Глава 8. Антропология эпохи Возрождения

Эпоха Возрождения – время, когда возник новый тип культуры, противостоящий Средневековью. Средневековая культура сформировалась в результате сплава трех основных «элементов»: христианства, варварских народов и культурного наследия Римской империи, погибшей в результате исторических катаклизмов. Сплав разнородных элементов породил мир Средневековья, в котором определяющее значение имели ценности иерархии, теоцентризм, аскетизм, отрицание светского, языческого образа жизни и ориентированность на духовные ценности. Средневековье нашло отражение в оригинальной культуре, письменности, поэзии, музыке и теологии. Одной из особенностей средневекового мироощущения было постоянное напряжение и направленность воли, внимания и воображения на память о смерти (осознание земной бренности), ожидание конца света и Второго пришествия. После того как перестали преобладать подобные настроения и ожидания, закончилась эпоха Средневековья. К XII–XIII вв. культурный и религиозный универсум Средневековой Европы стал неустойчивым, на смену духовной культуре приходит светская культура, рождаясь из ее недр.

Эпоха Возрождения была переходным периодом от Средневековья к Новому времени с его идеей технического прогресса. Привлекательность Возрождения для светской культуры состоит в новом понимании человека, когда после долгих веков Средневековья с его аскетизмом и теологией человек вдруг почувствовал себя свободным от церковного авторитета, у него появилась иллюзия его невероятного могущества. Личное раскрепощение воспринималось как чудо, вызывало колоссальный взрыв энтузиазма, неутомимости и больших надежд. Позднее эпоха научных революций и технического прогресса вновь поставила человека перед неразрешимыми проблемами, главной из которых были внутренние конфликты в личности, оторванной от общинной, народной жизни и религиозности. Мощный титанический взрыв человеческого энтузиазма, столкнувшись с этим препятствием, постепенно угас.

Для ответа на вопрос о сущности антропологической концепции Возрождения необходимо рассмотреть характер религиозности в тот период. Деятели Возрождения мыслили себя гражданами не средневековой Италии, но погибшей Римской империи. Неслучаен словесный оборот гуманиста Лоренцо Валла: «…мы, римляне… Мы потеряли Рим, потеряли царство, потеряли господство… и если постараемся, то быстро обновим язык Рима и с ним все науки и сам город» [3, 220]. Таким образом, гуманисты стремились обновить и возродить Римскую империю, ее интеллектуальное влияние и культуру как вечный образец для европейского человечества. В рамках гуманистической концепции возрождению подлежала римская синкретическая религия, а к традиционному католичеству практически все деятели Возрождения относились скептически или отрицательно.

Особым вниманием гуманистов пользовались религиозные трактаты Гермеса Трисмегиста, Зороастра и Орфея, в подлинность которых гуманисты верили, не подозревая, что эти сочинения были написаны не в древности, а в более позднее время (в период заката Римской империи, в II–IV вв. н. э.). Названные произведения служили мощным стимулом для пересмотра традиционного учения Католической Церкви. Они некритически воспринимались гуманистами, которые относили, например, тексты Гермеса Трисмегиста к временам библейских патриархов (от XX в. до н. э.). Свод записей Гермеса стал одним из основных текстов для мыслителей Возрождения. Поскольку все названные тексты содержали скрытые цитаты из Ветхого и Нового Заветов, перемешанные с гностическими, манихейскими и неоплатоническими положениями, то из этого гуманисты делали вывод, что божественное откровение человек может получить и вне Церкви, будучи язычником. Саму Церковь воспринимали как вредный, консервативный и полный заблуждений институт. Вместе с тем гуманисты стремились к возрождению «подлинного» христианства времени конца Римской империи, но возрождение хотели осуществить при помощи рациональных методов, в частности филологическими исследованиями Библии. В связи с подобными стремлениями и настроениями очень популярным стал термин humanitas (лат. гуманный, человечный). Гуманистические науки (studia humaniora) из всех других видов знания провозглашались наиболее пригодными для формирования истинной, духовной природы человека. Святоотеческий термин «человечный» утратил богословские и нравственно-этические смыслы, переосмысливался с позиций языческой образованности.

Основными антропологическими идеями корпуса Гермеса были следующие. Высший Свет и Разум рождает первородного Сына-Логоса, разумного Демиурга и Антропоса, человека бестелесного, имеющего образ Бога. Верховный бог эманирует Интеллект, высшую Сущность, приобщаясь к которому Антропос наиболее полно уподобляется богу, поскольку Интеллект и есть божественное в человеке. Логос и Демиург творят космос, а Антропос в подражание им также хочет творить. Получив санкцию Верховного Бога, пересекая семь небесных сфер, Антропос оказывается в подлунном мире. Его замысел творения не удался, так как, увидев свое отражение, он влюбляется в него и далее, стремясь к соединению с ним, падает, в результате чего появляется человек земной, соединение небесного Антропоса и земной материи. Спасение Антропоса состоит в том, чтобы освободиться от пут земной материи, а средством спасения выступает познание своей Божественной природы и приобщение к мудрости. В Корпусе Гермеса содержатся отрывки из Нагорной проповеди и намеки на воплощение Логоса. Гуманисты, изумленные такими «предсказаниями», принимали на веру астрологические и гностические идеи, оправдание так называемой «белой магии», которая практиковалась в образованных кругах вплоть до эпохи научных революций.

Из довольно обширного наследия антропологических идей Воз рождения выделяются своей популярностью, оригинальностью и смелостью идеи Пико делла Мирандола и Пьетро Помпонацци, представляющие два полюса антропологической мысли этой эпохи. Пикоделла Мирандола (1463–1494) кроме названных гностических трактатов использовал каббалу, так как владел, кроме латинского и греческого, еврейским и арабским языками. Главным образом, его внимание привлекло учение о сфирот, десяти именах власти и одновременно атрибутах (качествах, ипостасях) Бога, с помощью которых возможно воздействовать на материальный мир. Кроме того, для Пико делла Мирандолы было важным представление о 22 буквах еврейского алфавита, за которыми стоят скрытые силы и энергии, так как еврейский язык, согласно каббалистическим преданиям, есть исконный язык, на котором разговаривал Адам в раю, нарекая имена всем тварям.

Смешение идей каббалы, неоплатонизма, христианства, упомянутых мистических подложных книг легли в основу знаменитого произведения Пико делла Мирандолы «Философские, каббалистические и теологические выводы», содержащего 900 тезисов о строении мироздания. Открывались тезисы «Речью о достоинстве человека», которая стала самой известной декларацией гуманизма и одновременно ярчайшим и типичным сочинением, содержащим антропологические идеи. В этом небольшом трактате перемешаны цитаты из разнообразных источников (Евангелия, Корана, халдейских оракулов, Гермеса Трисмегиста, Платона, Эмпедокла), что показывает его чрезвычайно синкретический характер. Используя разнообразные источники, Пико делла Мирандола сумел создать на их основе довольно стройную, внутренне непротиворечивую систему. Основное положение его системы: самым великим существом в мироздании является человек, который есть величайшее чудо. Все творение имеет определенную природу и назначение, бытие каждой твари предопределено и ограничено физическими законами. Только человека Бог сотворил как существо «неопределенного образа», поставил в центре мира и обратился к нему со словами: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо и обязанность ты имел по собственному желанию… <…> Ты же, не стесненный никакими пределами, определяешь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю» [3, 272].

Таким образом, согласно утверждению Пико делла Мирандолы, человеку дана такая свобода, которую ранее не провозглашало ни одно религиозно-философское учение. У Пико делла Мирандолы речь идет о том, что человек сам, своими силами может стать богоподобным и даже божественным существом. Человек – мастер самого себя, по словам А. Ф. Лосева, «человеческая личность берет на себя божественные функции, человеческая личность представляется творческой по преимуществу, и только человек мыслится как овладевающий природой» [2, 75]. Человек выступает уже не в роли мастера, копирующего образцы Великого Художника-Бога (смысл творчества в Средневековье), а он как таковой понимается как художник-творец самого себя.

Согласно концепции Пико делла Мирандолы, Бог вкладывает в человека семена самой разнообразной жизни, которые по воле самого человека могут вырастать и трансформировать его природу. Образ человека как чистой потенции, чреватой мощным творческим импульсом, дает идею бессубстанциональности и неопределенности его сущности. В природе человека нет твердой основы в виде образа и подобия Божиего, т. е. человек превращается в зеркало мироздания, в котором отражаются всевозможные лики. Пико делла Мирандола называет это свойство человека «хамелеонством», сама концепция изменчивости человеческой природы выстраивается на магическом понятии «превращения», когда одна субстанция полностью меняет свои свойства и превращается в другую. Человек в процессе становления своего облика проходит стадии возвышения, очищения (с помощью гуманитарных наук и философии), наполнения светом (естественной философии) и совершенства путем мистического постижения (самоочищение, экстаз) «божественных тайн» (мистическая теология). Выстраивая свою концепцию, Пико делла Мирандола обращается к неоплатоническому учению о теле как о темнице души, стремящейся вырваться из оков материи в свое небесное нематериальное отечество.

Пико делла Мирандола придерживался каббалистических толкований строения души. По его мнению, душа двусоставна, т. е. одна из ее «частей» имеет низшую, животную направленность, другая – божественную, и между двумя стремлениями души идет борьба за преобладание. Каббалистические идеи в антропологии Пико делла Мирандолы в контексте его доктрины «хамелеонства» требуют признания метемпсихоза, о чем есть намеки в его текстах, хотя это представление и не развивается подробно.

Пико делла Мирандола считал: счастье есть «возвращение всякой вещи к своему началу. Счастье есть высшее благо, а высшее благо есть то, чего все желают, есть само по себе начало всего» [2, 350]. Пико делла Мирандола определял счастье (и, таким образом, смысл жизни), используя известное высказывание на эту тему Аристотеля, намекая, что Начало всего сущего есть Бог. Он представлял тот полюс антропологической мысли, который возвышает человека, но одновременно не отказывается и от Бога. Разница со Средневековьем заключается в том, что Средневековье насквозь теоцентрично, в то время как Возрождение – антропоцентрично. Для Средневековья счастье как возвращение к Богу предполагает очищение от греха, покаяние и аскезу, духовное перерождение. Для Пико делла Мирандолы возвращение к Богу мыслится на интеллектуальных путях как гуманизация человека, приобщение его к миру культуры, утверждение не «по ту», а всецело «по эту» сторону земного бытия. Человек с его творчеством, самотворчеством, теургией и магией оказывается на первом месте в процессе самоутверждения и достижения своего счастья. Однако, доходя до крайней точки самоутверждения и достаточно далеко удалившись от Бога, человек Возрождения вдруг утратил всякую опору, и эта безосновность, порождая неуверенность, постепенно начинает разъедать его самоутверждение.

Антропоцентризм Возрождения имел два аспекта, характеризующих идею самоутверждения человека: во-первых, крайний аморализм, доходящий до небывалого в европейской истории зверства церковных и светских деятелей эпохи. А. Ф. Лосев пишет: «Едва ли все это, весь этот безграничный разгул страстей, пороков и преступлений, можно целиком отрывать от стихийного индивидуализма и от прославленного титанизма всего Ренессанса» [2, 135]. Известны своими зверствами такие деятели Возрождения, как Франческо Сфорца, отравительница Екатерина Медичи, Чезаре Борджа, папа Александр VI и многие другие.

С разгулом индивидуализма и самоутверждения человека в его природном, не контролируемом религиозными запретами состоянии, связано все более усиливающееся чувство потерянности человека, неукорененности основ его бытия в Боге. Не случайно в этот период становится популярной старая античная идея о смертности человеческой души, теоретическую разработку которой осуществил Пьетро Помпонацци (1462–1525). Идея смертности души построена на диалектике понятий общего (абсолютного) и единичного (индивидуального). Известно сочинение Помпонацци «Трактат о бессмертии души», в котором автор возродил аристотелевскую трактовку сущности и строения души.

Доказывая свои идеи, Помпонацци опирался на трех авторов: Аристотеля, Платона и Пико делла Мирандолу. Кроме того, он обращался к Ареопагитикам, которые воспринимал как неоплатонические сочинения. Душа есть форма (энтелехия) тела, и, следовательно, при разъединении с телом она, отягощенная страстями, должна погибнуть. В земной жизни человек редко возвышается над растительной и чувственной частями души и редко приобщается к разуму, высшей ее части: «Так как природа человеческая почти полностью погружена в материю и лишь в малой мере причастна разуму, человек дальше отстоит от интеллигенций, чем больной от здорового» [1, 322]. Поскольку только разумная часть души бессмертна, то и большинство людей, как погруженные в полуживотное состояние и не приобщенные разуму, не имеют иного существования, кроме земного бытия. Что касается разумных людей, возвышающихся своим разумом над толпой, то после смерти их разум соединится с Божественной сущностью, Высшим Интеллектом, теряя свое индивидуальное бытие, т. е. личность. Убежденность в бессмертии каждой души – это, согласно Помпонацци, предрассудок, ни на чем не утвержденная антирациональная вера. Религия есть институт политический, она существует для морального обуздания невежественных масс и является созданием «трех великих обманщиков» – Моисея, Христа и Магомета.

Для антропологии Помпонацци характерно различение трех уровней рациональности (интеллекта): 1) созерцательный (спекулятивный, speculativus); 2) практический (деятельный, operativus), связанный со способностью отличить зло и благо, хотя не всякий человек прибегает к такому виду разума; 3) действующий (factivus). Всякому человеку присущи три уровня интеллекта, но в разной степени. Все причастны к действующему разуму, способны ориентироваться в простейших вопросах жизнеобеспечения. Однако не всякий может делать жизнь созерцательного (философского) разума содержанием своей жизни. Нравственность не является отличительным, главным признаком человеческого бытия, поскольку она, по мнению Помпонацци, не санкционирована Богом, но сформирована под влиянием социальной среды. По убеждению Помпонацци, после смерти не будет наград и наказаний, но всякий уже в земной жизни получит то или другое, в соответствии с делами и душевным расположением. Помпонацци борется против идеи посмертных наград и наказаний во имя своеобразно понимаемой им свободы и достоинства человека: «Ведь и надежда на воздаяние и страх возмездия привносят в душу нечто рабское» [1, 323].

Таким образом, исходя из двух возвышенных по смыслу посылок: цельности человека (единства его души и тела) и свободной, возвышенной природы его личности, Помпонацци пришел к парадоксальному выводу о смертности человеческой души. Вывод Помпонацци можно считать безупречно логичным, так как у него личность не укоренена в Абсолюте, поэтому не имеет абсолютных измерений.

Еще одна важная и оригинальная идея Помпонацци – утверждение единства человеческого рода: «…весь человеческий род подобен одному телу, составленному из различных членов, которые обладают различным назначением» [1, 318]. Общая основа человеческого рода – интеллект трех уровней. Человек, умирая, как бы выпадает из единства рода человеческого и присоединяется к Интеллекту в качестве одного из моментов этого всеобщего безличного разума, который есть также великое надмирное Единство. Таким образом, отсутствие Абсолюта в виде личного Бога Помпонацци компенсирует введением двух его суррогатов: рода человеческого и его надмирного коррелята, мирового сверхличного интеллекта. Говоря о смысле существования человеческого рода, он обращается к своей теории трехуровневого интеллекта, благодаря которому человечество живет и действует. По убеждению Помпонацци, «от этой цели человек не может быть свободен» [1, 319].

В моральном отношении человеческий род делится Помпонацци на три категории: 1) те, кто принимает и разделяет его взгляды; 2) последователи трех мировых религий, строящие жизнь на низменных побуждениях страха наказаний и стремления к награде; 3) аморальные люди, преступники и грешники. Помпонацци утверждает, что «человек есть совершеннейшее животное» [1, 324], так как его душа возвышена и причастна надмирному Единству, тело же материально-животное. Человек есть существо всецело коллективное, как в аспекте его земного существования, так и в будущей загробной безличной жизни. В контексте идей Помпонацци душу следует понимать скорее как одушевляющую тело энергию.

Трактат Помпонацци очень близок к материалистическому направлению мысли. От материализма Помпонацци отличает то, что он еще не порывает с религиозными источниками Средневековья, его система подразумевает идею Абсолюта хотя бы в виде коллективного космического начала. Как и все трактаты Возрождения, его работы также пестрят словами «Бог», «божество», «Божественное». При ближайшем же рассмотрении становится ясно, что речь идет скорее об атрибутах самого человека или человеческого рода. Мыслители Возрождения не избегают еще при всяком удобном случае именовать человека «божественным», хотя и не в прямом смысле. Однако в эпоху Возрождения был мыслитель, который прямо обожествил человека и в этом смысле довел до логического завершения общее направление мысли, характерное для Возрождения.

Монах доминиканского монастыря Джордано Бруно (1546–1600) с редкой настойчивостью возвеличивал человека и обходился в своей системе без личного Бога, пытаясь изгнать из философских построений (впрочем, не вполне успешно) все следы смыслообразующего Абсолюта. Свои позиции Бруно отстаивал весьма последовательно: даже во время исполнения смертного приговора, сгорая на костре, он нашел в себе силы отвернуться от заботливо протянутого ему на шесте распятия. Такая непримиримость удивительна даже для эпохи Возрождения: ее деятели, возвеличивая и возвышая человека, все же в глубине души чувствовали некоторую неловкость и всегда стремились изобрести и утвердить некий Абсолют, а при случае искренне и публично каялись перед Церковью. Однако по большому счету деятелям Возрождения бояться было нечего: покровителями наук, гуманистами и практикующими астрологами были многие римские папы той эпохи (Лев X, Иннокентий VIII, Юлий II, Павел III и др.). В этом смысле Джордано Бруно был человеком переходного времени, отстаивающим идеи и ценности будущего, эпохи полного отказа от религиозных основ жизни.

Индивид, оторванный от Бога, все больше терял свои позиции, уверенность в незыблемой онтологической ценности человека, что стало особенно ясно после открытия гелиоцентризма, горячим поклонником которого был Бруно. Гелиоцентризм подрывал средневековую уверенность в том, что Земля является центром мира, а человек – центральным творением Бога. Бруно утверждал, что таких планет, как Земля, может быть много, как и населяющих эти планеты разумных существ. Это учение получило у него название «идея множественности миров». В качестве Абсолюта, организующего мировое целое, у Бруно выступает Высший принцип единства Природы. Бог и Природа сливаются в неразличимое целое, Бог имманентно присутствует во всех вещах и процессах, являясь безличным организующим принципом (мировая душа). Бруно горячо поддерживал и развивал идеи Помпонацци о смертности личности (души). В системе Бруно душа, являясь частью мироздания, в принципе не может быть уничтожена до конца, так как после смерти душа и тело растворяются в Природе, становясь ее составными элементами. Высшая часть души есть интеллект, который приобщается к мировой гармонии, исполняется героического энтузиазма, безличного исступления и экстаза, существуя как одна из составляющих гармонического принципа Природы. Еще будучи в теле, душа, преисполнившись героического энтузиазма, презирает страх смерти и страданий.

Особенность Бруно не в том, что он высказывал общие для Возрождения идеи о величии и призвании человека быть хозяином своей судьбы, сколько в той бескомпромиссности, с которой он за свои идеи боролся. Бруно призывал вернуться к единой универсальной мудрости, воплощенной в религиях и традициях Древнего Египта, Индии, Персии, Рима и Греции. Он утверждал, что человек имеет скрытые потенции, которые развиваются и пробуждаются через воображение и память. Воображение человека есть путь или канал связи между человеком, мировой душой и единой мудростью, память же есть главная основа всякого искусства. Антропологический идеал Бруно – человек, преисполненный героического энтузиазма, возвышенного и патетического состояния. Такой человек стремится к освобождению от пут земной материи и преходящих ценностей, его цель – стать проводником божественной мудрости, истинных идей, в чем ему помогает мечта о счастье и истинном достоинстве человека, о перспективах, когда-нибудь откроющихся перед его освобожденным сознанием. За мечту герой готов при необходимости умереть, в чем проявляется доказательство истинности идей. Человек должен избавиться от многих видов духовной слепоты, в которой он проводит жизнь обывателя, а отвергнув ложь, он оказывается уже выше суда толпы или Церкви.

Освобожденные от Бога, Церкви и других «суеверий» Средневековья, деятели Возрождения раскрывали свои возможности – от гениального творчества до выдающегося злодейства. Могучие силы, копившиеся веками под покровом христианства, вырвались на свободу, но затем они постепенно угасли, так как возникла задача строить новую систему ценностей, перед человеком появились многие проблемы, до того неизвестные. Одной из таких антропологических проблем был вопрос о происхождении человека и смысле его жизни на земле. Уже Помпонацци отрицал непосредственное творение человека Богом. Для многих мыслителей Возрождения вопрос о творении человека стал неразрешимой загадкой, поскольку Библия не принималась в расчет, другого же убедительного объяснения относительно происхождении человека не было. Научные открытия последующих столетий создали основание для нового решения проблемы, в контексте которого человек был радикально оторван от Бога, а смысл его жизни ограничен рамками земной действительности.

1. Антология мировой философии. Возрождение. М.; Минск, 2001.

2. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.

3. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Средневековье. СПб., 1997. Т. 2.