Полученные нами данные имели для меня огромное значение – они существенно изменили мое понимание любви. Много лет я считала, что это восхитительное чувство представляет собой сочетание самых разных эмоций – от эйфории до отчаяния. Однако психологи четко различают эмоции и мотивации – психические процессы, нацеленные на планирование деятельности ради достижения желаемого или необходимого. А наш коллега Арт Арон считал, что любовь – это не эмоциональный, а мотивационный процесс, который помогает построить и поддерживать отношения с предпочтительным партнером. (38)

Поскольку Арт был по-настоящему увлечен этой идеей, мы приступили к эксперименту с томографом, имея на руках две гипотезы: мою, гласившую, что романтическая страсть связана с дофамином и/или другим похожим нейротрансмиттером, и Арта, утверждавшего, что любовью движет разум, а не эмоции.

Впоследствии выяснилось, что верны обе гипотезы. Романтическая страсть действительно связана с дофамином. Но поскольку интересующий нас процесс протекает в хвостатом ядре, в деле оказываются замешаны механизмы мотивации и стремления к достижению цели.

Надо сказать, что сделанные нами открытия позволили мне сформулировать куда более общее предположение. Я пришла к выводу, что романтическая страсть – это основная мотивационная система мозга, иными словами, фундаментально присущий человеку стимул, толкающий на поиски партнера.

Нейробиолог Дон Пфафф утверждает: стимул – это нейтральное состояние, которое активизирует поведение индивида и направляет его действия таким образом, чтобы удовлетворить наши главные биологические стремления – желание выжить и оставить потомство. (39) На протяжении нашего жизненного пути нами движет множество стремлений. Некоторые, такие как жажда или желание пребывать в тепле, невозможно игнорировать, они требуют обязательного удовлетворения. Другие, такие как сексуальное желание, голод или материнский инстинкт, можно перенаправить в иное русло и даже подавить, но затратив на это массу времени и сил. Думаю, что место романтической страсти находится где-то среди них.

Во-первых, как и упомянутые базовые стремления, любовь чрезвычайно трудно игнорировать. При этом эмоции приходят и уходят: вы можете чувствовать себя счастливым утром, а к вечеру кипеть от ярости.

Как и базовые стимулы, любовь заставляет человека добиваться вполне конкретной цели – возлюбленного, подобно тому как голодного интересует лишь еда. А вот эмоции – к примеру, отвращение, – могут относиться к бесчисленному множеству предметов и явлений. При этом романтическая страсть вызывает у нас множество самых разнообразных эмоций, в зависимости от того, разделяет ли любимый наши чувства или они не находят у него отклика.

Кроме того, любовь с трудом поддается контролю. Нам сложнее заставить себя забыть, к примеру, о жажде, чем контролировать свои эмоции, например, гнев.

Что особенно важно, все основные стремления, как и любовь, связаны с повышенным уровнем дофамина в центральной нервной системе. (40)

И, наконец, романтическую страсть и другие базовые стремления мы ощущаем как сильнейшую, неодолимую тягу. Нам необходима вода. Нам необходимо тепло. Ну, а влюбленные уверены, что им необходим любимый человек. Прав был Платон, 2000 лет назад заявивший, что бог любви «пребывает в постоянной нужде». (41)