Наступил вечер, пора было подумать о досуге. Оболиус где-то раздобыл нарядную рубаху и с блестящими глазами направился к воротам. В последнее время он стал слишком задирать нос. И если со своим учителем он был вежлив и послушен, то среди своих новых уличных друзей хорохорился не в меру. Еще бы: умение худо-бедно формировать простенькие плетения делало его даже среди старших ребят большим человеком, настоящим чародеем. Однако сегодня произвести впечатление на какую-нибудь девочку у него не получится: у старика на помощника были свои планы. Окликать ученика он не стал, вместо этого ловко накинул ему на плечи искусную нить, остановив на месте.

Охранники, со скучающими лицами сидящие у ворот, дружно повернули головы и ухмыльнулись, обрадованные бесплатным представлением. Старик заметил, как покраснели уши подростка, и как он сжал кулаки. Похоже, свое пленение парень списал на счет служивых. Ну да ничего, сейчас разберется: искусник потянул нить на себя. Оболиус дернулся по привычке, затрепыхавшись, точно рыбка на крючке, наконец, сообразил обернуться и увидел ловца. Со строптивостью, достойной лучшего применения, помощник разорвал путы и освободился. Толлеус только этого и ждал: талию ученика тут же захлестнула нить совсем другого плана, которую так просто было не порвать. Подросток справился и с ней, но проиграл пару-тройку шагов. В ход тут же пошла третья нить, настойчиво увлекая свою жертву к мастерской. Разных нитей в арсенале искусника было предостаточно, так что вполне хватило, чтобы в молчаливой борьбе подтащить к себе Рыжего «чародея», и еще осталось про запас. Раскрасневшийся помощник тяжело дышал, точно после долгого бега. Толлеус его понимал: совсем не просто пользоваться Искусством без посоха, особенно если ничего не умеешь. Впрочем, ученик делал огромные успехи и только что с честью одолел еще одно испытание, победив все нити.

Сражаясь за свободу, ученик израсходовал весь свой куцый запас маны. Тренировки позволят развить манослой, но случится это еще не скоро. Убедившись, что охранники не смотрят, старик поделился маной из накопителя: она сейчас парню понадобится, а естественное восстановление займет много времени.

— Слушаю, учитель… — кротко сказал Оболиус, будто не было только что поединка, будто он никуда не собирался, а подошел сам, чтобы полюбопытствовать, не может ли он чем-то помочь. Однако опущенные долу глаза и послушный голос не могли обмануть искусника: он-то прекрасно помнил, что вытворял этот пройдоха в первые дни по дороге в Широтон с точно таким же услужливым выражением лица. Показав небрежным жестом на разложенные на столе добытые сегодня у плотника деревянные части голема-малыша, он буднично сказал:

— Собери-ка мне Паука. — И тут же добавил, с весельем глядя на округлившиеся глаза ученика: — Давай-давай, надо просто лапки присоединить. Ничего сложного. — И, не дожидаясь ответа, вразвалочку пошел к своему креслу, чтобы заняться Великой Искусной Книгой.

Дело продвигалось, но сегодня ребром встала проблема места, которая намечалась уже давно: свободные ячейки для плетений кончились. Новый посох взять негде. Даже если встать перед Маркусом на колени, все равно не даст, потому что у него у самого нет. Зато у него есть архейские артефакты. Это, конечно, вещь совсем другого плана, но на ее основе можно попробовать что-нибудь сделать.

Жезлостроение Толлеус изучал очень давно, и на практике знания применять ни разу не приходилось, но кое-что он все-таки помнил. Кажется, пришла пора проверить свои знания практикой.

Прежде, чем клянчить у посла новый амулет, хотелось сначала поставить несколько экспериментов. Благо, подходящий древний амулет есть. Можно воспользоваться тем, что установлен в жилете. Пусть он не пустой, зато прямо тут: ходить никуда не надо. Если опыты подтвердят задумку старика, тогда уже можно будет просить новый и настраивать его по своему усмотрению. Профессор, когда узнает, для чего, жадничать не станет: книга-то получилась замечательная. Просто хотелось сразу показать результат с амулетом, без посоха, а не рассыпать голословные обещания. Толлеус совсем не собирался утаивать свою работу: если она полезна всем, пусть все ее получат. Напротив, если целым миром взяться за совершенствование Книги, то она станет еще лучше.

Прикрыв глаза, искусник взялся за работу. Продублировать информацию о фрагментах из посоха в амулет проблем не представляло, хотя и требовало определенного времени. Тут же на практике подтвердилось предполагаемое преимущество и одновременно с этим недостаток архейского артефакта, который не был изначально поделен на ячейки для плетений. Неоспоримым плюсом использования амулета было то, что маленькие фрагменты в нем занимали не больше, чем необходимо, то есть практически ничего, в то время как в посохе для каждого такого кусочка требовалась полноценная ячейка. При этом посох умеет сжимать плетения, делая их компактнее, но с фрагментами такой номер не проходит. Такой вот забавный парадокс: плетение выгоднее хранить в посохе, а фрагмент в артефакте. Зато реликвии древних напрочь отсутствовала не только система поиска, но и возможность какой бы то ни было идентификации хранимых фрагментов. Когда Толлеус помещал два фрагмента друг за другом, они тут же сливались в единое целое, и найти конец первого и начала второго представлялось непростой задачей.

В амулете у старика хранилось много плетений для жилета, здесь же была выстроена логика их работы, но там были ссылки на конкретное место, с которого начиналось то или иное плетение, а еще между плетениями стояли блоки-разделители. Этот метод для фрагментов не очень-то подходил, потому что их было очень много. Очень легко запутаться, вручную проставляя такие ссылки для каждого кусочка. Да и разделители займут места едва ли не столько же, сколько сами фрагменты, что сокращает доступное пространство в два раза.

В посохе применялся метод адресации по имени. То есть там была специальная область, где хранились только названия плетений, идентифицирующие их метки в Хранилище, и ссылка на ячейку, где по факту хранится структура самого плетения. Требовалось создать в амулете некий аналог, тем более что без него поиск фрагментов все равно работать не будет. Отличие по большому счету требовалось только одно: поскольку нет специальных ячеек, то у каждого фрагмента вместо одной ссылки должно быть две, указывающие на определенные места в амулете: на начало и на конец каждого кусочка. По опыту создания жилета искусник знал, что этот метод плох тем, что в случае удаления или корректировки фрагмента после него останется пустое место, в которое очень тяжело будет впихнуть что-то новое. Со временем неизбежно будут накапливаться такие дыры, съедающие доступное пространство. Если же понадобится дополнить фрагмент какой-то информацией или новой связью, то для этого попросту не хватит места — оно уже будет занято другим фрагментом.

Толлеус, едва не прочесав в шлеме дырку, нашел выход. Все-таки без ячеек не обойтись, но их можно сделать маленькими-маленькими, чтобы туда только-только влез фрагмент. А ссылки на другие фрагменты вообще можно хранить отдельно, сделав для них специальную структуру. Покивав своим мыслям, старик взялся за реализацию, но уже в процессе внес корректировку. Действительно, фрагменты маленькие, но все-таки разные по размеру. Так что пространство для ячеек в артефакте он решил поделить на три неравные части. Самая большая — для обычных фрагментов, часть поменьше, но с более крупными ячейками — для крупных кусков. И конечно же оставил место для таких ячеек, как в посохе. Не для фрагментов — таких больших не бывает. Просто архейский амулет в жилете — не декоративный элемент: надо же где-то хранить плетения, отвечающие за работоспособность этой громоздкой конструкции.

Работа шла крайне медленно: сказывалось отсутствие практики. Хорошо еще, что был образец перед глазами — без него было бы точно не справиться. Пока что старый искусник совершенно не заботился об оптимизации: лишь бы работало. Настроить и сгладить углы можно будет и попозже. Точно также корпел над своим заданием его искусный ученик, усевшись рядом с Пауком-прародителем и разложив вокруг себя деревянные части. Только если Толлеус выглядел безмятежным, и со стороны могло показаться, будто он спит, то подросток постоянно елозил на своем месте или, замерев на несколько минут, тут же вскакивал и ходил взад-вперед по двору. На руках его запеклась кровь — Оболиус, сам того не замечая, от усердия периодически начинал грызть костяшки пальцев, травмируя их, но не чувствуя боли.

Солнце, кинув последний прощальный луч, упало за стену, и город в считанные минуты окутала темнота. Ни спустившиеся сумерки, ни ночная прохлада, ни даже громкое уханье усевшейся на флюгере совы не смогли отвлечь работников. Они попросту не замечали всего этого, погрузившись в мир Искусства.

Все же Оболиус справился первым. Против ожидания, его хмурое осунувшееся лицо совсем не выглядело счастливым. Кажется, настроен он был весьма агрессивно, поскольку, окликнув учителя и не получив ответа, без всякого почтения качнул кресло, в котором уютно устроился старик.

Не понимая, что происходит, Толлеус захлопал глазами, с удивлением заметив на небе звезды.

— Ваш Паук… — без предисловий бросил помощник: — Я собрал. — С этими словами он чуть посторонился, продемонстрировав тщедушное деревянное тельце будущего голема, которое он волоком бесцеремонно притащил за лапу. Секунд десять Толлеус бестолково моргал, силясь понять, о чем речь, пока, наконец, все-таки не вырвался из мира фрагментов и плетений, вспомнив о своем давешнем задании.

— Давай посмотрим! — каркнул он пересохшим горлом и закашлялся. Сразу встать тоже не получилось: тело затекло.

Кое-как доковыляв на негнущихся ногах до голема-прародителя, искусник ловко снял подаренную реликвию и сноровисто подключил к деревянному малышу. Все оказалось не так и плохо: новый Паук смог сам встать. Сейчас, когда лапки расправились, Толлеус хорошо видел все нити. Ученик не поленился и попробовал воспроизвести такие же, которые использовал сам искусник. Отличия, правда, были, но незначительные. Результат очень хороший: никто не может с первого раза сделать все идеально. У парня искусный дар плюс отличное образное мышление и великолепная память. Довелось бы ему родиться в Кордосе, он пошел бы очень далеко. Как минимум стал бы профессором. Здесь же, вдали от Академии с настоящими учителями, без посоха перспективы у него неутешительные. Старик прекрасно это понимал, но все же пытался помочь, чем мог: если талант есть — жалко его хоронить.

Мысленно пожав плечами, Толлеус продолжил осмотр. С креплением нитей у парня явно возникли проблемы, но он вывернулся и приспособил на суставах маленькие металлические скобы, за которые и привязал концы нитей. Работы, конечно, больше, чем сформировать посохом искусный крепеж, и не так надежно, но вполне сгодится.

Ходовые испытания все-таки выявили один изъян: нити на передних лапах оказались коротковаты, поэтому Паучок все время спотыкался и на каждом шаге норовил клюнуть носом землю. И все же старик ожидал гораздо меньшего, когда поручал ученику это задание. На самом деле он был готов к тому, что помощник вообще не справится: плести такие нити на самом деле не так просто, как кажется.

Выдав в качестве поощрения пацану монетку, Толлеус отпустил его на заслуженный отдых. Паука он поправит утром — сейчас самому не мешало бы прилечь. Сейчас он слишком устал, да и долгое пребывание на улице в неподвижности может аукнуться обострением артрита или чем похуже. И так в последнее время не было ни одного приступа, при этом самочувствие хорошее, а жилет потребляет меньше обычного. Может быть, конечно, сказывается чародейское лечение или климат тут, в Оробосе, целебный, но все равно судьбу лучше лишний раз не искушать. Так что пора на отдых.

Старик пристрастился ночевать здесь же — в мастерской. Ездить на постоялый двор за сомнительным комфортом — то еще удовольствие. Тут есть пуховая перина, подушка, одеяло — что еще надо? Сняв плащ, камзол и скинув башмаки, искусник со сладостным стоном растянулся на постели. Из темного угла эхом откликнулось чье-то утробное сопение, и сейчас же в лицо Толлеусу сунулась слюнявая морда химеры.

Не готовый к такой неожиданности, старик посохом, точно обычной палкой, инстинктивно отпихнул мохнатую тварь. В каморке света практически не было, поэтому он осмотрелся аурным зрением. Зверь топтался прямо перед ним, булькая о чем-то своем и явно намереваясь устроиться рядом с хозяином. Агрессии в ауре не было, зато в глаза бросился манослой, против ожидания полный. Искусник совсем недавно полностью опорожнил его, восстановление должно было занять много дней…

Сейчас же всплыла в памяти несуразность, зацепившая его внимание, когда давеча приезжал Маркус и ругался по поводу использования конструктов. Старик вспомнил: уже тогда запас маны у химеры был полностью восстановлен. Именно это смутило его, но начальник отвлек, и мысль забылась.

Толлеус сел, ошарашенный догадкой: «Если никто не накачал животное маной, что вряд ли, то она — чудесный живой источник этого драгоценного ресурса!»

В этот момент химера выбрала себе местечко. Завалившись набок и подмяв искусника под себя, она довольно заурчала.