МОСКВА, КРЕМЛЬ, октябрь 1941
...Было десять вечера 12 октября 1941 года, когда Василия Зарубина неожиданно вызвали в Кремль. Позвонил Фитин и доверительно сообщил: «Будьте в половине двенадцатого». Зарубин, разумеется, сразу догадался, что речь наверняка пойдет о его предстоящей работе во главе «легальной» резидентуры в Соединенных Штатах. Прикрытием, насколько ему было известно, определили должность секретаря советского посольства.
Пройдя многочисленные посты охраны, Зарубин поднялся на второй этаж. В приемной Сталина, которой безраздельно руководил маленький, лысый «оруженосец» Александр Николаевич Поскребышев, находилось несколько незнакомых армейских генералов. Они тихо переговаривались. Чаще всего в разговоре мелькало: «Вяземский котел». Было понятно: там в немецкое кольцо попала огромная группировка войск Красной Армии.
Словно подчиняясь неслышному сигналу, Поскребышев вдруг встал, подошел к сталинскому кабинету и исчез за дверью. Через минуту он появился, и все присутствующие в большой приемной в ожидании уставились на него. Но секретарь обратился только к Зарубину:
– Товарищ Сталин ожидает вас, Василий Михайлович.
В кабинете Верховного главнокомандующего было сумеречно – окна были плотно зашторены, светила лишь настольная лампа. Зарубин даже не сразу рассмотрел самого Сталина, который стоял у большого шкафа с книгами.
– Здравствуйте, товарищ Зарубин, – прозвучал знакомый глуховатый голос из глубины кабинета. – Садитесь.
Зарубин поздоровался и сел на указанный ему стул.
– Мне сказали, что вы уже готовы выехать в Америку и возглавить там нашу резидентуру.
– Так точно, товарищ Сталин. – Зарубин попытался вскочить, но Сталин жестом его остановил.
– Я хочу, чтобы вы, товарищ Зарубин, отчетливо понимали главную задачу своей предстоящей ответственной работы. Америка – очень непростая страна. Президент Рузвельт и обычный народ Соединенных Штатов поддерживают нашу борьбу против гитлеровского нашествия. Мы хотели бы видеть Америку нашим союзником в войне против фашизма... Но! – Сталин поднял руку с дымящейся трубкой. – Вы должны не просто отслеживать ситуацию в этой стране, но и делать все возможное, чтобы не допустить сговора некоторых влиятельных сил США с Гитлером. Никакого сепаратного мира быть не должно! Воздействовать нужно через агентуру влияния, через другие возможности. Нам важно также знать о планах союзников, касающихся послевоенного мирового устройства. Это понятно? Исходите из того, товарищ Зарубин, что наша страна непобедима... Мне докладывали, что вы довольно успешно работали во Франции, Германии, Китае. Нам нужно, чтобы вы не подвели нас и в Америке...
Сталин сделал многозначительную паузу и впился глазами в Зарубина. Наплевав на запрет, Василий Михайлович все же вскочил и, зачем-то сдернув очки, отрапортовал:
– Не подведу, товарищ Сталин!
– Я в вас верю, – с особой интонацией произнес Верховный. Помолчал. Глядя на трубку, зажатую в кулаке, неожиданно спросил:
– Вы много жили на Западе, товарищ Зарубин, знаете, чем дышат э т и... Что, сильно ругают меня т а м?.. Только не врите!
– Бывает, – не стал отрицать Зарубин.
А Сталин вдруг затронул совсем иную тему:
– Я слышал, вы с женой очень удачно дополняете друг друга в работе.
– Совершенно верно, товарищ Сталин, – вновь совсем по-солдафонски доложил Зарубин. Но, умница, тут же сменил интонацию. – Она удивительная женщина... Прирожденный агентурист, тонкий психолог. Я без нее как без рук... И как без жены, и как без сотрудницы...
– Знаю. Меня информировали. Едете с ней?
– Так точно, товарищ Сталин.
– Желаю успехов. Берегите жену. Вы свободны.
...Спускаясь по кремлевской лестнице, Зарубин, задержавшись на одной из площадок, снял очки и тщательно протер платком стекла (под строгим присмотром караульного). Мысленно улыбнулся – сталинская фраза: «Вы свободны» – показалась ему многозначительной. Зарубин умел сдерживать внешнее проявление чувств.
