Формально людей и вообще разумной жизни в Зоне, любой Зоне, нет и быть не может. Ибо, согласно законам всех стран, имеющих сомнительное счастье владеть «территориями аномальной геофизической активности», «создание постоянных поселений на данных территориях не допускается», о чем есть даже соответствующая конвенция ООН.

На самом деле, конечно, это не так. Людей в любой Зоне хватает – от аборигенов-самоселов до отсиживающихся внутри Периметра бандитов и просто искателей острых ощущений. И, само собой, сталкеров.

Власти давно уже махнули на это рукой. И причина подобной терпимости проста: слишком многие делали большие деньги на хабаре, и слишком многие сильные мира сего – от многозвездных генералов в штабах до воротил большого бизнеса – были заинтересованы в тайнах Зоны.

Но были за Периметром и другие люди. Они тоже называли себя сталкерами, однако считались даже более опасными, чем аномалии или мутанты. Темные сталкеры – или просто Темные, как некоторые всерьез полагали, – это то, чем закончит любой вольный бродяга, вовремя не бросивший свое ремесло.

Слухов вокруг них ходило превеликое множество. Мол, существуют они за счет энергии Зоны и поэтому не могут прожить и нескольких дней вдали от аномальных полей и сил. Говорили, что они способны чувствовать аномалии с большого расстояния и общаться с Детьми Зоны. Иные называли их за глаза (чтобы в лицо сказать, нужно быть отчаянным храбрецом или самоубийцей) мутантами. Другие считали их сумасшедшими сектантами, поклонявшимися Зоне или ее мифическим Хозяевам.

Так или нет, толком известно не было. Темные ревниво берегли свои секреты. Может, что-то и знали обсевшие Зоны спецслужбы, но там работали не те люди, чтобы у них расспрашивать.

Зато было известно другое – Темные очень не любят чужих и отличаются мерзким характером, а также крайне злобны и заносчивы. Не один журналист или просто любопытный бесследно исчез, интересуясь делишками Темных.

Все это привело к тому, что люди Зоны приучились не соваться в места, где обитают эти странные и неприятные типы.

Таков был и этот лагерь Темных, расположившийся в заброшенной деревушке в березовом лесочке. Все давно обходили здешние края десятой дорогой, и странно нынче было видеть тут целую толпу гостей человек в полсотни, а то и больше.

Они собрались на площади перед жилищем главы общины Темных и одновременно капища. Опытный глаз опознал бы в них представителей двух самых нелюбимых в Зоне каст – наемников и бандитов. При этом состояние снаряжения и одежда разной степени потрепанности (иногда натуральное рванье) говорили, что они, что называется, на мели. Многие были явными наркоманами, а у двух или трех даже не было при себе оружия – последняя ступень падения для человека Зоны. И это тоже было понятно – кто в здравом уме и имея другие варианты заработка пойдет работать на Темных? И приезжие, глядя на немногочисленных сравнительно с ними Темных, бродивших среди покосившихся домиков, нервничали и внутренне подозревали, что, ежели чего, те без особого труда с ними справятся. Но они не показывали виду и спокойно стояли и ждали, когда появится их новый наниматель.

Заставив себя ждать не менее полутора часов, он таки появился. В обычном «зоновском» прикиде, и не скажешь, что сектант. Раньше вроде Сумраком звали. Впрочем, хрен поймешь…

Первый Служитель распахнул дверь, отделявшую жилую и рабочую части его резиденции – бывшего сельмага – от главного святилища. Сюда имел право входить лишь он один. Старший из слуг высшего разума. Старший, но всего лишь слуга.

Свет сюда почти не попадал, под потолком едва тлела подвешенная на медной проволоке «блескучка». Тут не было ничего, лишь в углу стоял невысокий, по пояс, самодельный резной алтарь. На алтаре разместился металлический кувшин с узким горлом. Главный знак и главная святыня Темных и лично его, Сумрака.

Первый Служитель благоговейно опустился на колени перед алтарем. Затем открыл коробочку, которую принес с собой. Внутри пищали мыши, обычные белые мыши. Он почему-то не ел плоть мутантов и предпочитал живую теплокровную добычу. Он был живой святыней, живым, хоть и высшим существом. И чтобы поддерживать жизнь, ему нужно было есть. Мог питаться и рыбой, принимал и мертвую плоть «чистых» животных из-за Периметра (от человечины тоже, кстати, не отказывался), но лучшего угощения, чем мыши и крысы, пока не было.

Высший выловил самый маленький из дюжины хвостатых комочков и сунул в кувшин. Живое существо втянуло внутрь. За ним последовало второе. Третье. Пятое.

Послышались чавкающие звуки. Он принял жертву. Темнота в горловине сосуда налилась иссиня-белым светом, но Сумрак знал: это ненадолго.

Склоненная голова коснулась металла кувшина. Тот всегда был холодным, хотя внутри обитало нечто живое. Человек замер в ожидании приказа, не поднимая головы и не отрывая лоб от кувшина. И приказ пришел. Подробный и категоричный, других Он не давал. Точнее, не сам житель кувшина, а То, чьим посланцем Он был. Сам по себе обитатель кувшина не был богом, но был, если угодно, частью бога истинного и тоже живого. Никаких других богов в мире не было, и знание это наполняло Темного благоговением пополам с самодовольством.

Воля была выражена недвусмысленно: нужно было идти на север, в новую Зону, где явился наконец их Повелитель в полной силе.

Ему требовалась служба Темных и лично Сумрака. Оставалось последнее – привести сюда по очереди наемников, чтобы Он подверг их действию своей силы.

Первый Служитель снова улыбнулся.

Никто из выстроившихся на площади поселка неофитов даже не подозревает, какое перерождение их ожидает. Их и не только.

Никто не знает еще, кроме горстки посвященных, что в этот мир пришло истинное и непобедимое божество…

Но сперва он им скажет речь.

– Здравствуйте, братья! – рявкнул он во всю глотку. – Для начала я рад приветствовать стольких храбрых людей, что не испугались дурной славы, идущей о нас. Вам предстоит убедиться, что это все ложь. Самое первое вот что. Глупцы и враги говорят, что мы слуги Смерти. Так вот, мы Слуги Несмерти. Вы сейчас этого не поймете, просто поверьте для начала…

Человек, на камуфляжных погонах которого имелось четыре звездочки, подмигнул коллеге, у которого было три маленьких, и пробубнил в рацию:

– Скала – Берегу. Продвинулись до Нарвской заставы. Вроде чисто. Можете выдвигаться. Как поняли, прием?

– Берег – Скале. Вас понял. Проверьте маршрут до конца. Отбой.

– Есть. Парни, быть наготове. Мало ли что… Ладно, двигаемся.

В эту секунду за спиной капитана послышался многоголосый злобный рев. Он мгновенно развернулся, вскидывая «Абакан». Все же «аномально измененная фауна» тут присутствовала. Капитан с обреченным ужасом наблюдал, как из переулков и подворотен вытекает темная живая река.

Тварей было очень много. Сотни. Тысячи. Все виды «детей Зоны» – от динго до гутанов. Они шли не драться а убивать, и их бег был бегом хищников, преследующих дичь. Напряженно-быстрый, собранный, целеустремленный. Поблескивали красные и мертвенно-синие бусины глаз и белые ножи клыков.

На мгновение офицеру показалось, что он видит некий кошмарный сон. Он и его бойцы на какой-то момент пришли в растерянность, и этих секунд было достаточно, чтобы люди проиграли схватку. За эти мгновения мутанты успели покрыть расстояние, отделявшее их от разведгруппы ЦАЯ, практически полностью.

Тишину разорвали автоматные очереди. Вой, катящиеся по асфальту туши мутантов, оставляющие за собой оранжевые и зеленые полосы крови. Но это не остановило атаку. Несшийся впереди стаи невероятно огромный горгонопес легко взмыл в воздух и прыгнул на ближайшего спецназовца, сшибая того на асфальт. Могучие челюсти сомкнулись на горле человека.

Капитан понял, что через секунду-другую они все погибнут. Им не справиться с таким количеством мутантов. Он потянул спусковой крючок. Мощный гутан отлетел к стене, прошитый пулями, однако же почему-то не упал, а вновь бросился на людей.

Очереди скрестились на нем, но своей жизнью он купил секунды выигрыша для других тварей. Потом капитан увидел, как к нему мчится странный многоногий урод, и уже сознавая, что это бесполезно, поднял автомат. Зверь не испугался, видно, в последнее время уже не раз встречался с двуногими и легко побеждал, потому что чувствовал их страх.

Мутант прыгнул, резко оттолкнувшись обеими парами задних лап, и взмыл в воздух. Правильно прыгнул, коротко, без подготовки, точно рассчитав рывок. Его клыки мгновенно полоснули капитана по предплечью, и оружие, звякнув, выпало на асфальт.

«Его учили убивать людей», – запоздало пронеслось в голове у офицера. Он опрокинулся на спину, а мутант тут же прыгнул снова. Челюсти щелкнули еще раз, и человек захрипел разорванным горлом.

Чудовище отпрыгнуло в сторону и уставилось на старлея. Тот с ужасом смотрел в поблескивающие зеленым светом глаза. Жалко и беспомощно всхлипнула еще одна автоматная очередь.

На то, чтобы уничтожить взвод, потребовалось лишь несколько десятков секунд.

– Выпьете чего-нибудь? – на всякий случай спросил Фока Фомич, хотя, зная пристрастия собеседника, уже взял в руки прямоугольную бутыль американского бурбона «Джек Дэниелс».

Скользнув туманным взором по черно-белой этикетке, гость пробормотал:

– Да, пожалуйста, на два пальца.

И снова сосредоточенно углубился взором в ворох бумаг, лежавших перед ним на столе.

Они работали уже второй час. Явившийся неведомо откуда командир недавно сформированного спасательно-поискового отряда (и как только вездесущий Лазненко умудрился его отыскать?!) и назначенный научным руководителем этого подразделения член-корреспондент РАН Гордеев.

Фока Фомич лично знал гостя. Приходилось пару раз общаться и до начала его работы в «Спектруме», и уже здесь, в Питере, до всего этого. Он поставлял московскому институту Гордеева различные артефакты для исследований, а на корпорацию работал кем-то вроде тестера новых разработок. Надо же было знать, как то или иное оружие ведет себя в полевых, так сказать, условиях.

Гордеев всегда удивлялся, как такого гордого и независимого человека смогли вообще привлечь к сотрудничеству. Деньги его, похоже, интересовали мало. По крайней мере внешне никак не проявлялось то, что у этого мужчины они водятся. Одет скромно, даже несколько небрежно. На шее – обычный сталкерский жетон на веревочке, а не на массивной, в палец толщиной, золотой цепи, как это в моде у многих его коллег по профессии. На пальцах нет перстней, на руках – браслетов. Да и коммуникатор у него старой модели, без наворотов.

Но хваткий, однако. Вон уже сколько личных дел прочел, делая какие-то пометки и выписки в своем лептопе. Несколько досье сразу же отложил, категорически отказавшись работать с этими людьми. Ничем не объяснил, не мотивировал свое решение. Просто сбросил небрежно со стола папки с досье, словно это был какой-то мусор, и сухо процедил: «С этими я на дело не пойду».

Нет так нет. Чего, в самом деле, копья-то ломать? Ему же непосредственно ходить туда…

У Фоки Фомича язык не поворачивался назвать Зоной великий город, который он успел полюбить за короткое время своего в нем пребывания. Вздор это все – рассказы о каком-то противостоянии двух российских столиц. Они как Инь и Ян, две половинки, которые никак не могут существовать друг без друга.

– Итак, – наслаждаясь янтарным напитком, наконец оторвался гость от изучения досье, – что мы имеем в сухом остатке? Наш отряд состоит из трех взводов.

Гордеев кивнул, удовлетворенно отметив это «наш». Значит, гость уже дал свое согласие.

– Взвод морской пехоты во главе со Степаном Карояном, дельный, кстати, парень. Так, потом взвод полицейских. Об этих ничего не могу сказать, пока не проверил в деле…

– За них генерал Дунаев отвечает, – пожал плечами членкор. – Они с подполковником Зуровым, его помощником, отбирали людей понадежнее. Без полиции, сами понимаете, никак.

– Контроль, – недобро усмехнулся гость, сверкнув белыми волчьими зубами.

От этого оскала Гордеев зябко поежился. Не хотел бы он стать врагом этого человека. Загрызет ведь, как пить дать порвет в клочья.

– Ну, насчет полиции ясно. В конце концов, хорошо обученные и крепкие парни никогда не помешают. А эти-то на кой хрен сдались?

Гость ткнул пальцем в небольшую кучку пластиковых папок.

– Да, – кивнул Фока Фомич, – правда ваша. Пятое колесо телеги. Отряд «Росомаха», майор Тупиков и его люди. Личное распоряжение генерала Лазненко.

– Ну и как мне с этим быть? – словно бы сам у себя спросил сталкер и тяжело вздохнул. – Насколько я знаю, некоторые парни из взвода сталкеров пересекались с «Росомахой». И общение это, естественно, было не из тех, которые оставляют приятные воспоминания.

Гордеев покусал губы. Да, собеседник кругом прав. Уже первые совместные действия сталкеров и их военных коллег показали, что в отряде сложились две противоборствующие группировки. Как это отразится на дальнейшей работе, один Бог ведает…

– Вы специально назначили заместителями командира Тупикова и Сергея Костина, вернее, Радугу? – пристально посмотрел в глаза ученому гость. – Разве не знаете об их взаимной и давней «симпатии», еще со времен, когда Тупиков был капитаном? И что мне теперь с этим прикажете делать? Тяни-толкай какой-то получается… Стукач в замах – это, я вам скажу…

Он сплюнул и потянулся за второй порцией бурбона. Членкор поспешил наполнить его стакан. Как всегда, на два пальца, по старой сталкерской традиции, идущей еще с той, первой Зоны.

Зазвонил телефон. Не мобильник – обычный проводной, внутренняя сеть.

Гордеев схватил трубку:

– Да! У аппарата. Да, господин генерал…

Из трубки доносилось нечто неразборчивое, но, судя по выражению лица членкора, неприятное, а по тону – грозное.

– Простите, господин Лазненко, но мы же представили отчет по энергетическим полям… Непосредственно в правительственную комиссию. Да, и по пространственным, и по гравитационным аномалиям территории тоже. Что значит по кому считали, по Бальцеровичу и Салахову! По Корзуну? Но, простите, методикой Корзуна владеет, по существу, только он сам… Да где ж мы его найдем? В городе? Отыскать и за неделю пересчитать заново… Простите, в сложившейся обстановке… Так точно, приложим все силы…

– Так о чем я? – продолжил он, положив трубку. – Ах да, насчет кадров Крылова. Ну, там же не все такие, как Тупиков. Есть и вполне приличные люди. Например, капитан Алан Саноев, специалист по аномальным формам жизни. Нормальный молодой человек. Не из породы, как вы выразились, стукачей. Но в целом мы надеемся на ваш богатый опыт. В принципе вы командир отряда, вам и решать кадровые вопросы.

– Мне это будет позволено? – вздел кустистые брови сталкер.

Ученый утвердительно кивнул.

– Ну, ладно, раз так. Поглядим – увидим. И где сейчас парни?

– На задании, – ответил Фока Фомич. – Не желаете увидеть их, так сказать, в деле?..

– Пожалуй, – сразу же согласился командир отряда. – Только, с вашего позволения, сначала мастера Вахмурку навещу.

Он хитро ухмыльнулся. Гордеев радушно развел руками.

– Да какие вопросы, конечно, конечно. Милости просим. Вся продукция нашей корпорации к вашим услугам.

– Вот и ладушки.

Вновь зазвонил телефон.

– Гордеев! – сказал как плюнул в трубку хозяин кабинета. – Господин комендант, я не заведую транспортом, вам следует обратиться к Потапову…

До гостя долетел истеричный крик-визг с той стороны провода.

– Что… Что?! Вы что, буролист начали употреблять или «змеиное молоко»? Алло? Алло… Вот ети мать кровососа! – выругался он.

Схватил мобильник и набрал какой-то забитый в памяти номер.

– Это Академик! Что у вас там происходит?

– Ну вот… – обреченно сообщил, кладя трубку. – Вот и задание для вас нарисовалось.

– Задание так задание…

Гость одним глотком допил бурбон и с грохотом припечатал стаканом кучу файлов с досье, словно поставив большую и жирную точку в их разговоре.

– Старшой, а ты не куришь?

Вопрос пускавшего дым Фрезы отвлек Радугу от невеселых мыслей.

– Что? А, нет…

– Бросил?

– И не начинал никогда. Я ж спортсмен, в институте в волейбольной команде играл, кандидат в мастера. Только поэтому и окончить дали, – пояснил новоиспеченный заместитель командира отряда.

– Это правильно! – хлопнул Фреза по колену. – Я вот с двенадцати лет на это дело подсел, и все. Такое уж это зелье. Вот помню, в девяностом, когда сигареты пропали, я, считай, совсем сопляком был, так девки с нашего ПТУ, нормальные между прочим девчата, не биксы подвальные, за пачку «Мальборо» за щеку брали только так. Потом в Чечне, будь она неладна, только на «Беломоре» и жили. Потом… – сталкер вздохнул, – когда уже загремел я по молодости да лихим делам к «куму» в гости, видел, как ребята без курева дурели. За папиросы признания подписывали да явку с повинной. Ну и в Зоне тоже. Бывало, в рейде на трех глотках воды да сухаре кое-как еще держишься, но без табака – все, считай, пропал.

Проведя ладонью по седой отросшей щетине, он поморщился и добавил:

– Везет бойцам нашим. Нынче небось хабаром затариваются, а мы тут хрен знает зачем торчим…

Радуга понял, о чем речь. Сейчас почти весь их третий взвод особого разведотряда при Северном филиале ЦАЯ работал на возникшем вчера «поле аномалий» на Лиговке, выводя оттуда еще уцелевших горожан. Попутно наверняка и о себе не забывая. А вот их вместе со взводом майора Тупикова зачем-то кинули сюда, хотя военных и ментов тут и так достаточно. Мол, для укрепления слаженности подразделений отряда и все такое. Хотя, видимо, Академику просто накрутили хвост в штабе, дескать, эвакуация – это самое важное сейчас.

– Не завидуй, брат! – фыркнул он вслух. – Таким все больше «смерчевики» с «горелками» попадаются. От них толковых артефактов не получается – «горячие кролики» да «стеклянные спирали». Дешевка!

– Тоже верно! Зона хапуг не любит… Нет, все же город не по мне, – сменил он тему. – В поле работать лучше. Вот идешь ты по Зоне, травку подминаешь, автомат старательно на спине тащишь, думаешь, как бы бабла еще заработать. Знай себе на детектор смотри и не зевай, и все пучком.

– А тут хрясь, из-под кустов как вылезает гадина какая с во-от такими зубищами, – подхватил Радуга, – и ты со страху палишь по чему только придется, как в белый свет, да драпаешь, себя не помня…

Сталкеры рассмеялись тем нервным смехом, каким разряжается изматывающее напряжение.

Фреза, докурив, скрылся внутри МТЛБ. Радуга продолжил «изучать обстановку», то есть глазеть по сторонам.

Картина его не радовала. Да что там, скверная была картина. Площадь перед вокзалом до отказа заполнена людьми с изможденными посеревшими лицами. Кто тут только не обретался. Женщины, окруженные хнычущими детишками, длинноногие девчонки в топиках и шортах или мини-юбках, словно отправились погулять, менеджеры в элегантных пиджаках, дворовые мужички в тельниках и с пивными животами. И чистенькие питерские старички и старушки – это те, кого привели родные, одинокие скорее всего так и умрут в своих квартирах, спасательные команды просто не успевают.

Радуга вдруг подумал, что только самые глубокие из этих старцев в своей жизни видели подобное раньше, восемь десятков лет назад. Тогда тоже это было – толпы эвакуированных и беглецов, точно так же плакали дети, точно такое же отчаяние отпечаталось на осунувшихся лицах, точно так же валялся брошенный скарб.

Полицейские патрули, мелькавшие тут и там, выглядели жалко и нелепо сравнительно с огромной толпой.

Вопреки всем правилам на площади горели костры, возле которых грелись дети и старики. Несмотря на теплое время года, по ночам температура ощутимо падала.

Взор выхватывал из толпы самых нелепых персонажей – солидных мужчин в дорогих костюмах, хорошо одетых молодых людей, блестевших «Роллексами», жадно лопавших «быстрорастворимую» китайскую лапшу. Власти развернули несколько полевых кухонь, и смуглые люди в грязных фартуках – мобилизованные торгаши – непрерывно разливали чай в пластиковые стаканчики и раздавали «бомж-пакеты».

Был тут и офисный планктон – девочки с пирсингом и яркой косметикой от «Мери Клэй» и прочих «фабрик красоты», завсегдатаи ночных клубов. Офис-герл, жительницы «ВКонтакте» и «Одноклассников», знатоки шейпинга, шопинга и перепихонов в служебных туалетах. Но вот «непреодолимая сила стихии» остановила коловращение современной цивилизации, и они, жалкие, дрожащие, топчут непрактичными двадцатисантиметровыми каблучками грязную мостовую.

Одна из них, лет двадцати, с сумочкой от «Гуччи», зачем-то обратилась к старой тетке в сарафане. Та что-то коротко презрительно бросила в ответ, девушка попробовала было возразить.

– А, стерва! – закричала тетка, отпихивая оторопевшую красотку. – Небось не думала, что в такое дерьмо влипнешь?! Ну а вот теперь ты никто! Ничё, не пропадешь, будешь мужиков по казармам обслуживать, на хлеб хватит!..

Эвакуируемые толпились тут уже не первый день в ожидании своей очереди на погрузку и с надеждой, что это все-таки не понадобится. Люди были полны отчаяния. Но они еще верили, что скоро, вот-вот власти что-нибудь придумают, и они смогут вернуться обратно, домой.

И как символ тщетности этой надежды подходы к вокзалу перегораживала цепочка недвусмысленно наставивших на толпу автоматы «космонавтов» в глухих шлемах. А чтобы окончательно отбить у кого угодно охоту спорить, позади цепи стояли два десятка бронемашин и даже танк.

Над площадью висел гул, неизбежный, когда собирается вместе такое множество людей. Местами над толпой поднимались наспех изготовленные лозунги, намалеванные скорее всего на полосах от разодранных простыней. Лозунги – в основном полная бессмыслица – порождение страха и бессилия.

А над всем этим возвышалась фигура простершего руку Ленина.

Глядя на этот символ прошлого, Радуга мысленно покачал головой. Памятник этот взрывали, требовали снести, в защиту его собирали подписи, под ним собирались митинги и пикеты. Теперь бронзовая скульптура провожала горожан, покидавших город навсегда. Навсегда. Люди уйдут, а памятник останется. Разве что вместо голубей на его бронзу будут гадить вездесущие вороны да когтекрылы или еще какие летучие мутанты.

У оцепления появились личности в штатском, и шеренга раздвинулась, принимая очередную порцию эвакуируемых, дождавшихся очереди на посадку.

Затем в толще толпы началось какое-то движение. Как оказалось, кому-то били морду. Радуга и не понял толком, что там было такое. Наверное, кто-то пытался влезть без очереди, а может, просто наступил соседу на ногу, и понеслось.

Шум и скандал не утихали, и на головной БТР залез грузный толстяк в камуфляже. Как уже знал Радуга, это был полковник Славов, военный комендант вокзала, ныне – начальник здешнего эвакуационного района.

– Уважаемые граждане петербуржцы! – прорычал «полкан» в мегафон. – Прошу меня выслушать! Я призываю вас успокоиться, всем нам сейчас тяжело. И от каждого требуется проявить здравый смысл, патриотизм и гражданские чувства. Иначе не выживем. Поэтому проявления паники, скандалы, ссоры являются преступлением.

Речь его, однако, возымела совсем другое действие. Раздались крики отчаяния и злобные восклицания. Люди не стеснялись в выражениях.

– Гад! Козел! Сволочь поганая! – слышалось из толпы. – Мурло! Ублюдок!

Комендант что-то пытался орать в микрофон, а потом махнул рукой и спрыгнул с машины по ту сторону оцепления.

Радуга отвернулся в сторону сквера. Теперь уже бывшего сквера. Сейчас на его месте возвышалась изуродованная мутациями растительность. Выкрученные спиралью стволы и ветви, уродливые, похожие на огромные головы желваки-наросты, выступающие из-под лопнувшей коры, какие-то длинные шевелящиеся отростки. Толстые, в руку, стебли вьюна и цепкие лозы «чертова винограда» с тяжелыми гроздьями крупных зеленых ягод, вино из которых хорошо пьянит и быстро убивает. Пучки остро пахнущей хвои. Листья, напоминающие слегка уменьшенные слоновьи уши, длинные, с палец, шипы, яркие вонючие цветы. Ну и конечно, сизые моховые бороды, свисающие с крон. Куда же без серого мха-то в Зоне? Всем оставшимся питерским нарикам радость какая – напоследок.

Ага, а это что там за собрание?

Он обратил внимание на быстро прибывающую толпу вокруг поваленного киоска, с которого о чем-то вещал неприметный человек лет сорока в рясе.

– Истинно говорю вам, братья! Грядет! Грядет конец света, конец времен, всего конец! И слуги скверны и зла лишь предвестники грядущего Апокалипсиса! – Голос у проповедника был на удивление звучный и хорошо поставленный. – И исчадия Тьмы предвещают гибель всему, что вокруг! Миру Божьему конец, наступает мир Диавола! Гниль адская сама пришла на наши земли и теперь распространяется подобно чуме. Бог вдохновлял нас на благие свершения и благородные дела, но Он покинул своих чад!

Собравшиеся угрюмо внимали оратору, не смея ни прервать его речь, ни возразить.

– Была Россия уделом Пресвятой Богородицы, но ныне нету уже больше Ее покрова над нами, – вещал истеричным голосом проповедник. – Спасения не будет! Бежать бессмысленно! Ибо исполнились времена, и скоро весь мир станет таким, как Петербург, и не будет спасения нигде – ни в Финляндии, ни в Англии, ни за океаном…

Он грозно сверкнул очами и ткнул указующим перстом в толпу.

– Слушайте и услышьте, братья! В этом мире не спасется никто! Этот мир обречен. Но в другой, лучшей жизни Бог готов принять достойнейших из достойных. Тех, кто сохранит веру и верность после Его ухода. Кто сам сумеет уйти вслед за Ним и отыщет для этого путь, угодный Иисусу. Кто предпочтет не влачить жалкое существование на нечистой земле, по которой расползаются тьма и смерть, а принять свою участь. Кто не побежит, но остаток дней проведет в молитвах и покаянии. Кто продолжит борение без надежды на победу только для того лишь, чтобы погибнуть, как подобает христианину, а не некрещеному двуногому животному! Кто будет хранить в своей душе и в своем разуме Бога, даже если мы Им оставлены…

Тут Радуга обнаружил, что у внемлющих проповеднику появились «соседи». Со стороны домов подкатил миниатюрный фургончик в яркой раскраске, и оттуда выпорхнула длинноногая красавица – такая же, каких полно было на площади, но чистенькая и ухоженная. За ней выбрались двое парней, таща телекамеры и провода. Пресса, чтоб ее…

– По различным оценкам, спустя трое суток после начала широкомасштабного освещения подробностей катастрофы в СМИ, с разных направлений к Витебскому вокзалу собралось от ста пятидесяти до двухсот тысяч человек, – бодро вещала в микрофон журналистка, не забывая сохранять на своем личике повзрослевшей куклы Барби выражение веселого спокойствия. – Власти, судя по всему, бессильны что-то исправить и помочь несчастным. И вы сами это видите, уважаемые телезрители. К сожалению, нам не удалось подойти ближе, вокзал оцеплен военными. А на площади сейчас идет митинг мирных протестующих, недовольных бездействием властей. Напоминаю, что вы смотрели прямой репортаж телеканала «ТТВ». С вами была Лера Воробцова…

Девица запнулась, поежилась.

– Коллеги, я отдохну немного, а то голова кружится. А поп этот недоделанный был хорош!

– Лер, сделай перерыв. И в самом деле вторые сутки на ногах, – сочувственно согласился режиссер и добавил озабоченно: – Что-то оборудование заглючило. Перезагрузить надо, тогда и продолжим.

– Что у нас дальше по плану? – полюбопытствовала Лера. – Съемка мутантов? Мальчики, ну, свяжитесь с тем полковником, что ли, пусть он подскажет, где их искать.

Из машины высунулся ассистент:

– Слушайте, тут фигня какая-то. Ладно, что комп сбоит, так еще и связь полетела капитально. Так что сворачиваем шарманку и…

Журналисточка вдруг побледнела, пошатываясь, отошла в сторону и вдруг переломилась пополам. Ее буквально выворачивало наизнанку кровавой рвотой с желчью.

Ее коллега с выпученными глазами стал наблюдать за тем, как журналистка, упав на колени, выхаркивает из себя алые сгустки.

– Кто-нибудь! – закричал ассистент, подбежав к несчастной. – Помогите!

Но сталкер уже понял, что госпоже Воробцовой не помочь. Кровавая рвота и тошнота в Зоне значат только одно – бедная девушка попала под «синий фонарь». Он действует только на каждого восьмого, но уж если подействует, то поможет только пуля или снотворное в летальной дозе.

Толпа не обращала внимания на служителей четвертой власти, молча внимая словам сектанта, и в молчании этом ощущалось обреченное отчаяние.

– Кто смеет сомневаться в том, что Ад есть и уже следует за нами? – взвыл между тем проповедник. – Мы видели их, псов преисподней, на улицах наших! Они оставляют следы, подобные ужасным язвам, и там, где падает пена с их жвал, вырастают ядовитые травы…

Радуга признал, что в словах оратора что-то есть. Подобные мысли уже не раз приходили в голову и ему самому.

– Да, те, кто жил в землях, Мраком пораженных, те несут в душах и телах семена его. Не через них ли пришла беда в наш град святого апостола Петра? – развивал проповедник тему.

– Верно! Бей мутантов! Беженцы московские проклятые виноваты! – заорали вразнобой в толпе. – Бей их!

– Бей чурок! – невпопад заорал какой-то бородатый здоровяк, распространяя ядреный дух перегара.

При этом он красноречиво поглядел на пристроившегося неподалеку Степана Карояна, флегматично потиравшего «АК-74». Морпех, уловив на себе чужой взгляд, поглядел в ответ на крепыша, показал ему «козу», и мужик сник, поняв, что этот «чурка» ему явно не по зубам.

– И есть еще и иные, худшие. Это те люди, кто уже жил под скверной и кто приобщался к ее дарам. Дары ее – дары Смерти и погибели! А потому нет пощады предавшемуся скверне!

– Командир, это ж про нас с тобой! – зло и весело изрек появившийся рядом Фреза. – Поп явно берега потерял! Эх, сейчас я кому-то покажу Ад на земле!

Он сделал шаг вперед, сдергивая автомат с плеча. Радуга хотел его остановить, ибо задирать безумного пророка на глазах взвинченной толпы было делом весьма рискованным.

Тут-то все и началось…

Сперва зашлась в мелкой судороге земля. Потом откуда-то из глубины пришел мощный толчок, как будто нечто огромное пробудилось в толще земли и начало ворочаться.

Толчок шел медленно и вязко из неизвестных жутких глубин – неостановимое, нарастающее движение, словно и в самом деле обитатели Инферно рвались наружу.

А потом, покачнувшись, рухнул памятник Вождю. Рухнул тяжело и по-колокольному гулко, задавив не успевших отпрянуть людей. Затем повалился и постамент, что породило новые вопли и крики.

И наконец, раздвигая гранитную вымостку, начало вздыматься вверх нечто невероятно могучее, с легкостью сокрушавшее камень.

Зрелище это подавляло какой-то невероятной мощью.

Земля уходила из-под ног, голова закружилась, перед глазами мельтешили цветные пятна. Шатаясь, Радуга пятился прочь по трясущейся, расползавшейся под ногами брусчатке, пока не уперся спиной в броню «матылыги».

А затем на них обрушился могучий громовой удар. Твердь вздыбилась, и вот перед обезумевшей толпой возник башнеобразный холм. Затем он начал расплываться, мелко вибрируя. Едкий запах ударил в ноздри. Поверхность его вспучилась, пошла трещинами и осыпалась, расколовшись, как яичная скорлупа.

Сначала возникла округлая, сияющая внутренним светом полусфера. Затем она вытянулась, и сталкер понял, что не купол это, а голова, точнее, вершина чьего-то исполинского тела. Вслед за первым показался второй сегмент, третий…

Радуге пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть вырастающего к небесам громадного зверя.

Выбирающееся на поверхность чудовище казалось ожившей башней, увенчанной громадным шаром тусклого клубящегося пламени. Раскинуло жуткой звездой щупальца или скорее уж тентакли…

Потом Сергей услышал звук, походивший на гудение высоковольтных проводов. Гул этот отзывался в теле изматывающей вибрацией.

Дальнейшее произошло слишком быстро и напоминало какой-то дикий блокбастер. Были слышны сдавленные крики и шипение, словно на площадь въехал паровоз. Потом – свист и шипение от движения исполина по площади, удары отброшенных тел и короткие автоматные очереди, тут же захлебнувшиеся. Затрещали вразнобой автоматы и пулеметы.

Чудище прошло по площади ураганом, плюща и сметая людей. Сергей успел увидеть кровь, вытекающую из разбитых голов, видел разломанные машины.

Бухнула пушка, но попавший под удар чудища «Т-80» так и не успел сделать второй выстрел. Тяжелая бронированная машина стала на ребро, как спичечный коробок, башня закувыркалась по земле, давя бегущих.

Здания рассыпались карточными домиками; бронетранспортеры взлетали вверх колесами. Бойцы беспомощно гибли, сметаемые исполином, или разбегались. Исполинский зверь – существо, не похожее ни на одно из живущих на земле, – расшвыривал их во все стороны и плющил.

Потом Тварь Зоны атаковала вокзал. Сметя портал, ворвалась внутрь. Огромные окна вмиг осыпались блестящим водопадом, и горе тому, кого чудовище задевало даже краешком.

Фасад, исполосованный гигантскими трещинами, осел, перекашиваясь, и рассыпался. Бетонные балки ломались, стены падали, словно костяшки домино. Громадное здание в считаные секунды превратилось в бесформенную груду развалин.

Парализованный происходящим Радуга не знал, сколько прошло времени. И лишь потом обнаружил, что все кончилось.

Он по-прежнему был жив и находился на разгромленной площади, среди груд мертвых тел и разбитых машин. Но Зверя не было.

Сталкер подскочил, едва не споткнувшись о валявшийся под ногами обломок памятника, осмотрелся. Вокзал целиком не рухнул, но его средняя часть была начисто снесена, и за ней лежали друг на друге дымящиеся вагоны.

Пыль все еще висела в воздухе, заслоняя дневной свет. Она скрипела на зубах, попадала в нос, от нее слезились глаза. Пыль была повсюду. Окружающие площадь дома лежали в руинах.

Но самым страшным был запах крови, свежей крови.

В руинах вокзала копались люди, руками разгребая бетонные перекрытия, пытаясь вытащить погребенных под обломками родных и близких. Навстречу Радуге шла молодая женщина в разодранном и окровавленном платье и выла, уставившись остекленевшим взглядом в пространство. Перед собой она толкала детскую коляску, смятую и окровавленную.

Над площадью висел, нарастая, человеческий крик. Кричали тысячи, десятки тысяч людей. От боли, от страха, от отчаяния. Крик накатывал со всех сторон. Знак смерти, пришедшей в город…

А поперек проспекта лежало, оплывая и испуская химическое зловоние, тело исполинского червя. Спина его достигала окон третьего этажа ближних домов. Электрические разряды еще стекали с его распадающейся плоти, а в глубине ее угасал свет.

Чудовище погибло, убитое то ли аномалиями, которыми сопровождалось его явление, то ли собственным весом. А может, шальным снарядом.

Черт, а как же его ребята?

Словно отвечая на этот вопрос, в поле зрения появился Фреза, за ним Стопор, Болт и Гриб. Последний неуклюже забинтовывал лоб, должно быть, «прилетело» осколком камня или стекла. Взгляд у всех четверых был одинаковым – диким и растерянным.

Фреза закашлялся, покачнувшись.

– Уходим, командир.

– Куда? Ты что, не видишь, сколько народу? Тут нужна наша помощь.

– Уходим!! – взревел Фреза. – Если еще один такой явится…

И тут завибрировал телефон в кармане разгрузки. Новенький спутниковый, сети INMARSAT. Номер не определялся.

– Да, это Рейдер, – назвал он свой позывной.

– Это Академик, – прозвучал в мембране голос научного руководителя-консультанта филиала Гордеева. – Что у вас там происходит? Со мной только что связалась вокзальная комендатура и несет какую-то бредятину! Доложите обстановку!

– Докладываю… – Мир перед глазами Радуги поплыл, и он вспомнил, что не спит толком уже пятый день. – Вокзала нет, и, видимо, комендатуры тоже. Потери гражданского населения… очень большие.

– Что у вас случилось? – Гордеев, похоже, сразу поверил. – Аномалия? Какая? «Гром-барабан»? «Звездный цветок»? «Огонь-скала»? Ну, хоть какого типа?

– Песец тут случился…

– Какой, к черту, песец? Придите в себя, юноша! – рявкнул членкор. – Доложите как положено!

«Ишь, царь, бог и воинский начальник выискался!» – взметнулась в душе злость.

– Докладываю! Полный песец! Очень полный. Метров восемь толщиной. Лежит метрах в ста от меня… Мертвый уже… хочется надеяться…

В трубке повисло молчание.

– Хорошо, ждите, группа выезжает. – Видимо, до Гордеева дошло, что все очень серьезно.

– Тут не группа, тут полк нужен! – Радугу, что называется, понесло. – И все медики, какие есть в резерве.

– Сделаю что смогу, – вдруг дрогнувшим голосом произнес Фока Фомич. – Ждите. Кстати, вас ожидает сюрприз…

Смог он прислать эвакуационную автоколонну, наспех собранную. Во главе ее был небритый мужчина неопределенного возраста, одетый в черный десантный комбинезон и короткие сапоги. Присмотревшись, Радуга присвистнул.

– Парни, – обратился он к сталкерам. – Никак наш командир объявился.

– Где, где?! – завертели головами разведчики. – Этот? Как?! Не может быть!!

Мужчина подошел к ним. Внимательно глянул на каждого. Сталкеры под этим колючим, пронзительным взглядом как-то сразу приосанились, оправили обмундирование и вытянулись по стойке «смирно».

Вновь прибывший одобрительно кивнул. В рейде главное – дисциплина.

– Здорово, ребята, – по-военному козырнул. – Я ваш командир. Если кто не знает, кличут меня Драконом. Потом ближе познакомимся, а пока показывайте и рассказывайте, что тут у вас…

Мимо них солдаты вели к автобусам стонущих и плачущих людей. В это же время прибывшая команда ученых опасливо ходила вокруг уже заметно разложившейся туши, пока другие пытались спустить в провал, откуда явилась тварь, гроздь приборов на тросе. Земля вокруг была почерневшей и оплавленной – воистину след Зверя.

Фреза с надеждой глядел на командира. По его лицу было видно, что он на грани нервного срыва.

– Вы его видели? – наконец спросил он. – В смысле, живого?

– Видел… Камеры с площади до последнего картинку в штаб гнали. А потом уже на марше нам через спутник скинули ролик…

Фреза покачал головой.

– А я такого еще никогда… Никогда в жизни – ни в Припяти, ни в Москве. Что же это, а? Может, это сам Сатана?

– Это вряд ли, тогда б он не подох…

– Логично.

И пробурчал что-то нечленораздельное, откашлялся и уже окрепшим голосом доверительно сообщил Дракону:

– Хотя черт его знает…

Они вышли к грузовикам, в которые уже садились уцелевшие люди, готовые к эвакуации. Воздух наполнялся взволнованными голосами, криками боли и стонами. Лаяли в рации военные.

– И чего теперь делать? – спросил у командира Радуга.

– Что делать? – буркнул Дракон. – Что нужно. А нужно нам провести эвакуацию. А то на мертвецов сбегутся все окрестные мутанты и сожрут. И народ, и тебя, заместитель, в том числе.

– Потери среди гражданского населения, по предварительным подсчетам, составляют не менее пятнадцати процентов, подавляющая часть которых пришлась на первые сутки, – сообщил генерал-лейтенант Дунаев, глядя на разбросанные по столу листы распечатки, чтоб не глядеть на столичного представителя.

– А как продвигается эвакуация? – поинтересовался уполномоченный от правительства вице-премьер Кашин.

– На данный момент эвакуированы порядка миллиона человек. Задействованы все резервы, – уклончиво ответил Дунаев. – Сформировали уже пятьдесят колонн автотранспорта. Но возникают проблемы. Мы не можем разместить всех эвакуированных в общественных зданиях уцелевших пригородов. Гатчина, Выборг, Петрокрепость… Уже сейчас гостиницы и больницы в окрестностях переполнены, в кинотеатрах и клубах катастрофически не хватает места. Мы уже начали направлять беженцев в деревни, включая покинутые…

Кашин кивнул, и Дунаев, ободренный его реакцией, продолжал:

– Мы уже приступили к развертыванию полевых лагерей МЧС под Зеленогорском и Сестрорецком. Но даже если лагеря будут развернуты в ближайшие дни, придется задействовать дополнительные резервы. Прошу включить в зону спасательной операции Тосно и, возможно, Новгород Великий.

Совещание шло второй час. Тут было все руководство Новой, Северной Зоны. Не было только Гордеева, который сидел в оперативном центре.

– Что еще? – буркнул уполномоченный.

– Разворачивается вооруженная борьба с мутантами. Кроме спецчастей генерала Лазненко, прибывших вчера, на данный момент в пределах города сосредоточен личный состав двух бригад: внутренних войск из Твери и морской пехоты, а также сводный отряд петербургской ФСИН. На подходе псковичи, в смысле, 104-я Псковская воздушно-десантная дивизия. В ближайшие часы они выйдут… должны выйти на исходные позиции.

Сказав это, Дунаев мысленно обматерил главу ЦАЯ. Тот прибыл на второй день, как все началось, в сопровождении экспертов. Покрутил носом, о чем-то поговорил по закрытой линии. И через три часа прилетел на бизнес-джете фельдъегерь в полковничьем звании и привез указ Президента о создании Северо-Западной территории особого режима, исполняющим обязанности главы которой был назначен Дунаев. После чего свалил обратно в Калугу, оставив нескольких консультантов – худосочных научников, надававших много советов в духе «Зона – это плохо».

Что до спецчастей, то они были представлены ротой технической разведки и отрядом «Росомаха» во главе с полковником Крыловым. Так что с разными рептилоидами и мутантными крысами по-прежнему придется воевать его полицейским да солдатам-срочникам. Да еще отряду сталкеров, как следует еще не укомплектованному. Где-то запропастился человек, которого Гордеев рекомендовал в командиры отряда. Никак не могут отыскать.

Скотина же этот Лазненко! Какая же с-скотина! Одно хорошо – десантуру все же пробил для них в Минобороны.

– Хорошо, – кивнул между тем Кашин, единственный штатский в собрании и при этом – куратор вопросов, связанных с Зонами. – А что с воинскими частями, дислоцированными в черте города? Училища? Гарнизон?

– Здесь все хуже… Собственно, кроме Кронштадтской ВМБ… В основном местное командование, по разным причинам, не может восстановить боеспособность вверенных ему частей.

– Что значит, по разным? – набычился вице-премьер. – Уже скоро неделя, как начался этот ваш «харм»!

– Часть военных объектов занята мутантами, – указал Дунаев. – Ну и аномалии, сами понимаете. Кроме того, погибла значительная часть личного состава. А воинская часть, потерявшая даже десяток ключевых офицеров, сильно теряет в возможностях.

– Все понятно, – помрачнел вице-премьер, поджимая полные губы. – А что с общей обстановкой в черте города?

– Зафиксированы неоднократные случаи мародерства и вооруженного сопротивления военным патрулям и представителям органов внутренних дел. Наши подразделения совместно с силами армии и флота стараются пресекать подобные инциденты. Кроме того, имели место попытки беспорядков на политической и национальной почве.

«Да уж, только вчера имели место», – подумал генерал-лейтенант про себя.

Стихийно собравшаяся огромная толпа под какими-то наспех сделанными флагами и идиотскими транспарантами отправилась по городу «бить черных» и стала добычей псанов и раттисов. Но это малая толика на фоне обычных грабежей и убийств. Скольких бизнесменов грохнули в офисах, чтобы без помех вскрыть сейфы с «кэшем», сколько обменников выпотрошили, сколько ювелирных точек обчистили – уже и не узнать.

– М-да… Не могу сказать, что обрисованная вами картина внушает оптимизм. У вас есть прогноз дальнейшего развития ситуации?

– Конечно. В смысле, так точно! – отрапортовал Дунаев. – Я передам его в ближайшее время наверх в виде докладной записки…

Конечно! Будет им и прогноз, и записка!

Собственно, тут все и так было ясно – по опыту Московской Зоны и ее Внешнего Кольца. Территория, где нет никакой власти. Многочисленные банды и сталкеры, мало от них отличающиеся. Одна мысль – выжить. Постоянно вспыхивающие стычки всех со всеми. Каждый, у кого ствол, сам себе закон и суд. Работорговля, контрабанда, мафии…

– Превосходно, – сказал Кашин и обратился к собравшимся: – Итак, в ближайшие часы, господа, я жду от вас детальный план.

Подполковник Зуров Константин Арсеньевич, помощник начальника Петербургского главка МВД, встряхнул головой. Тупая тяжесть в голове и неприятная сухость во рту никак не давали сосредоточиться. Определенно, вчерашняя попойка с сослуживцами была лишней. Уж точно дозу он превысил.

Хотя погуляли знатно. Спиртное лилось рекой. И не простая водяра, а коньяк, виски, мартини – все собранное солдатами в брошенных магазинах. А на закуску пошли элитный тамбовский окорок и шампиньоны с ананасами. А Колька Сафронов из инженерного дивизиона даже привел пару молоденьких бабенок. Как оказалось, не каких-нибудь продавщиц или официанток, а аспиранток юрфака питерского государственного универа. Прибились к сафроновским воякам после того, как их общагу разрушили аномалии. Та, беленькая, как ее, Катя?.. Не, Катя рыженькая, а блондинка Эльвур… Эльвира. Худая, а бюст пятого размера и натуральный. Ой, как же башка болит…

Вообще в последнюю пару месяцев с ним происходило что-то не то. Приступы головной боли, непонятные провалы в памяти, странные сны. В отпуск бы, да какой отпуск с этой Зоной? Кот еще сбежал. И чего не хватало сволочи хвостатой?

Однако мучило подполковника Зурова не только похмелье и не обида на кота. Он ощущал в сознании некое беспокойство, непривычное для военсталкера. В мозгу оформлялось какое-то смутное, но непреодолимое побуждение.

Еще не понимая до конца, чего же он все-таки хочет, Зуров встал, прошелся по кабинету взад-вперед, проверил, хорошо ли сидит форма. Открыл оружейный сейф, пробежал взглядом по своей коллекции стволов.

Автомат, несколько гранат, широкий нож-мачете, СКС, тактический дробовик «Бенелли».

Но остановился на двух пистолетах – «ГШ-18», старой доброй «Гюрзе» и трофейной «Беретте-92». «Гюрзу» сунул в кобуру, «Беретту» тщательно спрятал во внутренний карман.

«Надо идти… Надо идти… Надо…» – шелестело в мозгу. Увидь его кто-то со стороны, он, может, обратил бы внимание на лихорадочный блеск в глазах и быстрые и какие-то дерганые движения подполковника. Но в коридорах штаба никто не обратил внимания на торопящегося куда-то офицера – замотанным людям было не до того.

«Надо… идти. Идти и сделать…» – стучало в висках.

О том, что именно сделать и почему «надо», старый опытный спецназовец Зуров почему-то не думал.

– «Сам» у себя? – бросил Зуров сидевшему у входа в кабинет младшему лейтенанту.

– Так точно, товарищ подполковник. Но он занят. У него совещание.

– Меня вызвали…

– Я доложу, – приподнялся «мамлей» с кресла.

– Не нужно.

Зуров проскочил мимо и распахнул дверь.

Одним взглядом охватил всех собравшихся и достал оба пистолета. На какую-то долю мгновения он замешкался. То, что он должен всех собравшихся перебить, Зуров четко понимал, но попытался вспомнить – зачем?!

– В чем де… – вскочил южного вида полный мужчина в дорогом костюме.

Именно ему Зуров и всадил первому пулю в живот. Выстрел забрызгал кровью соседа, который в ужасе отшатнулся, и следующая пуля лишь скользнула по черепу. Сидевший рядом с Дунаевым офицер успел вытащить пистолет и даже спустить курок – Зуров услышал, как пуля пролетела мимо его левого уха. Он снова надавил на спуск, стрелок рухнул, сшибая последним движением Дунаева на пол.

Что-то крича, на Зурова кинулись сразу двое, по военной привычке приготовившись дорого продать жизни. Подполковник выстрелил одному в живот, второму в грудь, а когда те повалились ничком, всадил им в затылок по контрольной пуле.

Пятью следующими выстрелами он свалил еще четверых, но метко брошенная кем-то бутылка с минералкой, попав в глаз, сбила прицел. За это время еще трое участников совещания успели достать «стволы». Зуров снова спустил курок «Беретты», попав одному в плечо, но второй выстрелил дважды, и пуля содрала подполковнику кожу на бедре. Еще одна угодила ему в грудь, точнее, в бронежилет скрытого ношения.

Он всадил пулю меткому стрелку прямо в рот, и тот свалился, как мешок.

Потом позади распахнулась дверь, и Зуров выстрелил назад наугад. Ответного выстрела подполковник почему-то не услышал, лишь почувствовал, как в шею вогнали раскаленный вертел, а после стали наматывать на него жилы. Боль свела его с ума, а потом погасила окружающий мир…

Из полутора десятков членов чрезвычайного штаба уцелели только шестеро, включая и генерала Дунаева, оставшегося невредимым. Семеро старших офицеров и один вице-премьер умерли на месте, еще один скончался в госпитале. Ждали комиссии из Москвы, разносов и увольнений. Но их не было, пришел лишь приказ об обязательном томографическом обследовании всего личного состава. Ибо тем же вечером патологоанатомы извлекли из черепа мертвого Зурова «аномальный биологический объект», в документах ДСП именуемый «мозговик». И сомнений во взаимосвязи его безумного поступка с наличием в его голове мозговика ни у кого не возникло.

Однако до полного понимания того, с чем именно они имеют дело, в Северной Зоне было еще далеко.