х гг. командный стиль в руководстве промышленностью утверждается окончательно, а единоначалие и вмешательство вышестоящих органов в работу предприятий принимают гипертрофированные формы. К концу 30-х гг. командная система хозяйствования, или экономика власти, складывается окончательно. В отличие от рыночной экономики потребления она была направлена не на удовлетворение потребностей людей, а на поддержание тоталитарной политической системы. Её главная особенность — нерыночный характер, внеэкономическое принуждение к труду, игнорирование закона стоимости, подчинение хозяйственных процессов политическим интересам правящей элиты, ориентация народного хозяйства на достижение политических, а не экономических результатов, упор на экстенсивный экономический рост.

Сдвиги в социальной сфере. В социальной сфере в 30-е гг. происходят серьезные изменения. Они определялись взаимодействием двух противоположных тенденций. С одной стороны, для проведения ускоренной индустриализации и коллективизации утверждался остаточный принцип финансирования социальных нужд. С другой стороны, модернизация экономики требовала повышения благосостояния народа, подъема его культурного уровня. Этого же требовали и программные лозунги большевиков. Задача была нелегкой с учетом того, что до октября 1917 г. даже в центральной России около 2/3 населения было неграмотным. За первое десятилетие советской власти ликвидировать неграмотность полностью не удалось. Чтобы повысить образовательный уровень населения, а в конечном счете сформировать обширный слой рабочих и новую интеллигенцию, постановлением ЦИК и СНК от 14 августа 1930 г. в стране вводится всеобщее обязательное начальное обучение, а в городах — неполное среднее.

Хотя в первые две пятилетки примерно 1/4 часть населения страны была охвачена различными формами обучения, качественный уровень образования в целом был невысок. Среднее образование имело около 8 %, а высшее — 0,6 % всего населения, в силу чего третий пятилетний план предусматривал введение в СССР всеобщего среднего образования в городах и неполного среднего (семилетнего) в деревне и во всех национальных республиках. В конце 30-х гг. радикально перестраивается система высшего образования, вводятся ученые степени, при крупнейших вузах учреждается аспирантура. Более чем в 11 раз по сравнению с дореволюционным временем увеличивается количество вузов (400 в 1914 г. и 4600 в 1940 г.). Выпуск специалистов возрастает почти в такой же пропорции, достигнув в 1940 г. 126,1 тысячи человек. За счет ускоренной подготовки на рабочих факультетах (рабфаках), коммунистических университетах, промакадемиях был создан слой новой интеллигенции. К началу 1941 г. численность специалистов с высшим и средним образованием возрастает до 2,8 миллиона человек по сравнению с 0,5 миллиона в 1928 г. Однако уровень их профессиональной подготовки оставлял желать лучшего.

Реформа государственной системы образования позволила не только преодолеть острую нехватку кадров, но и создать стройную систему воспитания нового поколения в духе коммунистических идей. В 30-е гг. остатки старой интеллигенции окончательно связывают свою судьбу с советским строем. Старая социальная структура российского общества была полностью разрушена.

В годы первых пятилеток впервые в мире окончательно складывается единая бесплатная государственная система здравоохранения. Одновременно с общегосударственной сетью медицинские учреждения создаются при заводах, фабриках и учреждениях.

Особенности урбанизации. В 30-е гг. партийная и государственная власть пытаются активно управлять и развитием городов. Индустриализация диктовала необходимость концентрации людских ресурсов в городах. С 1926 по 1939 г. население городов возрастает почти на 30 миллионов человек. Соответственно доля городского населения увеличивается с 18 до 33 %. Доля же сельского населения к концу 30-х гг. уменьшается не только в относительном, но и в абсолютном выражении. Особенно быстро растет население крупных городов. Население Москвы увеличилось с 2029 тысяч в 1926 г. до 4137 тысяч в 1939 г., Ленинграда — с 1690 тысяч до 3191 тысячи. На карте СССР появились новые крупные промышленные центры: Магнитогорск, Комсомольск-на-Амуре и др.

Вопреки оптимистическим заявлениям Сталина и других советских вождей, форсированная индустриализация приводит в 30-е гг. к падению жизненного уровня большинства населения. Заработная плата рабочих и служащих практически не покрывала рост цен. Угроза планам индустриализации в силу продовольственного кризиса и товарного дефицита приводит к тому, что с 1928 г. во всех городах страны вводится карточная система, просуществовавшая до 1935 г.

Ещё более тяжелым, чем в городе было материальное положение сельчан. Голод начала 30-х гг. унес миллионы жизней. 7 августа 1932 г. был издан печально знаменитый Закон «Об охране социалистической собственности», получивший в народе название «закон о пяти колосках», который установил жестокие наказания за «хищение социалистической собственности». За расхищение колхозной собственности, в том числе за тайный обмолот колосьев в поле, назначались крайне суровые меры — вплоть до расстрела. К уголовной ответственности привлекались даже дети. Госзаготовки «под метелку» прошли в основных зерновых районах — на Украине, Северном Кавказе, в Поволжье, откуда зерно шло на экспорт. И именно сюда пришёл голод. С зимы 1932 г. нарастала смертность из-за недоедания.

«Революция в культуре». На рубеже 20–30-х гг. в СССР заканчивается достигнутое после завершения Гражданской войны «мирное сосуществование» различных социокультурных и культурно-политических течений. Сворачивается весьма ограниченный плюрализм, под флагом консолидации культурных сил распускаются литературные и художественные объединения, научные философские общества. Крутой поворот в политике советского руководства по отношению к культуре намечается уже в начале 30-х гг. Определяющей становится линия на её огосударствление. Только в 1928–1934 гг. ЦК опубликовал около 60 постановлений, охватывающих практически все области культурного строительства.

Логика укрепления власти нуждалась во внешних признаках стабильности. Ей были совершенно не нужны дестабилизирующие революционные, авангардистские изыски в этой сфере. Символом смены ориентиров в духовной жизни советского общества стало назначение в 1929 г. на пост наркома просвещения вместо ушедшего в отставку образованного и разностороннего А. В. Луначарского «солдата партии» А. С. Бубнова. В этот период создаются новые органы отраслевого управления — Союзкино, Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию, Комитет по высшей технической школе. Для борьбы с религией на базе Союза безбожников была создана массовая общественная организация «Союз воинствующих безбожников».

Бюрократизация литературно-художественной жизни дополнила в 30-е гг. её тотальную политизацию и идеологизацию. Модель «социального заказа», о которой ещё в 20-е гг. шли дискуссии, стала реальностью: производство литературно-художественных произведений и научно-технических открытий ассоциировалось с плановым промышленным или колхозно-совхозным производством. Вскоре появляется и новое понятие для нового искусства — «социалистический реализм». В противоположность буржуазной культуре социалистическая культура должна была выражать интересы трудящихся и служить задачам классовой борьбы пролетариата за социализм.

Постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций» были ликвидированы творческие организации (Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) и др.) под предлогом того, что они создают опасность культивирования кружковщины и отрыва от политических задач современности. В 1936 г. в газете «Правда» была опубликована известная статья «Сумбур вместо музыки». В ней и других статьях формалистами объявлялись режиссеры B. Мейерхольд, М. Калатозов, С. Эйзенштейн, А. Довженко, писатели и поэты Б. Пастернак, Н. Заболоцкий, Н. Асеев, Ю. Олеша, Вс. Иванов, И. Эренбург, И. Бабель и многие другие. С сентября 1939 г. начинается кампания разгрома журнала «Литературный критик», в котором постоянно печатался А. Платонов. Писатели, чье творчество шло вразрез с официальной доктриной, просто запрещались. Нередко решения о выходе в свет того или иного произведения принимались с участием Сталина. К числу запрещенных писателей и поэтов были отнесены Есенин, Ахматова, Цветаева, Булгаков, Зощенко, Платонов и многие другие.

Официальная литература и искусство в 30-е гг., скрывая от народа теневые стороны ускоренной индустриализации и коллективизации, чудовищный размах репрессий, создавали картины радостной и веселой жизни народа. Основными чертами тоталитарной культуры становятся пышность, показной оптимизм. Тем не менее в эти годы наряду с заказными агитками были созданы и выдающиеся произведения литературы и искусства: романы М. Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина», А. Толстого «Петр Первый», М. Горького «Жизнь Клима Самгина», фильмы, составившие золотой фонд отечественной кинематографии: «Александр Невский» C. Эйзенштейна, «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга» А. Александрова с участием актрисы Л. Орловой, «Чапаев» С. и Г. Васильевых, «Петр Первый» В. Петрова, «Дети капитана Гранта» В. Вайнштока и др.

Осенью 1938 г. в связи с выходом в свет канонизированного «Краткого курса истории ВКП(б)», изданного при участии Сталина, во всех вузах СССР вводятся обязательные курсы истории партии и марксистско-ленинской философии.

Фактически вся пропаганда и агитация строилась на постановлении ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1938 г. «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)».

Массовый террор 30-х гг. С первых дней революции террор стал важнейшим средством выживания советской системы. Ленинское понимание «диктатуры пролетариата» как власти, опирающейся непосредственно на насилие, не связанное никакими законами, с неизбежностью предполагало «якобинскую беспощадность» в расчистке страны от наследия старого общества. По весьма приблизительным подсчетам, только в РСФСР с 1923 по 1953 г., т. е. в пределах жизни одного поколения, общими судебными органами было осуждено за различные преступления 39,1 миллиона человек, или каждый третий дееспособный гражданин.

Уже в 20-е гг. арест, тюрьма, ссылки становятся главными аргументами в политических спорах.

Переход к политике индустриализации не случайно совпал с массовым походом на «классового врага». Сотни тысяч заключенных, содержавшихся в исправительно-трудовых колониях (ИТК), обеспечивали фактически бесплатно стройки, рудники, шахты, фабрики и даже целые крупные комбинаты рабочей силой. В строительстве Беломоро-Балтийского канала участвовало свыше 100 тысяч заключенных, в результате чего стоимость строительства была снижена в четыре раза по сравнению с первоначальными расчетами. Силами заключенных был сооружен и канал Москва — Волга.

Проводимая в 1929–1932 гг. насильственная коллективизация вызвала новый всплеск государственного террора. В этот период число осужденных по РСФСР только общими судами в среднем за год составляло 1,1–1,2 миллиона человек. Репрессии сверху дополнялись массовым доносительством снизу.

Чтобы направить «ярость масс», недовольных результатами проводимой в стране экономической политики, на «вредителей» из числа буржуазных специалистов, а заодно приструнить бывших оппозиционеров и колеблющихся членов Политбюро, в конце 20 — начале 30-х гг. по указанию Сталина был сфабрикован ряд дел, на основании которых проведены открытые, «показательные» процессы. Главным в этих сфальсифицированных ОГПУ процессах «о вредительстве» было массовое «признание» подсудимых в своих «преступлениях». В глазах закулисных организаторов подобная «улика» была особенно наглядна для масс. Первым в 1928 г. прошел процесс над группой специалистов в Донбассе («Шахтинское дело»), якобы поставивших перед собой цель дезорганизовать и разрушить каменноугольную промышленность этого района. На скамье подсудимых оказались 50 советских инженеров и техников и три немецких консультанта, работавших в угольной промышленности. Их обвинили в умышленной порче машин, затоплении шахт, поджогах производственных сооружений. Шахтинское дело стало своеобразным полигоном для отработки последующих подобных акций.

Начало новому этапу карательной политики власти было положено в мае 1929 г. постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) «Об использовании труда уголовных арестантов». В том же году в советском законодательстве появляется термин «исправительно-трудовой лагерь», а исправленным уголовным законодательством предусматривалось новое наказание: лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях в отдаленных местностях СССР, на срок от трех до десяти лет. Численность заключенных в лагерях начинает быстро расти: со 180 тысяч в середине 1930 г. до 510 тысяч к началу 1934 г. С 1929 г. лагеря переводят на самоокупаемость.

С конца 1932 г. силами заключенных началось строительство канала Волга — Москва и Байкало-Амурской магистрали. В последующие годы в Заполярье развертывается строительство Норильского никелевого комбината.

ГУЛАГ успешно выполнял все партийные директивы.

В 1940 г. ГУЛАГ объединял 53 лагеря, 425 колоний — промышленных, сельскохозяйственных и иных, 50 колоний для несовершеннолетних, 90 «домов младенца». К началу войны лишь по официальным данным в лагерях и колониях насчитывалось 2,3 миллиона человек. Всего с 1930 по 1953 г. в бараках лагерей и колоний побывало около 18 миллионов человек, из них пятая часть — по политическим мотивам. 786 тысяч из них было приговорено к расстрелу.

Волна террора особенно быстро нарастала после трагедии, разыгравшейся в Ленинграде 1 декабря 1934 г. Л. В. Николаевым был убит первый секретарь Ленинградского горкома и обкома партии, член Политбюро С. М. Киров. Генсек использует покушение для расправы со всеми оставшимися политическими противниками. По уголовному делу об убийстве Кирова было проведено пять процессов. Зиновьев «за разжигание террористических настроений» получил 10 лет тюремного заключения, Каменев — 5.

К 1936–1937 гг. положение Сталина настолько укрепилось, что он решается на грандиозный судебный процесс уже по делу «объединенного троцкистско-зиновьевского центра» и другие «московские процессы».

В марте 1938 г. состоялся самый крупный политический процесс 30-х гг. по делу так называемого «правотроцкистского блока». На скамье подсудимых оказались сразу три члена ленинского состава Политбюро — Бухарин, Рыков, Крестинский, бывший первый секретарь ЦК КП Узбекистана Икрамов, целый ряд бывших членов ЦК и ответственных работников различных наркоматов. Главным обвинителем на этом процессе вновь выступал генеральный прокурор СССР А. Я. Вышинский. Военная коллегия Верховного Суда приговорила Бухарина, Рыкова и большинство других подсудимых к смертной казни.

Закрытый скоротечный процесс в июне 1937 г. (все закончилось в один день) над группой высших военных руководителей (M. Н. Тухачевским, И. Э. Якиром, И. П. Уборевичем и др.) и расстрел обвиняемых явился сигналом для массовой кампании по выявлению «врагов народа» в Красной Армии. Армия лишилась многих подготовленных и опытных кадров. Было репрессировано более 45 % командиров и политработников. Так, маршал В. К. Блюхер, обвиненный в шпионаже, был арестован и убит в 1938 г.

«Мы живем, под собою не чуя страны…» Пик массовых репрессий в СССР, охвативших все слои советского общества, пришелся на 1937–1938 гг. Чтобы окончательно стабилизировать режим, Сталину нужно было разделить и противопоставить общество, разрушить подспудно сохранявшиеся остатки гражданских структур, решительно выкорчевать всякое инакомыслие, независимые группы интересов. Несомненно, давая «добро» на массовую «чистку», Сталин и его окружение рассчитывали устранить всякую возможность возникновения в стране в связи с опасностью надвигающейся войны «пятой колонны».

Немаловажную роль в осуществлении преступной репрессивной политики в конце 20 — начале 30-х гг. сыграл руководитель ОГПУ, нарком внутренних дел Г. Г. Ягода. Он лично возглавил созданное 5 ноября 1934 г. при НКВД Особое совещание, получившее право в административном порядке, т. е. без суда и следствия, ссылать, высылать, заключать в исправительно-трудовые лагеря на срок до пяти лет.

Однако пик массовых репрессий пришелся на 1937 г., когда наркомом внутренних дел стал Н. И. Ежов. По некоторым данным, под его непосредственным руководством были расстреляны около 700 тысяч человек и брошены в тюрьмы и лагеря около 3 миллионов. Большой террор достиг целей, которые большей частью интуитивно возлагались на него сталинским руководством. На руководящие посты выдвинулось более 500 тысяч новых работников, произошло перераспределение власти из рук старой гвардии в руки сталинских выдвиженцев, безгранично преданных своему вождю. Вместе с тем массовые репрессии пагубно сказались на жизни советского общества и прежде всего на экономике и обороноспособности страны.