Илья Пивоваров
Ночь трассы

Три машины промчались мимо, пока Маша была внизу. Дима стоял у обочины, засунув руки в карманы джинсов. Не возьмут. Или пошлют подальше, или проедут мимо. Поэтому толку париться – надо ждать, пока Маша сделает свои дела и поднимется к нему.

Дима обернулся, глянул с насыпи. Вниз уходил ровный слой гальки, начинаясь еще под ногами. Дальше, через пару метров, шли пыльные трава и кусты, шумевшие от вечного ветра здесь, на трассе. Маши нигде не было видно. Дима сплюнул и вздохнул.

Он взглянул вверх, щурясь. Солнце застыло посередине чистого неба, медленно поджаривая все кругом. Асфальт раскалился и пах битумом. Местами он отсутствовал – видимо, дорогу давно не ремонтировали – и сквозь дыры проглядывали серые бетонные плиты. Вдалеке, где трасса делала поворот, виднелись зеркальные лужицы – типичный дорожный мираж.

Вдалеке начинались смешанные леса – березы, сосны, еще какие-то деревья, названия которым Дима не знал. Здесь было мало мусора. Значит, они отъехали достаточно далеко от цивилизации. Участки дороги около Питера изобиловали обертками от шоколадок, пластиковыми и стеклянными бутылками, мятыми железными банками и прочей гадостью. Цветочных венков, свидетельствующих о чьей-то гибели, тоже было меньше – последний встретился где-то около часа назад. Впрочем, природа тоже таила немало опасностей. Змеи, дикие животные… вряд ли они рискнули бы показаться вблизи трассы летним днем, но мало ли. Поэтому Дима нервничал из-за Маши, которой не было уже долго, как ему казалось, и сердился на себя из-за этих страхов.

Отличный день для того, чтобы пойти на пляж с друзьями, позагорать и искупаться, подумал он. Взять бы сейчас пива в ларьке, лечь на песок и наслаждаться красивыми телами загорающих девчонок… Вместо этого он стоит и потеет на М11, между Питером и Москвой, от которой еще непонятно сколько ехать до мифического юга. Ноги ноют от нескольких часов ходьбы, спина до сих пор сгибается от поклажи, которую пришлось тащить. Не отпуск, а каторга какая-то. Сдохнуть можно!

Они с Машей планировали поездку на юг несколько месяцев. Взяли у знакомых палатки, запаслись всеми необходимыми вещами, сказали родителям, что поедут на поезде. Только билетов никаких не брали. И все потому, что Маша заранее сказала ему, что поедут они автостопом.

Сейчас Дима жалел о том, что послушался девушку. Проезжающие машины поднимали тучи пыли, так что нос постоянно закладывало. За шесть часов им удалось подцепить лишь одного водителя, который за всю дорогу сказал только, что им пора высаживаться, а ему – сворачивать. Дима с Машей устали от жары, пыли и слепней. Последних было хоть отбавляй. Все время, пока парень с девушкой шагали по дороге, вокруг них кружился небольшой вихрь, из которого время от времени вылетали насекомые, норовившие отпить крови. Ни один крем не спасал от этой напасти. Прошло всего полдня, а чесалось все тело.

Вот и сейчас Дима почувствовал укол боли в плече. Скосив глаза в ту сторону, он увидел, как к коже присосался слепень длиной сантиметра в полтора. Хоботок насекомого деловито ходил вверх-вниз, качая человеческую кровь. Дима сморщился и прихлопнул паразита. Задолбали, честное слово! Ну где же там Маша?

Вдалеке показалась еще одна машина. Серебристый корпус на мгновение отразился в «ложном зеркале», солнечные блики заплясали на решетке радиатора. Дима поднял руку, правда, без особого энтузиазма. Опустил, когда понял, что тачка не собирается останавливаться. Ну и ладно, и мне с вами ловить нечего, подумал он.

– Ну, сколько машин остановил, гроза попуток? – раздался сзади веселый голос.

– Ни одной. Куда ж я без тебя? – улыбнулся Дима. При Маше все его раздражение как-то утихало. – Сколько нам ехать еще, не знаешь? – спросил он девушку.

– Понятия не имею, но думаю, что сегодня мы заночуем на открытом воздухе.

– Кошмар!

– Но заночуем мы вместе, а это хорошо, как считаешь? – Она губами потянулась к его губам.

– Да, – и после этих слов его рот был закрыт поцелуем.

Сзади раздался автомобильный гудок. Знак внимания от проезжающего мимо водителя: эй, не увлекайтесь там. Маша и Дима оторвались друг от друга и рассмеялись.

– Ну что, ты готов продолжить путь?

– Куда же мне еще деться! Назад уже не уехать. Так что давай вперед!

– Хорошо. – Она подняла руку с оттопыренным большим пальцем. Дима присоединился к ней.

За утро они уже успели немного изучить тех, кто сидел за рулем. Все водители были разделены на Злых и Добряков. Вторыми являлись те, кто подбирал и не требовал за это денег. Конечно, молчащего мужика, который вез их утром, сложно было отнести к альтруистам, но все же…

Злые водители делились на касты. Как в Индии, пошутила Маша. Самыми частыми были «Игнорщики» – те, кто проезжал мимо. За ними следовали «Таксисты» – несколько человек останавливались, соглашаясь подвезти только за деньги. Девушка выразила смутную надежду на то, что им не попадется каких-нибудь «Маньяков» или «Озабоченных».

После высадки пока что попадались лишь Игнорщики. Некоторые сигналили, завидев девушку, но даже не сбавляли ход. Их выходки заставляли Диму скрипеть зубами. Но что он мог сделать?

Проехала фура с надписью «Michelin» на синем борту. Белый покрышечный человечек улыбнулся им и пропал, осталась только волна пыли, поднятая грузовиком. Маша чихнула.

– Да, – покачала она головой. – Вот они, издержки таких путешествий.

– Угу.

Вдалеке показался еще один грузовик, на этот раз красного цвета.

– Не затормозит.

– Остановится. На что спорим?

– Приедем, приведу тебя в какой-нибудь ресторан и угощу всем, что пожелаешь. Идет?

– Хорошо, – Маша прищурилась. – Как-то ты быстро согласился.

– Ну, во-первых, вряд ли этот грузовик остановится. Во-вторых, если я тебе проиграю, это будет лучше, чем если мы проторчим здесь еще хрен знает сколько.

– Хм… Ну хорошо.

Два больших пальца одновременно поднялись, призывая неизвестного остановиться. Поначалу Диме показалось, что машина вот-вот проедет мимо. Но грузовик замедлил ход. Красная махина, замедляясь, постепенно съезжала к обочине.

– Бежим! – крикнула Маша.

Повторять дважды не пришлось. Дима подхватил вещи и побежал вслед за девушкой.

Как далеко отъехал этот тип! Дима бежал, считая каждый шаг. Рюкзаки бились о ноги, раздражая его. Черт возьми, этот марафон уже утомляет. Сейчас окажется, что парню за рулем вовсе не в ту сторону, или он захочет подвезти только одну Машу, или случится еще какая-нибудь фигня… Что, если им придется мыкаться так весь день? Чем больше Дима бежал, тем сильнее в нем поднималась волна недовольства.

Однако было и еще кое-что – чувство, которому он не мог найти определения. Какая-то смутная неприязнь. Маленькая лампочка на задворках сознания, которая вдруг загорелась и с этого момента не давала покоя. Возможно, дело было в красном цвете грузовика, который был каким-то… неприлично ярким. Тюнинг просто резал глаза. Словно кто-то плеснул артериальной крови, залив всю фуру.

А может быть, дело было в слепнях. Дима слышал, что их притягивает тепло. Следовательно, фура была очень горячей, потому что вокруг нее кружился целый ураган насекомых. Некоторые, пролетая мимо, ударялись о кожу и с жужжанием отлетали. От этого раздражение, копившееся внутри, нарастало все больше.

Успокойся, сказал он сам себе. Вон видишь, Маша уже добежала до кабины и сунулась внутрь, о чем-то договариваясь с водителем. На мгновение Дима полюбовался изящной попкой девушки, высунувшейся наружу, затем побежал дальше с удвоенной силой. Господи, лишь бы все получилось. Лишь бы все…

И тут ему стало плохо.

По коже как будто прошелся ледяной порыв ветра, заставив поежиться. Дышать стало трудно. С каждым шагом Дима задыхался все сильнее. Солнечный удар, подумал он. Хотя странно, голова не болит…

Внезапно в его сознание ворвались десятки голосов, мужских и женских. Было непонятно, что они хотят сказать, потому что говорили они все разом. Бессвязная хоровая ткань без начала и конца, осмысленный белый шум. Как будто вещало радио, попав в диапазон между станциями. Только это радио звучало у него в голове, и от этого было очень не по себе. Пища, съеденная утром, подступила к горлу, вяжущая слюна заполнила рот. Голова закружилась еще сильнее прежнего, и на какой-то момент Диме показалось, что сейчас он упадет. Однако странное ощущение пропало так же резко, как и появилось.

В чем дело? Дима остановился у борта машины и шумно вздохнул. Он как будто вырвался на поверхность после того, как долго пробыл под водой. Что за фигня?

– Дим, ты скоро? – Маша высунулась из кабины и смотрела на него с нетерпением. – Я договорилась, водителю в нашу сторону. Видишь, как нам повезло? Давай быстрее, а?

– Хорошо, – крикнул он и побежал, на этот раз все же медленнее, по направлению к кабине. Ноги еле слушались его, а на душе почему-то стало погано. Впрочем, пошло оно все, подумал парень. Я просто перегрелся. Надо вздремнуть, и последствия удара пройдут. Хотя странно, еще никогда не слышал, чтобы у кого-то было такое.

Он забрался на подножку, передал вещи Маше и сунулся внутрь. Кошмар, была первая мысль, да тут как в бане. Действительно, воздух в кабине был спертым. Водитель, огромный добродушный толстяк, раздетый по пояс, ухмыльнулся Диме. Пот выступал капельками на его широком лбу и стекал по переносице. Бедный мужик, так на солнце обгореть! Красный как рак, честное слово! Впрочем, неудивительно, раз приходится столько ездить. От солнца никуда не денешься.

Парень огляделся. На приборной панели лежали три сотовых телефона, все старые. Чуть выше торчала смешная фигурка, изображавшая гавайскую танцовщицу. С зеркала заднего вида свисали какие-то незнакомые амулеты. Вообще, кабина была захламлена. Тут и там торчали разные тряпки, старые журналы, инструменты. Это была берлога водителя, его передвижное жилище.

– Давай залезай, нечего сюда питомцев впускать, – сказал мужик. Ого, какой голосище!

Дима послушался, забрался внутрь и захлопнул дверь.

– Полезай назад, – Маша указала на спальное место за клетчатым пологом в задней части кабины.

– Ага, давай, – поддакнул водитель. – Если менты меня увидят с двумя пассажирами спереди – такой штраф наложат, что ползарплаты сразу отдам. Давай не тормози!

Раскомандовался, подумал Дима, но послушно полез назад. За пологом оказалось спальное место на одного – небольшой закуток, где места хватало на один матрац, устланный цветными тряпками. Слева была железная стена, справа полог. Окно отсутствовало. Маша передала ему рюкзаки. Дима пристроил их у головы, достал из одного пару полотенец, свернул их вместо подушки и лег.

Наконец-то все спокойно. Можно лежать, слушать шум машины и разговор водителя с Машей.

– Вы нас до самого моря довезете? – раздался из-за полога голос девушки.

– Ну да… – ответил водитель. Говорил он низким густым басом. Дима невольно улыбнулся. – Я на окраине вас высажу, а сам поеду по своим делам. А вы уже своим ходом доберетесь докуда хотите.

– Здорово!

– Да нормально. Я часто автостопщиков беру. Особенно когда кушать хочу, – тут водитель расхохотался. Диме показалось, что от раскатов смеха даже полог заколыхался. – Шучу. Болтовня не дает задремать. А то ведь только так с обочины слетишь! Так что вспоминайте все анекдоты, которые знаете, – ехать без остановок будем.

Какое-то время в кабине царило молчание. Видимо, Маша вспоминала анекдоты.

– А тебя, кстати, как зовут? – спросил водитель.

– Маша. А моего парня – Дима.

– Первый раз на попутках?

– Ага, – отозвался парень со своего места.

– Ну что же, это хорошо. Будет много впечатлений.

Не исключено, подумал Дима. Ему стало лень слушать. Он отвернулся к железной стене, спиной к пологу и голосам. Пусть Машка пока беседует с водителем. Если захочет спать, то разбудит его, и он сменит ее на посту «штатного болтуна». А пока… он слишком устал. День проходит хорошо, но уж слишком много впечатлений за одно утро. Так что…

Дима заснул практически мгновенно.

О странном происшествии у машины он предпочел не думать.

Спустя какое-то время полог чуть отошел в сторону. Не сильно – достаточно для того, чтобы впустить маленькое крылатое насекомое черного цвета. Слепень взлетел, опустился на лицо спящего юноши. Одна из маленьких лапок ступила в каплю пота, собравшуюся на лбу. Тонкий хоботок вонзился под кожу, ритмично задвигался вверх-вниз. Дима заворочался во сне, чуть застонал. Но не успел он прихлопнуть кровососа, как тот взял и улетел за полог.

– Ты чего там стонешь? – Из-за покрывала высунулась голова Маши. – Ой, ты спишь, – сказала она уже тише. Улыбнулась, чмокнула губами воздух и вернулась в кабину. – Заснул, – сообщила она водителю.

Тот лишь кивнул в ответ.

Красная фура набрала скорость и рванула по трассе, поднимая тучи насекомых и пыли.

Диме что-то слышалось во сне. Какие-то звуки, отголоски событий, проходившие мимо сознания. Неясные образы захватили с головой, не впуская в реальность.

В какой-то момент грузовик остановился. Парень отметил это про себя и тут же забыл. Маша опять заглянула за полог, что-то спросила (не хочет ли он в туалет). Дима засопел и отвернулся к стене. Девушка вздохнула. Спустя пару секунд хлопнула дверь с ее стороны. Еще через какое-то время из машины вышел и водитель.

Около десяти минут после того был слышен лишь шум проезжающих машин да пение сверчков. Сзади что-то гулко хлопнуло. Вроде бы дверь прицепа. Потом слева, за машиной, раздались шаги. Хлопнула дверь со стороны водителя. И грузовик снова тронулся в путь.

Дима спал неспокойно. Сказался трудный путь по трассе: мышцы ног ныли. Мозг был тоже перегружен новыми впечатлениями и эмоциями. Парень то и дело просыпался, видел закуток вокруг себя, пугался, затем вспоминал, где он, и засыпал снова. Наконец он успокоился. Жар в ногах прошел, голова перестала болеть, а укусы – чесаться. Дима погрузился в крепкий и безмятежный сон.

Солнце уже начало садиться, когда он проснулся. Тотчас вспомнил, где находится, и зевнул. Судя по красноватому свету, пробивавшемуся в закуток из-за полога, уже вечерело. Удивительно, Маша его до сих пор не разбудила.

– Маш, – позвал он.

Ответа не было.

Странно, почему она не отвечает? Наверное, не стала будить его и прикорнула на переднем сиденье. Что ж… он не имел ничего против этого. Эх… Дима потянулся. Надо вставать. Пусть любимая поспит, а он переберется на переднее сиденье и поболтает с водителем.

Дима откинул полог и высунулся наружу.

– Ну как ты… – спросил он и осекся.

Маши в кабине не было. Ее место пустовало.

Только водитель вел фуру, глядя на дорогу. Все было так же, как было, когда они залезли сюда. Гавайская фигурка дергалась в рваном ритме, амулеты раскачивались под потолком кабины. Все так же… но Маша отсутствовала.

Что за хрень? Не может быть. Дима сначала даже улыбнулся: может быть, это все сон, и он поехал на юг один, без Маши? Да нет, конечно же, не может такого быть. Или она решила пошутить: взяла и спряталась от него где-нибудь, чтобы он испугался и подумал невесть что.

– Извините, – обращаясь к водителю, он вспомнил, что даже не выяснил, как того зовут. – А вы не знаете, где Маша? А то ее на месте нет.

– Сзади она, – сказал толстяк. Его глаза по-прежнему продолжали глядеть на дорогу.

– Как это сзади? Я там один лежал.

– В кузове.

– Что?

Водитель оторвался от созерцания ленты асфальта, тянувшейся вдаль, и посмотрел на него. От взгляда этих спокойных глаз Диме стало совсем уж не по себе. Неужели, подумал он, мы прогадали и подсели к какому-то психу? Вроде до сих пор интуиция на людей срабатывала. Этот и мне, и Машке адекватным показался. Наверное, здесь какое-то недоразумение. Сейчас водитель скажет, что все нормально, что там, в кузове, есть еще одно спальное место, и что Маша спит там. Или нет? Сердце Димы учащенно забилось, словно кролик, попавший в силки.

Нет, авария – еще не самое страшное, что могло произойти с ними.

– Висит она там, – отчетливо выговаривая каждое слово, промолвил толстяк, – на железном крюке, который продет ей в горло. Я понятно сейчас выразился?

– Что… – Дима замолчал, открыв рот.

Я сплю, подумал он. Либо продолжаю дремать и видеть какой-то кошмар, либо сошел с ума. Нет этого всего, нет!

Вместе с тем Дима понимал, что все происходит на самом деле. В оцепенении он перебрался на переднее сиденье. Первое, что он заметил, была бежевая курточка Маши. На трассе, несколько часов назад, девушка повязала ее вокруг талии, чтобы не было жарко. В их рюкзаках не хватало места. Эту куртку они купили месяц назад. И вот она валяется на полу, скомканная, будто ее топтали ногами. Что происходит?

«Висит она там, на железном крюке», вспомнил он. Слова распадались на буквы и никак не складывались в одно целое. Дима отказывался принимать то, что сказал этот толстяк. Вместе с тем раскатистый звук голоса водителя до сих пор стоял в ушах.

– Как это так она там висит? – спросил он, заранее зная ответ, не желая его слышать.

– Я ее убил, – ответил толстяк.

Вновь в кабине воцарилось молчание. Дима переваривал слова водителя, уставившись в приборную панель. Он ничего не понимал. И не испытывал ничего – ни горя, ни гнева. Только странное оцепенение, какое бывает, когда вам сообщают новость, которой вы упорно не можете поверить. Ведь еще несколько часов назад Маша сидела тут и болтала, а до этого они стояли на дороге и голосовали. Дима поднял голову и посмотрел в лицо водителю.

– За… за что? – спросил он.

– Не за что, а для чего, – ответил толстяк. – Тебе все равно не понять.

– Конечно. Куда уж мне…

– Близится Ночь Трассы, приятель. Тебе это о чем-то говорит?

– Нет.

– Так вот слушай, – с этими словами толстяк обернулся к Диме. Левой рукой он по-прежнему держал руль, но на дорогу смотреть перестал. – Раз в год мы прорываемся обратно. Пилигримы, паломники, путешественники по чужому миру. Мы охотимся, а потом возвращаемся с добычей. Но для того, чтобы прорваться на ту сторону, всегда нужна жертва, понимаешь?

– Осторожно, машина! – закричал Дима. Он заметил легковушку, которая внезапно выскочила прямо перед фурой. Еще бы немного, и они бы врезались. – Мы же сейчас разбиться могли!

– Не разбились же. У меня глаза везде!

– О чем, черт возьми, вы говорите?! – заорал Дима. – Вы убили мою девушку, а теперь стремитесь покончить с собой, по-видимому? И меня в могилу свести! Так?

– Дурак ты, – хохотал толстяк, сотрясаясь всем телом. – Малолетний дурак. – С этими словами он совсем отвернулся от лобового стекла.

Дима всем телом подался вперед. Ни в коем случае нельзя давать этому психу управлять машиной. Он толкнул толстяка плечом, а сам схватился за руль, пытаясь вывернуть фуру к обочине…

Удар в висок откинул его вправо. Дима ударился головой о дверцу. В глазах сверкнуло, брызнули слезы.

– Идиот, – послышался слева смех, – смотри! Неровная дорога! Ограничение по скорости – шестьдесят километров.

Водитель изогнулся под немыслимым углом, уставившись прямо в полог. О чем он?

Дима обернулся на дорогу, но ничего не заметил. Легковушка так же ехала впереди, хотя расстояние между ними не сокращалось. Справа мелькнул какой-то синий знак.

– До ближайшего поворота осталось полтора километра, – с напором проговорил водитель. – А ты заметил?

– Черт возьми, нет… – начал было Дима, и тут до него дошло.

Проклятый толстяк не смотрел на дорогу, но видел ее. Не может быть. Как он это делает? Дима быстро оглядел окрестности. Слева солнце уходило в закат, освещая горизонт алым цветом безумия. Справа на лугу паслись коровы.

– Что находится справа от нас? – спросил Дима дрожащим голосом.

– Восемнадцать коров и один бык. – Водитель ухмыльнулся.

– Как вы их видите?

– У меня есть множество соглядатаев. Кстати, приоткрой окно, а то холодает, и они хотят в тепло.

– Кто?

– Мои питомцы.

Дима не понял, о ком идет речь, но все же послушался, открыл окно. Через пару секунд в кабину залетел слепень и тут же ужалил юношу в шею. Тот зашипел и попытался прихлопнуть насекомое.

– Не стоит этого делать, – услышал он голос слева.

Дима опустил руку. Слепень оторвался от его шеи и начал летать по салону, куда залетали все новые и новые насекомые. Одно из них, влетев, сразу же присосалось к руке Димы, впившись в кожу между пальцев. Несколько других норовили попасть в лицо. Дима попытался отмахиваться, давить паразитов. Бесполезно – как справиться с сотней противников, которые меньше и быстрее тебя? Один слепень, жужжа, впился в левое веко. Проклиная все на свете, парень оторвал его и выбросил в окно. Пока он делал это, насекомые успели облепить его живым покровом.

Он замер, хрипло дыша. Странно, но слепни тоже прекратили кусать его. Некоторые отрывались от его тела и летали по кабине. Но большинство предпочитало ползать по теплой человеческой коже, излучая невидимую угрозу. Казалось, еще один неверный жест, случайное движение – и он умрет мучительной смертью. Насекомые ползали у Димы за ушами, копошились в волосах. Часть пробралась под одежду и исследовала тело под покровами ткани.

Водитель ухмылялся.

– Может, мне так и оставить тебя? – задумчиво проговорил он. – А может, отдать на съедение? Впрочем, они и так наелись за день. Обед был обильным. Что ж… жалко, но придется их отпустить.

Он издал губами тонкий, едва различимый свист. Слепни стали слетать с Димы и садиться на потолок. Многие делали это неохотно, будто юноша давал им пищу и кров. Наконец все они пересели наверх. Дима откинулся назад. Его руки и лицо горели. По спине ползли мурашки, кожу покрывала пленка холодного пота. Дима чувствовал, что еще немного, и он сорвется, откроет дверцу машины и выпрыгнет навстречу горячему асфальту.

Он жаждал отторгнуть весь этот кошмар. Гибель девушки, с которой он провел два лучших года своей жизни, маньяк-водитель, который умел видеть не глядя и управлял слепнями. Что еще? Может быть, эта красная фура сейчас заржет, как конь, и начнет брыкаться?

Дима не выдержал. Он усмехнулся. Толстяк взглянул на него. Его густые брови недоуменно изогнулись. Дима захихикал, как будто ему был известен какой-то неприличный анекдот. Он еще раз взглянул на водителя и расхохотался тому прямо в лицо. А потом заплакал.

Толстяк ехал дальше, продолжая смотреть на дорогу, как ни в чем не бывало. Как будто не было этих сказанных слов (висит на крюке, который воткнут ей прямо в горло), не было дорожных знаков (до ближайшего поворота полтора километра) и слепней (может, отдать им тебя на съедение?). Боже мой, сойти с ума – это так просто. Дима рыдал сквозь смех, не останавливаясь. Его разум ступил за границу, разделяющую здравый смысл и безумие.

Парень глянул влево и увидел, как один из слепней ползет по лысой голове толстяка. Вот он сполз на висок, спустился на мочку уха, а потом и вовсе залез внутрь, больше не показываясь. Лишь шевельнулись волосы в ушной раковине, пропуская насекомое.

Левый висок ныл, кожа на открытых местах горела от укусов. Дима почесывался, делая это автоматически, и думал. Мысли вращались вокруг недавних событий, поворачивая их так и этак. Как будто заело пластинку в старом проигрывателе.

Вот он возвращается к тому моменту, когда спросил, где Маша. «Я убил ее», – отвечает водитель. Убил. Какое простое слово, и как много за ним стоит. Лишил жизни, продел в горло крюк, выпуская наружу кровь. Против воли Дима представлял себе все подробности, хотя и не желал этого. Сознание дорисовывало все само.

Вот Маша выходит в туалет. Спускается вниз к кустикам, потом возвращается, поправляя джинсы на бедрах. Она уже было собирается залезть обратно в кабину, но тут из-за машины показывается водитель, хватает девушку, зажимая ей рот, и тащит к задней части фуры. Дверь кузова открыта. Оттуда несет разложением. К потолку прикручен железный крюк. Сталь неярко поблескивает, отражая пробивающийся солнечный свет. Часть крюка покрыта темной коркой – засохшей кровью предыдущих жертв…

Маньяк кидает девушку в кузов, словно куль с мукой. Потом залезает сам. Облако «питомцев» опережает его – нападает на Машу, отвлекая ее. Она в шоке – ведь водитель казался ей безобидным. Все ее знакомые, кто катался на попутках, даже не допускали возможности, что на дороге может встретиться убийца.

Толстяк хватает ее и поднимает вверх одним резким жестом. Сил у него хватает – ведь он столько раз помогал разгружать фуры. И насаживает горлом прямо на крюк, оставив девушку трепыхаться в воздухе, как рыба, которую только что выловили из воды. Сразу же отступает – нужно, чтобы ни одна капля крови не попала на него. С минуту глядит, как Маша хрипит, пытаясь подтянуться и стащить себя с крюка, как ее пальцы соскальзывают с железа, ставшего теплым и скользким. Наконец, она повисает и дергается некоторое время в агонии. А потом затихает. Питомцы набрасываются на еще теплое тело, не дожидаясь, когда замрет сердце. Маньяк ухмыляется, поворачивается и покидает кузов. Запирает его и возвращается в кабину.

Потом, спустя пару часов, просыпается Дима. Он высовывается из-за полога и спрашивает, где Маша. «Она сзади, – отвечает водитель. – Я убил ее».

И все сначала.

Почему-то вспомнилось, как они с Машей познакомились в университете. Дима долго боялся даже подойти к девушке. Первые слова, сказанные ему Машей, были: «Ты такой смешной, ну честное слово». Но он не терялся еще и потому, что чувствовал некое притяжение, которое, как оказалось позже, было взаимным. Словно невидимая прочная нить связывала их вместе. Дима и Маша были двумя частями, которые складывались в единое целое. Теперь же, когда девушка погибла, нить оборвалась, целого не стало, осталась только пустота внутри.

Вокруг трассы стемнело. Московская кольцевая так и не показалась, и это было странно. Видимо, маньяк повел грузовик в другом направлении. То и дело вдали загорались пары желтых глаз, проезжали мимо и исчезали. Дорога стала свободней. Водитель прибавил газу и включил фары сам. Теперь был виден лишь небольшой освещаемый кусочек дороги: бесконечно двигающийся асфальт, полоска разметки слева и что-то мелькающее – трава, кусты, деревья – справа.

Мелькнула реклама придорожного магазина, и толстяк сбавил скорость. Весь день он гнал, почти не останавливаясь, будто ему нужно было куда-то успеть. Сейчас, похоже, у него высвободилось немного времени, и можно было позволить себе небольшую остановку.

Через минуту показалась отворотка, которая вела к небольшому магазинчику. Такие можно увидеть в любой глуши. Это было белое здание с красными буквами «ВСЕ ДЛЯ ВАШЕЙ МАШИНЫ. 24 ЧАСА». За витриной виднелись полки, заставленные товарами. Толстяк выкрутил руль, свернув к магазинчику. Красная фура проехала на стоянку для машин, замедляя ход, и остановилась.

– Тебе купить что-нибудь? – спросил водитель у Димы. Тот покачал головой. – Тогда сиди, я сейчас.

Толстяк выбрался наружу, хлопнул дверцей и направился к магазину. Он был, как и днем, раздет до пояса, что, впрочем, мало его волновало. Кожа, красная, как обшивка фуры, похоже, была нечувствительна и к холоду, и к жаре. Сейчас она продолжала блестеть, как будто покрытая потом. Хорошая маскировка днем. В ночное время такой внешний вид вызвал бы вопросы, но сейчас водителя это не тревожило. Не беспокоил его и оставшийся в кабине пассажир. Если тот попытается выбраться из кабины, питомцы тут же съедят его.

Дима остался сидеть, глядя перед собой. Какая-то часть его сознания кричала, что он должен уходить отсюда, пользуясь неожиданной свободой. Если он не сделает этого, то умрет так же, как и Маша, но парню было все равно. Убьют его или нет, не имеет значения. Без Маши не хотелось жить. Дальнобойщик открыл дверь магазинчика и вошел. Какое-то время вокруг царила тишина, нарушаемая лишь стрекотом сверчков да сонным жужжанием «питомцев» в кабине. Дима откинулся на спинку сиденья. Он не обращал внимания на слепней, ползающих по лицу и рукам, не видел ничего за окном, усеянным черными точками. Заедающая пластинка мыслей отключилась, оставив только вакуум.

– Дима, – раздалось снаружи. Услышав свое имя, парень встрепенулся. Ведь он изучил все интонации и оттенки этого голоса. Этого не может быть, подумал он. Водитель же говорил…

Задрожав, Дима обернулся к окну и увидел Машу.

Парень обомлел. Он никак не был готов к тому, что увидит.

Какая-то часть его, которую он заглушал, как мог, уже понимала, что девушку никогда не вернуть. Другая половина сознания спорила с первой, говоря, что он пока не видел трупа, и еще рано что-то утверждать. И вместе с тем Дима не желал свидетельств смерти Маши, потому что тогда боль обрушилась бы на него с новой силой.

Однако сейчас он просто оцепенел. Увиденное, пожалуй, говорило о том, что он сошел с ума. Тем не менее внутренний голос подсказывал, что все происходит на самом деле. Впервые за несколько последних часов Дима перестал спорить сам с собой.

Вокруг, насколько хватало обзора, парили светящиеся сгустки. Еще минуту назад их не было, но теперь они планировали вокруг фуры, словно были здесь всегда. Одно из мерцающих тел висело перед его глазами, без конца меняя форму. В сияющем тумане то проступало, то терялось лицо Маши, которое он уже не надеялся увидеть. Мерцающий сгусток не бросал ни отсвета на дверцу водителя, ни «зайчиков» в зеркало заднего вида.

– Дима, – скорее почувствовал, чем услышал, парень. Голос любимой был едва слышным шепотом, пробивавшимся сквозь его мятущиеся мысли. Дима присмотрелся и увидел тонкую золотистую нить, которая тянулась от него к Маше.

– Маша, он убил тебя? – спросил парень.

– Да, – ответил свет. – Убил так же, как многих до этого. Видишь их души?

Дима кивнул. Я сплю, подумал он. Весь этот день – огромный страшный сон, который никак не может закончиться. Он ущипнул себя за руку и скривился от боли. Голос Маши тем временем продолжал звучать в его голове:

– Они хотят уничтожить дальнобойщика. Иначе это чудовище не остановится, будет убивать дальше. Наши тела – всего лишь пища для его питомцев. Пора покончить с этим.

Дима кивнул. Только сейчас он принял то, что так долго отрицал. Тяжесть горя и боль обрушились на него, давя на плечи непомерным грузом. Маша мертва, и этого уже не исправить. Они будут навсегда разлучены. Он зарыдал, не в силах смириться с несправедливостью жизни и смерти.

– Дима, – послышался голос Маши, – не надо. Не теряй времени.

Дима взглянул на летающие огни, на Машу. Все то, что он видел, походило на плод воспаленного воображения, но такой уж выдалась эта ночь. «Ночь Трассы» – так, кажется, называл ее безымянный маньяк? Он глубоко вздохнул и спросил:

– Как я могу уничтожить его?

– Мы сделаем это вместе, – ответила Маша. Золотистые огоньки собрались в рой и проникли внутрь грузовика.

Слепни в кабине грузовика что-то почувствовали. Они не могли вылететь наружу – было слишком холодно. Человек в кабине дернулся назад, ударившись о спинку сиденья, а потом забился в конвульсиях. В этом было что-то непривычное.

Темная масса заметалась по тесному пространству кабины. Насекомые встревожились. Начиналась гроза. И в ее эпицентре находился паренек, от которого веяло угрозой. Слепни пытались покинуть фуру сквозь щели в обшивке, но ворвавшийся сквозь лобовое стекло вихрь энергии уничтожил их всех. Пепел и прозрачные крылья падали на сиденья, усыпая тонким слоем приборную панель, фигурку гавайской танцовщицы и руль грузовика.

Димины вены и жилы наполнились чистейшей энергией, все чувства обострились. Теперь он мог разглядеть каждый лист на любом из дальних деревьев. Он слышал дальние крики птиц, разговоры пассажиров в летевшем над ним самолете и – самое главное – дальнобойщика-убийцу в магазине: причмокивание его губ, еле слышный скрип кожи, похожий на треск хитинового панциря, влажный звук, с которым поворачивались глаза в глазницах. Дима снова услышал, как множество голосов перекликаются в его голове. Он уже испытал подобное, когда оказался впервые рядом с красной фурой. Но теперь шепчущие голоса не спорили между собой. Они только просили – убей его.

Дима направился к магазину. Искры чужой энергии щекотали кожу изнутри. Он увидел, что происходит по ту сторону витрины. Убийца заворачивал что-то в огромный кусок холстины. Наружу свешивалась безжизненная рука, принадлежавшая, по-видимому, продавцу. Дальнобойщик, чье тело и сейчас блестело в холодном свете ламп, что-то почувствовал, потому что отложил свое занятие и поднял глаза. На красном лице промелькнула досада, он схватил сверток и поднял над головой. В следующий миг безжизненное тело вылетело наружу в каскаде осколков и глухо ударилось об асфальт. Убийца вышел следом, обколов сапогом остатки витрины. Он перешагнул через труп и успел сделать еще пару шагов, прежде чем кровь в Диминых жилах закипела от призрачных воплей множества голосов. Дима бросился на толстяка и одним ударом смял его лицо. Или, вернее, то, что им притворялось. Дальнобойщик пошатнулся и чуть не упал, запнувшись о тело позади. Подняв руку к тому, что осталось от его щеки, он нащупал край «человеческой» оболочки, превратившейся в лохмотья. Затем рванул фальшивую плоть. В маскировке больше не было смысла.

Множество матово-черных глаз, рассыпанных по верхней части головы, усеянной жесткими черными волосками, уставилось на Диму. Нос исчез; на его месте остался хитиновый хоботок, в возбуждении двигавшийся вперед-назад. Рот окружало соцветие жвал. Они раскрылись. Дима, почуяв опасность, отскочил в сторону. Длинная белая нить, брызнув и затвердев в воздухе, прошила воздух в сантиметре от его левого плеча.

– А ты хорош, – пророкотало чудовище.

Дима понял, что голос толстяка раздается внутри его головы. Как же мы с Машей не догадались, пронеслась мысль. Но думать об этом было некогда. Жвалы распахнулись опять, но Дима вновь успел увернуться. Он рванулся к монстру и с силой толкнул его. Тот споткнулся о труп и упал. Подняться тварь уже не смогла – ударом ноги Дима раздавил хитиновый череп и вмял жвалы в глубь рта. Следующий удар сломал хоботок. Чудовище заверещало, подняв руки и защищаясь, но Дима пинками забил эти пальцы внутрь того, что оставалось от «лица».

Он уже не мог остановиться. Тело твари выгнулось дугой и мелко задрожало. А Дима все бил и бил – до тех пор, пока не затихли последние судороги. Потом парень сделал пару шагов в сторону, и его вырвало.

Дима сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, слушая, как поют сверчки, и глядя на два неподвижных тела перед ним. Свет из магазина отражался в россыпи осколков на асфальте. Изредка вдали раздавался шум проезжающих машин, но ни одна из них не останавливалась. Путники, которые ездили этой дорогой, те, о которых говорил убийца, слишком торопились, чтобы сворачивать сюда.

Они спешили домой. Усталые странники, святые и душегубцы. И каждый приносил свою дань Трассе: праведники вешали амулеты на ветки придорожных деревьев, убийцы оставляли тела своих жертв. К пяти часам утра, когда холодный рассвет озарил небо, последние из них достигли границ своих миров, покинув этот. Дима очнулся и огляделся. Огоньки – души убитых – покинув его тело, исчезли. Они тоже отправились в странствие. Маша улетела с ними. Нить, связывающая ее с Димой, оборвалась. Осталась только пустота внутри.

Дима поднялся и направился к фуре, грозно алевшей впереди. Надо достать оттуда Машу, чтобы похоронить. О том, что сказать полиции, родителям, как вернуться домой, – об этом он не думал. Неважно, что произойдет после. Одно Дима знал точно: он сожжет эту проклятую махину на колесах. Только тогда вокруг нее не будут виться ни души, ни насекомые.