Глава 22. Глубокий рейд
Тёмная зимняя ночь. Разведгруппа из пяти бойцов торопливо пробирается на север по среди огромной пустыни с выразительным названием Верхняя чисть. Чаг механически шагает следом за Шныком. За спиной тихо жужжит «Ползун», небольшой робот на широких гусеницах. На его грузовой платформе два центнера жизни: энергоблок, прибор для очистки и разложения воды, запас «похлёбки», боеприпасы и ещё куча крайне необходимых для выживания мелочей.
В очередной раз Чаг настороженно оглянулся по сторонам. Причин для волнений предостаточно. Как ни как, а впервые в жизни довелось оказаться за пределами кратера Финдос. Вроде и песок тот же, и разбросанные в изобилии валуны те же, и присыпанный красной пылью снег точно такой же и… совершенно другая, будто чужая, пустыня.
Говорят, в стародавние времена на старичке Миреме «чистью» называли непроходимые болота. На Дайзен-2 болот нет в принципе. Остаётся надеяться, что у первых поселенцев не было особых причин назвать огромную пустыню на севере от кратера Финдос Верхней чистью.
В этой пустыне полностью отсутствую какие-либо поселения, рудники и заводы. Только редкие метеорологические станции разбросаны на огромном расстоянии друг от друга, да ещё более редкие базы учёных. В двадцати километрах от кратера Финдос мало естественных укрытий. Если что, то не получится убежать в спасительные подземелья, куда космические пехотинцы так не любят соваться. Туннелей здесь просто нет. Верхняя чисть, как и полторы тысячи местных лет тому назад, дикий, не обжитой край.
Отряд быстро углубляется в пустыню. Лёгкий ветерок заметает следы. Нужно уйти как можно дальше от кратера Финдос. Ибо чем дальше на север, тем меньше вероятность наткнуться на патруль. Скоро рассвет, а значит долгожданный отдых.
Полтора месяца Первый ударный висит над Дайзен-2. Первая неделя вторжения была наполнена активными боевыми действиями. Авиация противника разнесла в пух и прах кучу ложных фортов, а отряды космических пехотинцев захватили все поселения на юге кратера Финдос. Целый батальон попытался было взять столицу, но только сгинул в её глубинах. В ту же ночь партизаны пошумели возле Главных ворот и всё. Началось то, что на языке военных называется «вооруженный конфликт низкой интенсивности». Иначе говоря, Чаг поправил на плече ремень «Надежды», изматывающая физически и духовно война на истощение.
Последние четыре недели промелькнули как один день. Бесконечные рейды, засады, мины, липовые радиостанции и прочие способы побеспокоить противника и нанести ему максимально возможный ущерб. Или, если честно, нагадить на пороге, позвонить в дверь и убежать. Шуму много, толку мало. Былая уверенность в скорой победе над метрополией поблекла, накренилась и покрылась толстым слоем ржавчины. И вот новое на этот раз самое опасное задание.
Три дня назад Чага вместе со Шныком вызвали в Зону № 1. В аскетичном кабинете с бетонными стенами и стальным столом с ними лично беседовал полковник Курдан, командующий Первым полком Народной армии. Очень понравилась огромная карта кратера Финдос на стене за спиной полковника, а вот то, что он сказал— не очень.
Повезло, так сказать. Оказывается они со Шныком самая что ни на есть фортовая парочка: с самого что ни на есть первого дня в Народной армии, прошли через множество боевых операций и даже ни разу не зацепило. По этой причине полковник Курдан решил доверить им очень важную и ответственную миссию. Чаг печально вздохнул. Нужно разыскать главный лагерь космического десанта. Во как!
Полковник Курда, стоя возле огромной карты на стене своего кабинета, ткнул тонкой указкой в маленький кратер в сорока километрах на север от кратера Финдос. Там, по предположению разведки, находится этот самый главный базовый лагерь. Как показали многочисленные наблюдения, именно с этого направления приходят «Торнадо» с космическими пехотинцами. Да и место очень удобное. Логично предположить, что именно там, в Изумрудной долине, находится главный базовый лагерь.
Шныка назначили командиром разведгруппы и дали в подчинение ещё троих таких же проверенных временем и удачей ветеранов. Самым большим и крайне полезным подарком стал «Ползун». Всё же приятно идти практически налегке, а не вьючным ослом с неподъёмным рюкзаком на плечах.
Небо на востоке светлеет всё больше и больше. Скоро рассвет, пора искать убежище. К счастью, рядовой Сергун по кличке Барсук очень вовремя заметил наполовину засыпанную снегом пещерку. Пришлось поработать сапёрными лопатками, зато получилось отличное убежище. Что ни говори, а зима имеет свои плюсы.
Когда окончательно рассвело, Шнык выбрался наружу и сориентировался на местности. До Изумрудной долины осталось всего 15 километров, вполне реально дойти за ночь. В этой же пещерке решили заложить базу и спрятать «Ползуна». Ну а пока спать, спать, спать. Чаг соорудил из снега «прямоугольную кровать» и с превеликим удовольствием бухнулся в её мягкое нутро.
На следующую ночь, едва стемнело, разведгруппа покинула гостеприимную пещеру. Чаг довольно потянулся. Отоспался просто прелесть. Жаль, то же самое нельзя сказать об ужине. «Похлёбка» как всегда отвратна на вкус. Чаг сделал несколько глотков и привычно поморщился. Так оно и было задумано, чтобы в долгом походе солдат не съел и лишнего грамма ценного продовольствия сверх необходимого минимума. Иначе говоря, никакого удовольствия, только наполнение организма необходимым запасом белков, жиров, углеводов и витаминов.
Скорым шагом разведгруппа двинулась на север, но, едва пройдя с пяток километров, Шнык резко остановился.
— Ни хрена себе! — воскликнул Шнык.
— Противник? — Чаг крепче сжал автомат и настороженно заоглядывался по сторонам.
— Хуже! Вон там, у большого валуна, — Шнык показал в сторону.
Разведгруппа подошла ближе.
— Ни хрена себе! — невольно воскликнул Чаг.
Возле большого валуна, прислонившись к нему спиной, сидит наполовину занесённый снегом солдат Народной армии. Борг цел, но, Чаг присел рядом и взглянул на индикатор на левой руке. Так и есть: кислород на нуле.
— Повреждений нет, — Чаг поднялся на ноги. — Он задохнулся.
— Похоже, мы не первые, кого полковник отправил в Изумрудную долину, — задумчиво произнёс Шнык.
Чаг недовольно поморщился. Неприятно чувствовать себя расходным материалом. Но такова логика войны. Раз уж ввязался в драку за независимость, то терпи и пытайся выжить.
— И почему он не предупредил нас? — обиженно пискнул Барсук.
— И тебе стало бы от этого легче? — вопросом на вопрос ответил Чаг.
— Ну… Не знаю, — Барсук смущённо замялся.
— Отставить разговоры, — Шнык вовремя оборвал никчёмную дискуссию. — Значит так: хороним бойца и поворачиваем обратно к «Ползуну».
— Неужели возвращаемся? — удивлённо воскликнул Барсук.
— Я те дам возвращаемся! — Шнык поднёс к забралу рядового Сергуна сжатый кулак. — Брать Изумрудную долину в лоб слишком опасно. Пойдём в обход.
Чаг печально кивнул. Топать лишние десятки километров крайне неохота, но Шнык прав: на войне кратчайший путь далеко не всегда самый близкий.
До конца ночи разведгруппа заложила новую базу в километрах десяти восточней Изумрудной долины. И только на третью ночь, сделав изрядный крюк, они подошли к северному краю небольшого кратера.
Если припомнить школьный курс истории и географии, то в Изумрудной долине не нашли ни одного изумруда. Долина представляет из себя очень древний метеоритный кратер диаметром около десяти километров. За миллионы лет эрозия разрушила стенки кратера настолько, что от былого кольца осталось всего несколько невысоких холмиков. Самый крупный из их получил название гора Каснара, хотя высоты в этой так называемой горе не больше 150 метров.
Разведгруппа, выстроившись в цепочку, поднимается по северному склону Каснары. Эх! Ледоруб, с которым альпинисты ползают по горам, сейчас был бы очень кстати. Но, приходится обходиться без него. Чаг то и дело касается склона руками. Сейчас выяснится: стоило ли тащиться лишние 30 километров, или нет?
Вот и гребень горы.
— Аккуратней. Не высовывайтесь, — Шнык вытащил из кармана разгрузки портативную видеокамеру.
— Есть не высовываться, — привычно отозвался Чаг.
Как бы не было унизительно, но последние десять метров придётся проползти на четвереньках. Осторожно, стараясь не делать резких движений, Чаг выглянул из-за гребня горы.
Да-а-а… Чаг устало лёг на живот и вытащил бинокль. Нашли. Он действительно здесь. С гребня Каснары Изумрудная долина как на ладони. На южной оконечности, под прикрытием Центрального холма, находится Главный лагерь космического десанта. Логово врага, так сказать.
— Превеликий Создатель, насколько же он большой, — тихо прошептал Барсук.
С расстояния в десять километров отлично видны многочисленные закопанные в землю мобильные модули, боевые установки и бог знает что ещё. В центре ровная площадка с десятью реактивными вертолётами «Дрозд». Чаг невольно поёжился: на что способен такой вертолёт отлично помнится ещё со времён победы над Первым крейсерским флотом. Будь у десантником не десять, а десять сотен подобных машин, то партизанам пришлось бы ходить по Северному плоскогорью на цыпочках.
— И зачем мы только в это ввязались…
Чаг скосил глаза в сторону друга. Шнык, как будто ничего и не говорил, прилежно водит видеокамерой из стороны в сторону. Проболтался. Ненароком.
Одновременно приятно и противно осознавать, что не только на Шныка произвели впечатление мощь и размах далёкой метрополии. Ведь все эти универсальные модули, вертолёты, танки, БМП и пехоту привезли аж за 19 световых лет. А ведь ещё на орбите висит самая большая дубинка метрополии — Первый ударный флот. Это же… Это же… Такая сила! Не дай бог адмирал Крилл пустит в ход ядерное оружие. Тогда кратер Финдос вновь превратится в безжизненную пустыню.
— Наше задание выполнено, пошли от сюда, — Шнык затолкал обратно в карман портативную видеокамеру.
Чаг бросил последний взгляд на Главный базовый лагерь. И действительно — зачем только ввязались? Пятясь задом, Чаг осторожно отполз от гребня горы.
Приближаться к лагерю опасно, мало ли каких систем охраны понатыкано вокруг него. И так почти рассвело.
— Там, ниже по склону, небольшая пещера. Укроемся на день, — решил Шнык. — Чайник, оставайся снаружи. Наблюдай за окрестностями.
— Есть наблюдать за окрестностями, — отозвался рядовой Эмчанин.
Маленькая запрятанная на северном склоне Каснары пещерка далеко не номер люкс, но она всё же даёт хоть какое-то укрытие и комфорт. Чаг поискал место для сна. Не исключено, что через час придётся ползти на гребень горы и менять Чайника. Пока есть возможность, нужно спать. Следующая ночь будет длинной.
Но… Что это? Чаг присел возле подозрительного камушка. И как только обратил на него внимание? Плоский такой камешек, слишком плоский, а, главное, чёрный. Чаг осторожно отгрёб от подозрительной находки песок. Да ещё круглый к тому же.
— Что у тебя там, Непоседа? — за спиной остановился Шнык.
— Не знаю, но мне это не нравится, — ответил Чаг.
Та-а-ак… Осторожно орудуя руками, Чаг подкопал подозрительный камень. Странная находка перевернулась и шлёпнулась в маленькую ямку.
— Чёрт побери! — удивлённо воскликнул Чаг.
В центре чёрного камешка чуть заметно пульсирует красный огонёк.
— Уходим! Срочно! — что есть сил гаркнул Шнык.
Чаг подхватил автомат и рванул на выход. Разведгруппа, словно спасаясь от диких медведей, вылетела из пещеры.
— Командир! — по слону в страшной спешке съезжает Чайник. — Из Лагеря в нашу сторону направляются два «Дрозда».
— Прячемся!
Из-за гребня горы вылетел вой реактивных двигателей. Поздняк метаться. Чаг вжался в первую попавшуюся щель и накинул на себя маскировочную накидку.
Вовремя. Из-за горы с оглушительным воем вынырнули «Дрозды». Реактивные вертолёты зависли точно над входом в пещеру и открыли пулемётный огонь.
Ливень крупнокалиберных пуль наполнил пещеру. Чаг едва не задохнулся от страха. Будь они там, то непременно обзавелись бы парой сотен лишних дырок каждый. Под таким углом пещера простреливается насквозь.
Чаг едва не взвыл от обиды. Это на до же — едва не попались, как дети малые. Космические пехотинцы превратили эту пещеру в ловушку. Всего то и делов положить датчик движения или детектор радиосигналов. Надо уходить, пока «Дрозды» заняты.
Струи реактивных выхлопов подняли вокруг пещеры тучи песка и снега. Маскировочную накидку едва не унесло. Чаг пополз вниз по склону, но Шнык усиленно показывает на вершину горы. Туда! Туда! И только туда!
Не раздумывая, Чаг развернулся на 180 градусов. Только зачем? Следом поползли Барсук, Гур и Чайник. Последним, как и полагается командиру, Шнык.
Бегать на перегонки со смертью приходилось, и не раз, а вот ползать — это впервые. Чаг, энергично работая руками и ногами, изо всех сил ползёт по склону горы. Вот и гребень. Последнее усилие… Чаг перевалился на южный склон. Вой реактивных движков и треск пулемётных очередей сразу стал тише.
Но зачем? Чаг оглянулся. Через гребень перевалили товарищи по отряду. Последним, едва не скатившись кубарем, показался Шнык. Чаг сердито сжал кулаки. Надо бы уходить на север, поглубже в пустыню. Здесь же, под носом у врага…
К завыванию «Дроздов» добавился ещё более оглушительный рёв. Со стороны Главного лагеря быстро приближается парочка «Торнадо».
Ну правильно! Чаг скатился ниже по склону и накрылся маскировочной накидкой. Шнык в очередной раз проявил чудеса прозорливости. В помощь к «Дроздам» выслали не меньше двух отделений пехотинцев. В первую очередь десантники займутся прочёсыванием северного склона Каснары.
«Торнадо» над головой, Чаг глубже вжался в склон. Выход один — идти на юг и попытаться проскользнуть под самым носом у противника. Остается надеяться, что такой наглости десантники не ожидают.
Внутри Изумрудная долина заполнена песком и мелкими камушками. Как хорошо, что сейчас разгар зимы. Под ногами чуть слышно хрустит утрамбованный ветром и морозами снег. Следов практически никаких. Да и те, что остаются, быстро стирает лёгкий ветерок. Но погода, чёрт побери, опять хоть детишек на прогулку выводи.
Чаг с опаской глянул на Лагерь. Дайзен ярко освещает Изумрудную долину. Редкие серые облака время от времени лишь слегка прикрывают огненное светило. Раздолье для «Дроздов». Хорошо, что почти полдень. Тени на плотном снегу не очень длинные. А то было бы вообще крышка.
Легкой трусцой, построившись в длинную шеренгу, разведгруппа торопливо убегает от Каснары по краю Изумрудной долины. Нужно во что бы то ни стало добраться до пролома на восточном склоне. С наступление весны талая вода стекает со склонов в долину. А когда озеро переполняется, то излишки воды уходят в пустыню через промытое русло. Только бы добраться до него. Только бы. Но для этого придётся пройти в каких-то двух километрах от Главного лагеря.
Еще никогда в жизни какие-то жалкие семь километров не казались такими длинными. Да ещё яркий день пугает до дрожи в коленках. Кажется, будто Дайзен не просто светит на зелёном небосводе, а орёт во всё горло и указывает на несчастных партизан многочисленными стрелками. А, между тем, логово врага всё ближе и ближе.
О том, что творится на северном склоне Каснары — лучше не думать. Прямо на ходу Чаг торопливо обернулся. Вслед за двумя «Торнадо» в ту же сторону летит ещё парочка десантных челноков. Ох, не к добру.
Из-под снега показались обточенные водой валуны. Наконец-то сухое русло. От радости Чаг побежал ещё быстрее. Разведчики увеличили скорость. Хоть какое-то укрытие. Идти по камням труднее, чем по ровному насту, зато партизан больше не видно из Лагеря. Превеликий Создатель, неужели пронесёт?
До спасительного спуска в пустыню каких-то полкилометра. Но тут в шлеме тревожно запиликал детектор радиоизлучения. Чаг рухнул на снег. Следом упали товарищи по отряду.
Но сигнал не унимается. Ну конечно же — десантники не оставили, не могли оставить без присмотра такой удобный вход в Изумрудную долину. По-пластунски, перебирая руками и ногами, Чаг пополз дальше. Где-то здесь спрятан радар. Пусть солдаты Народной армии носят боевые модели боргов, а поверх ещё маскировочные накидки, но в амуниции достаточно металла, чтобы радар засёк солдат с близкого расстояния. Лежать ещё опасней, драпать надо.
Шнык словно читает мысли. Командир разведгруппы поднялся в полный рост и, энергично махнув рукой, побежал. Чаг резво вскочил на ноги. Сейчас сама жизнь зависит от скорости ног.
От тревожного писка детектора раскалывается голова. Чаг заметно обогнал друга. К чёрту маскировку! К чёрту следы! Бежать, бежать и ещё раз бежать. Едва не спотыкаясь о камни, Чаг выскочил из прохода между холмами. Осталось преодолеть пологий спуск. А там… Это наша земля! Она поможет нам!
Чаг поднажал что было сил и с разгону плюхнулся на живот. По инерции, да ещё под горочку, понесло вниз. Как в детстве на саночках. Но тут над головой раздался свист, а земля впереди встала дыбом.
Взрывная волна приподняла над землёй и отбросила назад. Шейные позвонки отозвались хрустом и болью. Чаг вновь вскочил на ноги. Где Шнык? Неужели накрыло? Некогда! Некогда искать! Скорей! Скорей выйти из-под огня!
Над головой снова свист и снова земля встала дыбом. То ли от бессилия, то ли от безделья, десантники шпарят по убегающим из «Млад», самоходных артиллерийских установок. Писк детектора сверлит уши. Не иначе, гады, по радару наводят. Чаг припустил зигзагом. А толку! Если рядом рванёт 210 миллиметровый снаряд всё равно не поможет.
Свист и взрывы. Свист и взрывы. «Млады» во всю обрабатывают спуск в пустыню. Все мысли из головы вон. Чаг затравленным зайцем бежит напролом. Кажется, будто огромные кусты взрывов окружают со всех сторон и сжимают, сжимают кольцо. Ещё немного и капец.
Спуск закончил, Чаг выбежал из сухого русла. Под ногами заскрежетали маленькие камешки. Талая вода выносит из древнего кратера не только песок.
Ещё немного! Ещё чуть-чуть! Вот она — Верхняя чисть. Рукой подать!
За спиной в опасной близости рванул очередной снаряд. Взрывная волна толкнула в спину, сбила с ног и протащила по земле. Сверху нахлынула волна песка и камней. Неужели конец?
Вроде нет. Чаг слегка повертел головой. Такая встряска из кого хочешь дух вышибет. Но, видать, Великий Создатель всё же скосил в его сторону левый глаз. Чаг слабо пошевелил руками и ногами. Точнее, попытался пошевелить. На спину давят песок и камни. Голова гудит, в висках стучит, а по коже гуляет мороз. Но — жив! Жив! Все чертям назло жив.
Чаг ещё разок пошевелился. Вроде цел. Вокруг по-прежнему ухают взрывы. Каждый раз будто молотом по ушам. Сверху опять посыпались камешки, а сердце испуганно дёрнулось.
Бежать! Спасаться! В последний момент Чаг до хруста в зубах сжал челюсти. В короткой яростной схватке разум взял вверх на эмоциями. Чаг так и остался лежать под слоем песка и каменей.
Великий Создатель есть, и он помогает творениям своим. Пусть не всегда, пусть подчас самым невероятным образом, но помогает. Выскочить из-под завала смерти подобно. Пока по спуску в пустыню и прилегающему пяточку стреляют «Млады». После обязательно прилетят «Дрозды», а там и пехотинцы с респами подтянутся. День в разгаре, погода супер — враз найдут. Тогда как под грудой камней и песка тяжело и страшно, зато хоть какой-то шанс отлежаться.
Вокруг ухают мощные взрывы. Голова гудит как колокол, того и гляди треснет от напряжения. Так и оглохнуть недолго. Очередной снаряд разорвался почти рядом. Тело испуганно дёрнулось. Но Чаг уже взял себя в руки. Медленный вдох и выдох… Медленный вдох и выдох… Вдох… Выдох… Обстрел, наконец-то, прекратился.
Земля давит на спину и живот. Трудно дышать. Борг, при всей своей прочности, не обладает жёсткой конструкцией. Руки и ноги затекли, но шевелиться ни в коем случае нельзя. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…
Дыхательная гимнастика помогла, сердце перестало бешено колотиться. Сверху долетел рёв реактивных двигателей. Ну вот и «Дрозды» пожаловали. Вдох… Выдох… Ни к чему шевелиться. Кисти и ступни потеплели. Кровь быстрее побежала по расслабленному телу. Не нужно шевелиться, не нужно. Усталость и нервная перегрузка после бешенной гонки нашли выход, Чаг окончательно расслабился и впал полуобморочное состояние.
Как хорошо дома. Лежишь себе на животе под тёплым одеялом и балдеешь… После трудного экзамена и сытного ужины за одним столом с родителями, братиком и сестрой так приятно расслабиться. Удобно, тепло. Ещё бы на спину перевернуться.
Чаг открыл глаза. Обстрел давно прекратился, а «Дрозды» улетели. Тишина такая, что слышно, как шелестят песчинки над головой. На спину по-прежнему давит слой песка и камней. Что же делать? Сколько прошло часов? Что сейчас? День? Или уже ночь? Вопросов много, но лучше перестраховаться. Чаг вновь попытался расслабиться и принялся считать.
— Тысяча двести восемьдесят один. Тысяча двести восемьдесят два, — медленно, балансируя на грани между сном и явью, бормочет Чаг. — Тысяча двести восемьдесят три. Тысяча двести…
Что это? Чаг насторожился. Над головой снова что-то воет. Неужели «Дрозды» вернулись? Но нет. Это ветер. Конечно же ветер. Великий Создатель укрыл песком от глаз врага, а теперь послал непогоду. Завывание метели трудно с чем-либо спутать, ибо сколько их пришлось переждать во время бесконечных учебно-боевых рейдов. Можно выбираться.
— А чёрт, — тихо ругнулся Чаг.
Не смотря на расслабленное состояние, руки и ноги изрядно затекли. Стоит слегка пошевелить рукой, как миллионы острых иголок без малейшей жалости впились в ладонь. С ногами не лучше. Такое впечатление, будто стоишь на битом стекле.
Чаг, не обращая внимания на боль, подтянул под себя колени и поджал руки. Господи! Больно то как! Наконец Чаг приподнялся на четвереньки. Песок и камни ручьями потекли с борга. Зато противная тяжесть, что так долго давила на спину и грудь, быстро отпустила. Дышать стало легко и свободно. А главное — молчит детектор радиоизлучения. Значит, удалось таки выбраться из зоны действия радара.
Как прекрасен мир! Стряхнув с плеч остатки песка, Чаг выбрался на поверхность. Снаружи уже стемнело. Не видно ни «Дроздов», ни космических пехотинцев, вокруг усеянное большими воронками поле.
Подниматься в полный рост всё же не стоит. Чаг снова лёг на землю. Но… куда двигаться? Чаг, действуя на ощупь, подтянул к забралу правую руку и откинул клапан со встроенного в борг компаса. В потёмках ни черта не видно, но на магнитной стрелке и делениях на круглой шкале нанесены фосфорицирующие метки.
Та-а-ак… Север там. Значит восток вон там. Не поднимаясь, Чаг пополз прочь от Изумрудной долины. Позёмка укрывает завесой из сухого снега и быстро заметает следы.
Вот уж никогда не думал, что ползти в ночь, в метель, натыкаясь в темноте на камни и воронки от снарядов, превеликое удовольствие. Но так оно и есть. Лежать под грудой песка и камней, боясь шевельнуть хотя бы пальчиком, гораздо хуже. Чаг активно перебирает руками и ногами.
Как приятно быть живым, двигаться, шевелиться. Наконец Чаг рискнул подняться на ноги. Датчик радиоизлучения молчит, значат радара можно не бояться — отличная новость. А теперь вперёд и только вперёд.
Ориентируясь по компасу, Чаг прошагал всю ночь. Ближе к рассвету метель стихла. А, когда окончательно рассвело, удалось сориентироваться на местности и найти запрятанный в укромной пещерке «Ползун».
За ночь метель намела большой сугроб. Если бы не приметный камень в виде сдвоенного треугольника, то можно было бы легко пройти мимо и ничего не заметить. Пришлось поработать сапёрной лопаткой. Зато, трясущимися от волнения руками, Чаг заменил кислородные баллоны. Ещё бы пара часов и запросто можно было бы разделить участь задохнувшегося солдата. Закусив «похлёбкой», Чаг завалился спать.
Но… после стольких тяжких испытаний и потрясений сон не идёт. Чаг только понапрасну ворочается с боку на бок. На тренировках и то легче было. В пещере темно. Рядом, только руку протяни, стоит «Ползун» с двумя центнерами жизни. Главное — жив и невредим. Но… Один. Совершенно один.
Только ради того, чтобы командование Народной армии убедилось в наличии в Изумрудной долине Главного лагеря космического десанта, погибло четверо отличных парней, в том числе и Шнык, единственный и незаменимый друг. Ещё в детском садике рядом на горшках сидели. Сердце сжалось от невосполнимой утраты. А сколько ещё разведгрупп так и не дошло до Изумрудной долины, или не смогло вернуться? Полковник Курдан ни за что не скажет. Так стоило ли оно того?
Чаг в озлобленном бессилии перевернулся на спину. Вот что ему лично, рядовому Чагу… К чёрту! Гражданину Чагу Ратагу принесёт независимость? Если разобраться… ничего. Как был рядовым по жизни, так и остался бы им.
Под «эксплуататорской пятой Федерации Мирема» работал бы себе инженером по очистным сооружения широкого профиля и в ус бы не дул. Между прочим, инженер по очистным сооружениям очень популярная и уважаемая на Дайзен-2 профессия. А так самозванное Независимое правительство превратило его в рядового солдата, чья жизнь стоит недорого и которого вполне можно послать на безнадёжное задание. Насмерть, можно сказать.
Чаг тяжело вздохнул и снова перевернулся на левый бок. Как ни кинь, всюду клин. Зато под «эксплуататорской пятой» не пришлось бы убегать от 210 миллиметровых снарядов, лежать несколько часов подряд под грудой песка, а потом, словно зверь загнанный, всю ночь уходить на восток. Работал бы себе на очистных сооружениях, зарабатывал бы на жизнь не хуже большинства жителей Дайзен-2. А по выходным играл бы себе в войнушку в пэйнтбольном клубе и отмечал бы очередные «победы» вместе со Шныком в «Зелёной горошине», в маленьком уютном ресторанчике, которым владеют родители друга.
— Или уже не владеют, — вслух сам себя поправил Чаг.
С приходом Первого ударного столица колонии, некогда многолюдный и шумный город, превратилась в поле боя. Из распахнутых дверей «Зелёной горошины» уже более не доносится обалденный запах жаренной говядины по особому рецепту матушки Шныка. А по самой Гороховой улице уже невозможно пройтись без борга. Незаметно Чаг всё же уснул, словно погрузился в небытие.
Шорох и громкое сопение прозвучали словно раскат грома. Чаг моментально проснулся и схватил автомат. Указательный палец упёрся в спусковой крючок. В пещеру кто-то ломится. Прежде, чем лечь спать, Чаг засыпал вход, но теперь в маленькую пещерку вновь пробиваются полоски света.
Чаг перевернулся на живот. Неужели выследили? Гады! Тогда… Почему не пустили вперёд «Муравья»? На всякий случай Чаг всё же убрал палец со спускового крючка.
Между тем неизвестный залез в пещеру, но вдруг резко дёрнулся назад.
— Кто здесь?
Выразительно щёлкнул затвор.
— Шнык! Дружище! Живой! — вне себя от радости Чаг попытался вскочить на ноги, но только гулко припечатался шлемом о свод пещеры.
— Непоседа? — удивлённо воскликнул Шнык. — Ну ни хрена тебя не берёт! Я же сам видел, как тебя «Млада» накрыла.
— А вот и хрена! — Чаг выбрался из пещеры и сжал в объятиях старого друга.
Это надо же: тот, кого успел похоронить, жив! Цел! И даже невредим!
— Шнык, Шнык. Да как же так! Я ж тебя похоронил, — едва не плача от радости, признался Чаг.
— Так ведь и я тебя, дружище, тоже, того, успел, — чуть не всхлипывая, объяснил Шнык. — Сам же видел, того, взрыв.
— Рассказывай! Рассказывай! Как тебе удалось выбраться?
— А вот так и удалось, — Шнык отпустил Чага. — Я из зоны обстрела выбрался. Почти. Оглянулся… А и нет никого. Дальше рванул. В щель какую-то забился. Тут, к счастью, меня землей засыпало. Так и просидел, пока «Млады» нас утюжили, а потом «Дрозды» сверху поливали. Насилу ночи дождался и ушёл. Но отклонился сильно, часа три «Ползуна» искал. А как ты сумел выбраться?
— Да также, как и ты.
Чаг самым подробным образом рассказал, как тот самый взрыв не убил, а только сбил с ног и засыпал землёй. Как лежал в полузабытье и считал в ожидании ночи. Как потом выбрался и сумел дойти до «Ползуна».
Как бы не была велика радость от встречи, но они оба сильно устали. Шнык заменил кислородные баллоны, хлебнул «похлёбки» и завалился спать. В пустыне снова установилась отличная погода. Ни к чему маячить на поверхности.
Друзья великолепно отоспались, ещё раз перекусили, но… к наступлению ночи никто более так и не вернулся.
— Фартовые мы с тобой, — печально заметил Шнык. — Пошли давай. Если кто из ребят и выжил под снарядами «Млад», то у них всё равно закончился кислород.
— Пошли, — нехотя согласился Чаг. — Только давай, на всякий случай, оставим кислород и «похлёбку».
— Давай, — не стал возражать Шнык.
Едва окончательно стемнело, как друзья отправились в обратный путь. Всего через пару переходов они доберутся до Зоны № 2 и будут в безопасности. Цена десятиминутной записи на портативной видеокамере в кармане разгрузки Шныка — ровно три человеческие жизни.