Генерал-полковник Лазненко сидел за столом в мрачных размышлениях. На столе перед ним были разложены пасьянсом распечатки рапортов (он был человеком старой школы и предпочитал бумажную форму).

Отчет специального управления ФСБ. Отчет чрезвычайной комплексной экспедиции РАН. Рапорт Потапова о причинах провала операции «Жнец». Рапорт Дунаева, в котором главной причиной называлась остановка атаки Потаповым. Отчет межведомственной комиссии, сказавшей не надвое, а натрое насчет причин провала. Донесение о графике роста мутантной активности. Сообщение о разгроме очередного ковена «Слуг Несмерти» в Ивангороде. И тэдэ, и тэпэ.

Пасьянс складывался, и итоги его были невеселые.

Лазненко знал, что его подчиненные из числа ученой публики втихомолку считают его грубияном-солдафоном, ни черта в науках не понимающим и только и умеющим раздавать команды направо и налево. Он и сам старательно культивировал имидж брутального костолома-десантника, даже пару раз на корпоративах демонстративно ломал кирпичи.

Но за этой маской скрывался человек, окончивший школу с золотой медалью в те годы, когда она еще чего-то стоила, и с отличием защитившийся в Академии Генштаба. И сейчас он с горечью осознавал то, что пока почти никто не понимал. То, что шла война и люди проигрывали ее.

Развернутые вдоль Периметра войска подвергались мелким, но частым атакам мутантов и зомби с сектантами. Войска как будто без проблем удерживали позиции, но за их спиной, на еще чистой территории, то и дело возникали новые очаги и вспыхивали аномалии.

В лесах появлялись странные грибы и растения, в городах по ночам видели необычных созданий. Находили их гнезда, пустые, но обжитые. Подстреленные твари изучались, и оказывалось, что они уже могут жить вне Зоны. Правда, неведомая нечисть пока не жрала людей. (Хотя число пропавших без вести заметно выросло, но в этом бардаке все возможно.) И никто толком не знал, как бороться со всей этой напастью. Полтора десятка новых наркотиков на основе питерских мутантных травок, их только на базарах не продают. Причем в таком количестве, что продавцы героина уже потихоньку сворачивают деятельность.

Но впереди посланцев Зоны и ее Хозяйки шла паника. В окрестностях бывшего Петербурга и в ближайших городах оставалось все меньше людей. Никакие меры не могли предотвратить массового исхода населения.

Власти отчаянно боролось с бедствием, пытаясь выиграть хоть немного времени, прежде чем паника станет неуправляемой, и убедить граждан не сходить с ума раньше времени.

Но слухи и рассказы очевидцев ползли все дальше и неумолимее. И уже звучало невесть кем выдуманное и подслушанное, что, мол, если оставить Зону в покое, то она не тронет людей, что люди сами виноваты, что слишком много даров Зоны вытащили в свой мир. И самое страшное, наконец, что Хозяева Зоны, кем бы они ни были, ничем не хуже политиков. И, дескать, во Внешнем кольце Московской Зоны и в других местах люди вполне с ними уживаются.

И у многих арестованных болтунов сканирование, а затем и вскрытие показало наличие в башке «аномального биологического объекта» «мозговик», как гласили сухие протоколы со страшными грифами секретности. Их же находили у многих торговцев наркотой. И у сектантов.

Черт, ну как Дунаев прохлопал «Слуг Несмерти»?! Он же мент, это его прямое дело! Но под носом у двадцати тысяч солдат они спокойно собрались и захватили целые кварталы. А ведь не дурак вроде. И вот результат. Отдельный отряд «Рокот», отдельный отряд «Росомаха», 117-й особый инженерно-штурмовой батальон. Между прочим, в него собрали лучших диггеров призывного возраста, каких смогли отловить. Выгнать Дунаева? А где взять кого получше? И это только цветочки.

А вот самое худшее. Вишенка, так сказать, на торте. Доклад заместителя заведующего сектором аномальной биологии ЦАЯ Бакланова.

Семь страниц наукообразного обоснования он пропустил, все равно не разберется. А вот резюме: «Как следует из вышеприведенных материалов, в случае с поливидовым мегапродуцентом можно с уверенностью говорить о достаточно высокоорганизованной рассудочной деятельности и интеллектуального поведения. Высока вероятность того, что мы имеем дело с разумом, как минимум сопоставимым с человеческим, при этом полностью построенным на чуждых нам основах и принципах».

Лазненко тяжело вздохнул. Такие дела. Если замзавбио прав, а похоже на то… То выхода у них не остается. Можно было смириться с каким угодно количеством и качеством мутантов, можно даже с тварью, производящей мутантов и порождающей аномалии. Но двум разумам на планете не ужиться. Должен остаться кто-то один. По крайней мере ставить такой эксперимент он никому не позволит.

Да, конечно, мыслящие мутанты были, хоть те же контролеры. Или бегуны, правда, этих-то никто не видел, одни слухи. Но это всего лишь разновидность людского разума – искаженная и ослабленная. Здесь же…

Господи, а что начнется, когда все выплывет наружу? А ведь обязательно выплывет! Как заверещат и затопают ногами все эти защитники флоры и фауны, все эти гуманисты и борцы за права человека и гомосека? Сколько будет речей о необходимости мирного сосуществования с иным разумом, о пользе контактов, о том, что Матка, такая мирная и безвредная, сидит себе за Периметром, а тупая военщина хочет ее уничтожить ужасной атомной бомбой… Поэтому все надо сделать как можно быстрее.

Кстати, уже и план готов, заранее подсуетились вояки. Предлагают применить особую противобункерную БЕТАБ-1500У, их и сделано от силы десяток. Но не с обычной, а с ядерной начинкой. По габаритам в нее вполне влезет стокилотонная боеголовка от «Искандера». Ровно две штуки. Уйдя почти на сорок метров, первая проделает в грунте воронку глубиной под сотню метров. А через десять минут в нее влетит вторая, уже достигнув обиталища Матки.

Умники даже выяснили, что радиоактивное заражение затронет не более трети города. Ч-черт!

Но как бы то ни было, завтра он известит Президента о готовности привести этот план в действие. Видит Бог, он до самого последнего момента откладывал это решение. Тянул, даже огласив его на секретном совещании в Питере. Думал, что случится какое-либо чудо. Что… Увы…

Стоп, а это что? Внизу отчета о провале операции «Жнец» была приписка: «Особое мнение старшего консультанта по вопросам аномальных территорий, командира особого отряда № 3 Де…»

Черт, неразборчиво, чаем залил.

«Консультант полагает, что главной причиной неудачи операции стала избранная тактика, в соответствии с которой был предпринят массированный штурм вместо скрытого проникновения. Также он сообщил, что взялся бы лично возглавить специальную группу для осуществления миссии по уничтожению поливидового продуцента при условии, что разработка и осуществление будут целиком и полостью поручены ему…»

Лазненко посидел с минуту, шумно вздохнул. Утопающий хватается за соломинку? Возможно. Но генерал привык доверять своей интуиции. И поднял трубку.

– Дежурный? Подготовьте мой самолет к вылету. Посмотрим, что за консультант такой…

Катер, поднимая высокую волну, бодро бежал по Неве. Судно третьего отряда было раскрашено попугайскими красками – тропические пальмы, обезьяны, блондинки в бикини на фоне моря. Два стодвадцатисильных мотора «Вольво» с турбонаддувом быстро гнали десятиметровый «Bayliner» вперед. Борт украшала торопливо намалеванная надпись «Бродяга».

Судно было роскошное – душевая, набитый техникой камбуз, солидный холодильник, кондиционер в каюте и спальне, большой диван в кокпите, кормовая палуба и носовая палуба для купания. Хоть сейчас садись, и на Багамы или в Анталию.

Его конфисковали вместе с прочими лайбами в Петербургском яхт-клубе. Набили людьми и увели в Кронштадт. Там он и стоял, пока хозяйственный Тупиков не прибрал его себе.

Радуга стоял на корме и курил. Город вокруг тянулся безмолвным призраком себя самого. Серые коробки домов, низко нависшие облачные небеса.

Странное ощущение. На первый взгляд, город был почти таким же, как раньше, но вот присмотрись, и кажется, что перед тобой безжизненные древние руины, откуда жизнь ушла века назад.

Он помнил Питер совсем другим. Солнце, веселье, летние кафе, дворцы, как резные ювелирные шкатулки, толпы гуляющих туристов – финнов, немцев, поляков. Сейчас эти праздничные воспоминания казались кусками светлого сна. И, похоже, на днях пропала последняя возможность вернуть этот город людям.

Память его вернулась к тому бессмысленному бою в проклятом подземелье…

…Все кончилось вмиг. Напор иссяк. Последний пошатывающийся зомби, волокущий за ремень старый СКС, рухнул уже в дверях от одинокого выстрела «Винтореза».

Радуга нашарил на полу автомат, пристегнул магазин. Следил за ползающими ранеными, но стрелять не стал.

Наташа, сев на чей-то труп, молча пересчитывала патроны. Радуга уселся рядом, поднял окровавленное забрало, открыв мокрое от пота изможденное лицо.

– Уф, кажись, все кончилось… – бросил ей он. – Все путем.

– Каким путем? – задумчиво осведомилась ведунья. – Тем, которым мы в Ад идем? А мы ведь именно туда идем!

– Что за дела! – пробормотал сержант Кароян. – Вверху ад, внизу ад, так, глядишь, и на небесах ад настанет…

– Верно! – согласился Радуга. – В большом дерьме сапиенсы.

– Спорить не буду…

– Эй, парни, живы или как? – Дракон шел к ним, равнодушно переступая через трупы. – О чем думаем?

Радуга кивнул на кофр с адской хлопушкой.

– О том, что будет, когда это рванет! И в самом деле, будет местной фауне ад и Содом в одном флаконе! – попробовал он пошутить.

– Не напоминай! – протянула ведунья. – И без того трясет…

Кароян ухмыльнулся:

– А уж как их затрясет! Только бы дойти, и спалим мы это гнездо с гарантией. Только б вернуться, а то я же Инге обещал…

– А дойдем? – тихо и серьезно спросил Радуга.

– Должны, – сурово бросил Тупиков.

А Кароян добавил:

– Это ж ведь последний наш бой, больше уж не будет, наверное, морской пехоты Балтфлота…

Между тем бойцы приходили в себя, техники раскидывали датчики, соединяли приборы в сеть.

– Напряженность биополя?

– Стандартная!

– Аномальная активность?

– Оранжевая. Или шестьдесят три балла по Громову.

– Так… Сколько у нас времени?

– Если верить показаниям приборов, около трех часов.

– А что скажут ведьмаки и колдунья? – Тупиков уставился на Наташу.

Та промолчала, но третий, последний экстрасенс ударного отряда – немолодой «леший» Кукан пробурчал:

– Два часа гарантирую!

– А дальше?

– Как повезет… – И добавил, ни к кому не обращаясь: – Дерьмо!!

К ним подбежал один из техников.

– Скажите, Наталь Степановн…

– Стефановна! – хрипло, почти по-мужски рявкнула она.

– Ой, простите, скажите, а там вон, в том проходе, ничего нет?

– А что там?

Поглядев, Радуга убедился, что в проходе ничего и никого не имеется.

– Там… черт какой-то…

Наталья и Кукан переглянулись.

– Лучше черт, могла бы матушка родная явиться, – произнесла Наталья. – Горло тебе перерезать, и ты б умер от того, что привиделось. Ну, ладно, съешь таблетку…

– А я думал… тот… – Здоровенный парень, кровь с молоком, казалось, сейчас заплачет. – Думал, вы его прогоните… сама.

– Знаешь, эти черти – они у каждого свои…

Но вот все пришло в движение. Получили приказ подниматься и проверить боеготовность. Предстоял последний бросок. Прапорщик Марочкин вертелся волчком, чтобы побыстрее раздать боеприпасы вместо расстрелянных. Техники хлопочут, настраивая детекторы. Ждали только приказа.

И приказ поступил. Явившийся красный от ярости Тупиков коротко скомандовал:

– Сворачиваемся и уходим. До станции, там поднимаемся наверх. За нами уже послана колонна…

– То есть как? – загалдели бойцы.

– Отставить! – рявкнул майор. Было видно, что он зол и растерян не меньше их. – Сюда движутся новые силы мутантов и обращенных. Штаб решил в связи с большими потерями и риском утраты спецсредства свернуть операцию. Лично Потапов приказал…

– Да как же это! Вот же едрить-колотить! – загалдела толпа.

– Отставить! – опять гаркнул майор. – Приказы не обсуждаются.

И они собрались и двинулись дальше, неся на плечах тела товарищей и раненых.

И все…

…Радуга очнулся от муторного забытья, возвращаясь в реальность.

Над Невой стелился сырой туман – где-то «адский огонек» или «термичка» вскипятили воду, и сейчас пар оседает.

Потянулся, хрустя суставами, встал и осмотрелся.

Они приближались к Петровскому острову. Справа тянулись пустынные набережные. Слева – кварталы острова. А прямо на фарватере торчал роскошный лайнер – осевший и накренившийся. Как белый дворец, он возвышался над водой, видимый далеко. Надпись на корме гласила «Федор Бондарчук». Четыре палубы, солярии, танцполы, два бассейна, три ресторана и многое другое. Цены, что называется, «не для быдла».

В первые дни ментам Дунаева пришлось дать в морду местному менеджеру и секьюрити, которые попробовали вякнуть насчет частной собственности. Только что за борт не выкинули. Да только вот уже во втором рейсе напоролся набитый беженцами под завязку лайнер на «воронку» и сел на дно аж по нижнюю палубу. Команда и десяток волонтеров вспыхнувшую панику сдержать не смогли, люди стадом ломанулись за борт, пытаясь доплыть до берега.

Сколько тогда захлебнулось в трюмах, сколько сварилось в вскипевшей от жара аномалии воде или было сожрано уже на берегу раттисами и псанами, бог весть. Подошедшие спасатели сняли с корабля лишь две сотни насмерть перепуганных людей.

Но тут хоть кто-то спасся, а «Виктор Конецкий» в один момент был размолот в металлическую крошку «белым смерчем», унеся с собой в небытие пять тысяч душ, из которых три тысячи детских. А вот «Авроре» повезло – военморы по своей инициативе оперативно подогнали буксирчик и уволокли легендарный крейсер к себе в Кронштадт, посадив на него жителей ближайших домов. Так он и стоит там, обвешанный барахлом спасенных, ставший огромным общежитием…

Тут на Петровском что-то гулко ухнуло. Раз, другой, потом удары посыпались, как барабанная дробь. За домами полыхнуло зловещее фиолетовое зарево. Подул нарастающий порывистый ветер, принеся запах паленого камня и озона.

Высунувшийся из рубки бородатый матрос размашисто перекрестился и опять нырнул внутрь катера.

Дальше пейзаж изменился. На набережных шла какая-то жизнь, пару раз проехали автобусы с забранными наскоро приваренной арматурой окнами – от мутантов. Петербург отчаянно не хотел умирать. Все те города, куда приходил «харм», погибали сразу и безоговорочно. Но вот его родной город упорно сопротивлялся, словно дух тех, кто защищал его восемь десятков лет назад в самой страшной войне, известной истории, каким-то образом давал его жителям силы не смириться с неизбежным.

Люди сбивались в небольшие коммуны, общины, селились в хорошо укрепленных, безопасных от мутантов зданиях. Слышал Радуга, что кое-где в Питере люди живут в своих квартирах, как прежде. Слабоумие и отвага. Кто жил сбором артефактов, кто мелкой мародеркой, кто просто проедал старые запасы…

Вот и цель – толпа людей за гранитным парапетом, подающая знаки.

На малых оборотах «Бродяга» подошел к спускающейся к воде гранитной лестнице.

Радуга скосил глаза. На кормовую палубу вышел Гиви с приложенным к плечу «Шмелем». Необходимая осторожность. Еще он знал, что в кокпите засел Квадрат с «гауссом».

А по лестнице уже спускались туземцы. Как один плохо выбритые мужики, одетые кто в камуфляж, кто в спортивные костюмы, с разномастными стволами. Среди них четверо тащили, по два человека, две набитые чем-то огромные сумки.

– Ну, показывай, Ярослав, что притараканили? – спросил Сергей у главаря этой компании, молодого еще парня в старомодной кепке.

– Сперва ты, – неприветливо сообщил Ярослав (Радуга не знал, это его имя или кличка?).

– Ну, смотри, – стянув барсетку с плеча, расстегнул пряжку.

– Давай проверю.

Вытащив несколько радужных купюр, он их внимательно изучил, только что не понюхал.

– Вроде не фальшивые…

– Да, – подал голос Гиви с катера. – Помню, в Московской Зоне самоселы хабар на жратву меняли, а тут вот валюту требуют.

– Жратвы, мил человек, тут полно пока что, – нарочито дурашливым тоном ответил дедок в плаще и с сивой бородкой клинышком. – А вот с бабками напряг. Нам отсюда ведь так и так уходить придется, а без бабок ты там, – он махнул рукой в сторону городских окраин, – никому не надобен.

– Давайте, бродяги, не пылите, – процедил Ярослав. – Некогда, принимайте товар. Ладно, мужики, покажем гостям добычу. Как грится, у вас товар, у нас купец!

Один из местных расстегнул сумку. Большой пластиковый пакет был набит «спирилликсами». Рядом точно такой же с «брызгами» и большая коробка «красных орешков». Основа для десятков препаратов. Фармацевтические компании платят по четыре тысячи евро за килограмм. Десяток брусков «железного мыла».

Ух, ты! В большой стеклянной кастрюле под примотанной изолентой крышкой устроился переливающийся разными оттенками черного тороид с рожками.

– «Штурвал тьмы»?

– Он самый. Понял, бродяга, почему мы попросили вдвое больше евриков привезти?

Радуга молча кивнул. Один «штурвал» стоит столько же, сколько весь груз.

В другой сумке обнаружилось пять «звезд» в контейнере, здоровенный бидон с «ледоритом» и кулек со «стальными иглами».

– Ну что, забирай и плати. – Ярослав был, как всегда, хмур и раздражен. – Или разбежались.

У парня была странная привычка. Хабар он сдавал целиком за назначенную сумму – бери все или дела не будет.

– Пересчитай, – протянул Радуга две толстые пачки евро.

– Так поверю… И не кривись, бродяга, я ж знаю, что за полцены сдаю.

Можно подумать, нам полную дают, хотел ответить сталкер, но промолчал.

– Да, бродяги, тут еще для вас подарок, точнее, для ваших очкариков.

На гранит бухнулся полиэтиленовый пакет.

Заглянув внутрь, Сергей приподнял брови. Внутри на ворохе мятых газет устроилось нечто оранжевое, размером и формой напоминавшее кабачок или небольшую дыню.

– Это что за артефакт такой?

– Это не артефакт, это яйцо. Спустился Костян как-то в подвал в супермаркете, а там все в слизи и вот такая кладка. Ее раттисы почти сожрали, а это вот не успели. Уж не знаю, кто несет такие чудовищные яйца, но пусть ваши займутся.

Они распрощались, не пожимая друг другу рук. Горожане скрылись среди домов, а сталкеры, запустив двигатель, тронулись обратно под вечереющим небом, затянутым привычными по всякой Зоне дымчатыми облаками.

Волны, поднятые катером, колыхали мусор и трупы мутантов, медленно плывущие по реке.

И почему-то не проходило обреченное чувство вины перед этими людьми…

Несмотря на поздний час, штаб был полон людьми.

Кто-то смотрел «плазму», где крутили какой-то сериал-мелодраму по кабелю. Очередная патрульная группа, сменив спецкостюмы на обычную форму, ужинала в бывшем кафетерии, а ныне солдатской столовой, другие просто дымили папиросами в холле.

Радуга поднялся на медленно ползущем (энергии не хватало) лифте на третий этаж, который целиком занимал «Третий специальный».

До означенного времени оставалось совсем немного.

Радуга прошел в их штабную комнату – прокуренную, казавшуюся полутемной, с большим бильярдным столом посередине, вокруг которого уже собрались человек пятнадцать.

Вскоре пришла Наташа, а с ней и их шеф с каким-то странным незнакомцем. Появилось несколько бутылок и пластиковые стаканчики и пара тарелок с нехитрой закуской.

А над всем этим висело муторное ощущение, как будто все чего-то ждали.

– Братья… – начал Дракон. – Для начала давайте еще раз помянем товарищей, погибших в этом рейде. Что говорить, все – и солдаты, и наши – дрались славно. Держались до последнего. Никто не струсил. Кто погиб, бился до последнего вздоха. Не их вина, что не вышло… Пусть их пример послужит нам уроком того, как нужно сражаться.

Все с шумом поднялись, хмуро глядя друг на друга, и, не чокаясь, осушили стаканы до дна.

Жидкий огонь хлынул в пищевод. Крепкий старый джин, отменное пойло. Радуга торопливо схватил с тарелки ломтик сала и сунул в рот.

Повторять не стали.

Вопреки «желтой» прессе и дурацким боевикам сталкеры никогда не напиваются до потери сознания. Таких если не Зона прибьет в первом же походе, так мастер-сталкер вышибет из команды, потому как подобный тип подставит и погубит не одного себя, но всех сразу.

Дракон оглядел всех, нахмурился. Смотрел так, словно бы видел их впервые.

– А вот теперь разговор о будущем. Я ищу тех, кто пойдет со мной второй раз к логову… Матки и уничтожит ее.

– Командир… – начал было Фреза.

– Помолчите… Мы не будем ломиться напролом, как хотел Потапов, мы пройдем, так сказать, другим путем. – Он многозначительно усмехнулся. – Небольшой отряд проскочит, не привлекая внимания. Эта… гражданка, там, – кивнул головой, – может, и хитрая и всемогущая, но тормознутая и нас просто не заметит, не успеет. Да и кое-что есть на этот случай.

– Ну да, – подтвердила Наташа, державшая в руке стакан, из которого чуть пригубила. – Я узнала, как можно нас закрыть от нее. Не совсем, но попробовать можно.

Сталкеры слушали оторопело и молча.

– Насчет денег… Ну, деньги будут, хотя они, конечно, мертвецу ни к чему… Но что хочу сказать… Ведь все время, сколько существует Зона, даже с первого взрыва, люди только и знали, что проигрывали и отступали. А сейчас мы можем ее прибить. Вы хоть понимаете, что это значит, братья-сталкеры?

– Командир, – произнес Квадрат, – ну, тут базара нет. Но я же был в том районе, где Матка эта гребаная обосновалась. Мы и так еле проскочили с боем, а теперь и бригадой не прорваться. Сверху не пройти. Хоть с «вертушки» высаживайся, хоть на «броне» подъезжай – аномалия на мутанте сидит и мутантом погоняет.

– А мы и не пойдем поверху, – пояснил Дракон. – Мы с самого начала двинемся под землей. Давай, Крот, излагай.

Сидевший скромно в углу мужичок важно крякнул.

– Что сказать вам, уважаемые вольные бродяги? Я диггер питерский. Зовут меня Роман, фамилия Васильев, а погоняло Крот. Я питерец коренной, еще при царе предки тут жили. Подземелья знаю, как свою… Короче, знаю и куда надо.

– Ну что? – осведомился Дракон. – Я силой никого не тащу… Определимся до завтра, парни?

– Мля! – воскликнул Стопор. – Черт! Мля! Так это мы эту суку трахнуть сможем! Ну, ты даешь, Дракон!