Михаил ВИНОГРАДОВ, политолог
ТРЕТЬЕ ПРЕЗИДЕНТСТВО ГУРСКОГО
Подобно легендарной программе «Куклы» или политическому разделу «Википедии», книги Льва Гурского уже давно стали летописью эпохи. Попадание в книгу Гурского для любого из заметных общественных деятелей и политических «актеров» — не просто признание, но и необходимое условие для будущего попадания в историю. Произведения этого автора отражают не столько реальные события (они все равно быстро забываются и вообще по прошествии времени мало кого интересуют), а дух эпохи. Несмотря на быструю ротацию «ньюсмейкеров», герои и сюжеты «президентского» цикла писателя («Убить президента», «Спасти президента», «Никто кроме президента», «Есть, господин президент») от времени не теряют ни яркости, ни актуальности.
Вслед за своими героями, Гурский на стыке политических эпох не забывает о преемственности.
Как и прежде, он объясняет самые сложные политические перипетии внятными и простыми причинами. Способ этот проверенный и не лишенный практического смысла. Он уже позволил Гурскому предвосхитить в произведениях множество событий — от отставки Александра Коржакова («Поставьте на черное») до введения «внешнего управления» депутатами Госдумы («Перемена мест»).
Коньком автора остается сведение счетов с несимпатичными ему политическими игроками. Так, в «Есть, господин президент» мишенью Гурского становится лидер одной политической партии Семен Крысолов: «Сеня старше меня на каких-то четыре года, но уже имеет внешность типичного белого генерала из фильмов про гражданскую войну: усы, выправка, стать, благородная седина, и всем этим богатством природа по ошибке одарила существо с пассионарностью медвежонка-коалы». В новой книге особенно достается одному министру-долгожителю и высокопоставленному церковному иерарху.
При этом автор вовсе не испытывает неприязни к «политикуму» как таковому, избегая классического деления всех политических игроков на бесов и балбесов. Во всех книгах «президентского цикла» обязательно появляются персонажи, симпатичные автору и читателям. Увы, в новой книге не нашлось места Василию Козицкому и Фердинанду Изюмову, зато после 10-летней паузы на сцену вернулся эффективный управленец Болеслав, в середине 90-х возглавлявший администрацию президента («Спасти президента»).
Наконец, по книге разбросано множество намеков и аллюзий. Причем чем сильнее читатель погружен в близкие Гурскому политический и литературный контекст, тем больше открывается ему подтекстов и скрытых цитат. Самые внимательные читатели и вовсе могут рассчитывать на «бонус», обнаружив, что и Д. Кораблев в немного ином качестве фигурировал в книгах Гурского еще в середине 90-х.
Впрочем, есть немало отличий от привычного формата «президентского цикла».
Во-первых, Гурскому требовалось не продолжить прежние сюжетные линии, а найти ключ к описанию новой политической эпохи. Нечто подобное он предпринимал в «Никто, кроме президента», когда потребовалось объяснить причины серьезного изменения курса российской власти на рубеже 2003–2004 годов. Теперь автору предстояло разобраться с подоплекой и перспективами «новой оттепели».
Во-вторых, меняется жанр повествования. Раньше в лихо закрученном квазидетективном сюжете участвовали множество игроков — спецслужбы и премьеры дружественных держав, партийные лидеры и адепты «третьего срока». Теперь интрига закручена не столь остро (автор хотел было подчеркнуть это в первом варианте названия книги — «Один день Дениса Анатольевича» — но затем сменил его на более обтекаемое). Теперь это скорее «комедия положений». Ироническое пародирование ситуаций для Гурского стало важнее, чем портретное сходство с сегодняшними политическими игроками. Бессмысленно, например, рассуждать о сходстве главного героя «Пробуждения» с действующим главой государства: Денис Кораблев одновременно похож на всех современных чиновников и не похож ни на кого (из числа реальных исторических персонажей Кораблев почему-то больше напоминает оказавшегося в очень похожей ситуации Геннадия Янаева).
Персонажи параллельной вселенной Гурского вообще больше похожи не на «политических тяжеловесов», а на импровизирующих участников кукольного театра. Увы, стремясь достичь большего сходства с реальностью, писатель на этот раз пожертвовал драматургическим эффектом.
Вывод Гурского звучит вполне однозначно и по-постмодернистски: в России налицо «оттепель» и даже признаки «глобального потепления», но на политическую практику это никак не влияет. Правда, политика от этого не становится скучнее, тривиальнее или прозрачнее.
