НЬЮ-ЙОРК, декабрь 1941

– Устраивайтесь поудобнее, Маргарита. Что будете, кофе, чай?

Елизавета Зарубина прекрасно знала о своих возможностях воздействия на людей. Ее спокойный, уверенный взгляд расслаблял собеседника (или собеседницу) и невольно заставлял подчиняться. Елизавета была элегантной женщиной с чертами классической красоты, натурой утонченной и широкой, она легко притягивала к себе людей, затягивая все новых агентов в свои сети, неузнаваемо меняя при необходимости и внешность, и манеры.

Дамы сидели в уютном кафе на Манхэттене. Со стороны они смотрелись очень эффектно. Елизавета Юльевна, как считали ее коллеги, в том числе и муж, действительно была блестящим агентуристом, обладала сверхъестественным чутьем на людей, выискивая в них не только скрытые пороки, но и нереализованные возможности, порой неизвестные самому человеку способности. Ее успехи объяснялись тем, что Зарубина никогда не нарушала золотого правила вербовщика: идя на контакт, нельзя отталкивать человека, даже если он (или она) ей малосимпатичен или даже омерзителен.

Жене сбежавшего в 1933 году из СССР крупного физика Георгия Гамова она добилась через Центр гарантий безопасности для ее родственников, оставшихся в Союзе в качестве заложников. Назойливому и жадному Соломону Гуркову, который здесь, в Америке, стал именовать себя Сол Юрок, требовалось содействие в беспрепятственном получении концертных площадок для Анны Павловой, Сергея Рахманинова, Федора Шаляпина и Яши Хейфеца... Им-пре-сарио... Одно слово: Юрок...

Она пристально смотрела на Маргариту, прикидывая, чем купить эту стерву. В том, что она именно стервочка, у Зарубиной не было ни малейших сомнений. Упреждающая информация из Москвы это полностью подтверждала. Главными ее слабостями наверняка были чрезмерное честолюбие и потребность в постоянном поклонении, восхищении, перманентное чувство влюбленности.

Девушка хотела респектабельного мужа. Получила. Девушка не хотела портить свою прелестную фигуру и отказалась иметь детей. Ее право. Мечтала заполучить в любовники такую уникальную личность, как Эйнштейн? И ведь все случилось!..

Марго сама хвасталась перед Лизой своими победами, не стесняясь в интимных подробностях. Все-таки «Вардо» (старый служебный псевдоним Зарубиной) потрясающе умела расположить людей к себе и разговорить их. Но когда Зарубиной потребовались прямые выходы на Оппенгеймера и других физиков-атомщиков, а Маргарита заупрямилась, пришлось применить элементарный шантаж:

– Откажешься, я не постесняюсь рассказать Сергею Тимофеевичу о твоих «платонических» отношениях с Эйнштейном.

Она знала, что ухватила за нужную ниточку, оборвать которую для Маргариты было слишком опасно. Сработало! Хотя «Вардо» прекрасно помнила и еще одно правило: агента ни в коем случае нельзя держать на принуждении и в страхе, по возможности их надо превращать во все понимающих союзников.

У Елизаветы Юльевны был замечательный послужной список. Вскоре после того, как она благополучно сдала в руки ОГПУ Якова Блюмкина, Горская довольно быстро нашла себе новую сердечную привязанность. И ее выбор пал на талантливого разведчика Василия Зарубина. В начале 30-х они с мужем очень продуктивно поработали в Китае, а потом в Финляндии. Затем Василию Зарубину поручили возглавить нелегальную резидентуру в Дании и Франции. Лиза, естественно, была рядом. Наконец, в 1934-м через Чехию супруги перебрались в Германию в качестве представителей американской кинокомпании. Здесь Зарубиным удалось восстановить утраченную агентурную сеть и даже расширить ее. Совершенно неожиданным их новым агентом стала жена помощника министра иностранных дел. Но самым ценным источником оказался Вилли Леман, один из ведущих сотрудников самой закрытой организации III рейха – гестапо.

Затем последовала краткосрочная командировка в США, во время которой Зарубины не могли не обратить внимания на салон Коненковых в Нью-Йорке. Тогда-то и произошло первое знакомство Елизаветы Юльевны с Маргаритой.

Вновь оказавшись вместе с мужем в Штатах в конце 1941 года, «Вардо» курировала политическую разведку. Один из руководителей внешней разведки искренне восхищался Зарубиной: «Когда в годы Великой Отечественной войны она работала уже в легальной резидентуре СССР в США, у нее на связи были 22 агента, в том числе наиболее ценные источники информации. И Лиза успевала регулярно проводить встречи со связниками в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сан-Франциско и других городах Америки... Она могла свободно выдавать себя за американку, француженку или немку. А когда требовалось, превращалась в активистку сионистского движения. Она была обаятельная, артистичная, красивая женщина и выдающаяся разведчица».

Почти одновременно с Зарубиными в Нью-Йорк прибыл Леонид Квасников, назначенный заместителем резидента по научно-технической разведке.

Как ни кощунственно это звучит, но нападение Гитлера на Советскую Россию оказалось на руку Маргарите Коненковой – она оказалась в эпицентре американского бомонда. Хотя русская эмиграция в США по-разному восприняла начало войны Германии с Советским Союзом (например, семейство знаменитого авиаконструктора Игоря Сикорского откровенно симпатизировало нацистскому режиму), антифашистские настроения все же преобладали. На этой волне и возникло Американское Общество помощи России – American Society for Russian Relief Inc., активистами которого стали знаменитые Сергей Рахманинов, Михаил Чехов, Яша Хейфец, Ефрем Цимбалист, князья Павел Чавчавадзе и Сергей Голенищев-Кутузов, другие известные эмигранты. Сергей Коненков был избран членом Центрального совета. Маргарита Ивановна же стала исполнительным секретарем этого общества, и под ее командой оказалось несколько сот референтов, консультантов и порученцев. Как выяснилось позже, работа этой неоднозначной организации плотно курировалась многопрофильными специалистами с Лубянской площади. И именно через «Вардо»-Зарубину Маргарита получала инструкции по активизации работы Американского Общества помощи России. В целом за годы войны обществом было закуплено и переправлено в СССР медикаментов, зерна, военной техники, собрано одежды более чем на полмиллиарда долларов. Но активизация работы заключалась не только в стимуляции благотворительности.

Маргарита вела активную светскую жизнь, встречалась с видными американскими политиками, банкирами, промышленниками, научной и художественной интеллигенцией. Когда в 1943 году в США прибыли лидеры Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК), деятели советской культуры, знаменитый актер и режиссер Соломон Михоэлс и украинский еврейский поэт Ицик Фефер, именно мадам Коненковой доверили почетную миссию представлять жене американского президента Элеоноре Рузвельт гостей из СССР. Она же помогала организовывать их многомесячное пропагандистское турне по Соединенным Штатам.

В светлой голове Лизы Зарубиной родилась идея – пригласить гостей из Москвы от имени Американского комитета еврейских писателей, художников и ученых, который возглавлял... Альберт Эйнштейн. Зарубиной хотелось, чтобы это приглашение было направлено за подписью Оппенгеймера. Но Роберт благоразумно отказался, мол, он лишь рядовой член Комитета, вот если бы Эйнштейн... Присутствовавшая при встрече Коненкова заверила, что проблем не будет. Так и случилось. Мысль пригласить Соломона Михоэлса Эйнштейн бурно поддержал:

– Марго, вы здорово все придумали. Знаете, богатые американцы порой испытывают какой-то необъяснимый комплекс вины перед другими людьми. А так как благотворительность считается богоугодным делом, они тем самым как бы оправдываются, понимаешь?..

Официальную цель поездки представители ЕАК ни от кого не скрывали – сбор средств на закупку вооружения, продовольствия, медикаментов. Такая акция в глазах американцев выглядела совершенно естественной и благородной. Турне проходило с большим успехом.

Однако у организаторов и участников миссии были и иные, не афишируемые задачи. Накануне отъезда в Штаты членов делегации инструктировал сначала Молотов, как нарком иностранных дел, а затем Лаврентий Павлович Берия. Последнему больше всего хотелось превратить атмосферу официальной беседы в дружеский, доверительный разговор, свободный обмен мнениями. Неслышно появлявшийся в кабинете офицер-порученец Саркисов то и дело подливал гостям в рюмки коньяк и менял тарелки с бутербродами. А Берия между тем продолжал:

– На днях товарищ Сталин принимал академика Вернадского. Это был долгий и добрый разговор. Так вот, товарищ академик сообщил о существовании некой неформальной договоренности крупнейших физиков мира... Прямо масонская ложа какая-то... Так вот, на Западе все физики едины в том, что новое сверхоружие никоим образом не должно оказаться в руках нацистов. Монополия на такое страшное оружие принесет миру в дальнейшем скорее вред, чем пользу. Вы со мной согласны? Многие западные ученые убеждены, что нужно поделиться с нашими физиками теми или иными результатами своей, – он сделал многозначительную паузу, – секретной работы...

Вам, товарищи, важно повлиять на умы и чувства наших потенциальных американских друзей, убедить их не только в том, что в Советском Союзе нет никакого антисемитизма, но и в том, что именно СССР является надежным гарантом и защитником интересов евреев во всем мире и поэтому ему надо помогать всеми доступными средствами. Так почему бы не перебросить мосток через океан и не установить дружеский контакт между учеными, физиками двух стран – теоретиками и практиками – для обмена информацией?

Такая задача посланцам была вполне по плечу. Тем более имея такую мощную поддержку в лице председателя Американского комитета, который пригласил их в США, и его умелой помощницы, прелестницы Марго, о существовании которой они даже не догадывались...

Но все же сомнения и страхи оставались. «Не знаю, что делать, чтобы отделаться от гнетущего чувства, – буквально перед самой отправкой из Москвы Михоэлс писал своей жене Анастасии Потоцкой, которая находилась в эвакуации, в далеком Ташкенте. – Здесь выявилась картина весьма тяжелая и сложная той обстановки, в которой мне придется очутиться фактически одному... А сложность растет там с каждым днем. Придется нырять. Но ведь это не роль. Здесь провал немыслим – это значит провалить себя, обезглавить себя. Любимая, мне тяжело и тоскливо».

Только напрасно Соломон Михайлович рассчитывал, что т а м он окажется один. Советская резидентура в Штатах была довольно мощной и разветвленной. В Вашингтоне ею руководили секретарь советского посольства Василий Зарубин (под фамилией Зубилин) и его неизменная спутница Елизавета Юльевна, в Сан-Франциско вице-консул Григорий Хейфец (имевший зловещее кодовое имя Харон)... Они ни на минуту не выпускали из виду посланников Москвы и вовремя уберегали от ошибок.

Кроме того, особый повседневный присмотр за беспокойным Михоэлсом был поручен Феферу, с которым накануне поездки Берия имел отдельный, продолжительный и жесткий инструктаж. Ицик в тот вечер едва ли не во фрунт тянулся перед Лаврентием Павловичем, а потом, оказавшись наконец-то дома, напился, как простой хам. И долго, горько плакал: чувствительная, поэтическая все-таки душа. Но понапрасну он так уж горевал. И в Союзе писателей, и в ЕАК все прекрасно знали (или догадывались) о том, что Фефер прочно связан с НКВД, но не сторонились и ничего от него не скрывали, считая, что деятельность комиссариата так или иначе направлена на благо государства.

На митинг в Нью-Йорке с участием Михоэлса и Фефера, который был организован на стадионе Polo Grouds, пришло более 47 тысяч человек. После исполнения гимнов мудрый Соломон обратился ко всем присутствующим:

– Евреи! Как можете вы быть равнодушными, когда ваших братьев уничтожают и в любой момент каждому из вас может грозить эта участь!..

Рядом с Михоэлсом стояла большая коробка для сбора средств в помощь Советскому Союзу. Ее стали передавать по рядам. За несколько часов было собрано сто тысяч долларов (по тем временам огромная сумма), которые пошли на строительство госпиталя в Ленинграде.

Подобных встреч, митингов, благотворительных концертов было множество. «Послы ЕАК» только побывали в Филадельфии, Питтсбурге, Чикаго, Детройте, Бостоне, затем посетили Канаду и Мексику.

Неформальные контакты с научными кругами в Штатах гостям обеспечивала Маргарита Коненкова. Физики-евреи, находящиеся в близких отношениях с Эйнштейном, – Оппенгеймер, Ферми, Сцилард, супруги Розенберг – были очарованы общением с Соломоном Михоэлсом, проникаясь мыслью о том, что помогают не только союзнику в лице Советского Союза, но, прежде всего, евреям мира, чьему существованию угрожает гитлеризм. Альберт Эйнштейн предложил гостям из Советского Союза подумать об участии ЕАК в создании многотомного собрания документов о трагедии евреев Европы. Так родилась идея написания «Черной книги». Предисловие брался написать сам Эйнштейн. Но замысел остался неосуществленным. Хотя поначалу в Москве очень живо взялись за работу. Но увы... [2]

Замечательно убедительным и заманчивым выглядел пересказанный им сталинский план создания по окончании войны на Крымском полуострове еврейской социалистической республики. Мечты о «Калифорнии в Крыму» сладко кружили головы наивным ученым, которые блестяще разбирались в своих науках и мало что смыслили в головоломных хитросплетениях коварной геополитики товарища Сталина... Они даже видели президентом новой республики... Соломона Михоэлса. Да что там ученые, если даже такой прожженный политик и дипломат, как Аверелл Гарриман, безмятежно поверил в эту крымскую утопию и во время подготовки Ялтинской конференции открытым текстом спрашивал у своих советских коллег о том, как продвигаются дела с созданием еврейской крымской республики в связи с будущими американскими кредитами под этот проект. Но уже в ноябре 45-го, когда Гарриман через Молотова предложил Сталину продолжить обсуждение крымских перспектив, тот не пожелал тратить на пустую болтовню время и отказался принять посла США.

Итогом почти трехмесячной американской экспедиции Еврейского Антифашистского Комитета была внушительная сумма собранных в США благотворительных взносов – 16 миллионов долларов. Еще 15 миллионов ЕАК «заработал» в Англии и Канаде, миллион в Мексике, 750 тысяч в Палестине, находящейся под британским мандатом. Однако куда весомее был результат незримой работы делегации ЕАК по установлению контактов с ведущими научными силами Соединенных Штатов.

Оппенгеймер и Ферми отныне стали фигурировать в оперативных чекистских материалах как источники информации под оригинальными кодовыми именами – «Директор резервации», «Вексель», «Заяц», «Стар»...