Книга: Исполнитель
Назад: Глава 5
На главную: Предисловие

Глава 6

Неширокая грунтовая дорога серпантином поднималась к небу, затянутым тяжёлыми тёмно-серыми тучами. Моросил дождь. Когда он прекращался, на смену ему приходил мокрый снег. Он обильно сыпался сверху, и впереди ничего не было видно.
Чав, чав. Хлюп, хлюп – слышалось слева, справа, впереди и сзади. По дороге медленно двигался многотысячный людской поток. Ни смеха, ни разговоров. Люди молча, медленно и упорно поднимались к облакам.
Было очень холодно. Мальцев натянул на самые уши вязанную шерстяную шапочку, на неё надел пилотку, поднял воротник шинели. Но это его не спасало от проникающего повсюду сырого холода. Ботинки, шинель промокли насквозь. Александр очень сильно страдал от того, что у него мёрзли руки.
– Идиот! – ругал он сам себя, – надо было варежки взять. Прав был Быков: солдат всегда с собой должен иметь всё, чтобы не только просто выжить, а устроиться в любом месте с максимальными удобствами. Много он мне нужных и полезных советов дал! Я же, идиот, его вполуха слушал. За что сейчас и расплачиваюсь. Теперь надо вспомнить, что он мне говорил, чтобы больше не повторять ошибок.
Потом Мальцев вдруг вспоминал, как поступил с ним Иван Терентьевич и тихо, с ненавистью, шептал:
– Сволочь ты, Быков! Предал меня! А ещё командир Красной Армии!
Слева, справа, впереди и сзади, почти плечом к плечу, брели тысячи людей. Здесь были солдаты республиканской армии с винтовками за плечами, функционеры социалистической, коммунистической, анархистской партии, женщины… Матери несли своих детей на спинах. Гражданские тащили тяжёлые чемоданы а руках.
Хлюп, хлюп. Чав, чав. Хлюп, хлюп…
Слева – глубокая пропасть. На её дне въётся быстрая горная река. Справа – чёрная, мокрая, отвесная скала.
– А жрать то как хочется! В желудке уже три дня ничего не было, – безразлично подумал Александр.
Вся человеческая масса вдруг неожиданно остановилась. Темнело. Все стали готовиться к ночлегу прямо, здесь, на дороге. Не было ни укрытий, ни дров, чтобы развести огонь.
– Где бы мне устроиться? – спросил сам себя Мальцев, с тоской озираясь вокруг.
Он увидел огромный кусок скалы, скатившийся когда-то с вершины и оставшийся лежать на обочине дороги. Подойдя к нему, Александр снял с себя шинель и бросил её прямо в грязь. Сел, прижавшись спиной к холодному камню. Через несколько минут его спина заледенела. Мальцев понял, что так не сможет заснуть. Он встал и до рассвета стоял у куска скалы с закрыми глазами.
Забрезжил серый рассвет, и люди стали подниматься и идти вверх к облакам. У Александра болела голова, а всё тело ломило…
– Не простыл ли я? – с ужасом подумал Мальцев.
– Хлюп, хлюп. Чав, чав, – снова раздалось со всех сторон.
Александру становилось всё хуже и хуже. Ноги заплетались и не слушались. Голова раскалывалась от боли. Тело уже начало "гореть".
Вдруг, где-то вверху, Мальцев явственно услышал блеяние овец и звон колокольчиков. Никто из шагающих рядом людей, не обратил на эти звуки никакого внимания.
– Наверное – это бред! – успокоил себя Александр.
Но в этот миг снова послышалось блеяние овец, а справа открылась крутая узкая тропинка, ведущая к вершине горы. Мальцев, не раздумывая, резко свернул на неё и, задыхаясь, стал медленно подниматься. Сил у него уже почти не было. Он спотыкался и падал, вставал и снова шёл. Тропинка вдруг сделалась почти вертикальной, как стена. Тогда Александр стал на четвереньки и пополз. Мешала винтовка и котелок, но он медленно продигался вперёд. Закончился унылый зимний лес и кустарники. Мальцев выполз на вершину горы, покрытую сухой прошлогодней травой. Прямо перед ним паслась отара овец, а чуть поодаль– штук двадцать коз.
– Гав, гав, гав, – откуда не возьмись, появились две большие черные мохнатые собаки.
Они носились вокруг юноши, не переставая громко лаять. Неожиданно, совсем рядом, послышался свист. Невдалеке появился бородатый невысокий старик в бараньем тулупе и шапке из козинной шкуры. В руках он держал винтовку.
– Дон, добрый день! Простите меня за вторжение, но я умираю с голоду. Я не ел три дня. Я чувствую себя очень плохо. Вы бы не могли дать мне кусочек хлеба? – выпалил Александр и стал на колени.
Старик молча и пристально смотрел на него. Затем почесав пятернёй свою длинную, почти до живота, бороду призывно позвал рукой за собой. Делая невероятные усилия, едва волоча ноги, Мальцев побрёл за ним. Вскоре пришли к очень низкой хижине, построенной из неотесанных камней разных размеров. Среди стен, покрытых толстым слоем мха, с трудом угадывались два крошечных оконца с мутными стёклами. Мальцеву пришлось очень сильно нагнуться, чтобы войти за хозяином в хижину. В нос сразу же ударил едкий запах чеснока и копоти. Александр огляделся. Посередине – горящая печь с чаном. Над ним стояла невысокая старушка с седыми длинными волосами и крючковатым носом, одетая в толстый шерстяной свитер.
– Добрый день, Донья! – поздоровался с ней Мальцев.
В ответ старуха только слегка кивнула ему головой. Александр осмотрелся вокруг. Покрытый толстым слоем жирной сажи потолок был сделан из плоских камней. На стенах висели длинные связки чеснока и горького перца. Полы – также из каменных плит, выщербленных от времени. Стол– из толстых, тёмных от старости или грязи, досок. Два табурета с толстенными ножками. Вдоль стены, под окном, находилось подобие широкой лавки, сделанной из камня и покрытой овечьими шкурами.
– Садись! – прохрипел старик и показал пальцем на табурет.
Мальцев присел на самый краешек. Хозяин разместился напротив и молча сверлил его своими маленькими жёлтыми глазками.
– Дон, я умираю с голода. Вы могди бы дать мне какой-нибудь еды, – жалостливо попросил юноша.
Старик молчал.
– Дон, у меня нет денег, чтобы Вам заплатить за еду. Но возьмите вот мою винтовку. Патроны, – предложил Александр, сняв с ремня подсумок, положил его вместе с винтовкой прямо на стол.
Хозяин не проявил никакого интереса, а продолжал молча смотреть на него.
– Чего же он хочет? А если старик прямо сейчас меня выгонит из дома и натравит ещё своих собак? – отчаялся Мальцев, – что же можно предложить ему?
В печи трещали дрова. Пахло дымом. Старуха что-то бурчала себе под нос…
– Часы! У меня же есть часы! – вдруг осенило Александра.
Он достал из кармана мокрой насквозь шинели серебряные часы на толстой цепочке.
– Вот смотрите, – с таинственным видом произнёс Мальцев, открывая крышку часов.
Заиграла музыка. Старик от удивления привстал с табуретки, а старуха быстро подощла к ним и уставилась на часы. Юноша закрыл крышку, и музыка прекратилась.
– Ха – ха – ха – … громко засмеялся хозяин.
– Хи – хи – хи – писклявым голоском последовала за ним старуха.
Старик неожиданно перестал смеяться и что-то сказал жене на странном диалекте. Через несколько минут старуха уже ставила на стол тарелки из обожённой глины с тёмным хлебом и козьим сыром. Старик вытащил из ниши в стене стеклянную бутыль и налил себе и гостю до самых краёв в алюминивые кружки безцветного напитка.
– Ешь! – сказал хозяин.
Мальцев трясущимися руками взял хлеб и сыр и быстро принялся жевать.
– Пей! – приказал ему старик, поднося к своим губам кружку.
Прежде чем сделать глоток, Александр понюхал напиток. Он приятно чем-то сладким.
– Граппа, виноградный самогон, – догадался юноша и, не отрываясь, выпил половину кружки.
– Хорошо! Вкусно! – похвалил он вслух и вдруг увидел, как стены и потолок хижины стали качаться. В его голову ударил жар, а глаза сами стали закрываться.
Прежде чем потерять сознание, Мальцев безразлично наблюдал, как хозяин сняв с него мокрые ботинки и шинель, с трудом потащил его к каменному ложу, покрытыми козинными шкурами.
Проснулся Александр от запаха варенного мяса. Была уже ночь, а может и вечер. На столе тускло горела керосиновая лампа. Старик, сидя на табурете, рассматривал в её скудном свете часы. Он открывал крышку, и когда начинала играть музыка, быстро её закрывал. Старуха длинной ложкой мешала что-то в чане, и оттуда исходил вкусный запах мяса. Шинель и ботинки Мальцева сушились у печки. Увидев, что юноша проснулся, хозяин показал ему рукой на свободную табуретку. Александр встал, сунул ноги в бесформенные стоптанные фетровые ботинки, стоящие у ложа и пошёл к столу.
– Как себя чувствуешь? – спросил хозяин, не отрывая глаз от часов.
– Уже лучше, – ответил Мальцев, несмотря на то, что все его тело ломило от боли.
Старуха поставила на стол три огромные миски. Затем она, вместе с мужем, принесли и водрузили посередине чан. Тщательно размешав его содержимое, хозяйка наполнила до самых краёв все миски. Старик налил в кружки граппы и молча выпил. Его примеру последовала жена. Александр тоже выпил, до самого дна. Затем взяв ложку из обожённой глины, больше похожую на черпак, стал есть. Как называлось это блюдо он так и не узнал. Большие куски козинного мяса с половинками варенной морковки и целыми луковицами. Язык стал гореть от перца. Хозяева брали зубки чеснока, горкой лежащие на столе и, тщательно натерев им хлеб и присыпав его солью, ели с похлёбкой. Старик налил ещё самогона. Все молча выпили.
– Очень много. Наверное не съем, – подумал Александр, сопровождая горячую и острую похлёбку чесноком.
Съел! В его желудке впервые за много дней появилась заполненность и сытость.
– Спасибо, вам огромное, люди добрые! – поблагодарил хозяев Мальцев и вышел из-за стола.
Он с трудом добрёл до ложа и упал на козинные шкуры.
– Эй! Эй! – кричал ему кто-то в самое ухо и тряс за плечи.
Александр открыл глаза. Это был старик.
– Утро уже. Тебе надо уходить, – сказал он.
Мальцев вскочил с ложа. Он чувствовал себя великолепно! Исчезла усталость и боль в теле. Голова была свежей и ясной.
– Одевай свои вещи! Они уже уже не мокрые, – пробурчал хозяин.
И правда шинель была сухая, а вот ботинки чуть влажными.
– Это тебе! – произнёс старик и сунул в руке юноше старый свитер с прожжённой большой дырой на спине, варежки их козей шерсти, маленькую головку твёрдого, как камень, сыра и несколько черствых лепёшек.
– Твою фляжку я наполнил граппой, – предупредил хозяин.
– Спасибо Вам, Дон! И вашей жене! – сказал Мальцев и в пояс поклонился старику.
– Чесноку возьми, – пробурчал в ответ хозяин и стал наполнять карманы шинели Александра головками чеснока.
Александр вышел на улицу. Начинался морозный рассвет в зимних Пиринеях. Он бодро и быстро спустился по крутой тропинке на дорогу. По ней медленно брели тысячи людей.
– Хлюп – хлюп… Чав – чав…
Через два дня, на обеих сторонах дороги, появились стоящие вооружённые солдаты в куцых шинелях и плоских касках.
– Пришли! Французы! – послышались голоса вокруг.
Мальцев осмотрелся вокруг и увидел щит с надписью на французском языке:
"ДЕПАРТАМЕТ ВОСТОЧНЫЕ ПИРЕНЕИ".
Через триста метров мужчин стали отделять от женщин, детей и стариков. Затем было приказано всем, кто имеет оружие, немедленно его сдать.
– Как я хорошо сделал, что оставил мою винтовку в хижине у пастуха! Всё равно сейчас бы пришлось её кидать в эту кучу, – с удовлетворением подумал Александр.
Всех мужчин построили а колонну по четыре и под вооружённым конвоем куда-то повели.
– А куда это нас, а? – спросил Мальцев у своего соседа слева парня лет двадцати двух с цыганскими чертами лица.
– Как куда? В концлагерь, – грустно ответил тот.
– Какой это концлагерь? – не веря, с ужасом переспросил Александр.
– Ты что не знаешь слово концлагерь? Кон-цен-тра-ци-он-ный лагерь! – объяснил ему по слогам сосед.
– Но мы же во Франции… Власти должны нас принять, как политических беженцев… – вслух стал рассуждать Мальцев.
– Политических беженцев не конвоируют… И вообще мы нужны этим французам, как собаке второй хвост, – вздохнул парень.
– Так оно и есть! – поддержал "цыгана" высокий мужчина лет тридцати, шагающий справа.
Настроение у всех было очень подавленное, а Мальцев находился в состоянии шока.
– Может они, эти ребята, ошибаются? Может нас ведут в удобное место, какие-нибудь казармы, чтобы там разместить?
В дороге давали только хлеб и воду. На четвёртый день пути их загнали на песчаный пляж. С трёх сторон он был окружён колючей проволокой, а с чевёртой – берег лизали морские волны. Ни деревьев, ни бараков… Только песок…
– Вот, Пабло, смотри! – обратился к нему парень с цыганским лицом, которого звали Фернандо, – это есть уютный концлагерь, который как гласит указатель у ворот назывется "Архелес". А ты, друг, мне не верил.
Теперь Мальцев собственными глазами видел, что это была горькая правда. Наступал вечер. Надо было готовиться к ночлегу. Мальцев, Фернандо и его хороший знакомый Сандро, худенький лупоглазый парень, с виду почти мальчишка, решили выкопать пещеру в крутом песчаном откосе. Они работали часа три. Место для сна получилось удобное и сухое. Стемнело. С моря подул сильный холодный ветер. Фернандо закрыл вход в пещеру своим одеялом. Мальцев постелил свою шинель и они втроём легли на неё, тесно прижавшись друг к другу, укрываясь тонким пальтишко Сандро. Перед сном, все сделали по глотку граппы из фляжки Александра.
Утром концлагерь Архелес представлял странную картину. Люди вылезали из выкопанных руками для ночлега пещер и ям и, как чумные, бродили по пляжу в поисках питьевой воды…
Только к вечеру привезли еду. А на следующий день и питьевую воду. Через неделю были доставлены армейские палатки, доски для строительства домиков для охраны лагеря и нужников… Наладили и кормление. На завтрак давали сладкую горячую водичку тёмного цвета, которая именовалась "кофе" и хлеб, а на обед куурузную кашу или варёные бобы, а иногда и рыбу.
– Надо срочно бежать отсюда, – всё время размышлял Александр, – добраться до ближайшей железнодорожной станции для меня не составит никакого труда, ведь язык я знаю хорошо. Только надо немного поупражняться в местном диалекте. Сяду на поезд до Парижа, а там найду наше советское посольство. Приду и расскажу кто я такой и как оказался во Франции. Постой! А вдруг мне там не поверят? Вдруг подумают, что я какой-нибудь провокатор? И что тогда я буду делать? Но самым страшным для меня будет обвинение в дезертирстве! Погоди, а какой я дезертир? Я выполнил приказ Быкова: доставил машину с ранеными в госпиталь…
От мыслей у Мальцева пухла голова. Бежать из лагеря было проще простого. Три часовых на вышках днём. Ночью по периметру колючей проволоки ходит патруль из двух солдат. И всё…
Александр решил бежать, но где взять денег, чтобы купить билет на поезд до Парижа?
На восьмой день из лагеря совершили побег три человека. Они были задержаны жандармским патрулём в соседней деревушке через два часа. Отныне, с утра до вечера, по громковорителю, на весь концлагерь, звучали грозные предупреждения:
– Все совершившие побег будут заключены в тюрьму Кольёр.
– Каждый, кто готовит побег, также, будет заключён в тюрьму Кольёр.
– Каждый, кто будет обвинён в неподчинении властям лагеря, будет заключён в тюрьму Кольёр.
– Каждый, кто только думает совершить побег, будет заключён в тюрьму Кольёр.
Мальцев приуныл. Он понял, чтобы исчезнуть из лагеря Архелес, он должен иметь безукоризненную гражданскую одежду, холёную физиономию и деньги. В своей испанской военной форме он далеко не уйдёт. А из тюрьмы, как уверяли все его приятели, совершить побег практически невозможно.
– С этого момента я должен раз и навсегда отбросить свою порядочность. До конца моией жизни забыть о честности! Хватит быть идеалистом! Ведь у меня в Барселоне не раз была возможность зайти в разбомбленный дом и быстро осмотреть его. Многие солдаты и офицеры республиканской армии делали именно так. Я же неоднократно видел у некоторых из них дорогие золотые украшения. Сейчас бы мою жизнь решили несколько побрякушек! – пришёл он к такому непростому для себя выводу после долгих и мучительных размышлений.
Через две недели в администрацию концлагеря Архелес началось паломничество местных состоятельных крестьян. Они приезжали на автомобилях, велосипедах, мотоциклах, верхом на своих конях с большими корзинами окороков, сыров, фруктов и ящиками с вином. Им нужна была бесплатная рабочая сила. Начальник лагеря с удовольствием отдавал узников, томящихся от безделья, на работу в соседние имения.
– Вот где я могу заработать деньги! – решил Мальцев и попросился на работу.
– Как твоя фамилия? – спросил зам. начальника лагеря.
– Мачадо. Пабло Мачадо, господин офицер! – с готовностью ответил Мальцев, изобразив при этом угодливую заискивающую улыбочку.
– Я отправляю тебя в имение к господину Мулену до завтрашней вечерней проверки. Если не явишься к десяти часам вечера, мы объявляем тебя беглецом со всеми вытекающими последствиями. Ясно, Мачадо? – на корявом испанском языке объяснил зам. начальника лагеря.
– Так точно, господин офицер! – громко ответил Александр.
Господином Муленом оказался весёлый толстый мужичок лет сорока пяти.
– Меня зовут Мишель, – представился он и тут же задал вопрос:
– Кто из вас говорит по – французски?
Братья Фернандес, два высоких носатых парня, выделенных на работу вместе с Мальцевым, в ответ недоумённо пожали плечами.
– Я чуть чуть говорить французский, – нарочито, сильно ломая язык, произнёс Александр.
– Это уже хорошо! – искренне обрадовался Мишель.
Он пригласил их в свою пролётку с хорошими рессорами и резиновыми колёсами, запряжённую сильным молодым конём. Через час были на месте. Работу для заключённых Мишель приготовил жуткую: сначала надо было вычисть большой птичник. Братья Фернандес оказались сельскими жителями и ловко стали орудовать скребками и мётлами. У Мальцева же через два часа работы заломило спину, а глаза стали сильно слезиться от едучего запаха птичьего помёта. Он вышел на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и, вдруг, увидел трактор, стоящий под навесом.
– Как хорошо фунуционировать? – спросил Александр у хозяина, тыча указательным пальцем в трактор.
– Нет, – с сожалением произнёс Мишель, – не заводится. Что я только не делал! Ничего не получается. Механика надо звать.
– Я можно смотреть? – поинтересовался Мальцев.
– Ну если соображаешь, то почему нет, – ответил хозяин.
– Часа полтора Александр возился с трактором. Он тоже не очень любил ковыряться в двигателях, но это в данном случае это было гораздо приятнее, чем выгребать помёт.
– Аккумулятор новый надо и кабли новый надо. Кабли крыса кушал наверное, – объяснил он Мишелю.
– Правда? Вот хорошо! А я думал, что там что-то очень серьёзное, – обрадовался хозяин. – А ты, Пабло, что в технике смекаешь?
– Да.
– Тогда я тебе работы могу предложить очень много. Ведь все мои соседи что-то имеют. Один – тракторишко, другой – велосипед, третий – мотоцикл… А у нас механиков хороших мало.
В сердце у Александра от радости что-то ёкнуло.
– За ремонт мне будут платить деньгами! А это хорошая одежда и билет на поезд до Парижа! – с энтузиазмом подумал он.
На ужин, своим уставшим работникам, Мишель предложил огромную бутыль красного кислого вина, много хлеба, жаренный картофель и по небольшому кусочку старого отварного петуха. А ночевать их он отвёл в конюшню, где из старых попон им удалось соорудить подобие ложа.
Утром Мишель отвёз Александра к своему зятю, который жил в десяти километрах и имел виноградники.
– Посмотри мой автомобиль. Он уже старый, конечно, но я уверен, что его можно очень легко отремонтировать, – сказал зять, мужчина лет тридцати с красным носом и сильно выдающимся животиком Александр, не сочтя нужным ни поздороваться, ни представиться.
Автомобиль "Форд" 1917 года выпуска находился в жалком состоянии. Мальцев полчаса ходил вокруг него и наконец произнёс:
– Да, но мне надо платить!
– Что-о-о-о?! – завопел зять Мишеля, – да кто ты такой? Ты забыл, что ты заключённый? Радуйся, что я тебя буду хорошо кормить и угощать вином!
– Вот они – КУ-ЛА-КИ! Настоящие кулаки! Жаль, что нет на вас советской власти! Рубить лес тебя и твоего тестя надо прямо сейчас отправлять! В Сибирь! – закипело в душе у Мальцева. Вслух он же произнёс:
– За поесть, я такой сложный работа делать не буду.
Ох, что тут началось! Мишель, его зять и ещё, неожиданно приехавший в гости сосед-помещик, начали дружно ругать наглых и неблагодарных испанцев, наводнивших их любимую славную Францию.
Мечта Александра быстро заработать денег расстаяла, как утренний сон.
Потянулись серые лагерные дни с их простыми буднями. В марте стало пригревать солнышко. Пришла весна, и за заключёнными концлагеря Архелес стали приезжать уже почти все крестьяне из округи. Они нуждались в бесплатной рабочей силе. Мальцев соглашался на работу только, когда надо было отремонтировать трактор, грузовик или автомобиль при условии если за это рассчитывались деньгами. Пусть немного, но деньгами. Александр жил мечтою о побеге.
Мальцев даже не мог себе представить, что в Москве в эти дни стали развиваться очень важные события, которые изменят всю его последующую жизнь. В одну из мартовских ночей, ему не спалось, и Александр, ворочаясь с бока на бок, размышлял о том каким бы способом побыстрее добыть денег.
В это же самое время, в большом кабинете в здании НКВД на Лубянке, сидели два человека: Лаврентий Павлович Берия и заместитель начальника иностранного отдела Главного Управления Государственной Безопасности НКВД Павел Анатольевич Судоплатов. Они, только что, вернулись из Кремля, куда их срочно вызвал Сталин. Судоплатов молчал, размышляя над приказом вождя:
– Троцкий должен быть ликвидирован до конца года! В троцкистском движении нет политических важных фигур кроме него самого. С ликвидацией Троцкого исчезнет и опасность развала всего мирового левого движения…
Берию неожиданно стала мучать сильная жажда. Он, молча, налил себе из графина полный стакан воды и жадно, залпом, выпил.
– Ну что, товарищ Судоплатов надумал что-нибудь? – обратился к нему Лаврентий Павлович.
– Товарищ Берия, я предлагаю для успешного проведения операции по ликвидации Троцкого сформировать несколько независимых друг от друга групп.
– Да, это правильно! – одобрил Берия, – ведь Троцкий – это очень хитрая змея! Он обставился многочисленной охраной, незнакомых людей к себе не подпускает. Если одна из групп не сможет по каким-то причинам его убить, в действие вступает другая… Принцип морских волн. Одна волна, за ней другая, потом третья… и, смотришь, нет скалы! Разрушилась!
Берия снова налил себе стакан воды. Выпил и продолжил:
– Павел Анатольевич, я тебе рекомендую привлечь к операции Давида Сикейроса и его головорезов. Сикейрос – преданный коммунистической идее человек, ветеран гражданской войны в Испании. Иосиф Виссарионович лично знаком с ним и не раз хорошо отзывался о нём. О друзьях Секейроса, мексиканцах, воевавших под его командованием, я слышал положительные отзывы.
– Лаврентий Павлович, прошу вашего разрешения привлечь к операции Леонида Эйтингона в качестве моего помощника. Вы же знаете, что это идеальная кандидатура для этой должности.
– Товарищ Судоплатов, я поддерживаю ваш выбор. Вы, надеюсь, помните, что сказал Иосиф Виссарионович Вам лично? Повторяю:
"Ваша задача и обязанность найти и подобрать для этой операции людей верных и проверенных. Вы получите любую помощь и поддержку, в которой будете нуждаться. Отчитываться о своей работе будете только перед товарищем Берия и больше ни перед кем. Но помните, что в этой миссии только Вы один несёте основную ответсвенность."
– Да, я помню! – сказал Судоплатов.
– Вот и прекрасно! Прямо сейчас и начинайте! Нельзя терять ни минуты. Времени у Вас очень и очень мало. Идите! – приказал Берия.
Через час Судоплатов позвонил своему старому другу и коллеге Леониду Эйтингону.
– Лёня, доброе утро! Ты мне срочно нужен. Я жду тебя прямо сейчас у себя в кабинете.
Через сорок минут Эйтингон уже сидел на стуле рядом с Судоплатовым.
– Ты представляешь, Павлуша, они за мной "наружку" установили, а телефон на "прослушку" поставили. Но я то сразу всё засёк, только виду не показывал. Иногда, чтобы развлечься, как начну по телефону чушь нести или "топтунов" веду за собой час, второй… У ребят ноги от усталости отваливаюся, а я раз и исчез, – рассказал он Судоплатову и несколько натянуто рассмеялся.
Потом сделав глоток горячего чая, признался:
– Ну честно сказать, ждал, что за мной придут. Каждый день ждал…
– Лёня, я тебя очень хорошо понимаю. Сам недавно через всё это прошёл, – с горечью признался Судоплатов своему другу.
Они были знакомы уже пятнадцать лет. Наум Исаакович Эйтингон был уникальным человеком, владевшим многими иностранными языками. В 1929 году после возвращения из труднейшей командировки в Турцию, где он создал отлично действующую сеть нелегальной разведки, он взял себе оперативный псевдоним Леонид Александрович Наумов. Вскоре все его стали называть Эйтингон Леонид Александрович. До своей следующей командировки в Испанию, где он был заместителем резидента, Эйтингон являлся руководителем секции секретных операций иностранного отдела.
– Лёня, сегодня Берию и меня вызывал Сталин. Он приказал ликвидировать Троцкого, – просто объявил Судоплатов.
– Давно надо было сделать это, – нисколько не удивившись словам своего друга, произнёс Эйтингон.
– Руководителем операции Сталин назначил меня. Берия тебя утвердил моим заместителем. С этой минуты уже никто, ты слышишь меня, Лёня, никто, не будет за тобой следить и прослушивать твой телефон! Никто не придёт к тебе домой рано утром, чтобы арестовать, – заверил Павел Анатольевич.
– Очень хорошо! А то я уже очень устал от безделия, – обрадовался Леонид.
– Я предложил Берии сформировать несколько независимых дуг от друга групп. Одну, в которую будут входить мексиканцы, участники гражданской войны в Испании, возглавит Давид Сикейрос, – сообщил Судоплатов.
– Павел, в прошлом году в Испании я завербовал очень красивую и невероятно умную женщину Каридад Меркадер. Она считала себя анархисткой, но после общения со мной стала коммунисткой и ярой поклоницей политики товарища Сталина. Затем, с её помощью, я завербовал и её сына Рамона. Он тоже – коммунист.
– Отлично! – обрадовался Судоплатов, – этих людей обязательно надо задействовать в операции. Кстати, где он сейчас они находятся?
– Во Франции.
– Совсем хорошо! Там же сейчас находится и большая часть людей группы Сикейроса.
– Павлуша, – задумчиво произнёс Эйтингон, – операции надо же дать наименование. Я предлагаю акцию, по ликвидации злейшего врага Советского Союза Троцкого, назвать операция "Утка".
– Давай назовём "Уткой", – согласился Судоплатов и добавил:
– Надо создать ещё одну группу, резервную. Это дело я поручу Некрасову. У него большой опыт нелегальной работы за рубежом. Он хорошо владеет испанским языком. Как ты думаешь, Лёня?
– Юра Некрасов? Я его очень хорошо знаю! Мы вместе с ним работали в Испании. Грамотный и очень опытный чекист. Справится! – ответил Эйтингон.
– Хорошо. Ты, Лёня, собираешь во Франции и готовишь две группы: Сикейроса и Каридад. Некрасов прибывает со своей туда же, но позже. Ни одна группа не должна знать о существовании других. Все должны быть уверены, что в этой операции они являются единственными. В Мексику будем их отправлять также с территории Франции.
Они попрощались. Едва за Эйтингоном зыкрылась дверь, как Судоплатов стал звонить Некрасову.
Юрий Некрасов уже пятый месяц сидел в Москве. Его никуда не вызывали и ничего не поручали. Вынужденное безделье его уже не только утомляло, но и очень сильно раздражало.
– Можно, конечно, столько времени провести ничего не делая, но только в Париже, Вене или Лондоне. А в Москве? Что здесь можно делать? – сокрушался он.
Некрасов жил с Екатериной, которая официально числилась переводчиким Наркомата иностранных дел, а на самом деле являлась сотрудником иностранного отдела Главного Управления Государственной Безопасности НКВД. Прошедшие двадцать лет её не изменили. Она стала ещё красивее, только в густых волосах цвета вороньего крыла уже появилась лёгкая паутинка седины.
Лиза училась в Московском Государственном Университете. Отношения Некрасова с дочерью своей сожительницы были очень сложными. Елизавета практически не разговаривала с Юрием. Девушка часто делала вид, что не замечает его присутствия. Это иногда приводило Некрасова в бешенство.
Проходили дни. Серые и унылые, похожие друг на друга. Юрий устал от неизвестности и ожидания. Ещё нервную систему выматывало вероятность того, что в любой момент его могут арестовать, как уже произошло со многими его коллегами по Иностранному отделу. Но в то же время интуиция подсказывала Некрасову, что в ближайшее время в Москве с ним ничего плохого не случится. А она его, за двадцать лет работы, ни разу не подвела. Интуицию он именовал не иначе как "оперативное чутьё" и в самых сложных и опасных ситуациях больше полагался на неё, чем на холодный расчёт и логическое мышление.
В последнее время Некрасов всё чаще стал задумываться о своей жизни. В 1920 году, когда он из купеческого сына Рябоконя, "превратился" в сына большевика и убежал на войну, Юрий мечтал стать великим, как Наполеон. Но это были типично юношеские мечты. Его жизнь сложилась так, что Некрасов стал сотрудником советской разведки. Эта работа, точнее сказать стиль жизни, ему очень нравилась. Он часто удивлялся людям, которые долгие годы ходят на одну и ту же работу, живут в той же самой квартире. Это для него было слишком скучно и даже примитивно. Юрий предпочитал жить в европейских столицах, изображая из себя преуспевающего коммерсанта, сорить при этом деньгами, устраивать приёмы для политических деятелей, банкиров и промышленников. Иногда, по приказу своих начальников с Лубянки, ему приходилось менять роскошное жильё на окопы, как это произошло в Испании. Это только приносило особую остроту в жизнь Юрия и давало ему эмоциональную встряску. К деньгам он был абсолютно равнодушен. Некрасову приходилось часто рисковать своей жизнью. Но в этом-то и заключался для Юрия смысл его существования. Некрасов не делал карьеру, но в тоже время за девятнадцать лет стал майором госбезопасности, что для многих его коллег являлось почти недосягаемой мечтой.
Сегодня он почему-то встал раньше обычного. Юрию не спалось. Он, как всегда, тщательно выбрился и уже думал, чтобы приготовить себе на завтрак, не хотелось будить Катю, как раздался громкий телефонный звонок.
– Юрий Васильевич, доброе утро – услышал он в трубке знакомый голос Судоплатова, – я срочно вас жду у себя.
Через сорок минут Некрасов вошёл в кабинет замначальника иностранного отдела.
– Товарищ комисс… – начал докладывать он.
– Юрий Васильевич, прошу Вас, не надо никаких формальностей, – перебил его Судоплатов и, встав из-за стола, подошёл к Некрасову и крепко пожал ему руку.
– Проходите, присаживайтесь, – пригласил Павел Анатольевич, указывая рукой на стул.
– Рассказывайте, Юрий Васильевич, как Ваши дела? Отдыхать ещё не надоело?
– Очень надоело, Павел Анатольевич, – до тоски смертной.
– Понимаю Вас, Юрий Васильевич. Очень понимаю, – сказал Судоплатов и улыбнулся кончиками губ.
– Не изменился начальник, – подумал Некрасов, рассматривая Судоплатова, – я его последний раз видел перед отъздом в Испанию. Как всегда тщательно выбрит и причёсан. Форма идеально чистая. Вот только глаза усталые. Наверное от бессонной ночи.
– Есть очень серьёзная работа, Юрий Васильевич, – официальным тоном произнёс Павел Анатольевич и сделал паузу.
Некрасов напрягся.
– Высшее руководство приняло решение ликвидировать Троцкого. Вам поручается эта операция.
От услышанных слов, у Некрасова перехватило дыхание. Нет он не испугался, но приказ был настолько неожиданный, что у него, очевидно, от удивления вытянулось лицо.
Судоплатов, заметив это, объяснил:
– Вы лучший кандидат на рукодство спецгруппой. У Вас очень большой опыт нелегальной работы за рубежом и проведения различных акций по устранению врагов советской власти.
После паузы, замначальника иностранного отдела перешёл к делу:
– Вы, в кратчайшее время должны сформировать группу из шести человек. Трёх Вы уже имеете: это Вы, ваш заместитель "Алтын" и "законсервированный" радист, которые находятся на территории Франции.
При упоминании псевдонима "Алтын" у Некрасова резко испортилось настроение. Он давно знал этого человека, с которым у него несколько раз возникали конфликты.
– Так что, – продолжал Судоплатов, – Вам остаётся подобрать трёх человек. Основные требования к кандидатам: преданность коммунистичеким идеалам и свободное знание испанского языка. Все кандидатуры должны согласовываться со мной.
– Павел Анатольевич, – обратился к своему начальнику Некрасов, воспользовавшись паузой, – а ведь "Алтын", насколько я знаю, испанским не владеет.
– Да, я знаю. Но он всё равно будет вашим заместителем. Это мой приказ, – сухо отрезал Судоплатов.
– Есть! – ответил Некрасов.
– Операция сложная, но Вы получите всю необходимую помощь и поддержку. Также, на её проведение Вы можете рассчитывать на безлимитное финансирование.
– Понял. Спасибо! – коротко ответил Юрий.
– Вы с "Алтыном" собираете свою группу в Париже и приступаете к её обучению. С каждым членом группы работаете индивидуально. До самого отбытия в Мексику, они не должны быть знакомы друг с другом и не знать о цели операции. Ваш оперативный псевдоним "Алмаз". Вам пока всё понятно, Юрий Васильевич?
– Да.
– Очень хорошо! – с удовлетворением ответил Судоплатов.
– Разрешите один вопрос, Павел Анатольевич? – спросил Некрасов.
– Да, пожалуйста.
– Я полагаю, что количество членов группы надо увеличить до…
– Некрасов, не надо полагать! Вы – исполнитель! У нас очень мало времени. Выполняйте приказ! – резко оборвал его Судоплатов.
– Разрешите идти?
– Да, Юрий Васильевич, ступайте. Помните, что нельзя терять ни минуты! – сказал на прощание Судоплатов и пожал Некрасову руку.
Юрий вышел в коридор. У него уже был план.
– Итак до полного состава группы не хватает трёх человек. Надо обязательно включить в неё Катю. У неё большой опыт нелегальной работы за границей. Испанским языком она владеет. Потом надо привлечь Педра Гарсию. Он находится сейчас в Москве. Очень хорошо! – с удовлетворением подумал Некрасов.
Юрий завербовал члена Испанской компартии Педро Гарсия в Барселоне в 1938 году. Тот оказался очень полезным агентом. В конце того же года Некрасов помог выехать из Испании в Советский Союз жене и пятилетнему сыну Гарсия. Педро был очень благодарен Юрию и всегда подчёркивал, что находится в неоплатном долгу перед ним. Вообще в своей работе Некрасов предпочитал использовать только тех агентов, которые находились от него в какой-нибудь зависимости. Незадолго до падения республиканского правительства Юрий отправил в Советский Союз и самого Педро Гарсия.
– Но самое главное сейчас – это разыскать Александра Мальцева. Это идеальный человек для моей группы. Он уже давно должен был вернуться из Испании. Только где он находится в настоящее время? В Ленинграде или в Москве? Так, срочно надо идти в отдел кадров! – решил Некрасов.
Он быстро шагал по толстой ковровой дорожке, размышляя о гримассах истории.
– Надо же, как поворачивается жизнь. Я, юный штабной писарь, в 1920 году видел из окна вагона в Царицине всемогущего Троцкого в окружении его личной охраны – балтийских матросов. А сегодня мне, майору госбезопасности, поручают ликвидировать самого опасного врага советской власти – Троцкого.
– Товарищ лейтенант, мне срочно нужно ознакомиться с личным делом Мальцева Александра Петровича, 1917 года рождения. Переводчика НКВД. Это приказ Судоплатова, – поздоровавшись, сообщил он сотруднику отдела кадров и показал своё служебное удостоверение.
– Подождите, я сейчас, – ответил тот и вышел в помещение с металлической дверью.
Прошло двадцать минут. Некрасов стал раздражаться:
– Бюрократию развели здесь. Крысы заевшиеся!
Наконец-то появился лейтенант и, с несколько виноватым лицом, сообщил:
– Прошу прощения, товарищ майор госбезопасности, но Мальцев по нашему ведомству не числится.
– Как это не числится?! – задохнулся от возмущения Некрасов, – Вы что, лейтенант, не поняли, что это распоряжение самого товарища Судоплатова? Или он Вам должен лично позвонить?
Лейтенант густо покраснел.
– Подождите, я сейчас! – пробурчал он и снова ушёл.
Через несколько минут он протягивал Некрасову тоненькую картонную папку серого цвета.
– Вот, товарищ майор госбезопасности, держите! В другой секции находилось личное дело. Ведь погиб Мальцев, – объяснил он.
– Как это, как это… погиб? – не понял Некрасов.
– Геройски погиб. В личном деле об этом всё подробно говорится. Есть копия представления в Президиум Верховного Совета СССР о награждении Мальцева орденом Красного Знамени посмертно. Да Вы сами посмотрите.
Юрий взял папку и принялся внимательно изучать её содержимое.
– Да, действительно есть рапорт военного советника Быкова об обстоятельствах гибели переводчика Мальцева Александра Петровича в городе Герона. Имееется и копия представления о награждении орденом Красного Знамени посмертно, которое было написано на основании этого рапорта.
Некрасов принялся внимательно изучать эти документы. Прочитал один раз, второй… После третьего – он понял, что на самом деле всё было иначе. Но как? Надо было искать Быкова и разговаривать с ним.
Юрий отправился в Управление кадров наркомата обороны. Здесь ему повезло. Оказалось, что комбриг Быков находится в Москве, в ожидании нового назначения.
Было около двенадцати дня, когда Некрасов вошёл в подъезд бывшего купеческого дома, недалеко от метро "Площадь революции". Обваленные ступеньки, погнутые перила, стены, ни разу не красившиеся после 1917 года. Запах мочи и карболки… Брезгливо прикрывая нос ладонью, Юрий, в одном из длинных захламлённых коридоров, нашёл фанерную дверь с номером восемнадцать. Он постучал. Никто не ответил. Тогда Некрасов стал бить кулаком громко и настойчиво. Наконец, дверь медленно, со скрипом распахнулась. На пороге стоял небритый, в нижнем белье и босиком Быков. От него сильно разило перегаром.
– Добрый день, товарищ Быков! Чем занимаешься? – ехидно поинтересовался Юрий.
– Ах, это Вы! – облегчённо вздохнул хозяин, – а я уже думал…
– А что ты думал? Рассказывай!
– Да Вы так громко и требовательно стучали, что я был уверен, что за мной пришли ваши люди. Вы меня понимаете о чём это я говорю? – объяснил Быков.
– Прекрасно тебя понимаю. Войти позволишь? Или как?
– Да, пожалуйста!
Некрасов вошёл в комнату. Она была пуста. Стол, два табурета, узкая кровать, у стены небольшой фанерный шкаф…
– Жену с дочками в деревню, к матери, отправил, а сам сижу вот какой месяц назначения жду. Мои три соседа по коридору тоже долго ждали. И дождались. Одного месяц назад арестовали, других на прошлой неделе в "воронке" увезли. Вот и я чувствую, что ждёт меня та же самая участь… – тихим голосом рассказал Быков.
– Так ты, храбрый командир, от страха голову потерял? Сидишь в своей норе, как крыса, и водку жрёшь!
– Не могу я, товарищ Некрасов, нервы шалят. Ждать каждый день. Поэтому и пью… Ох голова болит! – пожаловался он.
– Тогда накрывай на стол! Я тебя похмелять буду! – приказал Юрий.
– На-кры-вать? – задумчиво спросил Быков, – а что накрывать? В магазин сходить надо. Может чего и куплю.
– Не надо никуда идти. Я уже зашёл. Вот держи водка, колбаса, сыр, хлеб. Конфеты для детей.
– Вот спасибо! – обрадовался Быков и, надев форму, стал ставить на стол гранёные стаканы.
Затем он, резким движением, схватил бутылку "Московской" и, ловко выбив пробку, стал дрожащими руками наполнять стаканы.
– Ну, давай, Быков, за встречу! – произнёс Некрасов, брезгливо рассматривая водку.
– За встречу! – повторил хозяин и жадно осушил стакан.
Юрий едва прикоснулся губами к стакану.
– Ты, Быков, режь колбаску! Ешь! – посоветовал он.
– Ох хорошо! Голову попустило! – с блаженством прошептал хозяин.
– Я хочу парня этого навестить. Как фамилия его? – спросил Некрасов.
– Какого парня? – не понял Быков.
– Переводчика твоего.
– Мальцев Александр его звали. Погиб он. Погиб в Героне, – грустно произнёс Быков.
– Как погиб? Где погиб? Не может быть! Рассказывай, как это произошло! – потребовал Некрасов.
– Прямое попадание авиабомбы в санитарный грузовик в госпитале в городе Гирона. Мальцев за рулём находился.
– Ох, горе то какое! – вздохнул Некрасов и тут же поинтересовался:
– А похоронили где?
– А что там хоронить было? Я же сказал Вам: прямое попадание авиабомбы, – несколько раздражённо произнёс Быков и принялся наполнять свой стакан.
– Да, да… Скажи мне, а где конкретно это произошло?
– Где произошло? Как это, конкретно? – переспросил Быков и часто заморгал.
– На подъезде к госпиталю или во дворе госпиталя? Где находился грузовик, когда в него попала авиабомба? Возле ворот? Слева? Справа?
– Э-э-э… – мычал Быков.
– Ну, вспомнил? – после долгой паузы поинтересовался Некрасов.
– Э-э-э. Как э-э.
– Быков, ты своими глазами видел, как бомба попала в грузовик! Отвечай! – вдруг громко закричал Некрасов.
– Не-е-ет! – признался тот дрожащим голосом, – мне рас-рас-сказы-вали.
– Повтори мне то, что тебе рассказывали! – угрожающе потребовал Некрасов.
Быков, часто вытерая ладонью пот, обильно выступающий у него на лбу, пересказал историю о гибели Мальцева так, как он понял из информации комбрига подполковника Овьедо.
– Вы же понимаете, товарищ Некрасов, что я не мог доложить моему начальству, что я отпустил переводчика перевозить раненых. Это же трибунал! Вот я и написал рапорт о том, что Мальцев находился рядом с грузовиком, в который упала авиабомба. Конечно я в нём объяснил, что всё произошло на моих глазах. Клянусь Вам, что я не хотел отпускать Мальцева в Гирону, но командир бригады очень попросил. Не было водителя. Да и сам Александр сам очень просил. Ведь в этом грузовике находился его тяжелораненый друг, Пабло Мачадо…
– Это тот парень из штаба? – перебив Быкова, уточнил Некрасов.
– Да, он самый. Они с Александром в последнее время стали большими друзьями. Мальцев даже усики дурацкие, как у Мачадо, отпустил. Причёску изменил. Пабло часто к нам приходил. Они всё разговаривали о поэзии да архитектуре. Этот, Мачадо, поэтом был непризнанным… – потупив взгляд, перескакивая с одного на другое, рассказывал Быков.
– Спасибо! – снова перебил хозяина Некрасов и рывком встал с табурета, – я обещаю никогда и никому не сообщать о том, что узнал от тебя. Не бойся! В то же время, рекомендую тебе придерживаться версии, которую ты изложил в своём рапорте. Если заикнёшься о том, что произошло в действительности, то точно попадёшь под трибунал! Ты понял меня, Быков?
– Так точно, товарищ Некрасов! Я клянусь, что нико…
– Давай, Быков, бывай! – снова бесцеремонно перебил его Юрий и вышел из комнаты.
– Я так и знал! Я чувствовал, что Мальцев жив! – радовался Некрасов, быстро спускаясь по лестнице, – теперь парня надо искать на территории Франции. Необходимо срочно выезжать туда. Но прежде надо решить вопрос с Педро.
Семья Гарсия жила в одном из общежитий МГУ. Юрий собирался постучать в двери комнаты, как она неожиданно открылась, и в коридор вышел Педро.
– Добрый день, дружище! – поздоровался с ним Некрасов.
– О, Серхио! Какая встреча! – обрадовался Педро и принялся обнимать его, – ты давай заходи. Мои дома. Жена очень обрадуется.
– Подожди, Педро, слушай мне нужна твоя помощь, – шёпотом сказал Некрасов.
– Говори! – также перешёл на шёпот Гарсия.
– Ты мне на несколько месяцев нужен во Франции.
– Для тебя, Серхио, я сделаю всё, но только вот… – Педро замялся.
– О жене и сыне не беспокойся. Я даю тебе слово, что они здесь ни в чём не будут нуждаться! – твёрдо пообещал Некрасов, сразу поняв о чём Гарсия хотел его попросить.
– Серхио, когда надо уезжать?
– Недели через две, я думаю. Твоей супруге я на днях объясню, что по заданию партии тебе отправляют на несколько месяцев в Новосибирск. Ты должен ей говорить то же самое. Понял?
– Конечно, я же не дурак! – немного обиделся Педро.
Судоплатов утвердил кандидатуры Екатерины и Педро, получившие соответственно оперативные псевдоним "Рубин" и "Топаз".
Через две недели "Топаз" с фальшивым аргентинским паспортом через Польшу выехал во Францию. В тот же день, только вечером, в Париж, но уже через Вильнюс отправилась гражданка Польши Эмма Липиньская, она же "Рубин".
Последним, через Варшаву, во Францию отбыл "Алмаз". Прибыв в Париж, Некрасов первым делом сразу собрал всю необходимую информацию о местохождении бойцов испанской республиканской армии, интернированных на территории Франции. Оказалось, что большая их часть находится в "пляжных" концлагерях Архелес, Сант-Сиприен, которые были переполнены выше всяких норм. Французское правительство приступило к спешному строительству новых мест для заключения: Баркарес, Брамс, Гурс.
– Начну-ка я, по алфавиту, с "Архелеса"! – решил Юрий.
Он нанял роскошный новый автомобиль "РЕНО" с водителем. Оделся, как подобает очень богатому человеку, знающему себе цену, и направился в Архелес.
Был тёплый апрель. В концлагерь "Архелес" долетал аромат неизвестных Мальцеву цветов и трав. Здесь, он перемешивался с запахом моря… Дышалось легко, полной грудью. Вот только настроение у Александра было очень подавленным. Основная цель: накопить достаточно денег на осуществление побега, так и оставалась призрачной мечтой. А ещё, его стал беспокоить странный человек, недавно появившийся в лагере. Это был мужчина лет тридцати с перебитым носом и шрамом на щеке. Он всегда очень пристально смотрел на Александра, изучая его с ног до головы и в усмешке кривил свои тонкие губы. Мальцев был уверен, что никогда ранее нигде не сталкивался с этим человеком. Но может это был какой-то знакомый Пабло Мачадо? Ведь Александр сейчас носит фамилию своего погибшего приятеля и внешне очень похож на него. Может он, Мальцев, уже находится на грани разоблачения? Надо срочно бежать из лагеря! Но как бежать без хорошей гражданской одежды и денег на билет на поезд?
– Где же их достать эти проклятые банкноты? – от этих дум у него уже иногда начинали болеть даже зубы.
Ночью бушевала гроза. Групные капли дождя сильно барабанили по брезенту палатки. Мальцеву спалось очень хорошо. Снилось ему Посольство Советского Союза в Париже. Его принимает сам Посол и торжественно вручает паспорт. Всё – закончилась его одиссея! Он собирается домой, в родной Ленинград!
– Подъём! Подъём! – раздались крики охраны вместе с противным завыванием сирены.
– Такой сон перебили! – с сожалением подумал Александр.
Дежурный по их палатке принёс завтрак: жидкий кофе и хлеб. Но позавтракать Мальцеву не пришлось.
– Мачадо! Кто из вас Мачадо Пабло? – спросил, запыхавшийся от быстрого бега, охранник.
– Я, Мачадо, – ответил он.
– Срочно к замначальника лагеря, – приказал охранник.
У Мальцева от страха сразу же заныло в животе и закололо в груди.
– В такую рань к замначальника лагеря! Зачем? Да ещё не заключённого послали за мной, а охранника! Ох, плохо это. Плохо! – грустно размышлял Александр, медленно шагая по мокрому песку.
– Господин замначальника лагеря, интернированный Мачадо Пабло прибыл по вашему приказанию! – доложил он, войдя, после полученного разрешения, в кабинет.
– Ну что, это он? – спросил офицер, обращаясь ни к Александру, а кому-то стоящему в углу.
– Племянник! Родной! Дорогой мой племянничек! – вдруг услышал Мальцев до боли знакомый голос. Он повернулся и увидел… товарища Серхио, одетого в прекрасный костюм в полоску с модной шляпой на голове. От него приятно пахло дорогим мужским одеколоном.
– Он приехал за мной! Он увезёт меня на Родину! Я спасён! – вихрем прнеслось в голове Александра.
– Дя-дя-дюшка! Ро-ро… – пытался выговорить он, но не смог. Вместо этого он зарыдал. Навзрыд, по-настоящему. Он кинулся к Некрасову и крепко его обнял. Слёзы ручьём текли по щекам Мальцева. Юрий тоже обнял своего "племянника".
– Всё, всё, успокойся – просил он.
Замначальника лагеря даже рот открыл от удивления, наблюдая за этой сценой.
– Господин майор, я хотел бы забрать моего любимого племянника. Я начну оформлять ему вид на жительства во Франции, – не терпящим возражения тоном заявил Некрасов.
– Да, мсье Анри. Но Вы понимаете, что предварительно это вопрос требует согласования с…
– Разумеется понимаю! – бесцеремонно оборвал офицера Некрасов и подойдя к столу, достал из бумажника толстенную пачку денег и положил перед ним.
– Да, мы пожалуй, сами потом, после вашего отъезда, оформим все необходимые документы. Вы только распишитесь здесь, пожалуйста. – тихим голоском залебезил перед Юрием замначальника лагеря.
– Разумеется я подпишу! Пусть мой племянник идёт собирать свои вещи, а мы займёмся документами, – сказал Некрасов.
Мальцев бегом ринулся в свою палатку. Не говоря никому ни слова, он собрал свой тощий вещмешок и, также бегом, бросился к домику администрации лагеря.
"Дядюшка" уже ждал его у двери.
– Всё поехали отсюда! – тихим голосом приказал Александру Некрасов.
Они сели в блестящий черный "Рено".
– Пабло, водитель не понимает по-испански, но на всякий случай говори только шёпотом. Меня зовут Шарль. Шарль Анри. Ты понял? – придавив Александра своим телом, прошептал ему на ухо Некрасов.
– Да, понял.
– Теперь молчи! До Тулузы молчи! – также шёпотом приказал ему "дядюшка".
Александр с трудом себя сдерживал. У него был колоссальный душевный подъём. Ему хотелось петь, кричать и даже пуститься в пляс.
Ведь он спасён! Спасён и совсем скоро окажется на Родине, в любимом Ленинграде.
Некрасов приказал водителю въехать в самый центр города. Здесь, возле огромного магазина дорогой готовой мужской одежды, они вышли со своими вещами.
– Давай быстро внутрь! Не озирайся по сторонам! – зашипел на Мальцева его "дядюшка".
– Добрый день, – поздоровался Некрасов с десятком продавцов, сразу ринувшимися к ним, – мой любимый племянник хочет приобрести два костюма. Один выходной и другой повседневный. Дюжину рубашек… ну и всё остальное. Покажите ему всё! Да, только он не говорит по-французски. Только что из Испании, позтому я буду играть роль переводчика.
– Мой любимый дядюшка, как всегда, шутит. Думаю, что мы не будем его беспокоить и всё сделаем сами, – на великолепном французском произнёс Александр.
Управлющий лично пригласил Некрасова выпить с ним кофе, а Александр в это время, не спеша, выбирал себе вещи, обстоятельно советуясь с продавцами. Через сорок минут ему упаковали дорогие костюмы, рубашки, носки, нижнее бельё, две шляпы, дюжину шёлковых галстуков. Сумма получилась очень внушительной.
– Нет, нет, дорогой племянник, одевайся здесь в новую одежду, а старую – заберём с собой, – с кислой физиономией произнёс Некрасов.
– Наверное огорчился из-за цены?! Но он же сам мне сказал, что я могу выбирать абсолютно всё, что пожелаю, – думал Мальцев, облачаясь в роскошый однотонный костюм.
– Прекрасно, Вам, он очень идёт! – с дежурным восторгом произнёс продавец, вручая Алекасндру два пакета один с покупками, а другой со его старой одеждой.
Они вышли на улицу.
– Ты, юноша откуда так хорошо знаешь французский язык? В твоём личном деле об этом не говорится ни слова! – подозрительно прошипел Некрасов.
– Шарль, я только Вам могу признаться, что я учил его с самого раннего детства. Не сообщал об этом никому, потому что моим учителем был классовый враг пролетариата, – объяснил Мальцев.
– А, вот оно что! – успокоился Некрасов, – потом расскажешь мне подробно.
– Ах вот почему у него физиономия была кислая! Не из-за потраченных на меня денег, а из-за моего хорошего знания французского языка! – догадался наконец Александр.
– Надо же туфли достойные купить к твоим костюмам. Я знаю недалеко отсюда приличный магазин обуви. Пойдём! – сказал Юрий.
Действительно, в двух кварталах, располагался магазин модной мужской обуви. Здесь Александр выбрал себе две пары хороших туфлей.
Потом они взяли извозчика и поехали на вокзал. Здесь Некрасов купил два билета в купе первого класса на поезд до Парижа. Никто не обращал на них никакого внимания. Полицейские и жандармы задерживали только людей в рваной одежде, пьяных или в старой военной форме.
Всю дорогу до Парижа Некрасов мучил Мальцева вопросами: как тому удалось выбраться на территорию Франции? Как он вообще остался в живых? Имел ли он контакты с представителями французской полиции или контразведки?
Александр отвечал спокойно. Если это было необходимо, повторял свой рассказ по нескольку раз. В конце концов Некрасов остался удовлетворённым.
К большому удивлению Мальцева, в Париже, его "дядюшка" Шарль не повёз его в советское посольство, а доставил в очень дорогой отель Астор Сан Оноре, расположенный в центре французской столицы, недалеко от Елисейских Полей и Площади Конкордия. Впервые в жизни, оказавшись среди такой роскоши, Александр решил пока не спрашивать о своём будущем.
– Так, я тебя оставляю на два дня одного. За это время ты, Пабло Мачадо, должен основательно ознакомиться с кварталами, примыкающими к гостинице. На их знание мне будешь сдавать экзамен! Вот тебе деньги, – тоном, не терпящим никакого возражения, приказал Некрасов и положил на столик в прихожей тощую пачку франков.
Этим же вечером в Москву ушла шифрованная радиограмма:
"Андрею". Во Франции мною был разыскан переводчик НКВД Мальцев Александр Петрович, 1917 года рождения, считавшийся погибшим в Испании. Соответствующая оперативная проверка Мальцева мною прозведена. Прошу вашего разрешения на его включение в состав спецгруппы. Алмаз".
"Андрей" – это был оперативный псевдоним Судоплатова.
Через два дня пришёл ответ.
"Алмазу". Разрешаю включить Мальцева в состав спецгруппы. Ему присваивается оперативный псевдоним – "Кварц". "Андрей".
После первой же прогулки по Парижу, Мальцев уже не жалел о том, что задерживается во Франции.
– Когда мне ещё выдастся случай побывать в Париже, да ещё и пожить в в такой роскоши? – думал он, неторопливо шагая по весенним улицам. Цвели каштаны. Воздух был насыщен запахом фиалок, который не могли перебить даже выхлопные газы многочисленных автомобилей. За два дня Александр успел побывать на Елисейских полях, посетить Собор Парижской Богоматери и подняться на Эйфелеву башню. Он питался в ресторанчиках, где на завтрак ему подавали вкуснейший кофе с нежными, ещё тёплыми, круассанами. На обед он заказывал луковый суп, фуа-гра (паштет из гусиной печёнки) или рататуй, блюдо из перцев, кабачков и баклажанов. Не забывал Александр и о хорошем вине, которое ему очень понравилось. На десерт он просил крем брюле, фрукты или мороженое. От обилия впечатлений и вина, на третий день Мальцев спал, как убитый как бесшумно открылась дверь в номере. Это был Некрасов.
– Так, племянничек, хватит спать, уже семь часов. Подъём! – приказал он.
Александр резко подскочил с кровати, не понимая где он находится.
– А, это Вы! Доброе утро! Я сейчас быстро умоюсь.
Через несколько минут он одетый стоял перед Некрасовым.
– Я готов! Мы, что сегодня едем в советское посольство? – поинтересовался Александр.
– Какое посольство? Ты это о чём? – сначала не понял Некрасов, – нет! Я должен тебя информировать, что меня назначили твоим начальником, и у нас с тобой дела в Париже.
– Какие дела? На какой срок? – опешил Мальцев.
– Думаю, что на несколько месяцев.
– Какие несколько месяцев? Вы, Серхио или Шарль, или не знаю как Вас называть с ума сошли? Когда меня отправляли в Испанию, пообещали на один год. Вы слышите? Только на один год! А сколько времени я там находился? А концлагерь? Зачем мне это? Мне институт заканчивать надо! Я домой хочу! – бледный от охватившей его ярости, громко возмутился Мальцев.
– Ты, юноша, забываешься! Ты, что опять забыл, что ты военнослужащий НКВД и дал присягу на верность Родине! Мне глубоко наплевать куда ты хочешь! Я – твой начальник. Мы находимся на войне! Ты, юноша, меня понял? На войне! Не выполнение приказа командира в боевой обстановке наказывается расстрелом. Я тебя застрелю, как бродячего бешенного пса! Ты думаешь, что я тебя вытащил из Архелеса, чтобы доставить на Родину? Ошибаешься, юноша! Я тебя вытащил и доставил сюда для очень серьёзного дела! Понял? – чётко, не поднимая голоса объяснил Некрасов и затем так посмотрел на Александра, что того от ужаса пробил холодный пот.
– Да, да…Я понял! Простите меня! Не сдержался! Не хотел… Нервы наверное, – извинился Мальцев, – что я должен делать?
– Во-первых – полностью подчиняться мне! – резко произнёс Некрасов, – во-вторых – я получил шифровку из Москвы. Тебя оставляют здесь, как нелегального разведчика с оперативным псевдонимом "Кварц". Я являюсь твоим непосредственным командиром.
У Мальцева от ужаса начало крутить живот:
– Вот это я влип!
– Прямо сейчас начинаем спецкурс для того, чтобы подготовить из тебя разведчика. Тема сегодняшнего занятия: слежка. Она имеет множество вариантов: первое – скрытное, незаметное для объекта, наблюдение. Второе – открытое наблюдение, служит для оказания давления на объект. Это демонстративная слежка. Виды слежки: за объектом, передвигающимся пешком, на автомобиле, извозчике, трамвае, поезде.
Затем "дядюшка", не делая паузы, принялся приводить конкретные примеры. Минут через сорок он закончил свой монолог.
– Теоретическая часть на сегодня закончена. Пошли позавтракаем, – приказал Некрасов.
– Да, – только и смог произнести в ответ Александр, чувствуя, как дрожат его ноги.
Они сели за столик на улице ресторанчика, расположенного в одном квартале от гостиницы. Некрасов макал круассаны прямо в кофе и молча ел.
– Как настоящий парижанин, – с раздражением подумал Мальцев.
– Пабло, видишь даму за соседним столиком в кофте в полоску? – неожиданно спросил дядюшка.
– Да, Шарль, вижу.
– Она уже заплатила за свой завтрак. Проследи за ней так, как я недавно тебе рассказывал. Потом мне доложешь все подробности, – прошептал Некрасов.
Мальцев встал из-за стола и последовал за женщиной в полосатой кофточке. Он был настолько увлечён, что не заметил как за ним следует Шарль. Женщина медленно шагала по тротуару, рассматривая витрины магазинов. Зашла в булочную и купила там один багет. Пройдя пять кварталов, она открыла своими ключами дверь обычного трёхэтажного старого дома и скрылась в подъезде.
– Всё. А где теперь мне искать "дядюшку" – подумал Мальцев и почувствовал как кто-то его дёрнул за рукав пиджака. От неожиданности юноша сильно вздрогнул. Это был Некрасов.
– Ну что, племянник, для первого раза оценка в два с плюсом, – сообщил он.
– Почему? – удивился Мальцев, – ведь я делал так, как Вы мне рассказали.
– Так, да не так! Пойдём в гостиницу, там я тебе всё расскажу.
На следующее утро Мальцев с Некрасовым встретились за тем же самым столиком. За соседним– сидел старый небритый старик в неопрятным клетчатом пиджаке и неглаженных чёрных брюках. Он погружал свой круассан в чашку, затем вынимал его и с громким шумом высасывал кофе. Руки у старика слегка дрожали.
– Вот с соседом не повезло! – с непрязнью подумал Александр.
– Это твой "клиент" на сегодня! – наклонившись к юноше, тихо сказал Некрасов.
Мальцев с удивлением посмотрел на своего начальника, но ничего не сказал. Старик, оставив под салфеткой деньги за кофе и круассан, взял свою толстую палку и, сильно хромая на левую ногу, медленно поплёлся по улице. За ним, выдерживая нужную дистанцию, последовал Александр. Некрасов, выдержав паузу, пошёл за ними.
– Бедный мальчишка, он думает, что "ведёт" обыкновенного старика и не позревает, что это легендарный "Алтын". Сейчас будет комедия! – предвкушая весёлое представление размышлял Некрасов.
Юрий не знал, кем на самом деле был "Алтын". Ему приходилось несколько раз работать с этим мрачным и молчаливым человеком лет пятидесяти. Говорили, что при царе, "Алтын" был жандармским офицером, а после революции превратился в нелегального разведчика иностранного отдела ВЧК во Франции. Некрасов знал одно, что этот таинственный человек являлся настоящим маэстро слежки и перевоплощений. В тоже время "Алтын" немедленно докладывал начальству о всех, даже самых незначительных, промахах своих коллег.
Мальцев следовал за стариком. Тот, подошёл к тумбе с афишами и принялся читать какой-то плакат, старательно шевеля при этом губами.
– Тоска, – подумал Александр и посмотрел на фигуристую девушку с корзиной, – прислуга чья-то…
Он с сожалением оторвал взгляд от красивого женского тела и вздрогнул. Старика не было! Он исчез!
– Куда же он провалился, старый хрыч? – запаниковал Мальцев, озираясь по сторонам.
Старика не было. Александр перебежал улицу. Заглянул через витрину в магазин парфюмерии. Затем зашёл в аптеку. Старика не было!
– Куда же он делся?! Не мог же дедушка испариться! – с отчаянием размышлял Мальцев, крутя головой и натыкаясь на прохожих.
Через десять минут Александр понял, что он потерял объект. Ему было очень стыдно:
– Надо же, деда столетнего и хромого упустил! – сетовал Мальцев.
Его стала мучить жажда.
– Сейчас водички выпью, – решил он, открывая двери маленького бистро.
– Кха-кха-кха… – послышался за его спиной громкий сухой кашель.
Мальцев обернулся. Это был тот самый старик, который медленно проходил мимо бистро.
– Появился, мерзкий дедушка! Дать бы тебе в морду! – зло обрадовался Александр и последовал за старичком.
– Ай-й-й – послышался сзади душераздирающий женский крик и визг тормозов.
Мальцев инстиктивно обернулся. Посреди улицы стояла женщина, схватившись двумя руками за голову, и пронзительно кричала. Почти вплотную с её ногами застыл старенький "Рено"…
– Дура, кто же здесь улицу переходит! – обругал про себя женщину Александр и хотел следовать за старичком. Но того уже и след простыл.
– Нечего глаза на баб было пялить! – совершенно спокойно прокомментировал результаты слежки Некрасов, – надо научиться концентрировать своё внимание. Нельзя отвлекаться на совершенно посторонние предметы и действия, которые к твой работе не имеют отношения. Понял, Пабло Мачадо?
– Да, – коротко ответил Мальцев, обрадовавшись, что так легко отделался.
– Завтра в девять утра выйдешь из гостиницы и будешь гулять до двух часов дня. Возможно за тобой будут следить. Постарайся обнаружить слежку. Возможно, что это произойдёт в какой-нибудь другой день. Меня завтра не будет. Да, не пользуйся услугами местных проституток. Наверняка подцепишь болезнь. Неизлечимую! – предупредил, вместо прощания, дядюшка Шарль.
– Как будто бы мои мысли прочитал! – вздрогнул Александр, – но после этого предупреждения, я всех местных женщин буду избегать. На всякий случай!
На следующий день Мальцев, как ему было приказано, вышел из отеля ровно в девять часов. Гулял по бульвару Сан-Жермен. Ему показалось, что его преследует невысокий мужчина в светлом костюме. Он попытался от него "оторваться". Вроде бы получилось. Тогда Александр решил заглянуть в бистро, где плотно пообедал, выпив бутылочку прекрасного бордо. Выйдя на улицу, он вдруг заметил, что за ним, соблюдая дистанцию в один квартал, двигалась очень полная женщина в белой шляпке и в длинном платье.
– Это у меня галлюцинации от выпитого вина, – решил Мальцев и вернулся в гостиницу.
Утром, ровно в семь часов, его разбудил Шарль.
– Хватит спать! Подъём! Рассказывай как прошёл вчерашний день! – приказал "дядюшка".
– Шарль, дорое утро! Я не уверен, что вчера за мной следили. Но мне показалось, что сначала меня преследовал мужчина, а после обеда – женщина.
– Описать можешь?
– Я, когда вернулся в гостиницу, сделал карандашом несколько эскизов, – сказал Александр, протягивая "дядюшке" блокнот.
Тот взял, полистал.
– Недурно… Весьма недурно! Почему ты мне, Пабло, никогда не рассказывал, что хорошо рисуешь? – раздражённо прошипел он.
– Так Вы же никогда и не спрашивали.
– Да, за тобой следили, но специально по дилетантски. Скажу тебе по секрету – это был один человек.
– Вот это да! – изумился Александр, – а он в действительности кто? Мужчина или женщина?
– Мужчина, – ответил Некрасов и без всякого перехода сообщил:
– Тема сегодняшнего занятия "Ликвидация людей или проще убийства". Да ты, племянник, не бойся! Это только чисто теоретический урок, – усмехнулся он, увидев, как вытянулось лицо Александра.
Был уже конец мая. Из Москвы не поступало никаких приказов, за исключением требований улучшить качество подготовки всех членов спецгруппы. Мальцев за это время научился многому. Бывали дни, что он так сильно уставал, что едва добравшись до кровати, мгновенно засыпал. Времени на посещение парижских достопримечательностей него уже не было.
Стояла глубокая ночь 27 мая 1939 года. Лаврентий Берия в своём кабинете работал с документами. Он вынимал из папки документы, внимательно их прочитывал и писал резолюции, иногда делая пометки для себя в толстой чёрной тетради.
– Так, это что такое? Это короткая справка об оперативной обстановке в Аргентине, которую я приказал подготовить к сегодняшнему дню, – мгновенно вспомнил Лаврентий Павлович и погрузился в чтение документа.
"… В настоящее время в Аргентине проживают около 300 тысяч этнических немцев.
Филиал национал-социалистической немецкой рабочей партии был создан в Аргентине сразу же после прихода Гитлера к власти в 1933 году. Первые месяцы он насчитывал в своих рядах около 300 членов. К Началу 1939 года его численность увеличилась почти до 3 тысяч.
В 1933 году в Аргентине, также, был создан и Немецкий Трудовой Фронт. Общественая организация нацистской направленности со строгой, почти военной дисциплиной, насчитывающая в своих рядах более 12 тысяч человек. Её членами могут быть только немцы, которые 20 % своих месячных доходов перечисляют в так называемый "Фонд Родины". Членские билеты Немецкого Трудового Фронта подписываются лично министром труда Третьего Рейха.
Большую активность проявляет и Лига немецкого народа, созданная в 1916 году. В её рядах около 2 тысяч человек. Основные задачи: распростанение гитлеровской идеологии и защита чистоты немецкой расы.
В Аргентине насчитывается около 200 немецких школ, где перед начало занятий поднимают гитлеровский флаг и исполняется гимн Третьего Рейха. В каждом классе висит портрет Адольфа Гитлера. Преподавание ведётся только на немецком языке. Испанский – изучается на правах иностранного языка.
Аргентинский филиал Организации гитлеровской молодёжи располагает собственными спортклубами и летними лагерями. По достижении совершеннолетия, члены этой организации продолжают свою карьеру в командных школах СС в Германии.
По случаю присоединения Австрии к Германии в 1936 году в самом большом зрелищном зале Буэнос-Айреса, Луна Парке, собралось более 20 тысяч этнических немцев, для того чтобы отпраздновать это событие.
В октябре 1937 года в Буэнос-Айресе состоялся парад членов немецких спортивных клубов в форме гитлеровских штурмовых отрядов СА. Надо отметить, что кроме спортивной подготовки, они проходят и специальную – на полигонах, расположенных в сельскохозяйственных имениях, принадлежащих немецким землевладельцам.
Немецкое Посольство в Аргентине прикладывает большие усилия для распространения гитлеровской идеологии в этой стране. Так, в начале этого года Национальной библиотеке были подарены 200 тысяч томов с речами и статьями Гитлера.
Почти в открытую осуществляет свою деятельность на территории Аргентины местный филиал гестапо.
С конца двадцатых годов Аргентине проживают несколько тысяч белогвардейских эмигрантов. Активно работает местный филиал Русского общевоинского союза, который положительно относится к гитлеровской политике и идеологии. Русская фашистская партия, ещё пока малочисленная в этой стране, имеет тесные контакты с местными нацистами.
За последнее время значительно увеличилось количество прогитлеровски настроенных деятелей государственных структур, особенно офицеров всех рангов в вооружённых силах Аргентины.
По имеющейся информации, в Аргентине, в любой момент может произойти государственный переворот, в результате которого, к власти в этой стране придут военные, преклоняющиеся перед Гитлером. Тогда, не исключено, что Аргентина объявит себя союзником Германии и превратится в бастион нацизма в Южной Америке. Вожди Третьего рейха очень заинтересованы в этом. Ведь Германия импортирует из Аргентины зерно, ценные металлы, шерсть, технические масла. Тогда же не исключается возможность и предоставления всех аргентинских военно-морских баз и портов в полное распоряжение гитлеровского подводного и надводного флота. В этом случае всё судоходство в Центральной и Южной Атлантике перейдёт под полный контроль Германии.
Советский Союз не имеет дипломатических отношений с Аргентиной, поэтому вся наша работа в этой стране осуществляется с нелегальных позиций. Советская резидентура, в силу своей малочисленности и недостаточного финансирования, в настоящее время не в состоянии решать в Аргентине масштабные и перспективные задачи."
– Аргентина от нас находится очень далеко, но создавшаяся там ситуация может, в будущем, серьёзно повлиять на развитие мировых событий, – подумал Берия и позвонил Судоплатову:
– Зайдите ко мне, Павел Анатольевич.
– Присаживайтесь. Ознакомьтесь! Я жду вашего мнения, – сказал Лаврентий Павлович, протягивая "Справку об оперативной обстановке в Аргентине" вошедшему Судоплатову.
Тот прочитал:
– Думаю, что надо срочно усиливать нашу резидентуру в Аргентине, – задумчиво произнёс замначальника иностранного отдела.
– Согласен с Вами! Надо в самое ближайшее время направить туда двух-трёх толковых человек, – то ли приказал, то ли вслух подумал Берия, протирая своё пенсне чистым носовым платком.
– Это очень сложно, Лаврентий Павлович. Нет людей. Подготовка одного разведчика-нелегала занимает очень много времени. Если вот только расформировать группу Некрасова…
– Ни в коем случае. Она нацелена на выполнение операции "Утка", – перебивая Судоплатова, возразил Берия.
В кабинете наступила тишина.
– Однако, мы можем взять одного человека из этой группы. Некрасов имеет ещё время, чтобы найти ему замену. Только это должен быть очень перспективный человек, – высказал своё мнение Берия в форме приказа.
– Есть, Лаврентий Павлович! Разрешите выполнять? – спросил Судоплатов.
– Да! Сделайте все быстро!
В этот же вечер в Париж ушла радиошифровка:
"Алмазу". В силу изменившихся оперативных обстоятельств приказываю "Кварца" срочно направить в Буэнос-Айрес для укрепления нашей резидентуры в Аргентине. Разработать для него легенду прикрытия и план мероприятий по установлению с ним оперативного контакта на месте. "Кварцу" выдать необходимую сумму денег. "Андрей."
От прочитанного текста шифровки у Некрасова от злости заболели зубы.
– Одного из лучших! Самого перспективного члена группы у меня забирают! Где же я ему найду равноценную замену?
Мальцев этим ранним утром спал, как убитый. Вчера, весь день, он с Некрасовым провёл на железнодорожном вокзале и товарной станции французской столицы. Здесь, "дядюшка Шарль" провёл с ним теоретическое занятие по ликвидации человека, симулируя при этом несчастный случай или самоубийство под колёсами поезда. Также, Александр научился добывать важную развединформацию о транспортируемых грузах, путём доверительных бесед со стрелочниками. Вернувшись в гостиницу поздно ночью, Мальцев, не ужиная, упал в кровать и мгновенно заснул.
– Вставай, Саша! – вдруг услышал он знакомый голос, который впервые назвал его так ласково.
Мальцев открыл глаза. Перед ним стоял Некрасов. Он, как всегда, открыл дверь номера своими отмычками.
– Что случилось, Шарль?
– Дела хреновые, Саша! – в сердцах ответил его "дядюшка".
– Почему они хреновые?
Пришёл приказ Центра отправить тебя в Аргентину в распоряжение резидента.
– Ку-ку– да-а-а?
– В Аргентину!
– На сколько? Снова на год?
– Не думаю, Александр. Уверен, что на несколько лет.
Услышав эти слова, Мальцев впал в глубокий шок.
– Слушай меня. Ты поедешь в Аргентину под именем Пабло Мачадо. Документы у тебя есть. Историю его жизни ты тоже знаешь. У тебя, якобы, живёт дальняя родственница в Аргентине. Где точно, ты не знаешь. Ты принимал участие в гражданской войне в Испании на стороне республиканцев, но членом никакой партии не был. Сегодня, в Консульстве, на этих основаниях будешь просить политическое убежище в Аргентине. Пойдём мы туда, естественно, вдвоём.
Некрасов вскоре ушёл, а Мальцеву больше так и не удалось заснуть.
В десять часов они защли в кабинет Консула Аргентины во Франции. Им оказался невысокий, почти лысый мужчина, неопределённого возраста, одетый в старый костюм. Поскольку Мальцев пребывал в состоянии шока, говорил только Некрасов:
– Это мой дальний родственник, Пабло Мачадо. Видите ли, он хочет вернуться на родину, в Испанию… Но, увы. Как только он там окажется, Пабло сразу же посадят в тюрьму. Ведь он воевал на стороне республиканцев. У него есть дальняя родственница в Аргентине, поэтому он хочет уехать к ней.
– Да, это, в принципе, возможно. Деньги на билет на пароход и на проживание в Аргентине в течение пяти месяцев у юноши есть? – спросил Консул, думая о чём-то постороннем.
– С этим у Пабло нет проблем! – заверил Некрасов.
– Тогда для получения визы ему необходимо предоставить следующие документы: паспорт, свидетельство о рождении, сертификат о состоянии здоровья, что он не болеет заразными в том числе венерическими заболеваниями, сертификат о прививках, двенадцать фотографий размером четыре на пять, заявление о прошении политического убежища на имя Президента Аргентины. Хочу Вас предупредить, что все документы должны быть на испанском языке и нотариально заверены.
– Паспорта, у меня нет паспорта, – равнодушно заявил Александр.
– Ну без паспорта, молодой человек, ничего не получится! – сразу же отреагировал Консул.
– Паблито, выйди в приёмную! – приказал Шарль, – я поговорю один на один с господином Консулом.
Через десять минут Мальцева пригласили в кабинет. Консула теперь было не узнать. За это короткое время он превратился в любезного и участливого человека.
– Вы же беженец! Поэтому обойдёмся без паспорта! Я Вам выдам специальный документ, который называется сертификат о предоставлении политического убежища.
Остаток дня Некрасов и Мальцев посвятили оформлению всех небходимых документов. У "дядушки" нашлись знакомые врачи, переводчики и нотариус. К обеду следующего дня, они снова зашли в кабинет Консула.
– Что, уже всё готово? – недоверчиво спросил он.
– Да, даже билет на пароход на 3 июня до Буэнос-Айреса! – с гордостью сообщил Некрасов, вручая все документы Консулу.
– Очень хорошо! Приходите через день, в десять часов. Я думаю, что всё будет готово.
– Вы мне разрешите посмотреть аргентинские газеты? – почему-то попросил Некрасов.
– Да, пожалуйста. Сейчас секретарь принесёт подшивки основных газет за этот год и Вы можете посмотреть их в приёмной, – любезно ответил Консул.
Через день на руках у Мальцева находился пакет документов на выезд в Аргентину на постоянное место жительства. Но Александр по прежнему пребывал в состоянии душевного смятения. Он почти не ел, не пил и спал урывками. Его мучал всего лишь один вопрос:
– За что его так наказывает судьба?
– Хватит изображать из себя душевнобольного! Приходи в себя! – приказал ему в номере гостиницы Некрасов, – слушай меня очень и очень внимательно. По прибытии в Буэнос-Айрес, каждое воскресенье, рано утром, ты должен покупать газету "Ла Насьон" и внимательно изучать раздел некрологов. Как только увидишь такого содержания "Сегодня в первую годовщину трагической гибели моего старшего брата Серхио будет совершена поминальная служба в церкви Санта Каталина де Сиена. Алехандро Маури". Ты должен прибыть на утреннюю миссу в церковь Санта Каталина де Сиена, которая находится на углу улиц Сан Мартин и Вьямонте в Буэнос-Айресе. Ты должен быть одет во всё чёрное, не тёмное, а именно чёрное. Чёрный костюм, черная рубашка, чёрная шляпа. Ты должен хромать на правую ногу. Запомни, на правую! В руках у тебя палка, не трость, а палка, на которую ты будешь опираться во время ходьбы. В церковь не входи, а стой возле старой магнолии, растущей у самого входа. К тебе должен подойти человек и произнести фразу:
– А Вы лично знали бедного Серхио?
Твой ответ: Да!
– Хороший был человек! Просто прекрасный! – говорит далее человек. Если он не произнесёт слов "Просто прекрасный", поворачивайся и немедленно уходи. При этом проверь нет ли за тобой слежки. Если человек скажет: Хороший был человек! Просто прекрасный! Ты отвечаешь:
– Для меня это невосполнимая потеря.
С этого момента оперативный контакт установлен и ты выполняешь все задания и приказы местного резидента. Я, конечно, не знаю с какой целью тебя так срочно отправляют в Аргентину, но хотел бы дать тебе несколько общих советов, которые тебе очень пригодятся. Первый: разведчику-нелегалу лучше всего быть независимым в экономическом смысле. Можно, например, купить пицерию, аптеку, ресторан, магазин. Это дело будет приносить тебе доход и давать возможность рапоряжаться своим личным временем. Второй совет: никогда не будь скупердяем. Все свои заработанные деньги вкладывай на установление нужных контактов, подкуп должностных лиц и вербовку агентов. Будь открытым, на вид чуточку простоватым, и очень щедрым человеком. Всегда помни, что ты гражданин СССР и все заработанные тобой деньги принадлежат твоей Родине. Тратить их только на свои нужды – это преступление. Третий совет: не вздумай стать крысой!
– Это как? – не понял Мальцев.
– Это когда на ум тебе прийдёт шальная мысль бросить всё к чертям и скрыться. Забиться в какую-нибудь нору, как крыса. Всегда помни, что мы тебя тогда найдём в любой дыре. Найдём и накажем! Смерть твоя тогда будет ужасна! – зловеще предупредил Некрасов и снова посмотрел на Александра своими страшными глазами с белыми сумасшедшими зрачками, что того от ужаса бросило в дрожь.
– Я понял! – шёпотом ответил Мадьцев.
– Очень хорошо! Оставь себе один хороший костюм, одну рубашку. Остальную одежду подарим сейчас местным парижским нищим. А тебе купим что-нибудь попроще.
– Зачем? – удивился Мальцев.
– Ты что, юноша, не соображаешь? Ты ведь бедный политический беженец! Откуда у тебя дорогая одежда? Купим тебе ещё фанерный чемодан. На пароход билет у тебя тоже второго класса. Поедешь в трюме! На первые расходы я выдаю тебе тысячу триста долларов США. Понял?
– Да! – почти плача, прошептал Мальцев.
Утром третьего июня 1939 года, в порту Гавр, Александр поднялся на борт пакетбота "Флорида". Вечером это судно отходило в далёкий и загадочный Буэнос-Айрес.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.
Назад: Глава 5
На главную: Предисловие