Закончился день великих волнений, когда новости хорошие и плохие несутся нескончаемой чередой, а Призрачные голоса кричат в самое ухо громче, чем когда бы то ни было раньше. Наступил новый день. Искусник, искупавшись вчера перед сном в специальной бадье, вода в которой была подогрета и приправлена снимающим усталость плетением, не торопился вылезать из мягкой чистой постели. Вообще работники живут не в посольстве, но ему вчера постелили в одной из гостевых комнаток. Всякое бывает: прибывают новые сотрудники, делегации, инспекции. Одним словом, гости.

Все было хорошо, даже еще лучше. И только одна мысль точила, как червяк: он ищет свою Мечту не там.

— Обидно! — сам себе пожаловался Толлеус. Вроде бы, все признаки указывали на Оробос, все объяснялось чародейством. И вот на тебе. Положа руку на сердце, эта поездка, несмотря на все треволнения, принесла старику только пользу. Он нашел работу, о какой и не мечтал, поправил здоровье, на что только робко надеялся, сделал несколько полезных покупок, продвинулся в своих изысканиях. Даже с маной теперь все в порядке: больше не надо беречь каждую каплю. Живи и радуйся. Отправляясь в путь, он прекрасно отдавал себе отчет, что, промыкавшись два месяца, может вернуться ни с чем. Так что ни о какой неудаче не могло быть и речи. Но все равно внутри был неприятный осадок.

Теперь, когда искусник снова при работе, надо было забыть обо всех поисках и путешествиях, обустраиваясь на новом месте, привыкая к новому укладу. Вся прежняя жизнь была такой: государство решает, ты выполняешь. Но мечта… Нет, Мечта с большой буквы, родившаяся на чудесных образах из видений, не желала уходить. Она не давала покоя, требуя продолжать поиски. Бороться с ней было нелегко.

— Нужно чем-нибудь отвлечься! — посоветовал себе Толлеус. Выбравшись из комнатки, он отправился искать Маркуса, по пути сочиняя список необходимого для Паука. Увы, но голем ему более не принадлежал, перейдя в собственность Империи. Теперь никакой самодеятельности: все изменения конструкции должны согласовываться с руководителем.

Отношение профессора изменилось, и это явно чувствовалось. И немудрено: раньше Толлеус был равным, теперь подчиненным. Впрочем, никакой неприязни не было. Просто появилась некоторая жесткость и надменность. Закономерное и предсказуемое развитие событий, просто старик как-то не подумал об этом и немного растерялся. На самом деле Маркус занял весьма мудрую позицию, не мешая изобретателю. Он просто требовал держать его в курсе, не накладывая никаких других ограничений.

Закончив с делами, Толлеус как-то неожиданно понял, что у него, наконец, масса свободного времени, при этом нет никаких якорей и обязательств. Заняться, конечно, есть чем. Но в списке ничего неотложного: можно выбирать на свое усмотрение. А можно вообще ничего не делать: усесться на берегу и целый день смотреть, как вода мутным потоком бежит мимо. Все же ритм жизни старика еще не замедлился настолько, чтобы последовать этой идее. Да и какой покой, когда преданная Мечта смотрит изнутри с немым укором? Толлеус выбирал недолго: теперь, если интендант не обманул, у старика есть доступ в Библиотеку. Лучше не откладывать ее посещение на потом, пока Маркус не придумал, что туда, как и в чародейские лавки, тоже нельзя ходить.

Приветливо махнув стражникам у ворот, старик выбрался на улицу. На самой окраине города в жалком заведении под названием «Толстяк» его ждет Оболиус. Подождет, не ехать же за ним через все Кольца, чтобы потом возвращаться обратно в Серебряный Город?

Давненько искуснику не приходилось ходить далеко пешком. Но пришлось: свой коляски у него еще не было, а просить казенную он даже не стал, трезво оценив свое место. Оставалась надежда поймать извозчика, но эта братия обладала удивительным чутьем проваливаться сквозь землю именно тогда, когда они нужны. Путь до библиотеки был не близкий, но иного выбора попросту не было, и старик к полудню с долгими остановками, все же одолел его сам. Зато на этот раз кованая решетка отворилась перед ним.

Толлеус спустился в мрачного вида холодное подземелье. Тут, конечно, не было капающей воды, крыс и паутины в углах. Но все-таки впечатление складывалось такое, как будто находишься в тюремных казематах. Виной всему, видимо, было качество отделки стен и царящая внутри полутьма.

Пройдя немного по коридору, искусник оказался в большом, неплохо освещенном солнечным светом зале. Книг по-прежнему не было видно, зато тут в большом количестве были столики, за которыми сидели писари и что-то старательно строчили гусиными перьями. Скрип стоял противный — старика аж передернуло. Присмотревшись, он понял, что оробосцы прилежно переписывают какие-то особо потрепанные фолианты. Или просто копируют редкие рукописи. Здесь тоже была стража: со скучающим видом в углах сидели на стульчиках вооруженные люди.

Откуда-то из глубины зала выплыла суровая дама и вопросительно уставилась на Толлеуса:

— Чего изволите, достопочтимый ллэр? — вежливо, но холодно поинтересовалась она.

— Интересуюсь некоторыми книгами… — Искусник рассчитывал, что ему встретится какой-нибудь ученый книжник, который подскажет дорогу в книгохранилище.

— Какие? — также без эмоций спросила женщина.

— Чародейские гримуары, — старик решил действовать «в лоб». Можно — отлично, нельзя — смысла нет ходить вокруг да около.

Слова «не положено» не прозвучало, но дама не двинулась с места. Только голос ее стал еще холоднее, а речь медленнее:

— Какие конкретно книги вас интересуют? Название, автора знаете?

Старик пожал плечами: откуда ему знать, какие книги он хочет почитать? — Вот взглянет на обложку, и скажет, эту или нет.

Книжница поджала губы:

— Хорошо, я подготовлю для вас список. Садитесь за свободный столик.

— Ишь, какое обслуживание, — подивился Толлеус во след женщине. — Список подготовят. Но могли бы не утруждаться, сам могу посмотреть по корешкам.

Его слова остались без ответа. Искусник послушно присел за маленький столик, отодвинув подальше чернильницу, и приготовился ждать. Прошло добрых пятнадцать минут или даже все двадцать. За это время запросто можно было составить десять списков, но книжная дама все не показывалась. Старик откровенно скучал, но под бдительными взглядами стражников, которые явно почему-то выбрали его объектом своего наблюдения, старался вести себя тихо. То-то обидно будет, если вдруг его решат выгнать теперь, когда он уже внутри!

Сказать по правде, ощущения прикосновения к Тайне больше не возникало. Чудесное Искусство живет не здесь, и точка. Почитает он книги, может быть, даже узнает что-то новое. Но это не будет откровение.

Наконец, появилась давешняя женщина с пачкой листов. Быстро отыскав Толлеуса взглядом, она подошла и швырнула свою ношу ему на стол:

— Ваш заказ, уважаемый ллэр!

Довольно странное поведение для обычной служительницы. Прищурив опытный взгляд, искусник навскидку предположил у нее язву желудка, а у мужа импотенцию. Что ж, обычное дело, житейское. Настала очередь списка. У старика глаза на лоб полезли от количества книг в нем. Признаться, он рассчитывал на пару десятков, не больше. Под пристальным взглядом дамы он ткнул пальцем в первое попавшееся название. «Путь чародея. Сокровенное знание». Звучит многообещающе: ничем не хуже остальных.

Женщина круто повернулась и пошла к неприметной двери. Толлеус засобирался следом, но был остановлен властным: «Ожидайте здесь!» Он снова сел. Охранники смотрели, не мигая, писари, на секунду оторвавшись от работы, тоже бросали насмешливые взгляды. Неуютное местечко. Чужое.

В этот раз книжница отсутствовала всего каких-то пару минут. Вернувшись, она молча бухнула на стол огромную книгу в железном переплете. Как она ее дотащила, оставалось загадкой. Пожалуй, искусник бы поостерегся даже поднимать ее. К счастью, нести ее никуда не надо: достаточно просто открыть. Толлеус уселся поудобнее и приготовился быстренько пробежаться путем чародея, чтобы постичь сокровенное знание. Сначала он читал, потом стал проглядывать книгу по диагонали, потом просто листал страницы. Название — чистейшей воды обман. Внутри оказалось очень много высокопарных слов о концентрации, медитации, гармонии. Страницы пестрили картинками всевозможных поз, в которых искуснику предлагалось почувствовать себя то рыбкой, то мышкой. Одним словом, бред, начисто лишенный смысла! Смешно даже представить, как чародей будет насылать свои чары, встав на одну ногу и представив себя цаплей!

Захлопнув достойную печки книгу, Толлеус подозвал служительницу. Очевидно, спрашивать надо по-другому, и он сейчас попробует.

— Посоветуйте мне какой-нибудь справочник конструктов! — со всей возможной доброжелательностью попросил он.

— Таких рукописей нет! — уверенно заявила женщина, смерив старика хмурым взглядом.

«Нет справочников?» — такое в голове не укладывалось. — «Как же чародеи в своих конструктах разбираются, как учатся? Наверное, просто не хотят ему давать эти ценные материалы. Что ж, вполне ожидаемо».

— Может быть, есть какие-нибудь книги про конструктов? — снова сделал он попытку.

— В «Познании бытия» есть раздел, — без запинки ответила служительница. — Также есть труд «Аура. Семь ступеней мастерства», там несколько глав посвящено им. И еще хороший тренинг в той книге, что вы уже взяли и так неаккуратно листали…

При упоминании «сокровенного знания» Толлеус поморщился. Впрочем, другие названия также не внушали даже минимального оптимизма.

— А про искусников у вас что-нибудь есть? — без надежды в голосе спросил старик.

— Есть, но не много, — дама нахмурилась, перебирая в памяти фолианты из библиотечных закромов. — Какие искусники вас интересуют: кордосские, их предшественники или Древние?

С кордосскими искусниками Толлеус был знаком не понаслышке, про прежних — тех, что сумели воссоздать посохи лет двести назад, тоже кое-что изучал на истории искусства. А вот о древних археях мог судить только по результатам работы с их наследием. Неужели здесь есть материалы о них — тех, кто сгинул многие века назад, но чье могущество было неизмеримо выше сил и знаний нынешнего поколения? В это даже не верилось. С внутренним трепетом он озвучил выбор.

Искусник просидел в библиотеке до глубокого вечера. Сначала он планировал позаниматься до обеда, а потом вернуться обратно в посольство. К счастью, вовремя выяснилось, что пропуск у Толлеуса разовый. Он уже добрался до ворот на улице, чтобы где-нибудь перекусить и промочить пересохшее горло, как стражник, вежливо пожелав удачи, обмолвился, что пропуск аннулируется. Не время было задаваться вопросом: «Почему так?» Забыв про голод и жажду, искусник круто развернулся на пятке и потопал обратно, чем заслужил приподнятую бровь книжницы и вежливо-ядовитое «добро пожаловать в храм знаний».

Толлеус прекрасно понимал, что не сможет прочесть все «Наследие» до конца: во-первых, слишком много материала, во-вторых, какой-то незнакомый диалект — вникать в смысл тяжело. Что делать — старик не знал. Ясно было лишь одно — он не может себе позволить упустить из рук такой источник знаний, потому что пожелтевшая от времени книга в рассохшемся черном кожаном переплете оказалась по-настоящему ценной и познавательной. Искусник ожидал простой экскурс в историю и в лучшем случае туманные намеки на методики прошлого. А на деле это оказался почти учебник, без заданий, зато с пояснениями. Книга, если верить дате на корешке, была старше искусника раза в три. Удивительное дело, но ее за это время брали всего четыре раза, о чем свидетельствовал клочок пергамента, вложенный внутрь. Толлеус теперь числился там пятым номером.

Медленно текли минуты, а старик изо всех сил старался придумать вариант, как бы скопировать раритет для дальнейшего изучения. К сожалению, плетениями размножения Вестников он не владел. В посох фолиант не перепишешь — слишком много страниц. В голову даже закралась шальная мысль: не утащить ли книгу с собой, накинув на нее сеть невидимости и оставив взамен иллюзию. Конечно же, делать этого он не стал, зато нашел решение. Можно создать иллюзорные копии всех страниц, лишь бы только не сработала какая-нибудь тайная защита на применение Искусства.

Работа предстояла долгая и требовала много маны — книга была большая и толстая. Толлеус, отсидев зад и заработав ломоту в спине, все-таки успел одолеть талмуд до конца, как раз когда писари, подчиняясь невидимой команде, дружно отложили свои перья и потянулись к выходу. Стражники, которые тут же попросили искусника покинуть помещение, не заметили ничего подозрительного: он создавал иллюзии одна в одной прямо у себя в груди. Растащить их потом на страницы не составит труда. Пряча самодовольную улыбку и покачиваясь от усталости, старик покинул гостеприимные стены. Оставалось решить проблему, как превратить все обратно в бумагу, но это уже мелочи. Поразмыслив, Толлеус решил не делиться с Маркусом своим приобретением: еще накажет за посещение чародейской библиотеки или назовет книгу секретной и заберет. Проще сходить в книжный цех и заплатить писарям, а уж они-то с копий лихо все перепишут и сошьют вместе.

Оказавшись на улице, старик тихонько побрел вдоль забора, занятый своими мыслями. Надо ли говорить, что мысли эти крутились вокруг книги. Написал ее неведомый профессор Искусства несколько столетий назад, но в ней он рассказывал не о своих современниках, а о древних искусниках — археях. Толлеус прочел еще не много, но пищи для размышлений хватило. Конечно, он кое-что слышал о тех, кто играючи создавал сложнейшие амулеты и умопомрачительные плетения. Но большей частью это были байки и небылицы. Старик по долгу службы часто работал с наследством древних искусников и не понаслышке знал об их мастерстве. Теперь же он узнал кое-что об их методах. Толлеуса всегда интересовало, как искусники прошлого умудряются обходиться без жезлов. Ведь для формирования любого плетения нужны фрагменты. История утверждала, что еще двести лет назад искуснику приходилось помнить и создавать каждый фрагмент самостоятельно. Старик знал, каково это — создавать фрагменты «вручную», поэтому он не очень-то верил преподавателям в Академии. Работа без посоха требовала такого напряжения мысли, что голова грозила вскипеть как варево в котле над очагом. И вот теперь у него «в руках» книга, которая подтвердила слова учителей. Но древние искусники поступали иначе. На пожелтевших страницах ясно написано: археи могли из любой точки мира обратиться в одно из своих хранилищ плетений и взять оттуда любую заготовку или фрагмент!

Еще в книге была методика классификации и поиска фрагментов в Хранилищах. И этот вариант оказался похож на тот, что придумал и начал создавать Толлеус, но все-таки лучше, полнее. Вполне возможно, что археи имели аналог Великой Искусной Книги, которую старик задумал создать в своем посохе — все указывало на это. Или вовсе та схема из видения, которая не просто помогает легко и быстро подбирать фрагменты, а сама может описать формулу плетения на заказ, тоже их рук дело. Почему бы и нет? — Откуда-то ведь она взялась. И где-то вполне могло сохраниться ее описание. Теперь ее нашли и тайно используют, но Толлеус подсмотрел и тоже знает о ней.

Все-таки не понятно, откуда пришли те видения? Никогда раньше старику не доводилось листать, точно книгу, чужие воспоминания. Только боги способны на такое. Там, в комендатуре, был бог — это точно. Могло быть так, что бог рылся в чужой памяти, а он — Толлеус — подсмотрел? — Одни домысли, а ответа нет…

За размышлениями Толлеус сам не заметил, как оказался один на темной улице в незнакомой части города. Грабителей он не опасался: все-таки внутри Серебряного Кольца живут аристократы, чей покой усердно охраняют многочисленные стражники. Когда они встретятся, а они всенепременно встретятся, можно будет спросить у них дорогу до посольства, только это все равно далеко. Утром он дошел сюда пешком, но теперь, проработав целый день без единой крошки во рту, уже не был уверен в своих силах.

Путников уже не было, однако немного впереди к ярко освещенному фонарем входу в чей-то особняк подкатила дорогая коляска. Из нее вышла богато одетая пара, и мужчина под ручку повел женщину по высокой лестнице на крыльцо. Кучер стегнул лошадь, готовый определить ее в конюшню на постой.

В голове возницы услужливое воображение уже рисовало щи с салом в дымящемся горшке, спящих на полатях детей, теплый и мягкий бок жены на пуховой перине. Неожиданно из темноты выступила необъятная фигура с палкой, встав между этой заманчивой перспективой и лошадью. Кучер придержал скакуна, прикидывая, благородного происхождения или нет старик, что стоит на пути. Если нет, то стегануть кнутом, чтобы убирался живее в сторону, если благородный, то вежливо попросить отойти.

Пока кучер пребывал в раздумьях, наглый старикашка подошел совсем близко и, звякнув монетами, велел отвезти его на окраину в один из дешевых трактиров под названием «Толстяк». Заработать, конечно, хотелось. Жена со щами подождет. Однако ехать через весь город на ночь глядя в бедные районы на дорогой хозяйской карете как-то боязно. Да и человек какой-то странный. Вроде как плюнешь — зашибешь — такой старый, но стоит, не качается. И голос такой повелительный, будто император собственной персоной. А если судить по одежде — так какой-нибудь цеховой подрядчик.

— Денег не хватит, любезный! — гаркнул кучер, махнув рукой на прибыль. — Иди своей дорогой!

Вновь из подсознания надвинулась жена в исподнем и с миской пирогов в руках. Так явственно, так заманчиво — аж внутри все затрепетало. Но толстяк в сером плаще и не думал уходить:

— Хорошие деньги предлагаю! Две серебряные монеты даю почти даром.

Аппетитные женские формы в голове кучера тотчас же превратились в серебряные кругляши, а те в свою очередь обернулись другими простыми, но обильными человеческими радостями.

— Уф! — хрюкнул возница, но тотчас тряхнул головой, разгоняя морок. «С дыркой в голове во рву найдут, а не деньги дадут», — неутешительная мысль, тотчас подхваченная воображением, совсем напугала кучера. — Не повезу! Дорогу! — взвизгнул он, замахиваясь кнутом. Старик даже не пошевелился, только посох в его руках вдруг пугающе засветился, а вокруг него закружились в танце болотные огоньки. Лошадь тревожно заржала, силясь сдвинуть с места карету, у которой отчего-то враз перестали крутиться все колеса.

— Не делай того, о чем пожалеешь! — голос чародея стал недовольным. — И не расстраивай меня! — При этих словах один огонек оторвался от посоха и повис в опасной близости от головы возницы, пульсируя, точно сердце. — Ну так что?

— Садитесь, господин! — не своим голосом пискнул кучер. Вся его красивая красная ливрея пропиталась потом. Шутка ли, так разговаривать с чародеем? Страшное проклятие было совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки! Пропади пропадом карета вместе с лошадью! Только навряд ли чародею она нужна. Наверное, ему и в самом деле просто нужно по своим важным делам съездить на окраину. В любом случае стражники проверят метки обоих, когда карета будет выезжать за Серебряное Кольцо. Если что случится, они подтвердят, что внутри был чародей. И тогда к простому кучеру все вопросы отпадут сами собой.

На постоялом дворе «Толстяк» ничего не изменилось: дверь после продолжительного стука открыл тот же звероподобный хозяин, стряпня его также была на удивление хороша, все та же химера противно булькала в конюшне. Грустный Оболиус нашелся там же, он сидел, поджав ноги и глядя на пламя свечи в фонаре.

— Это хорошо, господин, что вы пришли, — печально сказал он старику: — У меня совсем кончились деньги, и завтра утром нужно съезжать.

Толлеус согласно кивнул: в Палатке впопыхах он сунул в руки помощнику лишь одну монетку. Неизвестно, какая мысль взбрела бы в голову оболтуса завтра. Может быть, ему пришло на ум продать одну лошадь и съесть химеру или наоборот. Проверять предположение на практике не хотелось. Впрочем, с химерой и в самом деле надо что-то делать. Пока что она лишь ест и не приносит никакой пользы. Подросток тем временем продолжал:

— У меня с нитями совсем не ничего не выходит. Вот смотрите: я ее создаю, но она получается никакая. Ни зацепить ее, ни связать… Вообще никак не использовать! Господин, почему так? — на искусника уставилась пара больших зеленых глаз.

Старик нахмурился, разглядывая творение помощника. Действительно, это была самая настоящая искусная нить. И не важно, что она была в своем простейшем варианте, без свойств. Главное, что подросток как-то умудрился сформировать плетение и запитал его маной, причем он сделал это без посоха! Да, прежние искусники работали именно так. Но не от хорошей жизни, а элементарно из-за отсутствия жезлов. Толлеус еще в пору своего обучения знал о такой возможности и, как и все ученики, даже сдавал экзамен на формирование нитей своими силами, без подспорья в виде посоха или других искусных инструментов. Но это так — дань истории. Ходят байки, будто академики с легкостью плетут вязь без посоха. В молодости старик даже верил в это: могучие академики могут все! Однако время расставило все по своим местам: за всю свою жизнь ничего подобного ему видеть не приходилось.

Искусник по-новому посмотрел на своего помощника. Вот перед ним сидит рыжее дарование, которое без какого бы то ни было обучения вообще предъявляет экзаменационную работу последнего курса, да еще жалуется на некоторые трудности. У парня явный талант к Искусству, вдобавок есть желание этот талант развивать. Или тут кроется какой-то подвох?

— Где ты взял фрагменты? — подозрительно спросил он, вперив немигающий взгляд в ученика.

— Я ничего не брал! — надулся пацан и на всякий случай спрятал руки за спину. Толлеус, поморщившись, отмахнулся:

— Да не по-настоящему взял. Ты говоришь, что эта нить — твоя. Когда ты ее плел, из чего формировал структуру?

Оболиус, все еще насупившись, пожал плечами:

— Так ведь я много раз видел, как вы это делаете. Запомнил…

Искусник недоверчиво покачал головой. Потом сформировал рядом с нитью помощника свою — аналог простой веревки, только невидимый.

— Смотри внимательно, видишь разницу? — для пущего эффекта старик ткнул посохом в ученика. Тот боязливо попятился:

— В-в-вижу, — неуверенно ответил он.

— Повтори!

Оболиус зажмурился и аж покраснел от натуги, однако в самом деле сформировал третью нить, весьма похожую на образец. Толлеус смотрел во все глаза: никаких секретов, просто аура ученика колыхнулась, выдавая на-гора необходимые для плетения фрагменты.

Конечно, плести вязь одной лишь аурой — это позапрошлый век. Но для оробосского мальчишки это, пожалуй, единственный вариант. Не гоже зарывать такие способности. Если уж посох для него взять негде, то пусть осваивает это направление. Глядишь, что-нибудь да получится.