Альберт Гумеров
Карты и иглы

Не люблю ночную дорогу. Даже не так… Терпеть не могу ночную дорогу, на дух ее не переношу. Вы скажете, что ночью есть свои плюсы: трасса не так забита консервными банками-переростками с озверевшими людьми внутри, меньше вероятность, что какой-нибудь придурок неожиданно выскочит на дорогу. Я согласен. На все сто процентов. Но все это перечеркивается несущимися по встречке и бьющими по глазам дальним светом остолопами, постоянным желанием уснуть и страхом. Хотелось бы назвать этот страх банальным, но проблема в том, что страх у каждого свой.

О страхах на дороге написана не одна книга. Более того, подобных книг так много, что они уже успели набить оскомину, по крайней мере, мне уж точно. Однако несмотря на то, что абсолютное большинство из этих историй отдает дешевой голливудчиной, страх дорожных приключений и ужасов сидит в каждом из нас. Кто-то боится бандюков, кто-то – слетающих с катушек попутчиков, кто-то – поворота не туда, кто-то – дурного места, кто-то – слететь в кювет или «поцеловать» отбойник… Страхов уйма, и далеко не все они рациональны.

Проклятая карта. Проклятые вуду, шаманы и кто там еще выдумал эту чертову магию и сумел воплотить ее в жизнь.

– Ненавижу тебя. – Привычку разговаривать с самим собой я приобрел недавно. Да, попахивает нервными расстройствами, ну а кто сейчас может назвать себя нормальным? Однако сейчас обращался я к разложенной на коленях карте. Обыкновенной с виду карте дорог Российской Федерации, сложенной в немыслимое количество раз таким образом, чтобы на коленях удобно было держать кусочек размером с лист формата А4. На месте сгибов она была так истерта, что кое-какие участки и не разобрать. Говорю же, обычная, с виду ничем не примечательная карта. Если бы не одна существенная деталь… Сломавшая жизнь мне и теперь уже бессчетному количеству ни в чем не повинных людей. Проклятая карта. Проклятые вуду, шаманы. Проклятая моя доброта.

Зря я ее подобрал. Самая первая мысль зачастую бывает самой здравой. Как раз мой случай. Сиди теперь в лесу у черта на куличках и пытайся поддерживать пустой разговор с угрюмой малолеткой. Проклятое хорошее воспитание. Можно было бы просто пялиться в огонь костра, но нет же – приходится разыгрывать доброго дядю. Глуповатого дядю, надо признать. Проклятое хорошее воспитание.

Она выглядела такой беззащитной, такой замерзшей. В своей коротенькой клетчатой юбочке и вымокшей насквозь блузке, с дурацким рюкзачком за плечами, она была настолько чужеродной, нелепой и жалкой, что у любого проезжавшего мимо водителя наверняка возникало желание остановиться, подобрать, отогреть. Беда в том, что, кроме меня и нее, на километры вокруг на трассе не было вообще никого. И что мне оставалось делать? Естественно, я остановился. Естественно, она села.

От нее пахло дешевыми духами и неприятностями. Она не представилась, не попыталась завязать разговор – просто сидела, съежившись, на соседнем сиденье и тупо пялилась во мглу впереди. Черные, спутавшиеся под дождем и ветром волосы висели сосульками, рюкзак перекочевал на колени, кеды в черно-белую шашечку вымокли. Разговор завязывать не хотелось абсолютно, до зубовного скрежета. Чтобы хоть как-то разрядить напряженную обстановку, я включил радио. К моему огромному сожалению, поймать ничего не удалось.

Игла втыкается в карту. Наугад. Как всегда. На этот раз Брянская область. Там, где сталь протыкает бумагу, появляется крохотная дырочка. В это же самое время на дороге в Брянской области в обычную жизнь лезет очередная жуть. Как всегда. Проклятая карта.

– Зря ты меня подобрал.

Прекрасное начало разговора. Лучше не придумаешь. Голос тоненький, детский. Приятный. Всегда любил детские голоса. Когда моя принцесса чуть подрастет, у нее наверняка будет такой вот голосок. Люблю ее просто до безумия. Собственно, эта любовь да беспокойство и выгнали меня на трассу в такой поздний час. Домой выдвигаться я планировал только завтра утром, но моя благоверная вызвонила меня посреди ночи, истерично сообщила о том, что у малышки поднялась температура, и бросила трубку. Что мне оставалось делать? Уснуть после такого я, естественно, не мог. Собрал рюкзак, кинул в машину и выехал. И напоролся на это до нитки промокшее чудо.

– Лучше было бы оставить тебя мерзнуть?

– Для тебя – да, – невозмутимо ответила девочка.

– Хамить-то зачем? – вяло поинтересовался я. Еще я с малолеткой в собственной машине не пререкался. На том разговор и окончили. Радио поймать так и не удалось.

– Зря я тебя подобрал.

Мы стояли под вязким ночным небом, стучали зубами, но согреться это не помогало. Я дал девчонке старую осеннюю куртку, в которой обычно заползаю под машину, если того требуют обстоятельства. Сейчас обстоятельства этого не требовали. Подняв капот, я изо всех сил пытался понять, почему заглох двигатель, а девчушка вышла просто так, за компанию. Все мои попытки загнать ее в салон молча игнорировались, а потому я сжалился над бедным подростком и отдал ей свою куртку.

Страха от того, что мы застряли в каком-то дурном месте, не было. Просто я первым делом огляделся – никаких тебе кладбищ, болот, покинутых домов, заброшенных ферм. Стена дождя и лес. Хорошего, в общем и целом, тоже мало, но хоть без потусторонней жути обойдемся. Когда от холода стало совсем невмоготу, девочка меня удивила. Она раскрыла свой рюкзачок, извлекла оттуда термос и налила мне полную чашку чая. Вернее, какого-то отвара из трав. Когда я задал вопрос, что это такое, она лишь равнодушно пожала плечами и буркнула что-то среднее между «согреешься» и «Пошел ты».

А ведь я до сих пор не узнал ее имени…

– Кто ты? – Вот так, туманно. Пусть понимает как хочет. Имя, род занятий, место в жизни. Конечно, философствовать не хотелось совершенно, но отказать себе в удовольствии хоть как-то зацепить хамоватую малолетку я просто не мог.

– Я – это дорога.

Ну вот, угораздило меня подобрать на пустой трассе слетевшую с катушек девчонку и застрять с ней посреди ночи в лесу. Замечательно, лучше не придумаешь.

– Прекрасно, Дорога, – симулирую я бодрость духа. – И что же ты делала на обочине между Казанью и Набережными Челнами?

– Гуляла.

Не, всему есть предел. Кроме хамства этой пигалицы.

– Ладно, навязываться никогда не умел, – в тон ей ответил я. – И избытком любопытства тоже не страдаю.

– Чаще всего в мире умирают любопытные, – философски изрекла малолетка. Жизни меня учить еще будет…

– И зануды.

– Нет. Еще слишком добрые и слишком наивные. Вымирающая порода, – девочка усмехнулась. Усмешка мне категорически не понравилась. – Вот скажи мне, по какой причине ты остановился и предложил меня подвезти?

– Да жалко тебя стало.

Девочка казалась мне теперь какой-то жутковатой, но застрял я с ней прочно, а потому решил пока не ерничать и поддерживать серьезный тон.

– Тебе не кажется странной вся ситуация?

Еще бы она мне такой не казалась! Да я сам себе поклялся никогда впредь не подвозить вообще никого – ни странных девочек, ни старушек, ни хомячков.

– Не кажется. Она и есть странная. Машина всегда работала как часы. Она практически новая, – я принялся загибать пальцы. – За всe время, пока я тут шаманю над двигателем, мимо нас никто не проехал. А трасса «Казань – Набережные Челны» очень оживленная даже самой глубокой ночью, можешь мне поверить, я тут не первый год катаюсь. И я совершенно не понимаю, что стряслось с двигателем.

Я решил перевести дух. Самые жуткие аргументы припас напоследок. Тот факт, что девочка сохраняла каменное спокойствие, когда я, здоровый мужик, был на взводе, окончательно убедил меня в том, что ситуация далеко не так проста, как кажется на первый взгляд, и поломкой-починкой моей колымаги дело не ограничится. Ей нужен я. Или что-то от меня. Кто именно скрывается под личиной девочки-подростка, я не имел ни малейшего представления.

– Наконец, по моим часам уже давно должен был наступить рассвет, а вокруг – темень хоть глаз выколи.

Последнее обстоятельство рушило все мои представления о реальности и настойчиво повергало в хаос сверхъестественного. Я пока держался, но надолго ли меня хватит?

– Поэтому я повторяю свой вопрос: кто ты? – почти выкрикнул я. Понял, что скатываюсь в панику. Прочистил горло. Вытер лицо. Хлебнул остывшего травяного чая.

– Я – дорога, ее живое воплощение, – девочка грустно улыбнулась. – Без меня дорога станет бездушной и безликой… Я палач. Я жрец. Собираю дань с человечества. Поколение за поколением… Чего ты вообще выперся на трассу на ночь глядя?

– Дочка заболела. – Монолог девчонки не показался мне таким уж фантастичным. Особенно учитывая ночную темень в шесть утра посреди июля.

– У тебя еще и ребенок есть, – с искренней досадой отреагировала девчонка. – Совсем грустно.

– Почему?

Естественно, она не ответила. Естественно, я стал думать о самом худшем.

– И почему до сих пор никто не рассказывал о духе дороги?

– Во-первых, воплощений очень уж много. Ты поймешь, когда придет время, – загадочный серьезный взгляд. Жаль, что читать мысли я до сих пор так и не научился. – Во-вторых, после встреч с нами в живых, как правило, никого не остается. Потому и рассказывать особо некому.

– И что, у меня есть шансы? – Не задать этот вопрос я просто не мог.

– Люди часто говорят, что шансы есть всегда, что в любой ситуации можно найти выход, – девочка мягко улыбнулась. – Людям свойственно болтать ерунду… Твои шансы равны нулю. Зато у тебя есть выбор.

– Прекрасно. – Да уж, перспектива – лучше не придумаешь. – И когда я умру?

– Можно сказать, что ты уже, – кивок в сторону термоса.

– Почему я?

– Ты сделал выбор, – она пожала плечами. – Проехал бы мимо – уже был бы дома.

Да уж, зря я ее подобрал.

Говорят, что перед смертью перед глазами человека пролетает вся его жизнь. Не знаю, как у других, но я увидел кое-что совсем другое…

Вы думаете, если я рассказываю вам эту историю, я все еще жив? Вы ошибаетесь.