Глава 24

Первый пожар в Рибе вспыхнул перед рассветом. Заполыхала таверна, в которой всю ночь гуляли нормандские рыцари, приплывшие в датский город вместе Генрихом Плантагенетом. Двери приземистого здания оказались заранее завалены тяжелыми бревнами, и крестоносцы не выбрались. Часть находилась в пьяном угаре и ничего не соображала, а остальные, кто еще не пропил разум, тщетно толкались у выхода, а затем пытались разбить стены. Однако из этого ничего не вышло, и в таверне погибли четыре десятка самых лучших воинов Нормандии вместе с оруженосцами. Сначала они наглотались дыма, которым быстро наполнялось помещение, и свалились в беспамятстве, а спустя пару минут их тела охватил жадный всепожирающий огонь.

Вслед за таверной заполыхали дома рядом. Заранее высаженные на датский берег витязи, вароги и разведчики подошли к городским стенам и сверху им сбросили веревочные лестницы. Два датских феодала, Свен Эстридсен и король Кнуд Магнуссон, не смогли устоять перед угрозами верховного жреца Доброги, и дали согласие помочь венедам. Разумеется, соблюдая все положенные предосторожности, дабы католические священники и рыцари — храмовники ничего не заподозрили.

План Рибе был известен каждому славянскому воину и они, разделившись на группы, разбежались по городу. Несколько отрядов, убивая католиков, занялись поджогами. Еще один ринулся к Восточным городским воротам, которые охранялись не только викингами, но и крестоносцами. А две группы, натянув плащи с крестами, скорым шагом направились в порт, где находилась ставка Генриха Плантагенета и его военачальников.

Крестоносцы, которых вел будущий король Англии, в большинстве своем, воинами были опытными. Многие успели повоевать против Стефана Блуаского и в Святой земле, а затем скрестить мечи с варягами, которые в прошлом году грабили Нормандию, Бретань, Фландрию и Фрисландию. А помимо того с ними были рыцари — тамплиеры, наемники и дружины некоторых французских дворян. Вот только к неожиданному нападению венедов они оказались не готовы. Датский король заверил крестоносцев, что в Рибе им опасаться нечего, ибо проклятые язычники отправили варягов на помощь бодричам, лютичам и поморянам. Поэтому они в глубоком тылу и то же самое сказали шпионы императора Священной Римской империи. Генрих Плантагенет им поверил. Тем самым он совершил роковую ошибку, и теперь пришла пора за это расплатиться.

Пожары в восточной части Рибе вспыхивали один за другим и приближались к центру. Они разгорались и через открытые ворота в город начали проникать сотни варягов, которые закупорили выход из Рибе, дабы крестоносцы не могли отступить. Только тогда Генрих Плантагенет узнал, что его войско оказалось под ударом, и начал отдавать приказы. Но получалось это у него плохо, ибо полководец едва стоял на ногах — сказывались последствия вечера, проведенного за богатым столом, который накрыл Кнуд Магнуссон. А затем в порту появились вароги Вадима Сокола, и Генрих услышал голос своего оруженосца Питера из Кольчестера:

— Господин, опасность! Берегись!

Однако было поздно, поскольку несколько варогов с дистанции в двадцать метров разрядили в Генриха Плантагенета арбалеты. Он стоял на хорошо освещенной улочке, промазать было невозможно, и в грудь главного претендента на английскую корону вонзились короткие арбалетные болты. После чего, раскинув руки, он отлетел к стене ближайшего дома и упал.

— Поймать их! — закричал оруженосец, указывая на варогов. — Убить!

Вароги, прикрывшись щитами, кинули в толпу врагов пороховые бомбы и стали оттягиваться в горящий город. Вокруг них было много вражеских воинов, но сдержать их они не смогли. Многие были пьяны и ничего не соображали, а других смущали кресты на плащах убийц и уверенность, с какой они уходили. А затем крестоносцам стало не до них. Вслед за домами в городе, на рейде стали загораться корабли. Не все суда католического флота смогли поместиться в порту, и варяги наносили двойной удар. Морскими пехотинцами и диверсантами командовал Ранко Самород, а нападение на корабли возглавил Будимир Виславит, которому, наконец-то, доверили командование крупным соединением.

Корабли варягов и каракки из Рарога налетели на вражеский флот неожиданно. С борта больших судов полетели огненные снаряды, а с драккаров, шнеккеров и коггов началась абордажная атака.

Полководец погиб. Его военачальники оказались рассредоточены по городу. Выйти из горящего Рибе в поле не получилось. Флот уничтожался. Поэтому, несмотря на численное превосходство, католики оказались близки к поражению. Люди метались по городу, и часть моряков попыталась выйти из порта в море. Но рыцари из Нормандии не дали им этого сделать, ибо понимали, что если суда уйдут, шансы на спасение уменьшатся. Нужен был приказ, но его не было. Кругом неразбериха. Где свои, а где чужие, непонятно. И в этот момент появился человек, который смог возглавить католиков.

Один из рыцарей — тамплиеров Альберт фон Кройцнах, средних лет приземистый брюнет, взобрался на крышу дома и осмотрелся. На востоке пожары и возле ворот идет бой, туда не пробиться. В море варяги. На юге тупик, жилища бедноты и свалки, среди которых легко заблудиться. А на севере, через открытые ворота город покидали дружины датских ярлов.

Фон Кройцнах быстро оценил обстановку, принял решение и, спустившись вниз, начал подзывать к себе командиров:

— Все сюда! Ко мне! Принимаю командование на себя!

Уверенный тон, каким тамплиер отдавал приказы, сделал свое дело и к нему стали стягиваться сотники, десятники, рыцари, дворяне и братья по ордену. Они смотрели на него, ждали указаний, и рыцарь не медлил:

— Ты! — он ткнул пальцем в сторону ближайшего морского капитана. — Кто такой!?

Капитан отозвался:

— Жиль Алэр, владелец когга "Серый коршун", благородный рыцарь.

— Принимаешь командование флотом! Определи, какие корабли прямо сейчас готовы выйти в море, и сколько воинов они смогут взять на борт!

— Слушаюсь!

Алэр побежал к причалам, а Кройцнах обратился к оруженосцу Генриха Плантагенета:

— Тело командующего немедленно отнести на борт "Серого коршуна"! Туда же казну войска!

Питер попробовал возразить:

— Я вам не подчиняюсь!

Оруженосца стиснули с боков два тамплиера, и он понял, что спорить бесполезно. После чего кивнул и, в сопровождении храмовников, ушел.

— Кто возглавлял охрану командующего и порта!? — тамплиер задал вопрос.

Ответа не было, воины молчали.

— Кто командует отрядами в порту!? Чьи они!?

На этот раз отозвалось несколько человек:

— Командир фламандских пикинеров Адриан Ру.

— Сотник нормадских арбалетчиков Сисар Гарньер.

— Барон Арман де Гуиллом, у меня сорок пять воинов!

— Ополчение Вандома, сотник Юбер Дюма.

— Рыцарь Раймунд де Перрин.

Тамплиер поднял кулак правую руку:

— Хватит! Собирайте свои отряды и стройте! Пикинерам и арбалетчикам прикрыть подходы к порту! Я скажу, что делать дальше! Тех, кто отстал от своих отрядов, присоединяйте! Живее! Время дорого!

Командиры отрядов кинулись собирать воинов, и вскоре фон Кройцнах знал, что в порту почти три тысячи воинов, а в море могут выйти шесть кораблей, которые возьмут всего тысячу человек. Искать моряков, которые разбрелись по Рибе, некогда. Медлить нельзя. Нужно прорываться, ибо огонь приближается, и потушить его не удается. Для тамплиера это было очевидно и, приказав погрузить на суда рыцарей и свиту Генриха Плантагенета, он решил с остальными воинами пробиваться через Северные ворота.

Корабли, один за другим, отваливались от причалов, разворачивались и поднимали паруса. А почти две тысячи воинов, во главе с тамплиерами, выстроились в колонну, и вышли в город.

Кругом пожары, суматоха, крики людей и ржание лошадей, давка и неразбериха. Пробиться было сложно, но тамплиеры действовали решительно. Они откидывали прочь горожан, которые мешали их проходу, а воинам, которых встречали на пути, приказывали вливаться в колонну. И когда войско, объединившееся вокруг Кройцнаха, добралось до Северных ворот, в нем было две с половиной тысячи воинов. Серьезная сила. С таким количеством бойцов Кройцнах мог обогнуть городские стены снаружи, обойти варягов, ударить по ним с тыла и отбросить язычников. Однако случилась заминка.

Датские дружины уже вышли из Рибе и увели с собой городских стражников. Поэтому ворота остались без охраны и были захвачены двумя сотнями витязей Святовида. Лучшие воины Руяна уже успели перекрыть подходы баррикадами, а на городских стенах засели стрелки. Они не собирались отступать и выпускать католиков из ловушки. По крайней мере, пока не будет приказа. И когда возле ворот появились тамплиеры, витязи встретили их стрелами и арбалетными болтами.

Передовые рыцари — тамплиеры погибли и колонна остановилась. Однако ненадолго. Задние ряды подпирали передние и авангард католиков, несмотря на стрелы и потери, продолжил движение к воротам. Ничего другого крестоносцам не оставалось, и вскоре они уперлись в баррикаду.

— Вперед — вперед! — поднимая меч, закричал Кройцнах. — Во имя Господа и Девы Марии! Во имя истинной веры! Атакуйте язычников!

— А — а-а — а!!! — толпа католиков издала дружный рев, который, заглушая иной шум, прокатился над городом, и воины полезли на баррикаду.

Казалось, что остановить живую волну невозможно. Нет такой силы, которая бы смогла это сделать. Слишком мало витязей и слишком много врагов. Однако раздался клич витязя Людевита Лютого, командира третьей сотни:

— Святовид!

Братья — витязи поддержали его:

— Святовид!!!

А затем в толпу крестоносцев полетели глиняные кувшины с "греческим огнем". Хрупкие сосуды падали на людей, разбивались о щиты и доспехи, тлеющие фитили моментально поджигали горючую жидкость, и спустя несколько секунд авангард католиков оказался объят пламенем, которое невозможно потушить.

Воины горели и кричали. Они размахивали руками, бросались под ноги своих товарищей и пытались кататься по грязи. Но все было бесполезно. Жадный огонь пожирал плоть, и воздух быстро наполнился запахом горелой щетины, прожаренного мяса и шерсти, нефти и дерьма.

Впрочем, часть крестоносцев смогла взобраться на баррикаду. Три десятка воинов во главе с Кройцнахом вступили в бой с витязями и погибли в бою. Они рубились, словно бешенные, и даже смогли убить нескольких славян. Но это был единственный результат, и конец католиков был предрешен. Кройцнаха лично свалил Людевит Лютый, а остальных сразили мечи, топоры и копья витязей, которые удерживали баррикады возле ворот еще полчаса, до тех пор, пока огонь не подступил к Северным воротам вплотную.

Что же касательно колонны, которую вел Кройцнах, то она распалась. Часть воинов попыталась вернуться в порт, но огонь уже перекрыл путь к морю и они попали в огненный мешок, где и сгинули. Небольшой отряд нормандских арбалетчиков проломился через дом на улице и вышел к городской стене. Стрелки спаслись и выбрались из города, однако встретились с отрядом варогов и были полностью перебиты. Повезло только вандомским ополченцам, которыми командовал Юбер Дюма. Они остались на месте, отсиделись во дворе брошенного дома и выскользнули из Рибе вслед за витязями. А потом, обойдя город, ополченцы смогли соединиться с дружиной Свена Эстридсена.

К утру город выгорел почти полностью, а флот Генриха Плантагенета, вернее его остатки, уходил к Лабе, дабы, поднявшись вверх по течению, добраться до Гамбурга и найти там укрытие от бешеных варягов.

Первое серьезное сражение Второго Крестового похода против славян выиграли венеды. Армия католиков потеряла почти двадцать тысяч воинов и моряков, а так же почти сотню судов. Тут бы Ранко Самороду и князю Будимиру развить успех, догнать беглецов и добить католиков. Но они должны были вернуться к родным берегам, чем скорее, тем лучше, ибо германские войска уже вторглись в земли бодричей, шпреван и лютичей, осадили Бранибор и наступали по всем направлениям. Поэтому варяги, витязи и дружинники Вадима Сокола погрузились на свои корабли, взяли суда, которые были захвачены абордажниками, и спустя сутки вошли в Скагеррак.

Варяги спешили и много добычи: выброшенные на берег корабли, оружие и доспехи погибших воинов, шатры и припасы крестоносцев; досталось датским ярлам. Ни Свен Эстридсен, ни король Магнуссон, не собирались рубиться с соседями. Попытку догнать язычников они, конечно, изобразили, а больше ничего не предпринимали. Ведь как они рассуждали? Кому война интересна, тот пусть и погибает, а им недосуг, ибо надо делить богатые трофеи и спешно увеличивать количество воинов в дружинах. Главное — момент не упустить, а для этого необходимо держать нос по ветру и пристально наблюдать за ходом Крестового похода со стороны. Кто начнет побеждать, к тому они и присоединятся. Понятное дело — уроки прошлого Крестового похода, названного Северной войной, пошли им впрок и датчане считали, что сначала необходимо думать о себе.

Бранибор. Весна 6660 от С. М.З. Х.

В то самое время, когда венедский флот топил корабли католиков возле Рибе, а витязи и вароги уничтожали врагов в городе, сухопутные армии крестоносцев вторглись в пределы славянских земель.

Войско императора Фридриха вышло к развалинам Любека и вдоль моря, следуя проторенным маршрутом других германских завоевателей, двинулось на восток. Франконцы, швабы, саксы, тюринги, баварцы, аквитанцы, гасконцы и многие другие европейские воины, оставив родину и надев плащи с крестами, шли уничтожать непокорных венедов, и боевой дух крестоносцев был высок. Несмотря на неудачи прошлого похода, они верили своему предводителю и предвкушали победу. Может быть, это чересчур самонадеянно, поскольку война только началась. Но пока удача сопутствовали императору. Его воины были сыты и довольны, позади боевых отрядов шли большие обозы с продовольствием и фуражом, а бодричи спрятались в лесах. А кто пытался выйти в тыл крестоносцев или ударить с фланга, того еще на подходе встречали германские егеря, опытные воины, которые в лесах чувствовали себя не хуже славян.

В общем, дела у императора шли неплохо. А вот его вассал герцог Альбрехт Медведь столкнулся с трудностями.

По общему плану военной кампании, который был составлен минувшей зимой, шпреванский князь Якса должен был сдать ему Бранденбург (Бранибор) и встать со своими воинами под его знамена. Кроме того к Альбрехту Медведю собирались присоединиться дружинники Генриха Язомиргота, наемники и рыцари — храмовники. А с правого фланга герцога обещали прикрыть польские и богемские бойцы, которых поведет король Владислав Пяст. После чего, собрав армию в тридцать тысяч воинов, а при удаче больше, герцог легко оккупирует земли шпреван и гавелян, обрушится на лютичей и быстро выйдет к морю.

Однако князь Якса был вынужден бежать из своих владений, ибо его раскрыли. Отряды лазутчиков, посланные в Бранибор, Берлин и Кепенике, вернулись обратно или сгинули в непроходимых чащобах, где они попали под удар воинов витязя Сивера. Тамплиеры и рыцари ордена Немецкого дома прислали всего триста всадников, Генрих Язомиргот четыре тысячи ополченцев, а польский король сообщил Альбрехту, что он приостанавливает наступление на Шецин. Причина — у него в тылу появились половцы и русские дружинники. В связи с чем Владислав оставляет на правом берегу Одры всего десять тысяч воинов, а с остальными идет навстречу врагу, который разоряет польские земли.

Как ни старался герцог Альбрехт увеличить свое войско, он собрал всего двадцать три тысячи воинов и вместо того чтобы наступать, застрял под стенами Берлина и Бранденбурга. Осада сразу двух городов дело тяжелое. Но герцог был уверен, что помощи осажденным венедам ждать неоткуда, и он своего добьется. Тем более что Якса все еще был с ним и беглый князь обещал поддержку своего племени. Многие шпреване продолжали верить князю и когда германские рыцари обложили славянские города, большая часть старейшин переметнулась на сторону католиков, и сдала герцогу Альбрехту город Кепенике. Произошло это не в первый раз, и ничего удивительного в этом нет, ибо германцы и раньше владели этими землями.

Еще до пришествия на Одру и Лабу славян здесь проживали германские племена семнонов и свевов. В шестом веке от Рождества Христова, увлеченные миграцией народов, они переселились на берега Северного Рейна и в Швабию. После чего опустевшие земли заселили гаволяне и шпреване. Они отстроили города, жили за счет полеводства, рыболовства и охоты, славили своих богов, выбирали князей и порой воевали с соседями. И так продолжалось до тех пор, пока в десятом веке не вернулись германцы.

Король Генрих Первый покорил бодричей, лютичей, гаволян и шпреван, а затем обложил их данью. А его преемник Отто Первый создал на этой территории две пограничные марки, Северную и Восточно — саксонскую, а в Бранденбурге и Хафельберге были основаны епископства. Началась христианизация и ассимиляция славян. Мелкие восстания давились и германские аристократы считали, что эта земля принадлежит им навсегда. Вот только спустя полвека поднялись лютичи, которых поддержали раны и жрецы Святовида.

За короткий срок, объединившись, славяне отбросили захватчиков. Они сожгли большую часть германских замков, разметали церкви и разрушили резиденции церковников. Был убит епископ Дудо и многие рыцари, потери были серьезными и германцы отступили. Однако мечту овладеть богатыми и плодородными землями они не оставляли. Раз за разом католики, не только германцы, но и поляки, обрушивали удары на Бранибор и Берлин. Иногда захватывали их на недолгий срок, подкупали князей и вождей, уничтожали свободолюбивых лидеров и почти добились своего. Народ, по крайней мере, большая его часть, перестал воспринимать их, словно врагов, а крещеные старейшины и вожди легко покупались за золото, серебро и титулы. Поэтому, когда витязь Сивер узнал об измене в Кепенике, он только покачал головой, немного подумал и послал гонца в Берлин. Воин Триглава решил стянуть все силы в кулак и удерживать один Бранибор.

В темную ночь, подпалив Берлин со всех сторон, гарнизон города вышел в поле и с боем прорвался в леса. А спустя семь дней он уже был в Браниборе, и Сивер провел военный совет, подсчитал свои силы и понял, что шансов удержаться у него немного. После измены князя Яксы и местных вождей, у него осталось всего четыре с половиной тысячи воинов. Все они в осажденном Браниборе, и вот — вот враги пойдут на штурм. Положение тяжелое, но не безнадежное, и Сивер, окинув взором воевод и тысячников, сказал:

— Братья! Я знаю, о чем вы думаете и что хотите мне сказать. Нас мало и на каждого нашего воина, после предательства шпреван, семь вражеских. Но пока мы держим город, армия Альбрехта Медведя не может двигаться дальше. Каждый день, который мы выиграем, увеличит нашу силу на севере. Так неужели мы отступим?

Все вожди, кто хотел, давно уже надели на шею крестики и примкнули к католикам. Остались только те, кто готов сражаться до конца, и ответ воевод был очевиден. Они поддержали Сивера, поручились за своих воинов и поклялись стоять до конца, каким бы они ни был.

Окончив военный совет, Сивер в одиночестве вышел на городскую стену и, глядя на большой вражеский лагерь, раскинувшийся возле Бранибора, он долго размышлял.

Витязь Триглава знал гораздо больше, чем воеводы, и о многом умолчал.

Он имел верные сведения, что часть войск Альбрехта Медведя все же двинулась на север, уже вторглась в земли лютичей. Герцог хотел догнать беженцев из Бранибора, заранее отправленных Сивером подальше от войны, но против германцев выступило ополчение племени речан. А еще он знал, что конница Вадима Сокола, его ученика, приближается и через месяц может оказаться вблизи Бранибора. Эти вести ему принес голубь от великого князя Рагдая. Но витязь промолчал и не стал ничего говорить воеводам. Пусть они считают, что находятся в окружении и помощи ждать неоткуда. В конце концов, Вадим Сокол и его конница далеко. Неизвестно, сможет он переправиться через Одру и пробиться к осажденному Бранибору. Так что рассчитывать можно только на себя. На крепость рук, силу духа, высоту стен и остроту клинков. Все равно ничего другого не остается.