Утром Толлеус поднялся очень рано. Наскоро позавтракал в еще пустом зале. Сабана неодобрительно покосилась на Око в глазу чародея, но ничего не сказала: странностью больше, странностью меньше — какая разница. Всем известно, что кордосские искусники не нормальные.

Старик хотел было воспользоваться тем, что остался один, и потренироваться с приобретенной игрушкой. Однако он сразу же ее выключил: конструкт Ока, закрепленный над искусником, оказался в чьей-то спальне над общим залом. Эту комнатку, как оказалось, снимала молодая пара, и как раз сейчас они устраивали всякие бесстыдные непотребства. Толлеус аж поморщился. «Ну и молодежь пошла», — пробормотал он себе под нос и сплюнул.

Старик поднялся спозаранку не просто так. До вечера оробосские оперативники обещали разобраться с разбойным нападением и, если слова искусника подтвердятся, дать «добро» на дальнейшее путешествие. Толлеус хотел воспользоваться незапланированной остановкой и хорошенько изучить город. Олитон, конечно, далеко не столица. И все же, как показал вчерашний день, тут тоже можно найти много интересного. Тем более что все равно придется провести здесь какое-то время.

Старик учел вчерашний опыт: в этот раз он поехал на телеге. Пусть не везде проедешь, зато можно хоть весь город объехать. А в узкие улочки, если появится желание, можно и пешком.

Утро радовало приятной свежестью. Солнце еще невысоко. Это в полдень пот будет лить в три ручья, и воздух будет обжигать легкие. Все, кто может, попрячутся в тени, а кто не может, запрудят улицы. Но пока лишь длинные тени от редких путников сновали на полупустой дороге под счастливый щебет птиц.

Расспросив трактирщицу, Толлеус узнал еще об одной чародейской лавке. Туда он и держал свой путь в погоне за своей Мечтой. Мимо плыли маленькие, но опрятные домики, утопающие в зелени. Тут тоже ни следа чародейства: искусник уже стал потихоньку к этому привыкать.

На дороге впереди что-то блеснуло. Остановив лошадь в паре метров и приглядевшись, старик заметил серебряную монету. Хорошая находка, сулившая удачу. Вот только слезать за ней с телеги, чтобы потом забираться обратно, совсем не хотелось. Вот бы этот подарок судьбы чем-нибудь достать отсюда! Призвав на помощь Искусство, Толлеус стал стрелять в монету искусной нитью с паутиной на конце. Достаточно попасть рядом — тогда добыча прилипнет, и ее легко можно будет втянуть наверх. Вот только благородный кругляш уютно устроился в выбоине в брусчатке, так что паутинка никак не могла его ухватить. Только приходилось тратить силы, чтобы оторвать ее от мостовой. Тут требовалось выстрелить очень точно. На беду цель была совсем маленькая — это лучники соревнуются, попадая в монету со ста шагов. А старик никогда не увлекался стрельбой.

В бесплодных попытках прошло несколько минут. Старик уже стал сердиться, готовый таки слезть за злосчастной монетой. Как вдруг откуда-то из-за повозки появился пьяный мужик. Он брел нетвердой походкой, галсами пробираясь к одному ему ведомой цели. Увы, но дорогая находка приветливо сверкнула ему тоже: затуманенные дешевым пойлом глаза разглядели в трещине брусчатки серебряный кругляш! Пьянчуга резко остановился перед монетой, отчего чуть не упал носом вперед. Опершись для надежности одной рукой о землю, отчего он сразу стал похож на треногу для костра, мужик с радостным гыканьем сгреб богатство свободной рукой.

Кажется, пьяница от привалившего счастья, зажатого в грязной пятерне, наполовину протрезвел. Потому что вперед он рванул достаточно резво и ровно, чего от него никак нельзя было ожидать.

— Ишачий сын! — визгливо крикнул Толлеус ему во след, выстрелив вдогонку приготовленной нитью. В этот раз прицел был как никогда точен. Нить прилипла аккурат к заду несуна. Но только мужик твердо решил ни за что не расставаться с добычей. Рванувшись изо всех сил, он вырвался из цепких лап Искусства, заработав изрядную прореху на штанах и даже не обратив на эту мелочь никакого внимания. Старику на память остался лишь вонючий клочок ткани.

Горестно вздохнув, Толлеус попрощался с удачей, которую сулила монетка.

Праздничное настроение вмиг покинуло искусника. Он не в сказке. За все надо бороться когтями и зубами! Кстати о зубах: надо бы доработать свое недавнее изобретение.

Всю оставшуюся дорогу старик размышлял над конструкцией идеальной скорорезки. Вроде бы, ничего сложного. Продукт заключается в силовое поле цилиндрической формы, там же формируется плетение вращающегося ножа, которое опускается сверху донизу. Мана вращает искусный нож до тех пор, пока ее потребление не снижается из-за отсутствия серьезного сопротивления со стороны продукта. То есть по сути все то же самое, что сейчас, но без механических частей. Одно плетение и один амулет. Таким образом исключены поломки, не надо хранить вещь, не надо ее мыть, точить нож… Вот только разработать единое плетение, формирующее такое чудо — на грани невозможного. Но для эксперимента можно собрать все компоненты по отдельности и посмотреть, что получится. Тоже сложно — особенно искусный нож, но попробовать стоит.

Толлеус издали приметил чародейскую лавку. Чародейство, конечно, не Искусство, но истинным зрением заметить можно. Особенно если рядом нет ничего искусного. С точки зрения простого обывателя лавка выглядела более чем скромно. Никаких привлекающих внимание разноцветных светляков, как в искусных лавках. Никаких резных, богато украшенных вывесок, как в трактирах. Никаких золоченых гербов, как у гильдий. Была лишь скромная доска с надписью. Если бы не она, обычный человек прошел бы мимо, приняв дверь за вход в жилой дом. Впрочем, простые люди тут не отоваривались.

С некоторой робостью открыв искрящую в истинном зрении дверь, Толлеус заглянул внутрь. Ситуация не лучше, чем во вчерашней лавке: несколько штучных предметов. Правда, тут был столик с какими-то амулетами. Они оказались забавными вещицами, рассчитанными на обычных обывателей, не владеющих чародейством. Искусник с интересом склонился над ними:

Вот какой-то аналог светляка. Только вместо привычного искусного шара, дающего ровный мягкий свет, здесь нечто похожее на скипетр, вокруг набалдашника которого хаотично летает очень яркая светящаяся точка. Или вот печать-пломба: в истинном зрении не разглядеть привычных четких структур плетений, зато отчетливо видно поле на манер самой настоящей ауры. А вот другой пример: неприметный с виду уголек для розжига костра. Но если снова посмотреть со знанием, то можно заметить красноватые сполохи, как будто внутри о стенки бьется живое существо… Все амулеты были дешевые, но одноразовые. Сами по себе искусника они не в малейшей степени не интересовали, но была одна особенность, отличающая их от прочих чародейских артефактов — все они работали от собственных источников маны.

Ничего общего у этих источников с привычными манокристаллами или накопителями не было, за исключением содержимого. С виду, вроде бы, тоже шарик, но его структура абсолютно не упорядочена. Похоже на аморфную губку, а не на кристалл. Вдобавок нет точек подключения. Если сведущему человеку в обычном накопителе сразу видны каналы для закачки маны и для ее выпуска, то тут ничего. То есть совсем ничего!

Согласно всем законам Искусства, мана из такого предмета должна утекать едва ли не быстрее, чем наполнять его. В подтверждение этому в истинном зрении прекрасно видно, как тонкие потоки маны просачиваются наружу. Однако дальше начинаются чудеса. Вместо того, чтобы раствориться в окружающей среде, сбежавшая мана, закручиваясь петлями, снова всасывалась в… Толлеус решил про себя называть чародейский накопитель губкой.

Губки были абсолютно чужды искуснику и совсем крохотные. Но это не важно. Главное, что в Оробосе все-таки есть источники маны! Вот только где их взять? — Старик подступился к хозяину лавки с расспросами, но чародей лишь презрительно кривил губы и с ненавистью смотрел на Толлеуса. Как будто искусник был злобным хулиганом, зашедшим поиздеваться над добропорядочным человеком, или воришкой, пойманном на горячем. В конце концов старик понял, что ничего не добьется и даже рискует быть изгнанным вон из лавки. На этом он предпочел ретироваться сам.

Однако уходить было рано: очень уж хотелось исследовать чародейскую маногубку. Старик отловил уличного мальчишку и, вручив ему деньги, наказал купить в лавке светлячок. Его хоть в карман и не положишь, зато можно включать и выключать, пока мана не иссякнет. Да и запас ее у светлячка самый большой. Придется снимать источник маны с готового изделия, раз не удалось достать его отдельно.

До постоялого двора Толлеус добрался к вечеру. Обед он пропустил и сейчас истово надеялся на горячий ужин. Миновав ворота, старик понял, что с ужином придется повременить. По двору туда-сюда сновали служки и постояльцы, тревожно ржали лошади: от конюшни мало что осталось — лишь дымящиеся угли. Пожар вспыхнул среди бела дня, огонь сразу заметили, но почему-то его никак не удавалось потушить. Только и смогли что вывести скотину.

Снедаемый тревожным предчувствием, старик слез с повозки и направился к пепелищу. Его Паук был там — утром перед поездкой Толлеус сам сгрузил его…

Худшие опасения подтвердились: в золе искусник разглядел металлические части, почерневшие от копоти. От дерева не осталось ничего. Опустившись на колени, старик стал рыться в еще горячих углях. Здесь должны быть амулеты. Пускай огонь их подпортил, но плетения внутри и все настройки должны сохраниться. Скопировать их в новые заготовки будет не сложно, благо, искусник предусмотрительно сделал запас в Беллусе.

Амулеты нашлись. Причем многие даже в пригодном к использованию состоянии. Но пропал манокристалл. Сколько старик не просеивал пепел между пальцев, самой дорогой вещи не было. Губы Толлеуса сжались в прямую линию — вполне возможно, пожар совсем не случаен.

Очень скоро приехал давешний следователь. Внимательно выслушал рассказ очевидцев, пока его помощники оцепляли пепелище. Потом он подошел к искуснику, долго буравил взглядом и наконец порекомендовал возвращаться в Кордос, добавив: «Вас кто-то очень сильно не любит. Нашему градоначальнику не хотелось бы объясняться с вашим послом, когда с вами что-нибудь случится».

Ну уж нет! Так быстро Толлеус никуда возвращаться не собирался. Еще полно времени, чтобы открыть тайны Оробоса. Какое-то внутреннее чувство подсказывало искуснику: они здесь, рядом.