Глава 20
Дождь холодными частыми каплями изрешетил лобовое стекло, и силуэты машин, проезжающих мимо, едва можно было различить. Пешеходы под натиском ветра закрывали зонты, и порой в салон автомобиля проникали потерянные ими короткие безликие фразы: «Я так и знала, какой, оказывается, он… Да, на верхней полке слева, за пледом… Когда? Сегодня же Новый год, пришли мне потом и лучше по почте…»
Некоторое время Константин прислушивался к брошенным на ходу словам, затем неосознанно принялся собирать их и, повинуясь привычке, нанизывать на невидимую тонкую леску. Леску, на которой, словно фотографии в освещенной красным фонарем фотолаборатории, висели разнообразные впечатления и ощущения, обретенные им в разные дни…
Нет, не лучшее время выбрал для наблюдений писатель. Нельзя, нельзя было сейчас отвлекаться, сохраняя в памяти то, что может когда-нибудь пригодиться – героям его новых, еще не написанных книг. Необхо-димо было действовать, и действовать быстро и слаженно.
– Пора, давайте рукавицы, Мороз Петрович, – наконец, собравшись с силами, решился Константин.
– Папочка, мы пойдем с тобой! Пожалуйста, даже не спорь. – На мгновение Лиза прервалась и, выслушав Мишу, который что-то прошептал, склонившись над ее ухом, добавила: – Сопротивление бесполезно, ты будешь работать под нашим прикрытием.
– Лиза! Какое такое прикрытие? – взорвался Константин. – Какая работа? Работа была раньше, в кабинете за компьютером, а сейчас это… это… Вы понимаете, что это, в конце концов, опасно! Неужели вы думаете, что мы просто так, как утки, всем выводком сможем проникнуть в пентхаус? Мимо видеокамер и постов охраны? Это даже не смешно…
– Остынь! Остынь, заклинаю тебя! – взмолился Дед Мороз и замахал руками. – Конечно, ты прав, дети должны остаться в машине. Не спорьте, малыши, не спорьте! А мы с тобой, ты, уголечек мой пламенный, и я, пойдем за посохом, договорились?
Константин тяжело вздохнул и, подумав, ответил:
– Нет, Мороз Петрович, я попытаюсь пробраться туда один. Вам рисковать нельзя. Никак нельзя. Вы представляете, чем это все может обернуться? Вас арестуют, или Хмуров что-то наколдует, и тогда… Исправлять уже будет нечего и некому, понимаете? Оставайтесь, оставайтесь здесь, с Жанной и детьми. А если я не вернусь, пообещайте, что попытаетесь спасти Бедокура.
Услышав это, Лиза сложилась пополам и, уткнувшись носом в колени, хотела было заплакать, но, вспомнив, что настоящие авантюристы так себя не ведут, передумала и, тихо всхлипнув, сказала:
– Папа, ты не волнуйся! Когда я вырасту, то обязательно стану писательницей и допишу твою книгу! Не сомневайся… Да-да…
Константин одобрительно покачал головой и, растягивая уголки губ как-то неравномерно и немного вниз, попытался улыбнуться.
– Вы придумали, что скажете охране? – Миша быстро вернул разговор на блестящие, проложенные над краем обрыва, рельсы. – Ведь надо будет как-то объяснить ваше появление. К сожалению, пропуска у вас нет… Да и паспорт вам показывать не стоит…
Вновь воцарилась оглушительная тишина, и вскоре стало казаться, что от быстро сменяющих друг друга мыслей автомобиль может самостоятельно завестись и поехать, куда фары глядят. Вдруг, ударив себя по лбу, Дед Мороз возликовал:
– Да что же мы головки-то свои ломаем! Черненькие да кудрявенькие, светлые да пряменькие! Я же говорил, рукавицам моим все замки верят, и не только! Не только!
Смеясь и что-то негромко приговаривая, волшебник достал из бардачка свои фирменные рукавицы, отороченные на манжетах белоснежным мехом.
– Постойте, я не понимаю! – занервничал Константин. – Мне что, прикажете каждого охранника по макушке в них гладить, уговаривая пропустить?
– Настоящий писатель! Фантазер! – добродушно отозвался Дед Мороз и, надев рукавицы, добавил: – Дайте-ка мне, дети, лист бумаги и перо чернильное, да пожирнее – письмо писать буду! Настоящее, сопроводительное.
Все изумленно переглянулись и на некоторое время застыли на обтянутых пурпурным бархатом сиденьях. Наконец Константин очнулся и, нырнув во внутренний карман пальто, протянул волшебнику блокнот и шариковую ручку.
– Подходит… – немного поморщившись, согласился тот и, оценивающе взглянув на автора, начал писать: – Я, Нарцисс Фантазеров, опытный садовник и цветовод, прибыл срочно для лечения растений, зеленеющих на верхнем этаже, в самой большой-пребольшой квартире…
Наверное, если бы Константин увидел нечто подобное в кино или на страницах романа, то разразился бы безудержным хохотом, но сейчас ему было совсем, совсем не смешно. Он не смеялся и когда перечитал написанное витиеватым округлым почерком письмо, и когда дочка на прощание заставила его надеть желтую с утиным козырьком бейсболку, и даже когда, миновав просторный холл, он, наконец, убедил себя подойти к высокому накачанному до мочек ушей охраннику.
«Как же все это глупо, наивно! Сейчас меня выгонят пинками, как сумасшедшего…»
Некоторое время Константин не решался, но затем неожиданно сорвал головной убор и одновременно с этим протянул сложенный вчетверо листочек бумаги.
Молодой человек усмехнулся и, словно горилла, большими несколько одеревеневшими пальцами принялся отгибать клетчатые, мелованные уголки записки. Наблюдая за этой мучительной процедурой, Константин хотел было попробовать объяснить все на словах и уже затянул первый какой-то неопределенный звук, который со временем, очевидно, должен был переродиться в слово, но…
– Господин Фантазеров, – неожиданно охранник сдулся и подобострастно наклонил голову. – Пойдемте, пойдемте скорее! Я вас провожу. Вы знаете, у нас и на первом этаже тоже что-то не в порядке. Сколько я здесь работаю… Да вот уже года три, а кактус вон там, в холле, так ни разу и не цвел! А в последнее время колючки стал терять и вообще позеленел как-то бледно… Может, радиация? А?
– Разберемся… – важно процедил Константин и, войдя в лифт, нажал на последнюю обведенную красным кнопку. – Не волнуйтесь, вылечим мы ваш кактус.
Двери закрылись, ярко освещенная кабина чуть присела и стремительно заскользила вверх. Охранник долго стоял перед растущим цифрами неоновым табло. «Двадцать восьмой», – наконец с тревогой пробормотал он и, о чем-то задумавшись, вернулся на пост. В холле было пустынно, сквозь панорамные окна виднелся массивный мост, оголившиеся кусты, постриженные в форме кубиков, и чудной красный автомобиль, неумело припаркованный у бордюра.
Оказавшись на последнем этаже, Константин быстро пересек вестибюль, но перед обрамленной в позолоченную раму дверью неожиданно замер. Глазок, ручка, скрученная в затейливую дизайнерскую спираль на конце, замочная скважина, нет, вот еще одна и немного поодаль другая… «Хорошо, а если он там? Например, выходит из душа или надевает носки, присев в уголке гардеробной! Он же мог соврать Жанне, что заехал на работу, – писателя вновь охватили сомнения. – Почему тогда, еще мальчиком, я наотрез отказался идти в секцию карате? Почему переключал канал, когда по телевизору показывали боевики? В конце концов, почему в школе предпочитал все решать путем мирных переговоров, а не бросался в драку, поднимая пыль?.. Поздно, слишком поздно, отступать уже нельзя».
Константин медленно, словно в замедленной съемке, натянул рукавицы, зажмурился и, обхватив массивную, обжигающую холодом ручку, опустил ее вниз куда-то глубоко-глубоко. Щелчок, дверь распахнулась, коридор – нет, просторный холл, онемевший от удивления!
– Бедокур! Где ты?! – Писатель не выдержал и неожиданно, забыв обо всех страхах и опасениях, закричал: – Выходи, малыш! Это я!..
Вырвавшись, слова полетели, зазвенели, эхом отражаясь от сводчатых потолков, хрустальных люстр, подвесок и бокалов. Казалось, Константин слышал, как, влетев в самую дальнюю приоткрытую дверь, они погасли, распались, запутавшись в тяжелой ткани портьер. В квартире вновь воцарилась настороженная тишина. Сквозь полумрак на полу проступали кривоногие тени: вот вычурный табурет, там несколько стульев, а это шкаф, затаившийся в самом остром углу. Писатель замер, впервые почувствовав, что удары сердца его оглушают. «Все кончено, пушистик пропал!» – подумал он, как вдруг…
Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, вновь тишина, но теперь только на мгновение, затем опять шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… Громче, все громче! Все чаще, все роднее! Из глубины коридора…
– Кости-и-и-ик! Кости-и-ик! – Бедокур бежал, растопырив синие ушки, и, оказавшись на руках у писателя, не выдержал и заревел.
– Пушистик! Я так испугался!.. Успокойся, успокойся… Все хорошо!
– Мне было так тяжело здесь… – сквозь слезы пробормотал сказочный герой. – Представляешь, я… я не мог открыть холодильник! Никак… Никак…
– Какой ужас! Представляю, как ты голоден, малыш! – Константин погладил своего персонажа по мохнатой голове. – Успокойся, теперь все, все будет хорошо!
– А давай сейчас пойдем на кухню? Я тебе все покажу, мы можем попить чаю… – Бедокур улыбнулся и, похлопав себя по заметно опустевшему животу, добавил: – Мне кажется, наш злодейский злодей очень любит сладкое! Наверняка у него есть пирожные, или, там, например, мороженое, или…
– Посох, Бедокур! У него есть волшебный посох! Ты забыл? – воскликнул Константин и, оглядевшись по сторонам, продолжил: – Нам надо забрать его и уходить отсюда как можно скорее! Понимаешь? Иначе нас могут схватить, и мы уже никогда не отведаем ни пирожных, ни мороженого…
– Никогда? – с ужасом переспросил Бедокур и покачал головой. – Никогда… Тогда пойдем скорее к лягушке, она сейчас стережет посох вместо меня. Послушай, она такая симпатичная, мы с ней много разговаривали… Я назвал ее Гуша.
Стараясь не шуметь, друзья миновали просторную гостиную, где уже отцвели ландыши, а хрустальные вазочки стояли совершенно пустые. Кабинет, украшенный репродукциями известных картин и книгами, подобранными исключительно по цвету. Столовую, кухню, сигарную комнату – и, наконец, в конце коридора они увидели огромную, словно рассеченную надвое, стеклянную дверь.
– Вон там, Костик! Смотри, зеленеет, – Бедокур указал в сторону зимнего сада. – Пойдем скорее, Гуша нас заждалась! Пойдем, пойдем…
Константин внимательно посмотрел на пушистика и, заметив какой-то нездоровый блеск в его глазах, решил, что необходимо как можно быстрее померить ему температуру и уложить в кровать.
– Видишь пальму! Да, вот эту! Нагнись, нагнись… – Бедокур схватил своего создателя за ухо и потянул вниз. – Познакомься, это Гуша, а позади нее – посох Деда Мороза… Видишь? Правда, она очень милая и маленькие бородавочки ее совсем не портят, даже наоборот!
В ответ Константин пробормотал что-то одобрительное и, схватившись за волшебный лжествол якобы зеленеющей пальмы, попытался вырвать его из горшка, но, увы, сделать это так и не удалось. Часы где-то далеко пробили несколько раз, и знаменитый писатель сообразил, что отпущенного времени осталось совсем мало. С новой силой он попытался вырвать посох, но, очевидно, в керамических недрах кадки его крепко удерживала какая-то секретная ловушка. Поэтому, пораздумав немного, Константин решил вынести пальму и ее постояльца вместе с горшком.
– Залезай, Бедокур! – скомандовал он, усаживая своего героя в крону дерева. – Держись крепко, возможно, нам придется убегать.
– Хорошо! А как ты думаешь, эти листья съедобные? – Сказочный персонаж с любопытством погладил один из них, но потом, словно опомнившись, испуганно закричал: – Гуша! А как же Гуша? Надо взять ее с собой! Она пропадет здесь одна! Ей скучно!
В это время писатель уже приподнял горшок и, покачиваясь от тяжести, направился к двери. Однако, почувствовав, что речь идет об очень личном, остановился. Пластиковая лягушка, весьма похожая на настоящую, и правда была довольно милая и в некотором смысле обаятельная. Бедокура можно было понять. Поспешно пристроив молчаливую Гушу рядом с посохом, Константин вновь поднял увесистый керамический капкан и теперь уже опустил его на пол только в лифте.
– Бедокур, слышишь? Сиди сейчас тихо, особенно тихо! – настойчиво повторил он еще раз. – Осталось совсем немного! Две минуты – и мы в машине. И мы спасены!
– А можно мы с Гушей поедем на переднем сиденье? – спросил сказочный герой, но ответить Константин уже не успел – лифт остановился, двери открылись…
– Не подходите! – срывающимся голосом закричал писатель, заметив, что к нему на помощь бросился охранник. – Тля-Хмурококс – смертельно опасные насекомые!
Молодой человек замер и в ужасе наглухо застегнул рубашку.
– Давайте я вам дверь хотя бы открою? – через некоторое время нерешительно пробормотал он, наблюдая, как знаменитый садовник пытается сделать это левой, а затем правой ногой.
– Хорошо. Только постарайтесь при этом не дышать! – прохрипел Константин, качаясь от тяжести. – Быстрей! Быстрей!
Мгновение – и они были уже на свободе! Прохладный воздух радостно ударил им в лицо, где-то на мосту победно загудели машины. Закаркала ворона, совершив в воздухе грациозный пируэт.
Победа! Удалось! Они сделали это!
Константин издалека заметил, как машина начала качаться от переполняющего ее счастья. Лиза и Миша подпрыгивали на сиденьях и, очевидно, восторженно что-то кричали, заметив на вершине пальмы своего необыкновенного друга. Дед Мороз, переглянувшись с Жанной, не выдержал и несколько раз победно посигналил, чем, разумеется, вызвал бурю негодования со стороны главного организатора этого необычайного мероприятия.
– Дедушка, не шумите! Не привлекайте к нам внимания. Мы находимся в зоне риска… – открыв заднюю дверь, услышал писатель слова Миши. – Надо быстрее отсюда уезжать.
– Правильно! – согласился Константин и, передав в объятия дочери сказочного персонажа, добавил: – В багажник пальма не влезет, придется приспустить заднее стекло и везти ее на сиденье. Главное сейчас – отъехать подальше, а потом уже будем разбираться, как вытащить посох из горшка… Согласны?
– Единогласно, – мгновенно подвел черту Миша и, подвинувшись, помог писателю устроить пальму рядом. – Садитесь скорее, надо уходить!
Константин прыгнул в автомобиль. Повернув замысловатый, украшенный вензелем ключ зажигания, Дед Мороз завел мотор, включил левый поворотник и следом, после некоторой сосредоточенной паузы, вывернул руль и мягко нажал на педаль газа. Красный седан качнулся и, отойдя от обочины, начал пробираться к основной, полной машин дороге, притормаживая около каждой ямки и не спеша переплывая лужи. Волшебник был крайне внимателен и осторожен, поэтому, когда впереди показался черный, стремительно приближающийся навстречу автомобиль, он решил не рисковать и вовсе остановился.
– Костя, а давай спросим у мальчика, как нам лучше выехать на дорогу? – сказал он и, не дожидаясь ответа, опустил стекло и, высунувшись, помахал рукой.
«Мерседес» сбросил скорость. Константину показалось, что его водитель оглянулся, словно предупреждая кого-то о своем намерении притормозить. И он не ошибся.
– Сейчас, босс! Остановимся, кажется, старик хочет что-то спросить, – сказал мужчина, наклоняя руль влево. – Заблудился, наверное, приезжий какой-нибудь… А машина у него крутая!
– Что значит крутая? Какой старик? – с раздражением пробормотал Хмуров, опуская тонированное стекло.
Маленькая девочка долго просила маму купить ей надувной шарик – красный, в форме сердечка, с тонкой шелковой ленточкой. Женщина сомневалась, но в конце концов не выдержала и все-таки согласилась. Девочка была счастлива! Схватив шарик, она бросилась в самый центр сквера и, зажмурившись, тут же отпустила его. Подхваченный ветром, он полетел, с каждой секундой, словно по ступенькам, забираясь все выше и выше. Теперь он был на свободе и видел все вокруг как на ладони. Город, дымящие трубы, огромные, переливающиеся стеклами окон дома, а внизу… Там, куда указывала шелковая ленточка, друг за другом мчались два автомобиля, выпуская веер ледяных брызг из-под колес и высоко подскакивая на канализационных люках.
Погоня! Самая настоящая погоня!
– Гоните, Мороз Петрович! Гоните! – кричал Константин, придерживая руль. – Не отпускайте газ! Если они нас нагонят, все будет кончено! Нам с ними не справиться! Видели, какой охраной он обзавелся?!
– Нет! Я не успел ничего разглядеть. Вы все как закричали, я чуть сознание не потерял, глыбы ледяные, а может быть, и потерял, до сих пор понять не могу! – Волшебник резко дернул руль, уходя от столкновения с очередной выбоиной на дороге. – Костя, они догоняют! Дорога идет направо и налево… Куда сворачивать?
– Налево, выходим на шоссе, будем прорываться в центр города! – скомандовал Константин и, увидев яркие фары, настигающие их сзади, закричал: – Миша, пристегнитесь, спрячьте Бедокура и крепко держите пальму!
Хмуров был в бешенстве. Увидев красный автомобиль, седовласого мужчину и даже пальму, торчавшую из окна, он… Нет, в первую секунду он ничего не понял, не сопоставил и не сложил. В первую секунду, благодаря профессиональному навыку, отточенному за многие годы, Антон почувствовал, и уже потом, собрав из фрагментов единое целое, сделал вывод: катастрофа.
– Ты должен их догнать! Выжимай из «мерина» все, что только можешь! – кричал он, в ярости колотя по спинке сиденья. – Почему так долго? Почему так долго ты не можешь перекрыть эту старую рухлядь?
– Не знаю, Антон Викторович! Видно, она тюнингованная насквозь! Турбированная. Да и водитель не промах, ишь как петляет зайцем! Не прижмешь…
– Чепуха, поворачивай за ними! Нагоним на трассе.
Автомобили один за другим выскочили на шоссе. Перестраиваясь из ряда в ряд, они шли на предельных скоростях. Несколько раз черный «Мерседес» вырывался вперед и, перегоняя седан, пытался закрыть его и заставить затормозить. Но в последний момент водителю красной машины удавалось перестроиться и, совершив опасный маневр, вновь вырваться вперед.
Однако долго так идти не могло.
– Костя! Машина греется! Еще несколько минут – и больше она не протянет! – заревел Дед Мороз. – Надо уходить куда-то, здесь эта упряжка нас сделает…
– Хорошо! Давайте свернем на следующем повороте. Куда вы? – с ужасом закричал писатель, заметив, что автомобиль слишком рано свернул. – Куда? Там же впереди стройка! Куда мы едем?
– Вперед! Садись им на хвост плотнее! – неожиданно Хмуров вспомнил вполне подходящие фразы, которые он когда-то давно прочел и надеялся в числе прочего литературного мусора благополучно забыть, но судьба распорядилась иначе. – Прижимай, прижимай! Топи в пол на полную! Здесь никого нет, мы их обязательно сделаем!
Действительно, Дед Мороз свернул на небольшую дорогу, сплошь уставленную по обочинам строительной техникой. В канун Нового года все работы были прекращены, и перекрытия между опорами моста так и не успели свести на середине. Наверное, каждый, кто трудился на этом объекте в последний предпраздничный день, помнил, как главный инженер, тыча в чертежи и схемы, кричал: «Вот мост, вот река! Четыре опоры! К этому времени по нему уже должна была быть проложена дорога. А сейчас? Она натянута только наполовину! Катастрофа…»
И он не ошибся, пусть и имел в виду нечто совершенно другое.
Красный седан шел прямо, никуда не сворачивая. «Мерседес» преследовал его по пятам и с каждой секундой становился все ближе. Качнувшись, автомобили выскочили за неясное, затянутое трепещущей на ветру лентой ограждение и…
– Мы на мосту! Мы выехали на мост! – закричал Миша, мельком увидев грозный указатель «проезд запрещен». – Остановитесь – впереди обрыв! Мы упадем! Мы упадем!
Все закричали, разглядев наконец край последней плиты, нависшей над средней опорой. Казалось, шансов на спасение нет. Разогнавшийся автомобиль остановить было уже невозможно. Вдруг Дед Мороз закричал:
– Так каким вареньем вы заправляли сегодня машину?!
– Земляничным! – крикнул в ответ Миша и инстинктивно заслонил лицо рукой.
– Тогда все в порядке… – добродушно заметил волшебник и плавно потянул руль на себя.
Коснувшись края плиты, автомобиль накренился… И тут же взлетел!
Прошло несколько минут, прежде чем друзья решились открыть глаза. Жанна с трудом нашла в себе силы немного ослабить объятия, в которые заключила детей. Константин отвел от лица дрожавшие от ужаса руки. Бедокур… Выбравшись из глубины Лизиной куртки, пушистик подполз к окну и, схватив себя за синие ушки, с восхищением заметил:
– Как здорово, смотрите, мы летим! Как птицы! Настоящие птицы… Лапочки… нет, ласточки.
И был совершенно прав. Красный автомобиль кружил высоко над землей, вздымая веер искр и выпуская из-под колес языки разноцветного пламени. Константин наклонился и, затаив дыхание, посмотрел вниз. Черный «Мерседес» замер на краю моста. Двери его были открыты, и немного поодаль виднелась маленькая фигурка мужчины, смотревшего в небо сквозь поблескивающие линзы неизменных очков.
– Миша, смотри, как красиво! Город такой огромный! Как серое блюдо! – воскликнула Лиза и неожиданно крепко обняла и поцеловала своего друга.
Смутившись, мальчик густо покраснел и, казалось, на некоторое время вообще перестал видеть все вокруг. Наконец он несколько пришел в себя и украдкой посмотрел на маму, втайне надеясь, что она не заметила легкомысленного поведения его очаровательной подруги. И в этот раз ему повезло. Жанна не отводила взгляда от Константина. Писатель, обернувшись, тоже внимательно смотрел на нее, чувствуя, как в глубине его сердца что-то вспыхнуло и робко засветилось…
– Дети, пора домой! – добродушно засмеялся волшебник. – Сегодня же Новый год, и Марья Васильевна обещала приготовить необыкновенный праздничный ужин.
– Тогда скорее вперед! – воскликнул знаменитый штурман и, указав на плоскую крышу двадцатиэтажного дома, добавил: – Хорошо все-таки, что мы живем на последнем этаже! Парковаться будет удобно!
