ТЕМНЫЙ ГОСТЬ
Невский пр. — Михайловская ул.,
гостиница «Европейская»
Новый жилец с первого взгляда не понравился Вере Адаменко. У нее даже возникло дурное предчувствие, которое только росло и усиливалось со временем.
Как горничная и дежурная по этажу, Вера обязана была проявлять любезность ко всем постояльцам. Ведь гостиница, в которой она работала, с дореволюционным прошлым, гордилась славной своей историей и традициями.
Однако как комсомолка и кандидат в члены партии Вера всегда была настороже; бдительность — свойство не лишнее в условиях классовой борьбы и противостояния с миром капитала.
Дело летчика Пауэрса и его недавний обмен на Рудольфа Абеля, арестованного в США, у всех были на слуху в Стране Советов.
Иностранец, прибывший в город из Варшавы проездом через Москву, выглядел крайне подозрительно.
* * *
Про себя Вера называла его «темный гость». По документам же имя ему было — Франц Биддер.
Несмотря на то что июль 63-го выдался в Ленинграде теплым и солнечным, Биддер не по погоде кутался в черный длиннополый плащ, который болтался на нем подобно монашеской средневековой хламиде.
Какой-то навязчивый кровососущий червячок завелся внутри Верочки и каждый день при взгляде на эту черную долговязую фигуру настойчиво толкал ее под ложечку, обещая впереди неминучие беды.
Биддер вел себя нелюдимо. Ни разу не выходил он за пределы гостиницы в составе группы туристов, как все. На экскурсии не ездил. Казанским собором, театром Товстоногова, крейсером «Аврора» и прочими достопримечательностями нисколько не интересовался.
За время проживания иностранец всего лишь раз проявил интерес к пространству за пределами гостиничных стен: спросил у дежурной, не закрыто ли теперь Смоленское кладбище.
Он не разрешал горничным прибираться в своем номере и ни разу не позволил никому войти к себе. Он даже случайно ни одной из девушек не улыбнулся. Раздражался, если кто-то пытался заговорить с ним. Кроме того, у него была гадкая привычка озираться — не идет ли кто следом. И если он обнаруживал кого-то у себя за спиной, то оглядывал этого человека с подозрением и такой злобой на лице, что ни в чем не повинные постояльцы гостиницы пугались.
Совесть Биддера явно была нечиста.
Серые глаза иностранца то и дело чернели от напряжения, как глаза сторожевой собаки, причем правый зрачок сужался сильнее левого, и это создавало болезненный гипнотический эффект, который нервировал всех, кто сталкивался с «темным гостем».
Когда он проходил по коридору, Верочка прямо в стену вжималась, чтобы только подальше от него оказаться. Ей мерещилось, что полы черного плаща разносит холодным ветром из незнакомой ужасной земли. Хруст костей и пепел костров — вот о чем напоминали глаза и походка темного Биддера.
Однажды вечером он напугал Веру тем, что подглядывал в замочную скважину собственного номера. Так ей, во всяком случае, показалось.
Вера дежурила по этажу и по служебной необходимости направилась в кастелянскую.
В длинном, слабо освещенном коридоре она увидела черное нечто, распростертое поперек ковровой дорожки. Существо безмолвно елозило по ковру, словно чудовищный удав, поджидающий добычу.
Вера не успела ничего сообразить, как оно вскочило с ковра, издав неприятный шипящий звук, скользнуло ящерицей и ретировалось в номер, захлопнув за собой дверь. Услыхав, как повернулся ключ в замке, Вера перевела дух. Она почувствовала, что сердце ее колотится о ребра так, будто она только что стометровку сдала на «золотой» ГТО.
Что за чертовщина здесь творится?
Она подошла ближе и увидела, что номер был «темного» Биддера.
Никто, кроме него, не мог закрыть дверь на ключ. Ведь он никого не пускал к себе.
Получается, что это сам Биддер что-то делал на полу возле собственного номера? И делал тайно, ведь появление нечаянного свидетеля его напугало.
Вера не знала, что и думать. Ее подозрения и страх перед «темным гостем» усилились.
* * *
— А чего ты хочешь? Буржуй он и есть буржуй! — легкомысленно отозвалась Валя-буфетчица, одна из тех коллег, с кем Вера решила поделиться сомнениями. — Может, привык там у себя подглядывать?
— За кем?! За самим собой, что ли? — удивилась Вера. Поежилась. Даже разговор о «темном госте» был ей неприятен.
Валя пожала плечами и засмеялась.
Горничная Света Шилова покачала головой. Она разделяла Верины чувства: Биддер и ей тоже казался существом странным и, кроме того, опасным.
— Может, он сумасшедший? — предположила она. — Вы знаете, девочки, я как-то часов в одиннадцать вечера соседний номер убирала и вдруг слышу: бубнит кто-то за стенкой. Однообразно, на одной ноте. Как будто заговор нашептывает. И шипит. А голос до чего злобный! Мне даже страшно сделалось… А он еще и лязгать чем-то там начал — противно, будто железо пилит… Вот что он там делал, а?
— Как что?! Ясное дело: наручники спиливал. Или это — цепи и ножные кандалы. Как узник замка Иф!
Техник Денис Цветков издевательски захохотал. В «темном» иностранце он не видел совершенно ничего особенного: шпион как шпион. Надо к нему присмотреться повнимательнее. И, конечно, вывести на чистую воду.
— Может, он у себя в номере шифровки передает? Ты, как горничная, имеешь право в номер входить, — сказал Денис Верочке. — Вот и посмотри, как там и что. Когда он уйдет куда-нибудь. Разберись!
* * *
Легко Денису говорить: разберись!
А у Верочки руки холодели при виде «темного» Биддера. Но, испытывая жгучий страх при его появлении, Вера чувствовала и другое, а именно: ее боязнь — ничто в сравнении с ужасом, захватившим самого Биддера, ужасом, державшим его за горло подобно хладнокровному убийце.
Биддер боялся всего и всех. Он просто сочился ужасом, как вечно подтекающая гостиничная сантехника — ржавой водой.
Но парадоксальным образом этот живший в постояльце неопределенный страх пугал Верочку намного сильнее собственного. Он угнетал ее психику.
Разве может человек вот так постоянно чего-то бояться?
Больше всего Верочке хотелось, чтобы Биддер наконец убрался из гостиницы куда подальше. Интуиция подсказывала, что история с ним ничем хорошим не кончится. Опасность ширилась и наползала на гостиницу, словно грозовая туча, застилая небо и закрывая пути отступления.
И червячок в Верочкином сердце разрастался до размеров солитера.
* * *
Но не выполнить свой долг — или то, что она под этим словом понимала, — комсомолка Вера все же никак не могла. В очередное дежурство, воспользовавшись тем, что Биддер вышел из номера и спустился ужинать в ресторан, Верочка вошла в его номер, открыв дверь запасным ключом.
В коридоре остались на страже прихваченные в конспиративных целях пылесос и ведро с тряпкой.
На первый взгляд, ничего особенного в номере 207 не оказалось. Одежда иностранного производства, неряшливо скомканная, валялась в шкафу и висела на спинке кровати. Какие-то записки от руки на немецком языке лежали на подоконнике поверх пары книг в старинных кожаных переплетах.
Одна из этих книг оказалась справочником по Санкт-Петербургу 1912 года, с картами, номерами телефонов и какими-то таблицами. Другую, иностранную, заполняли неприятные картинки, на которых людям отрезали головы, разрезали животы и делали что-то еще такое же малопонятное то ли медицинского, то ли пыточного характера — Вера не разобрала. Ее затошнило, и она поспешила убрать книгу на место.
Пепельница была забита окурками — Биддер с момента заселения не позволял убирать номер, и пепел сыпался теперь через край на обожженный еще прежними постояльцами лакированный столик.
Что же он делал целыми днями за закрытой дверью своей комнаты, лихорадочно пыталась сообразить Верочка. Занавески на окне задернуты. Радио отключено. Настольная лампа…
А, вот оно!
Настольная лампа, отодвинутая обычно вправо к стене, теперь почему-то располагалась на самом краю письменного стола. Электрический шнур, воткнутый в розетку, натянулся до упора, чтобы лампа могла стоять именно так. Но зачем ставить подобным образом лампу?
Ведь сидеть за столом теперь неудобно. Тем более — писать или читать за ним. Может быть, лампу Биддер отодвинул случайно? На время? Чтобы что-то, например, поместить на стол крупное, объемное, занимающее много места?
Размышляя над этим, Верочка перекинула тумблер выключателя: лампа зажглась, и широкий круг света лег на паркетный пол номера.
И Вере бросилось в глаза то, что невозможно было заметить раньше, когда пол был в тени: на двух паркетных досках возле стола сияли свежие царапины. Кто-то повредил паркет, вытаскивая, очевидно, доски из ряда.
Вера присела на корточки и попыталась поднять доски. С первого раза ей это не удалось: паркетины очень плотно подогнали друг к другу.
Вера упрямо пробовала снова и снова, цепляя доски ногтем. Наконец, одна из дощечек приподнялась. Вытянув ее вверх на пару сантиметров, девушка увидела, что внизу, под паркетом, есть какое-то пустое пространство и там спрятано что-то объемное. Сверток или коробка. Вера хотела поднять паркетную доску выше, чтобы подсунуть вниз руку, но сломала ноготь, и доска со стуком упала на прежнее место.
Почти сразу же вслед за этим из-за двери послышались шаги — кто-то направлялся по коридору в сторону 207-го номера. Меньше всего на свете Вере хотелось, чтобы «темный» Биддер застал ее в своем номере.
Она выскочила в коридор и схватилась за ручку пылесоса.
Вовремя! Биддер как раз поворачивал из-за угла от лестничной площадки, подозрительно оглядываясь по сторонам.
Вера поспешила покинуть этаж. Она спустилась вниз, разыскала техника Цветкова и рассказала все, что видела.
— Не знаю, что он там прячет, но он наверняка шпион. Нужно голубчика прихватить с поличным. Другого выхода нет! — решил техник. — Ты пока карауль Биддера, а я сбегаю куда надо.
И побежал. «Куда надо» находилось недалеко, в опорном пункте милиции.
* * *
— Я уверена: все кончится плохо, — вполголоса повторяла Верочка, пристукивая зубами. — Не знаю, почему, но у меня такое чувство, что…
— Да ладно тебе! Сейчас прихватим красавца, и на цугундер! — усмехнулся Цветков, жадно наблюдая за тем, как двое милиционеров по очереди прижимают уши к двери 207-го номера. Потом один из представителей власти встал на колени и заглянул в замочную скважину.
Биддер сидел в номере, освещая паркетный пол настольной лампой. Рядом с ним стоял открытым небольшой черный чемоданчик. Несколько паркетных досок были вынуты и лежали поблизости. «Темный гость» ковырялся в отверстии в полу, что-то с натугой там закручивая или выкручивая.
— Ах ты, сукин сын! — прошептал милиционер. — Похоже, тайник там у него. Надо бы поближе поглядеть…
Биддер вытащил из чемодана стальную пилку по металлу и, всунувшись в отверстие в полу по плечи, принялся пилить. Противно завизжало железо.
— Давай! — Милиционер махнул рукой технику Цветкову — тот кивнул и, вставив в замок отмычку, выбил ключ, торчащий в замке с внутренней стороны.
Одновременно другой милиционер громко забарабанил костяшками пальцев по двери.
— Проверка документов! Будьте добры открыть. Это обязательная формальная процедура.
Вера, запинаясь, повторила Биддеру то же самое по-английски:
— Open the door, please! It's a standard… check of documents, formality…
Она не успела договорить: техник Цветков вскрыл замок, и дверь распахнулась. «Темный» Биддер злобно зашипел и вскочил с вытаращенными от ужаса глазами так стремительно, будто до сих пор он еле удерживался, сидя на подложенной кем-то кнопке.
— Бля… их! Их бин нах… Нет! То есть — найн…
Представители власти плотоядно улыбнулись. Шпион весьма глупо раскрыл себя, продемонстрировав неплохое знание русской табуированной лексики.
— Что ж, гражданин иностранец… Чистосердечное признание облегчит вашу участь. Рассказывайте, что прятали под полом, — насмешливо глядя в глаза Биддеру, сказал один из милиционеров.
Техник Цветков вошел в номер, с любопытством оглядывая место действия. Вера зайти не решилась: ее пугало злобное лицо Биддера, который, казалось, готов был броситься и загрызть любого, кто посмеет приблизиться хотя бы на шаг.
Милиционеры, однако, впечатлительностью не отличались. Оба они подошли ближе и по очереди заглянули в дыру под паркетом.
— Однако! — присвистнул один из них.
В темном пространстве под паркетной доской загадочно поблескивала вместительная коробка из тусклого металла.
Крышку этой коробки удерживали два массивных винта, очень большого размера и сильно ржавые. Головку одного Биддер уже спилил. Другой винт он сумел выкрутить почти до половины.
— Любопытненько! — сказал милиционер — тот, что постарше.
Подобрав брошенный Биддером разводной ключ, он протянул его технику Цветкову.
— Ну-ка, юноша…
Техник схватил ключ, наложил на головку винта и с видимым усилием повернул. Винт шел туго, но все же поддавался.
— Босяки. Голодранцы, — с ненавистью сказал Биддер, угрюмо дергая носом. — Вы не имеете права. Это сокровища моего отца! Он завещал их мне. У меня есть бумаги…
— Бумаги у нас у самих навалом, — спокойно ответил милиционер. — А хорошо, господин иностранец, вы по-русски говорите! Так быстро у нас наблатыкались или сами из… бывших? Может, поделитесь автобиографией?
Биддер не отвечал, злобно посверкивая глазами. Зрачок его правого глаза сузился как у кошки, а левый, наоборот, расширился и закрасил почти всю радужку черным. Вера старалась не смотреть в это жуткое лицо — такой нечеловеческой злобой оно пылало.
В комнате повисла напряженная тишина, прерываемая только усиленным пыхтением техника Цветкова. Гипнотическое мерцание Биддеровых глаз выводило Верочку из себя. Она с ума сходила от беспокойства, чувствуя — теперь-то непременно что-то должно стрястись…
И стряслось.
Еще как стряслось!
Едва последний винт, удерживающий железную коробку, со скрипом двинулся с места, что-то ухнуло, загрохотало, и все здание гостиницы содрогнулось. С первого этажа, где размещался гостиничный ресторан, раздались вопли ужаса и крики о помощи.
Людям показалось, что рушится дом, что случилось землетрясение или началась третья мировая война. Посетители ресторана вопили, бежали, в панике переворачивая столы с фарфоровой посудой.
В клубах пыли из разверзшихся хлябей потолочной штукатурки с расписного потолка слетела старинная бронзовая люстра с 612 подвесками из муранского стекла. Она накрыла собой столик на четырех человек, стоявший в центре зала.
Стекло, разбитое, как мечта, мелкими брызгами расплескалось по ресторану, оросив все поверхности.
По счастью, люди под удар не попали — центральный столик под люстрой как раз зарезервировали для каких-то важных персон.
Но все, кто ужинал тем вечером в ресторане, перепугались до крайности.
Чудом никого не задело и не поранило.
Проклятые винты, которые неделю терзал и старательно откручивал сын белогвардейца и, как впоследствии оказалось, — бывший власовец Биддер, удерживали вовсе не крышку сокровищницы, а стержни, на которых крепилась гигантская люстра.
Вероятнее всего, сам «темный гость» Биддер ничего об этом не знал — на то он, в общем-то, и темный.
Куда увели его милиционеры и какие новые приключения в Стране Советов довелось этому негодяю пережить — никто не знает.
Во всяком случае, в «Европейской» его больше не видели.
Возможно, до сих пор где-то в стенах или полах этой гостиницы скрывается ценный клад, припрятанный бежавшим от революции богачом.
Но тот, кто загорится идеей его отыскать, — пусть руководствуется не одними лишь темными хищническими инстинктами. Ибо всегда есть опасность пострадать от недостачи необходимых винтиков.
