ПРИНСТОН, весна 1946
Вспоминая свою любимейшую Маргариту, Эйнштейн в последнее время частенько засиживался на своем полукруглом диване, укрытый пледом-альмариком, с трубкой во рту, а по ночам делал заметки прекрасным карандашом, подаренным Маргаритой. И никаких женщин, кроме разве что Элен Дюкас, заверял он свою далекую московскую возлюбленную.
Хотя тут, скажем прямо, чуть-чуть лукавил. После отъезда Маргариты постоянной гостьей дома в Принстоне стала восхитительная Джоанна Фантова, которой было совершенно наплевать на то, что Альберт был старше ее на 22 года и что его некогда пышные волосы стремительно выпадали, и что все реже и реже он был способен ласкать ее. Просто женщины любят умных мужчин, а уж гениальных – тем более...
Джоанна вместе с многоопытной Элен Дюкас мужественно держали оборону, ни на фут не подпуская к своему усталому, любимому мужчине назойливых посетителей: «Профессор нездоров...», «Профессор занят...», «Профессор проводит эксперименты...», У профессора коллеги...»
Он сам знал, с кем ему хочется общаться, а с кем нет.
Джоанна это вскоре поняла и исчезла сама, когда прочла еще не отправленное в Москву письмо Эйнштейна:
«Любимейшая Маргарита!
Я долго размышлял над тем, как я смогу решить эту проблему: ты не получаешь моих писем, я не получаю твои или мы оба ничего не получаем. Но, несмотря на то, что люди говорят о моем остром научном уме, я совершенно не в состоянии решить эту задачу. Это письмо я пишу на тот случай, если моя гипотеза найдет подтверждение. В настоящее время я читаю научный труд о магии и предрассудках всех народов во все времена. Эта книга убедила меня в том, что на месте черта сидит кто-то, кто позволяет исчезать твоим и моим письмам. Это, возможно, дойдет. Надеюсь, что ты нашла все в нормальном состоянии на твоей любимой огрубевшей старой родине. У нас все по-старому, если никто не болеет (меня вновь довольно сильно мучил желчный пузырь, но сейчас снова все в порядке). Жизнь спокойно идет дальше, и я добиваюсь в своей работе больших успехов.
Госпожа Лоу, которую ты в Принстоне считала единственным образцом женщины, нанесла нам прощальный визит. Она с мужем уезжает в Англию. Другие существа женского пола вокруг меня не появляются, о чем я не очень жалею.
Благодаря моим выпадам в адрес немыслимой политики количество корреспонденции в мой адрес резко увеличилось. Эта политика пачкает чистых, а запачканных делает опасными...
Устройство для чистки трубок я использую экономно, так что его должно хватить до моей смерти... Господин Михайлов еще не был у меня. Надеюсь, что на меня не наложили табу (никогда об этом не узнаешь).
С наилучшими пожеланиями. Целую. Если получишь это письмо, пошли к черту тех, кто пытался его скрыть. Твой А.Э.».
