США, 1955 год
А ты знаешь, что значит талант? Смелость, свободная голова, широкий размах… Посадит дерево и уже заглядывает, что будет от этого через тысячу лет, уже мерещится ему счастье человечества…
А.П. Чехов. Дядя Ваня
Подводя итоги американскому периоду своей жизни, в 1954 году Чехов писал «Фреддиньке» Бергстрему: «Конечно, кое-что мне чуждо в Америке, но я так благодарен этой стране, что она приютила нас наконец после долгих и мучительных скитаний, что не думаю и не хочу думать о том, что чуждо».
В следующем году, буквально за несколько недель до смерти, Михаил Александрович решил прочесть свою последнюю лекцию голливудским актерам. На самом пороге могилы Чехов захотел поговорить с американскими коллегами
О любви в нашей профессии.
– Уважаемые господа! Глубоко-глубоко внутри нас, в сокровищнице нашей души, таятся громадные творческие силы и способности, но они остаются неиспользованными, пока мы о них не знаем или пока отрицаем их. Они так могущественны, так прекрасны, что мы – это болезнь нашего времени – стыдимся их. Вот почему они дремлют и вовсе могут остаться неиспользованными, если мы не откроем дверь и не войдем безбоязненно в эту сокровищницу.
…То, о чем я собираюсь говорить с вами, называется любовью. Огромная путаница царит в наших умах в связи с этим понятием, потому мы прежде попытаемся определить, что подразумевается под той любовью, которую можно практически использовать в нашей профессии.
Чехов говорил с большим подъемом, темпераментно, как всегда, чуть глотая некоторые буквы и чуточку пришепетывая. Время от времени он брал паузу, делал пару глубоких вдохов-выдохов, потом следовал глоток горячего чая – и столь же вдохновенно продолжал:
– Существует три рода любви. В греческом языке существует три разных слова для их обозначения (эрос, филия, арапе)… Эрос – любовь, возникающая между представителями противоположных полов… У второго рода любви (филия) совсем иной характер. Эту любовь мы могли бы назвать чисто человеческой любовью. В ней нет эротического элемента. Это любовь между человеческими существами независимо от пола. Она тоже имеет свою более высокую и более низкую сторону. В более низком она обычно связана с кровным родством… Я люблю своего сына, дочь, жену, отца и других – всех, кто является моими. В моих брате, сестре, матери я люблю как бы самого себя. Такая любовь – доброе и прекрасное чувство, но все ж это не высшая форма этого рода любви.
Настоящая, истинная человеческая любовь начинается тогда, когда мы проникаемся любовью к каждому человеку, независимо от кровного родства или крепкой дружбы – просто потому, что это человеческое существо… Правда, тут таится одна опасность: можно захлебнуться в бесконечных абстрактных разговорах о том, как мы любим человечество.
…Никто не любит человечество вообще, потому что никто не представляет себе на самом деле, что такое – «человечество». Но если я скажу себе: «Я люблю людей», то тут же почувствую реальную почву под ногами. Потому что любить настоящих, живых людей, которые в данный момент передо мной, независимо от того, знаю я их или нет, – совсем другое дело, нежели просто играть такими общими понятиями, как «человечество». «Я люблю человечество» – ровным счетом ничего не значит.
Наконец существует третий род любви, Арапе – наивысший, который можно – и должно – назвать Божественной любовью… Это любовь, присущая Богу или Святой Троице. Она нисходит на нас, но она так высока для нас, что в рамках данной лекции мы не будем рассуждать об этом.
Остановимся на той любви, которую мы назвали чисто человеческой. Итак, посмотрим, какую практическую пользу можно извлечь из этого сокровища для нашей профессии, для нашей творческой работы.
Зададим себе вопрос: что мы так любим в нашей профессии? Да все, разумеется. Прежде всего, мы любим играть. Чем только не жертвует современный актер ради того, чтобы играть! Через какое множество страданий и порой унижений безропотно проходит он только ради того, чтобы иметь возможность играть!..»
