ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

 

Ах… вот они… вот… в наручниках оба…
Вот новая жертва богине…
Идут… Потише, подруги!

Вот к храму подходят они,
Эллады славные дети.
Нелживые речи вещал
Тот пастырь рогатого стада.

А ты, о царевна, прими их,
Коль мил обычай таврийский
Тебе – не Эллады закон
Той жертвы святой бы не назвал.

 

Ну хорошо, довольно…
Угодное богине – вот забота
Моя и первая…

Освободите их,
Священному не подобают узы…

А вы идите в храм и приготовьте,
Что указует нам на этот раз
Обычай… О, увы!..

Кто ваша мать, о гости, что когда-то
Носила вас, отец, сестра – коль жребий
Вам дал сестру? Каких она теперь
Цветущих потеряет братьев, сразу
Двоих, и одинокой станет! Да,
Узнал ли кто, кому судьба какая
Назначена? Решение богов
Во мраке крадется, и если зло
Готовится кому, оно от взора
Завешено. Не различает ум,
Куда ведет нас жребий.
Но откуда
Вы прибыли, несчастные? и долго ль

Блуждали вы, покуда в этот край
Вас принесло? О, долгая с отчизной
Вам предстоит разлука под землей.

 

Что плачешь ты, иль нам грозящий жребий
Ты отягчить задумала, жена?
Не знаю, кто ты. Мудрый не захочет,
Когда Аид ворота перед ним
Уж распахнул, бессильными слезами
Мучительный одолевать недуг.
Из одного, жена, мы двух несчастий
Не сделаем, – и глупыми прослыв,
И с жизнию расставшись. И пускай
Судьба свое берет. А ты над нами

Не причитай, пожалуйста; закон
Кровавый ваш нам, женщина, известен.

 

Один из вас Пиладом назван был
Я слышала, и знать хочу – который?

 

Коль радует узнать тебя – так вот он.

 

Из эллинов; а гражданин какой?

 

Что выиграешь, коль узнаешь это?

 

Вы братья? Мать одна носила вас?

 

Да, братья мы – сердцами, но не кровью.

 

А ты, скажи, как наречен отцом?

 

Поистине мне имя – Злополучный.

 

Я говорю не о судьбе, пловец…

 

Что имя вам? Над трупом издеваться?

 

Иль жаль тебе назвать себя, гордец?

 

Меня казни, но имени не трогай.

 

И родины ты мне не назовешь?

 

Я осужден, и в том не вижу пользы.

 

Иль милости я не могу просить?..

 

О, я горжусь отчизной – это Аргос.

 

Не шутишь ты? Ты в Аргосе рожден?

 

Я из Микен, жена, когда-то славных.

 

Но изгнан ты?.. Иль как ты здесь, скажи…

 

Изгнанник я – и вольный и невольный.

 

Как сладко мне аргосца увидать!

 

Тебе, жена, но не аргосцу сладко.

 

Душа горит… твоих послушать слов.

 

К ярму беды подвесок? Я не спорю…

 

О Трое мне прославленной скажи…

 

И снов таких ты не желай, как Троя.

 

Ее уж нет, скажи? Взята копьем?

 

Да, Трои нет… Молва вам не солгала…

 

И Менелай Елену получил?

 

К несчастию… для близкого мне мужа.

 

Но где ж она? Мы с ней не разочлись.

 

Спартанцево в чертогах ложе делит.

 

Всей Греции… не мне одной… чума!

 

И я вкусил от этих сладких браков.

 

Но эллины… вернулись ли и как?

 

Один вопрос, и тысяча ответов.

 

Пока ты жив, вестей добыть горю.

 

Но разделяй свои вопросы, жрица.

 

Там вещий был Калхант, вернулся он?

 

В Микенах слух прошел, что будто умер.

 

Хвала богам! Ну, а Лаэртов сын?

 

Все странствует, но жив, судя по слухам.

 

О, пусть бы век Итаки не видал!

 

Нет, не кляни! И так неладно дома…

 

Фетиды сын еще живет, скажи?

 

Нет, для других справлял он брак в Авлиде.

 

Коварный брак и памятный для жертв…

 

Но кто же ты? Тебе близка Эллада.

 

Ребенком я для греков умерла.

 

Гречанка ты, и этот жар понятен.

 

А тот стратег, блаженным наречен…

 

Какой? Наш вождь не отличался счастьем.

 

Атреев сын и царь Агамемнон.

 

Такого я не знал… Вообще довольно…

 

О, не таись! Обрадуй вестью, гость!..

 

Погиб… С собой другого увлекая…

 

Погиб? Но как? О, горе, горе мне!

 

Ты слезы льешь? Иль был тебе он близок?

 

Я прежний блеск оплакала его.

 

Женою он зарезан… Вот в чем ужас…

 

Вам слезы, вам: и жертва и палач!

 

Но больше уст, жена, я не открою.

 

Один вопрос… Атридова жена?..

 

Схоронена, убитая рожденным…

 

Семья убийц! Чего же сын хотел?

 

За смерть отца он мести добивался.

 

Увы! Увы!
Был праведен, но и ужасен суд…

 

И праведный судья богами брошен.

 

Агамемнон имел еще детей…

 

Да, в мире он оставил дочь Электру.

 

А о другой… зарезанной… молчат?

 

Что ж говорить? Ведь солнце ей не светит.

 

О горькие! И жрец и жертва-дочь.

 

Из-за кого погибла? Из-за твари.

 

А сын отца зарезанного жив?

 

Да… Он везде и он нигде, несчастный.

 

Сон, ты солгал… Прости – ты был ничто…

 

И демоны, которые за мудрость
Прославлены, порою лживей снов.
Смятение царит в небесном мире
И здесь царит… И тяжело глядеть,
Как человек, рассудка не лишенный,
Вещаниям поверит и за то
В глазах людей неослепленных гибнет…

 

Увы! Увы! Родившие меня
Уж умерли или живут – кто скажет?

 

Послушайте же, гости, знаю речь
Полезную для вас я, – хоть, признаться,
Придумала ее я для себя…

Но уж чего же лучше, если дело
Всем по сердцу приходится?

Возьмешься ль
Ты, если я спасу тебя, друзьям
Письмо свезти аргосским? Написал
Мне пленник эти строки, сострадая…
Он понимал, что если умирает,
То волею богини, по закону.
Но до сих пор не удавалось мне

Cпасти посла, с письмом направив в Аргос.
Ты с виду, гость, высокого рожденья…
Ты знаешь край, ты с теми же знаком,
Что я, людьми… Ну, а награда, гость,
Немалая – спасенье за дощечку…
А спутник твой, как требует закон,
Царящий здесь, с тобой расстаться должен
И на алтарь покорной жертвой лечь.

 

Твои слова охотно, чужестранка,
Согласием венчаю, но его

Оставить вам на жертву чересчур
Мне тяжело бы было.
На триере
Средь моря был я капитан; а он

Он – пассажир, который только делит
Мои труды. И головою друга
За эту жизнь корыстно заплатить
Мне, женщина, не позволяет совесть…
Мы сделаем иначе: ты отдашь
Ему письмо; не беспокойся, в Аргос
Он передаст табличку, и твои
Уладятся дела. А я останусь
Для алтаря… Позорней дела нет,
Как в море бед тонуть, оставив друга,
Спасаться самому. А для меня
Так близок он… И солнце мне не краше…

 

Твой дух высок… И в жилах у тебя

Cтруится кровь от благородной крови.
Поистине ты друг. Когда б и тот,
Которого судьба мне сохранила,
Таким же был!
И я ведь не одна
Здесь на земле, скитальцы, только брата
Не суждено мне видеть. Как решил
Ты, гость, тому и быть: с моим посланьем
Пошлем его, а ты умрешь, пока
Желание в тебе так живо, эллин…

 

Но где же жрец и дерзкий мой палач?

 

Я – жрица, гость, – я призываю Деву.

 

Печален долг и незавиден твой.

 

Невольнице с царем безумно спорить.

 

И колешь ты сама мечом мужей?

 

Нет, волосы лишь окроплю тебе я.

 

Но палачи? Мне интересно знать…

 

Творящие убийство – за стеною…

 

Куда же прах мой отдадут, скажи?

 

Там есть огонь священный и ущелье.

 

Увы! Зачем похоронить сестре
Мой бедный прах вы не даете, боги?..

 

Напрасная мольба, печальный гость,
Кто б ни был ты. Твоей сестре, конечно,
Иное небо светит. Но тебе
Я ни в одной не откажу услуге:

630 Ты в Аргосе родился. Я для гроба
Украшу, гость, тебя – златой елей
Я разолью тебе на тело, горной
Златой пчелы цветочный дар тебе
Я на костер пролью рукою щедрой…
Но я иду к богине дивной в храм,
Письмо возьму… Простимся ж, и не думай,
Что зла тебе желаю я. Рабы,
Покараульте их – оков не надо.
О, я тому, который всех друзей

Дороже мне, теперь готовлю радость
Нежданную: мое письмо живых
Ему вернет, умерших заменяя.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

КОММОС

Строфа Мы жалеем тебя, несчастный!
Там водой священной и кровью
Окропленье тебе готовят…

 

Не горе вам – забава, чужестранки.

 

 

Твой же жребий блажен, о юный:
Потому что можешь в отчизну
Ты ладью, скиталец, направить…

 

Что счастие, когда теряешь друга?

 

 

Печальны вы, странствия оба.
О, горе мне, горе. О…
И гибель оба сулят.
Увы! Увы!
Которого ж больше оплачу:
Тебя ль иль плывущего вдаль?
Средь мыслей неясных
Колеблется сердце тоскливо.

 

Ради богов, не правда ли, что мы
Одно и то же чувствуем, товарищ?

 

Орест

Но кто ж она? Как истая гречанка
Про Илион она пытала нас
И про возврат ахейцев из-под Трои,
Про вещего, что по полету птиц
Гадал отцам, и про того, что имя
Ахиллово носил; Агамемнона
Горела знать судьбу она жены,
Детей его – и как о них крушилась!
Сомненья нет: она чужая здесь
И Аргос ей отчизна. Для чего бы
Иначе ей гонца искать, зачем
Расспрашивать и с Аргосом сливаться
В желании и счастии зачем?

 

Твои уста меня опередили:
Мгновение – и что бы я сказал?
Что ж я скажу еще: вот разве только

Что бедствия царей кругами в мире
Расходятся широко, и кого,
Кого они при этом не заденут!
Но речь ее коснулась одного…

 

Чего, скажи, и сам поймешь яснее…

 

Чего? Иль знать, что ты убит, и жить
Позором мне не будет? Иль не вместе
Мы плавали? Иль страшно смерть делить?
Иль в Аргосе мне и в земле Фокидской,
Ущельями богатой, не прослыть
Предателем твоим, коли узнают,
Что я один остался жить, и разве
Не скажет чернь – а злые языки

Меж черни есть, – что я, недугом дома
Обрадован аргосского, на трон
Замыслил твой, моей жены наследье?
Так вот чего боюсь я и стыжусь.
О нет! О нет! С тобою вздох последний
И я отдам, царевич, и пускай
С тобой меня и режут и сжигают:
Я друг – и я укоров не снесу!

 

Поудержи язык! С меня довольно
И собственных несчастий – я, судьбе
Покорствуя, переношу их тяжесть,
Но их нести вдвойне я не согласен.
Ты говоришь про горе и позор,

И мне в удел ты их даешь, товарищ,
Невинного мне обрекая друга…
В чем зло, скажи, коль, гневом покорен
Богов, я жизнь покину? Но, спокойной
И чистою семьей любимый муж,
За что же ты погибнешь? Оставайся
В живых, Пилад, и от моей сестры,
Которую тебе я в жены отдал,
Рождай детей; ты славу воскреси
Атридову, да не погаснет род
Отцовский наш без семени в Элладе…
Ты должен жить!.. Вернись под отчий кров.
Когда ж к брегам Эллады ты причалишь

И в Аргос наш, привольный для коней,
Войдешь, Пилад, – тебя я заклинаю
Десницею: насыпь могилу мне
И памятник поставь, и пусть Электра
Слезою гроб и локоном почтит.
Смотри ж, не брось сестры моей: безродной
Она тебе достанется, Пилад!
Прости мне. Друг любимый! Вырастали,
Охотились мы вместе, и каких

Не выносил со мной ты бед! Прости…
Оракул нам солгал, нас Феб искусно
Подальше от Эллады заманил,
Чтоб не краснеть за прежние вещанья,
Тот Феб, которому я отдал жизнь, кого
Я слушался, безвольный, убивая
Родную мать, – и за кого умру.

 

Могилою почту тебя и ложа
Сестры твоей я не предам, а ты,
Несчастный друг, ты мне в Аиде будешь
Дороже, чем теперь. Но ведь еще

Оракулом не предан ты, хоть близок
От шеи нож. Бывает и в беде
Исход благой, когда судьбе угодно.

 

Довольно слов: Феб не поможет мне!
Смотри – она идет, и смерть за нею.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

 

Идите в дом, вы нужное жрецам
Устроите…

Вот он, мой складень частый,
И вот что я скажу вам, пришлецы:
Опасности меняют человека;

Пройдет беда – осмелится, глядишь,
Уж он не тот. Меня невольный трепет
Охватит, как подумаю: а что,
Как он, домой вернувшись, о посланье
И думать позабудет, мой посол?

 

Чего же хочешь ты? За чем же дело?

 

Пусть клятву даст, что отвезет письмо
Друзьям моим, кому велю я, в Аргос.

 

Ты ж клятву дашь ему тогда в обмен?

 

Что ж отрицать иль утверждать должна я?

 

Велишь живым Пилада отпустить.

 

Но ведь письма иначе б не вручил он…

 

А как царя, скажи, ты убедишь?

 

Что царь!..
Посланника я на корабль доставлю…

 

Итак, Пилад, клянись! А ты учи…

 

Скажи: клянусь письмо друзьям доставить.

 

Твоим друзьям вручу твое письмо.

 

Я ж сохраню тебя меж скал лазурных.

 

Но кем же ты клянешься из богов?

 

Почет и дом мне давшей Артемидой!

 

А я тебе царем небес клянусь.

 

А если ты меня обидишь, клятву
Свою забыв, тогда чему же быть?

 

Возврата мне тогда не видеть… Если ж
Нарушишь ты обет – тогда чему?

 

Тогда ноге следа в земле аргосской
Не оставлять, коль не спасу тебя…

 

Постой… Одно мы, кажется, забыли…

 

Благой совет не может опоздать.

 

Из клятвы мы допустим исключенье…
А вдруг письмо среди вещей в волнах
Исчезнет и спасу я только тело;
Иль и тогда обетом связан я?

 

Ты знаешь, что мы сделаем? На случай

То, что в строках стоит, тебе из уст
Я передам – завет друзьям аргосским.
Коль сохранишь ты складень мой, черты
Безмолвные поведают… но если
В волнах морских дощечка пропадет,
Живая речь посла ее заменит.

 

Твои слова хвалю и за тебя
И за себя. Но передай, что ж должен
Я в Аргосе поведать и кому?

 

«К Оресту речь, Агамемнона сыну,

Убитая в Авлиде говорит,
Живая здесь, не там, Ифигения…»

 

Но где ж она?.. Иль мертвая придет?

 

Она перед тобой… Но ты не должен
Перебивать теперь ее слова…
«Доставь меня в отчизну, мой родимый,
У варваров не дай окончить дни.
Освободи от крови и богини.
Мне тягостен почет убийцы, брат…»

 

Что я скажу, Пилад? Но где ж мы, где мы?

 

«А если нет, на дом твой навлеку
Проклятье я, Орест!..» Запомни имя.

 

О, боги…

 

Ты богов зовешь, зачем?..

 

Так, низачем… Доканчивай… Другими
Я мыслями, царица, занят был…

 

Быть может, он, расспрашивая, будет
Сомнения питать, тогда скажи,
Что спасена я Артемидой: ланью
Меня она сменила и, кинжал
Насытивши отцовский, в эту землю
Перенесла, спасенную. Стоит
Там только то, что я теперь сказала.

 

Заклятие твое не тяжело
Ты в добрый час клялась, и не замедлю

Я выполнить обещанное. Вот
(К Оресту, протягивая ему письмо).
Возьми, Орест, – тебе сестра послала.

 

Давай письмо… Но мне не до письма…
Не на словах хочу вкусить я счастья.
О, милая, родная, как, обняв
Тебя, рука трепещет… Как боюсь
Я диву слов твоих душой отдаться…

 

Как смеешь ты нечистою рукой
Касаться риз священных, чужестранец?

 

Cестра моя, одним отцом со мной
Рожденная Агамемноном, брата
Нежданно ты находишь вновь, ужель
Ты оттолкнешь его, Ифигения?

 

Ты, ты – мой брат? Опомнись, гость…
Он в Навплии иль в Аргосе теперь.

 

Там твоего, о горькая, нет брата!

 

Ты – дочерью Тиндаровой рожден?

 

Пелопову рожден спартанкой внуку…

 

Легко сказать… Но надо доказать…

 

Спроси про дом тогда меня отцовский.

 

Речь за тобой… я буду проверять…

 

Электрины сначала передам
Тебе слова: Атрея и Фиеста
Ты, может быть, слыхала старый спор…

 

Из-за руна, быть может, золотого?

 

Ты их на ткань раздор перенесла.

 

Ты моего коснулся речью сердца.

 

Там солнца ход обратный выткан был.

 

Да, этот вид я тонкой нитью ткала.

 

В Авлиду мать тебе с собой дала
Аргосских вод для брачных омовений.

 

Все помню… Брак счастливый у меня
Не отнимал моих воспоминаний.

 

Ну что ж еще? Иль матери волос
Ты локона на память не дарила?

 

Чтоб заменить в пустой могиле дочь…

 

Но вот тебе приметы, что своими
Глазами я видал, там во дворце
Стоит копье старинное… Рукою
Его Пелоп когда-то сотрясал…
Он добыл им, убивши Эномая,
Дочь Гипподамию, и то копье
Девичий твой таил в Микенах терем.

КОММОС

(ВМЕСТО МУЗЫКАЛЬНОГО АНТРАКТА)

О милый! Нет милей тебя, о милый!
Ты здесь, Орест! Ты – мой… А отчий дом

Он – далеко

 

О, ты со мной! А мертвою считают
Тебя. Ты плачешь, а лицо твое
Все светится улыбкою. Я также
Зараз и плачу и смеюсь, как ты!

 

И этого ребенка
Я на руках кормилицы оставила,
Когда он был еще
Дрожащим птенчиком…
О, сердце! Но слова
Бессильны, чтобы ими
Твое я счастье рассказала.
Предел чудес… Крылатую мечту

Опередила жизнь…

 

О, если б нас соединило счастье!

 

Подруги, радостью безумною душа
Наполнилась. Но страх меня берет,
Чтоб он из рук моих
Не выпорхнул и в воздухе
Виденьем не растаял.
О ты, очаг Киклопов, вы, Микены,
Родные и любимые!
Да даруют вам счастье боги.
Вы его, свет дома нашего,
Единокровного взрастили и вскормили.

 

Рожденье нас благословило… Жребий
Был лют для нас и жизни отравил.

 

О, я познала это… Бесталанной,
Отец, отец несчастный
Мне к нежной шее нож приставил…

 

Там не был я, но все я будто вижу.

 

Когда меня, невесту,
К Ахиллу на ложе брачное
Обманом увлекали – там алтарь

Туманом слез окутан был… Увы!
Увы! Какое омовенье
Меня там ожидало.

 

Я плачу над дерзанием отца!

 

Мне жребий судил
Отца с душой не отцовской.
Но сколько здесь нитей…

 

А если б ты брата сгубила…

 

…О, сколько здесь нитей сплелось…
Случайностей сколько…

О, ужас дерзанья!
О, на кого я дерзала,
Ты, ты, мой брат, едва ушел
От рук моих. Твоею кровью
Рука сестры готова обагриться
Была… Увы!
И что ж? Какой конец?
Что ждет тебя? Какой возврат
Тебе я приготовлю? Но покуда
Скорей, скорей от этого предела,
От этой крови, и покуда меч

До шеи не коснулся братней…
Ты, о сердце бессчастное… тебе,
Тебе исход отыскивать…
Сухим путем… оставив корабли
Пешком идти… но там
Ведь варвары… Там нет дорог…
На корабле?.. Но долог путь

По голубому морю между скал,
Меж их толпы.
О, где тот бог, иль смертный,
Или иная сила, чтоб исход
Они нам показали? И последних
Двух отпрысков Атрея кто ж отымет,
Освободит?.. О, сжальтесь!.. сжальтесь!..

 

В страну чудес, за сказочный предел
Унесена я, и не слухом – зреньем.

 

Природою назначено друзьям,
Коль встретятся с друзьями, их объятий
Искать. Но не пора ли нам
Подумать о ином прекрасном солнце
Спасенья, не свиданья, – и не здесь.
На варварской земле. Не честь разумным,
Свою стезю оставив и забыв,
Что дороги порою и минуты,
За радостью ничтожною бежать…

 

Ты хорошо сказал. О нас и жребий

Заботится. Но если человек
Не дремлет сам, и божество сильнее.

 

Удерживать меня не надо все же,
Пока судьбы Электриной не знаю.
Оставь меня, Орест, любить моих…

 

Вот муж ее – и суждено им счастье.

 

Откуда ж он, Орест, и чей он сын?

 

Сын Строфия, властителя Фокиды.

 

По матери Атреевич, наш родич?

 

Мой родич и единый верный друг…

 

Когда отец убить меня сбирался,
Его на свете не было еще.

 

Да, не было, и Строфий был бездетен.

 

Привет тебе, супруг моей сестры!

 

Он спас меня… Он мне не только родич.

 

Но как на мать дерзнул ты… Как ты мог…

 

Молчание! Я – мститель был отцовский…

 

А ей-то кто убийство нашептал?

 

Оставь… тебе не подобает слышать!

 

Молчу, Орест… Но Аргос за тобой?

 

Мы изгнаны… Там Менелай на троне.

 

И гонит он недужный братний род?

 

Не он – меня Эринии изгнали.

 

Ты в бешенство впадал на берегу
И этом, брат?.. Так мне передавали.

 

Не в первый раз, увы! глаза людей
В безумии неладного видали.

 

Я поняла… Богини мстят за мать.

 

Уста кровавой пеной наполняя.

 

Сюда ж зачем направил ты стопы?

 

Так Феб велел – его оракул дивный.

 

Зачем, Орест? Иль тайна есть и здесь?

 

Нет… корень зол великих знать ты можешь.

Когда руками кару совершил
На матери деяньем несказанным,
Безумной я стопою закружил,
Спасаясь от Эриний быстробежных…
И долго я блуждал, покуда Феб
В Афины не привел меня, богиням
Отдать отчет в содеянном. Туда
На судьбище священное впервые
Когда-то Зевс привел Ареса: бог
Злодейсгвенной был кровию запятнан.
В священный град пришедшего меня
Не принимал никто… Они богам
Меня считали, верно, ненавистным.
А если стыд был у кого сильней,

Чем страх, то мне под тем же кровом только
Отдельный стол давали, и, вина
Себе налив отдельно в кубки, гости
Там молча все сидели на пиру,
Чтобы сковать уста мне, и казалось,
Что не делю я пира их. Хозяев
Разоблачать не стал я, я скорбел
В безмолвии, и будто ничего
Я странного не замечал. И все же
Порой сдержать рыданья я не мог,
Когда меня кровь матери душила…
И говорят: злосчастие мое
В обычае афинском остается
С тех самых пор, и празднует народ

Cвященный день «Вместительного кубка».
Когда ж на холм Аресов я предстал
Пред древнее судилище, я камень
Ответчика там занял, а старейшей
Из Евменид предложен был другой.
Я отвечал и слушал показанья
О матереубийстве, и меня
В конце концов свидетель Феб спасает…
Паллада сосчитала черепки,
И поровну их было… Из суда я
Оправданным ушел. А из богинь
Решение приявшие покорно
Близ пастбища теперь имеют храм…

Ослушницы ж решения дотоле
Бесплодным бегом мучили меня,
Пока я вновь земли священной Феба
Ногою не коснулся и, пред храмом,
Плоть изнурив постом и распростерт,
Не поклялся расстаться тут же с жизнью,
Коль не спасет меня сгубивший бог.
И Феб тогда с треножника златого
Златое слово проронил, веля
Идти в ваш край и изваянье, неба
Прекрасный дар, в Афины водворить.
В спасении, которое оракул

Нам указал, ждем помощи твоей:
Коль идола богини мы добудем,
Безумие меня покинет, и
На корабле многовесельном в Аргос
Я отвезу домой тебя… Спаси ж
Отцовский дом, сестра, спасая брата!
Нет Пелопидов больше, коль теперь
Не завладеть нам дивным изваяньем.

 

О, страшный гнев богов на вас кипит,
Род Тантала кидая средь мучений.

 

Желание увидеть Аргос и
С тобой, Орест, увидеться желанье

До твоего приезда в сердце жило,
И вот они исполнились… Но мне
Уж мало этого: от мук Ореста
Освободить горю я и Микен
Восстановить поруганную славу.
Убийце зло простивши. Удержать
От моего Ореста нож сумела б,
Конечно, я, и дом спасти, но глаз
Я не могу закрыть на гнев богини
И царскую грозу. Коль не найдет
Он статуи на камне, что скажу я,
От смерти как уйду, что в оправданье
Придумаю? О, если б удалось
Тебе зараз и статую и жрицу

На корабле отсюда увезти.
Твой подвиг бы прекрасен был. Но если
Нас разделить придется, я погибла…
Что ж? Ты зато спасешься… Умереть
Я не боюсь, не думай, только б брата
Вернуть домой… Когда уколет смерть
Ахейца, слез уносит он в могилу
Обильный дар… Мы ж, жены, ни по чем.

 

Убийцей быть сестры?.. О нет, довольно
И матери с Ореста. Я делю
С тобой, сестра, желанья: или вместе
Остаться жить, иль вместе умереть.

Иль лягу здесь я мертвым, но с тобой.
Постой, однако ж. Если б Артемида
Шла против нас, зачем бы Аполлон
Мне приказал перевезти богиню
К Палладе в город крепкий и твое,
Сестра, лицо увидеть? Эти мысли
В душе сложив, я верю, что вернусь.

 

Но уцелеть, похитив изваянье,
Не так легко… И вера о скалу

Такую разобьется… Что придумать?

 

Могли бы мы тирана… порешить.

 

Что говоришь? Хозяина – пришельцам?

 

Но если риск спасет тебя и нас…

 

Я б не могла… Дивлюсь твоей отваге!

 

Но затаить ты в храме нас могла б?

 

Чтоб ночи мы дождались и бежали?

 

Да, вору – ночь, что истине – лучи!

 

Там стражи есть, и их мы не обманем.

 

Тогда конец… Последний луч погас.

 

Мне кажется, что есть одна возможность…

 

Какая? В чем? Не медли – поделись…

 

В мой план должно войти твое безумье…

 

На выдумки хитрее женщин нет!

 

Я объявлю, что матереубийца
Из Аргоса приехал… то есть ты.

 

Коль польза есть от этого, несчастий
Былых не жаль Оресту – объявляй.

 

И что таких богиня не приемлет.

 

А почему, я, верно, угадал…

 

Ты осквернен… а наши жертвы чисты.

 

Но статуи нам этим не достать.

 

Я объявлю, что кровь смывает только
Волна морей…

 

Но идол, наша цель,

От этого к ладье не станет ближе.

 

Ты осквернил и идола, скажу.

 

А место где ж укажешь? Эти скалы?

 

Где прикрутил канатом ты ладью…

 

Ты понесешь богиню иль другие?

 

Нет, я сама… Иначе был бы грех.

 

Но роли я Пиладовой не вижу…

 

Он осквернен с тобою заодно…

 

Но царь, скажи, об этом известится?

 

Ужели ж нет? Не скрыться от царя.

 

Ладья у нас надежная и люди…

 

Я на тебя надеюсь в остальном.

Вот только бы не выдали нас эти…

 

Так попроси же их… подбором слов
Поласковей. Разжалобить умеет
Людей жена… Все прочее теперь
Уладиться должно, Ифигения!

 

О женщины, о милые, на вас
Одних теперь надежда – в вашей власти
Или спасти, иль уничтожить нас,
Отечества лишив, сестры и брата…

C чего начну? Мы, жены, дружный род
Надежней нет для женщины защиты,
Как женщина ж. Покройте ж мой побег
Молчанием, подруги! Нет прекрасней
Безмолвного союзника… Троих
Вы видите людей, которых жребий
Связал навек: на гибель или жизнь…

О, если я спасусь, мою разделишь
Ты, верная, удачу… Я тебя
Свезу в Элладу также… Дай коснуться
Твоей руки… А ты – ланиты… Ты
Колени дай обнять. Тебя ж молю я

Любимым человеком, если есть
В дому у вас отец, иль мать, иль дети…
Молчите вы? О, дайте зазвучать
Желанью ли, отказу ль! Нет согласья
У вас, мои подруги, так и я
Погибла, и несчастный брат со мною…

 

Царевна, успокойся! О спасенье
Своем ты только думай. Все умрет,
Что слышала я, здесь со мной… а в этом
В свидетели Кронида я беру!

 

О, будьте же блаженны! Бог заплатит
За это вам, подруги!

Ты ступай

В святилище… и ты… Пора. Властитель
Земли узнать захочет, может быть,
Принесена ли жертва…

Ты, царица
Морей, меня из дальнего ущелья
Из-под ножа отцовского в тот день
Унесшая, спаси нас снова, этих
Со мной спаси, богиня…

Да не будут
Через тебя обманчивы уста
Для смертных Аполлона. Подойди же
И променяй таврический предел
На славные Афины. Непристойно
Здесь обитать богине, если стен
Блаженная открыта ей ограда…

ВТОРОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ

 

Алкиона, печальная птица,
По суровым утесам моря
Льются звуки твоих элегий:
И понятен язык твоей скорби,
Что о муже ты плачешь, людям…
За тобою, бескрылая птица,
Муки сердца пою я, Эллады
Блеск собраний пою я, богиню,
Что звала моя матерь, рожая,
Я пою, и Кинфийские выси,
И над мукой Латоны – тени
Нежнолистой пальмы, и лавра
Темнолистую сень, и ветви
Той оливы священной и древней,
Где на озере круглом Дела
Славит муз своим пеньем лебедь…

 

Сколько слез из очей выбегало
И купало ланиты жарких,
Когда пали родные стены,
А меня уносили волны
На ладье, среди весел быстрых,
Среди вражьих копий. Рабыней
Я у варвара с чадом Атрида
Алтарям предстою Артемиды,
Орошенным ахейской кровью…
О, зачем, кроме горя, иного
Я была причастна удела?
От несчастий привычный не страждет,
Если муки он только меняет,
Но тому, кто улыбку счастья
Видел, иго судьбы нестерпимо,
Если ветер пахнул суровый…

 

Пятьдесят аргосских весел
Повезут тебя, царевна,
К берегам отчизны. Пана
Воском слепленные флейты
Переливом звуков ярких
Придадут матросам силы.
Вещий бог, на семиструнной
Лире вторя песне дивной,
изо На счастливый брег Афины
Возвращение восславит.
Ты отдашься шуму весел
И покинешь нас, царевна…
Перед мачтою, над килем
Парус, вервию покорный
И дыханьем моря полный,
Повлечет ладью по волнам.

 

О, зачем нельзя рабыне
Вознестись к стезе той яркой,
Где огнистым шаром Гелий
Рассекает выси неба,
Чтоб над домом ей спуститься?
Отчего мне хороводов
Не дано водить, как прежде,
Там, где девой благородной,
В ожиданье брака, возле
Милой матери цвела я,
Лишь для девичьего круга,
Где одна с другой мы в танцах
И в уборах состязались,
Покидая мать и кудри
Под расшитою фатою
Напуская на ланиты.

Отправить