Если немного помедлить на станции «Площадь революции» Арбатско-Покровской линии метро (той самой, знаменитой, со множеством скульптур в стиле советского реализма), внимательно глядя по сторонам, можно заметить кое-что необычное: проходя мимо бронзового «Пограничника с собакой», почти каждый протягивает руку и… гладит собачий нос. Иногда даже очередь выстраивается из желающих потискать металлического пса.

Отполированный руками добрых горожан, нос собаки приобрел не характерный для бронзы желто-лимонный оттенок. Но почему — именно собака?.. На станции столько скульптур! Почему не потрогать глобус (школьница с глобусом) или петуха (колхозница с петухом)?

Лица «собакопоклонников» серьезны и сосредоточенны — сразу понятно, что для них все это не забава и не развлечение. Но что же тогда?

Как-то на Интернет-форуме, где основными участниками были студенты Бауманского университета, зашел разговор об этом странном московском обычае. Большинство сошлись в убеждении, что гладить собачий нос — традиция, заведенная именно студентами-бауманцами.

«Зачем? Да просто на счастье!»

«Я перед каждым экзаменом специально заезжаю, чтоб потереть собачий нос. Чтоб потом «хвостов» не было!»

«Просто такая традиция МВТУ. А лучше, что ли, вопить в общаге по ночам: «Приди, ХАЛЯВА!!! Халява, ПОМОГИ!!!»? Как в Керосинке делают…»

«Я до сих пор туда заезжаю, чтобы погладить собачий нос. Чувствую себя при этом… счастливее, что ли? Даже не знаю — на душе как-то легче становится».

«Мне одна тетка сказала: это — чтоб собачья жизнь кончилась…»

«Между прочим, этой традиции уже как минимум сорок с лишком лет. Я это знаю от своего научного руководителя — он тоже собаку гладил, когда был студентом, а ему сейчас 65».

Тут же возникли споры — какую именно собаку следует считать настоящей «баумановской»? Скульптурные группы повторяются с внешней и внутренней стороны перронов станции, которых два, поэтому всего зверей — четыре.

«Наша собака — напротив остановки третьего вагона поезда, если в сторону «Щелковской». Слышал, что тот пограничник, с которого ваяли, был однофамильцем Баумана».

«Народ!!! Носы натерты у всех четырех собак!»

«Видимо, одна собака закреплена за нами, над другой взял шефство РХТУ, на третью молится МГПУ, а четвертая приносит удачу исключительно МИЭМ-цам!»

«Да, только все эти вузы (кроме МГПУ) вышли из Бауманки! Это ж наши бывшие факультеты».

«А я видел, что нос натирают не только студенты. Вполне себе солидные дяди-тети тоже трут. Причем их даже больше, чем молодых… Я сам видел!»

«Ха! К нам итальянцы приезжали осенью — так вся итальянская делегация в полном составе собачку мучила!»

И вот тут на форуме появился странный персонаж с ником Деймон и повернул тему разговора в совершенно уже неожиданную сторону.

«Этому «обычаю», как вы говорите, — сообщил Деймон, — не 40 лет, и даже не 70, а существенно, в разы больше лет. А вернее — столетий. Точнее сказать невозможно, потому что неизвестно, как давно люди начали поклоняться Анубису.

Да. Никакая это не собака пограничника, это древнеегипетское божество Инпу (Анубис). Скептики могут ради любопытства сравнить статуэтку Анубиса из египетского зала Пушкинского музея в Москве и эту «собаку пограничника». Как говорится, найдите десять отличий. Если найдете хотя бы пять — заказывайте очки, у вас близорукость.

Инпу — судья богов, священный пес египтян — был призван при жизни человека вести его душу сквозь мрак невежества (!), а после смерти — помочь преодолеть тьму загробного мира и прийти в царство света, небесный Дуат (по-нашему — рай). И не надо думать, что пса-проводника чтили только в стране фараонов. Анубис — это как раз греческое имя Инпу. По Вергилию, Анубис был изображен на щите Энея, и есть письменные свидетельства (Ювенал) о поклонении псу в Риме.

Дальше — больше. Западный мир узнал этого покровителя науки и знания вообще от латинян. Наука изначально была сакральным деянием. Вообще магия и наука одного роду-племени — это пути познания мира человеком. Разделение этих близнецов свершилось где-то в конце Средневековья, но цельное знание посвященные сохранили во всякого рода тайных эзотерических союзах и оккультных обществах, передавая его от герметистов (Гермес Трисмегист был египетским жрецом) розенкрейцерам, а от них — через иллюминатов — масонам. Даже в XIX веке при, казалось бы, полной победе материализма продолжали существовать тайные общества и поклонники древних богов. Причем в научной среде посвященных было не меньше, а даже больше, чем среди обычных людей. Так вот, в Бауманке, в одном из старейших технических институтов России, тоже имелось такое общество…

Именно благодаря тайному союзу там и удалось собрать столь совершенный научно-технический потенциал, которого в дальнейшем хватило аж на пять технических вузов страны, причем наиболее успешных. Я уж не говорю о значении этой превосходной научной школы для обороны! В начале XX века даже американские инженеры, которых весь мир считал самыми прогрессивными в своем деле, признавали превосходство нашей научной школы, считая ее лучшей в мире!

А все благодаря чему? Благодаря Обществу Ученых Техников, созданному при ИМТУ — нынешней Бауманке. Об учреждении общества было заявлено впервые в конце XIX века. И, между прочим, открытый устав общества не был утвержден властями в первоначальном варианте. Утвердить его удалось только со второй попытки, когда наиболее одиозные пункты оттуда вычеркнули. Почему не получилось сразу?.. Кому интересно — можете посмотреть историю Бауманки на их официальном сайте, там есть информация. Но могу сразу сказать: устав общества слишком напоминал масонский, а масонов в России цари не жаловали.

Ну, а теперь — кто догадливый? Правильно, московский метрополитен строили посвященные — те самые инженеры, члены тайного научного общества, и их преемники. Кстати, насчет преемников: это один из главных пунктов их устава — воспитание смены, передача знаний и расстановка своих людей на ключевых должностях».

Реакция форумчан оказалась предсказуема.

«Типичная конспирологическая фигня», — откомментировал некто Этнер, выразив общую точку зрения.

Но Деймон не сдавался.

«Фигня, говоришь? Ну-ну! Тогда объясни мне некоторые совпадения: во-первых, сама традиция. Вы же признаете, что исходит она именно от бауманцев? Да, собственно, никто в Москве и не претендует на авторство, кроме ваших!

Во-вторых. Вот описание Анубиса в магической традиции со времен Пифагора: «Звезда Анубиса — Сириус, число его — девять. Девятка, или эннеада, — первый квадрат нечетного числа. Ее ключевые слова: океан и горизонт, потому что за девяткой ничего нет, кроме числа десять. Девятка — граница всех начальных чисел, число смерти, силы, энергии и войны, символ неуничтожимой материи и вечно возрождающегося бытия, так как сумма цифр любого числа, кратного девяти, дает число девять. Металл Анубиса — железо и бронза, цвет его — цвет Марса, красный, и камень его — черный и красный мрамор».

Красный мрамор, бронза… Ничего не напоминает?

А теперь держимся за стулья, господа наивные студенты! Если кому кажется, что все это фигня, давайте считать. В нумерологии по традиции Пифагора магическими числами считаются только натуральные числа до девяти, поэтому все значимые цифры какого-либо числа обычно складываются — до тех пор, пока число не примет вид однозначного простого числа. На станции 19 скульптурных композиций: это число 10, то есть ВСЕ СУЩЕЕ, символ мира-космоса. Каждая композиция повторена 4 раза — это СВЯЩЕННЫЙ КВАДРАТ ПИФАГОРА. Всего композиций 76, то есть, опять-таки — 7+6=13=1+3=4 — священный квадрат. Но главное, конечно, девятка, знак Анубиса. У масонов есть орден Девяти Избранных Рыцарей. Так вот, посмотрите на код станции с «собачкой» — это число печатается на всех одноразовых электронных билетах (на 5,10 и 20 поездок) при проходе через турникет. Код станции — 045. 0+4+5=9. Число Анубиса!

И вы все еще думаете, что это случайность?!»

Двое скептиков объявили доказательства Деймона «зачотным бредом», но большинство форумчан заинтересовались.

«Слушай, откуда ты все это нарыл? А главное — зачем?!» — спросила РадиоКэт.

«Был у меня повод, — отозвался Деймон. — Все рассказывать не хочу — долго и, пожалуй, несколько интимно. Но кое-чем могу поделиться. У меня дед — бывший метростроевец. Собственному деду я не могу не верить, а он мне вот что рассказывал. В 1932 году, когда строили одну из первых станций метро глубокого залегания, проходчики случайно наткнулись на подземный плывун. Шахту укрепить не успели, и почва стала проседать.

В свежем тоннеле завалило целую бригаду, человек восемь вместе с инженером. Фамилию инженера сейчас не вспомню, не то Казанцев, не то Иноземцев?.. Не, не помню. Но это был классный инженер, дед так говорил. И этот Казанцев-Иноземцев был из ИМТУ — Бауманки.

Ну вот, авария, все, естественно, всполошились, народ на ушах… То ли откапывать людей, то ли ствол в другую сторону вести — никто ничего не понимает, решить не могут. Потому что обстановку не прояснишь: неизвестно — живы люди в завале или погибли все. А просто так, ради любопытства, рисковать и в завал лезть — сами понимаете, никому не хочется. Думали, гадали…

Потом вызвали друга этого самого Иноземцева — инженера, который с ним вместе учился когда-то и работал, ближе всех его знал. Он явился, посмотрел, что творится, сразу суть проблемы ухватил и говорит, будто про себя: «Ждем до одиннадцати. К этому времени будет информация».

Все, конечно, рты пораскрывали — откуда такая уверенность? Почему до одиннадцати? Ничего не понятно. Но этот мужик всех убедил: «Вы, говорит, наверх подымайтесь, а я здесь останусь с бригадой добровольцев. Поработаем пока, стены укрепим в проходе». Начальство репу почесало: ну, чего? Проход все равно крепить надо по-любому, а до назначенного часа не так много-то и оставалось. Согласились. Дед мой как раз с бригадой добровольцев был. Принялись они стены крепить. Работали часа два, умаялись. И тут этот инженер всех остановил и говорит: «Так, время подошло. Смотрите внимательно и слушайте».

Вот тут и случилось такое, о чем мой дед — комсомолец-коммунист-атеист — всегда очень неохотно рассказывал. Потому что, говорит, в такое меня это дело смущение привело, что всю жизнь, мол, потом старался забыть да так и не смог.

Короче, ровно в одиннадцатом часу (час Анубиса и час смерти, когда Солнце уходит в Страну ночи) из темноты донеслось до них рычание — вроде как собачье, только непонятно, откуда здесь собаке-то взяться?! Дед говорит — ужасно перепугался, когда понял, что этот рык из земли идет, прямо со стороны завала. Да громко так! А вслед за рычанием — все там струхнули, инструменты покидали и готовы были уже лыжи навострить, — все, кроме инженера, конечно… но не успели: вылез из завала огромный пес, а за его холку… Иноземцев этот держится. Живой! Ну, тут все просто обалдели — бросились к нему, хотели ближе подойти, потому что заметили, что он вроде как не в себе… Но инженер, друг Иноземцева, не дал. Как заорет: «Стой! Замри! Не приближаться!»

Дед говорит: у меня эта картина до сих пор перед глазами стоит — пес, весь черный, в земле, пасть гигантская, зубатая, щерится, и инженер Иноземцев: лицо темное, глаза полузакрыты, голова висит, будто у куклы…

Жуть, в общем.

А инженер подошел к Иноземцеву, руками как-то помахал и давай что-то шептать — вроде как расспрашивает его. Иноземцев глухо, не поднимая головы, ему отвечает: мол, люди живы, копать надо, но не с северной стороны, а немного левее, иначе там почва сильней осядет. И крепить надо так-то и так-то… Все путем разобъяснил. Потом обнял своего друга, повернулся к завалу, откуда вышел, и… вместе с собакой этой пропал.

Ну, тут дед да и вся его бригада — даром, что комсомольцы, давай креститься неистово. Сразу вспомнили, как это делается. Только и слышно: «Чур меня, чур!»

Инженер поглядел на них, повздыхал, потом говорит: «Ну, теперь все ясно. Давайте наверх, зовите себе смену. Надо срочно копать — все там живы. Кроме Иноземцева».

И точно — бригаду благополучно откопали в полном составе. А инженер Иноземцев, как выяснилось, погиб сразу, едва только почва поползла — задохнулся под обвалом. Так вот рядом с тем местом, где этот обвал был, и построили потом станцию метростроевцы. И были среди них, разумеется, инженеры и проектировщики из Бауманки».

«Странная история… Ну, а зачем все-таки гладят нос бронзовой собаки? Хороший это обычай или плохой? Стоит ли доверять Анубису (если это и правда он)?» — спросила РадиоКэт.

«Ну, насчет последнего вы сами решайте, — ответил Деймон. — А вот для чего гладят собаку… Чудачка! Неужели не понятно? Это ж проще пареной репы. Анубис — проводник подземного мира. (Что такое метро, как не подземный мир?) Собака же, чтобы служить человеку, должна прежде всего — что? Знать его запах! Чтобы не путать в темноте с другими. Узнавать руку. Это же так просто!.. С этим никто, надеюсь, спорить не намерен?»

На форуме желающих не нашлось.