С наступлением XXI в. нефтяной вопрос потерял былую политическую окраску. К тому же казалось, что успешное разрешение кризиса в Персидском заливе в 1990–1991 гг. навсегда сняло проблему энергетической безопасности с повестки дня. Теперь все внимание было приковано к новым вещам, а точнее к «новейшим вещам». Революция в сфере информационных технологий и телекоммуникаций постепенно превращала мир в единое взаимосвязанное пространство. И в центре этого был Интернет. Кремниевая долина и Всемирная паутина – вот те места, где отныне нужно было находиться. Все это, вкупе с окончанием холодной войны и динамично развивающейся мировой торговлей, открыло двери в новую эру глобализации. «Расстояния» и границы исчезали по мере того, как финансовые потоки и цепочки поставок связывали производство и торговлю по всей планете в одну систему. Мир становился все более открытым, свободно общающимся, свободно торгующим, свободно путешествующим и, естественно, все более «безвизовым». Это был мир неуклонно повышающегося уровня жизни и новых широчайших возможностей. Это был мир, полный оптимизма.

11 сентября 2001 г. два самолета, угнанных боевиками «Аль-Каиды», врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, а еще один – в здание Пентагона. Четвертый самолет, который должен был атаковать Капитолий, рухнул на кукурузное поле в Пенсильвании, куда его направили сами пассажиры, пытавшиеся помешать террористам. Впервые после воздушного налета японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г., вынудившего США вступить во Вторую мировую войну, Америка подверглась прямому нападению и понесла гораздо большие потери, чем в то воскресное утро на Гавайях.

В прошлом уже не раз звенели тревожные звонки – сначала взрыв во Всемирном торговом центре в 1993 г.; затем теракты у посольств США в Кении и Танзании в 1998 г., где были сотни погибших; подрыв американского эсминца Cole в порту Йемена в 2000 г.; наконец, попытка взорвать бомбу в Международном аэропорту Лос-Анджелеса накануне новогоднего праздника в 2000 г., которая была предотвращена бдительным сотрудником таможенной службы на канадской границе. Кроме того, у разведки имелось множество настораживающих сведений, например о наличии в летных школах США арабских студентов, которых интересовала только техника взлета, а не посадки, но эти сведения находились в базах данных не контактировавших между собой ЦРУ и ФБР, поэтому так и не были связаны в единую картину.

То сентябрьское утро изменило характер международных отношений. Отныне главной заботой стала безопасность. Вновь выросли границы и барьеры. Мир больше не был таким же открытым, как прежде. Осенью 2001 г. США объявили начало «войны с терроризмом» и вместе с союзниками нанесли удар по Афганистану, где находилась основная база «Аль-Каиды». Они отстранили от власти «Талибан», союзника «Аль-Каиды», и всего за несколько недель одержали решительную победу. По крайней мере, так казалось на тот момент.

Глобализация вдруг стала выглядеть иначе. Да, мир неизбежно становился все более взаимосвязанным, но плотная сеть торговых и коммуникационных каналов, на которые опирался этот глобальный мир, делала его гораздо более уязвимым. Термин «национальная безопасность» перекочевал из аналитических отчетов для президента и его приближенных в название нового крупного правительственного агентства США. 11 сентября показало обратную сторону глобализации. Пользуясь ее же инструментами – свободой перемещения, дешевой сотовой связью, повсеместно доступным Интернетом, – подпольные группы с воинственными идеологиями могли разрушить этот новый глобальный и открытый мир.

Нефть была неразрывно связана с безопасностью, властью и геополитическим положением государств с начала XX в. Теракт 11 сентября вновь высветил сопряженные с нефтью риски, включая тот факт, что Ближний Восток, ключевой регион, поставляющий нефть на мировой рынок, был приютом «Аль-Каиды». Одним из поводов для недовольства «Аль-Каиды», помимо привнесения в регион чуждых современных веяний, было присутствие в Саудовской Аравии американских войск, которые остались там после войны в Персидском заливе 1991 г. как средство сдерживания Саддама Хусейна. Воинственные проповеди в некоторых ближневосточных мечетях открыто перекликались с выступлениями лидеров «Аль-Каиды», этот же регион активно снабжал «Аль-Каиду» деньгами и новобранцами. Пятнадцать из 19 террористов-смертников, совершивших теракты 11 сентября, были подданными Саудовской Аравии.

«Особые отношения» между США и Саудовской Аравией восходили к исторической встрече президента Франклина Рузвельта и Короля Ибн Сауда на Суэцком канале в феврале 1945 г. Начиная с Гарри Трумэна, все американские президенты считали, что поддержание безопасности на Ближнем Востоке и особенно в Саудовской Аравии с ее нефтью входит в число важнейших национальных интересов США. Предельно ясно эта позиция США была выражена Джимми Картером в ответ на вторжение советских войск в Афганистан накануне Рождества 1979 г., которое, по мнению некоторых, могло стать «трамплином» для дальнейшей экспансии Советского Союза, стремившегося установить контроль над Персидским заливом и «значительной частью мировых запасов нефти».

«Попытки любых внешних сил получить контроль над регионом Персидского залива, – гласила доктрина Картера, – будут рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое нападение будет отражено любыми необходимыми средствами, в том числе военной силой». Что касается Саудовской Аравии, то она связывала свою долгосрочную безопасность с США. Между этими странами существовало и множество других связей. В конце 1970-х гг. говорили, что среди членов кабинета министров Саудовской Аравии было больше докторов философии, закончивших американские вузы, чем в правительстве США¹.

Доктрина Картера была совершенно явно направлена в контексте холодной войны против одной «внешней силы» – Советского Союза. Но как быть с «внутренними силами» в самом регионе? После терактов 11 сентября стало очевидно, что какая-то часть населения арабского мира откровенно враждебно настроена по отношению к США и другим промышленно развитым странам. И никто не мог сказать, насколько велика эта часть. Поскольку 15 из 19 террористов-смертников были саудовскими подданными, США обвинили Саудовскую Аравию в причастности к событиям 11 сентября, что Саудовская Аравия первоначально категорически отрицала. Это усилило напряженность между двумя странами. Натянутость в отношениях сохранялась вплоть до мая 2003 г., когда связанные с «Аль-Каидой» боевики осуществили серию террористических актов в саудовской столице Эр-Рияде и затем еще несколько терактов в течение года, включая нападение на полицейское управление. Саудовская Аравия поняла, что она была мишенью номер один, а «Аль-Каида» – опасным врагом.

С точки зрения обеспечения энергоносителями главным последствием событий 11 сентября в США стал возврат к забытой было идее о том, что импорт нефти создает прямую угрозу для национальной безопасности. На тот момент на ближневосточную нефть приходилось примерно 23 % импорта США и всего 14 % от общего объема потребления. Но именно ближневосточная нефть стала символом «энергетической зависимости» и сопряженных с ней угроз. Многие американцы считали, что вся импортируемая в США нефть поставляется с Ближнего Востока. Поэтому мантра «энергетической независимости», бывшая неизменным рефреном в американской политике после нефтяного эмбарго 1973 г., вновь обрела актуальность.

Теракты 11 сентября фактически не отразились на ценах на нефть. Даже в 2004 г. ожидания были таковы, что при существующей рыночной конъюнктуре цены и дальше будут оставаться в этом «умеренном» диапазоне. Однако за следующие четыре года, с 2004 по 2008 г., цены на нефть продемонстрировали головокружительный рост, достигнув исторического максимума $147,27 за баррель, с далеко идущими последствиями для мировой экономики. Рост цен привел к глобальному перераспределению доходов и политического влияния, пошатнул уверенность людей в настоящем и вызвал тревогу по поводу будущего. Он в очередной раз подчеркнул центральную роль нефти в современном мире и одновременно дал новый стимул к развитию новых источников энергии, чтобы снять зависимость от ископаемого топлива.

Как и большинству значительных событий в делах человеческих, этому скачку цен трудно дать объяснение. Прежде всего, он был обусловлен спросом и предложением на рынке, а также существенными, хотя и большей частью непредвиденными переменами в мировой экономике. Разумеется, критическое значение имела дестабилизация обстановки в мире и очередной всплеск ресурсного национализма. Однако все большую и большую роль играли силы и инновации, связанные с финансовыми рынками. Другими словами, то, что произошло с нефтяными ценами, было свидетельством глубоких изменений как в самой нефтяной отрасли, так и во всем мире.

Теракты 11 сентября нарушили стабильность в мире, подорвали международные связи, изменили отношение к нефти. Но они не прервали поставок. Осенью 2002 г., т. е. более чем через год после событий 11 сентября, не было ни малейшего намека на то, что могут начаться проблемы с поставками. Можно было предположить все что угодно, кроме этого. «Цены на нефть падают на фоне стремительного роста глобальных поставок» гласила статья в отраслевом журнале. Но очень скоро ситуация резко изменилась².

Череда кризисов в трех крупных странах-экспортерах привела к перебоям с поставками, чему также способствовали силы матери-природы. По отдельности ни один из этих факторов не был достаточным для того, чтобы нарушить равновесие на нефтяном рынке. Но вместе они вызвали серьезный спад потока поставок, из-за чего в течение следующих пяти лет растущая мировая экономика недополучала значительные объемы столь необходимых ей углеводородов.

После переизбрания на пост президента Венесуэлы в 2000 г. Уго Чавес продолжил консолидировать власть в своих руках. Однако оппозиция набирала силу, в стране росло недовольство. Родители протестовали против планов правительства переписать учебники истории таким образом, чтобы очернить первые 40 лет венесуэльской демократии, как говорили, «кубанизировать» учебники. Столкнувшись с противодействием родительского сообщества, правительство временно отступило. По инициативе президента началось формирование народной милиции, так называемых «боливарианских кружков», создававшихся по образцу кубинских Комитетов защиты революции. По словам Чавеса, целью этих кружков было создание «обширной сети граждан» для защиты дела революции. Усилился контроль над СМИ – отныне предусматривалось наказание за распространение «ложных новостей» или «полуправды». Но особую тревогу вызвал пакет из 49 законов, которые значительно расширяли власть государства и были приняты без утверждения Национальной ассамблеи. Наконец, Чавес взял под правительственный контроль государственную нефтяную компанию Petróleos de Venezuela (PDVSA). Интенсивная политизация PDVSA положила конец эффективности и профессионализму, которые в свое время позволили компании завоевать высокую репутацию на международной арене.

К этому времени в стране сформировалась широкая коалиция оппозиционных сил, куда входили профсоюзы, союзы предпринимателей и даже католическая церковь. Политика захвата власти и то, как Чавес использовал эту власть, вызывали нарастающее недовольство и среди части высших военных чинов. 7 апреля 2002 г. во время воскресного телевизионного ток-шоу «Алло, президент» Чавес объявил об увольнении семерых членов совета директоров PDVSA. Он высмеял каждого из них и под громкие аплодисменты зрителей в студии объявил об отставке³.

Четыре дня спустя, 11 апреля 2002 г., всеобщее недовольство вылилось в массовый марш протеста в Каракасе, в котором приняло участие более миллиона человек. Когда толпы протестующих приблизились к президентскому дворцу Мирафлорес, охрана открыла огонь, в результате чего было ранено и убито несколько десятков человек. Чавес выступил по телевидению с обвинениями в адрес демонстрантов, но пока он разглагольствовал, в углу телеэкрана демонстрировались кадры кровавой бойни на площади перед президентским дворцом, что только подлило масла в огонь негодования.

Поскольку ситуация накалялась, Чавес отдал приказ о введении в действие плана Ávila, который, как писала пресса, предусматривал «жесткие репрессивные меры». Воинские части взбунтовались против плана, вынуждавшего солдат направить оружие против гражданских лиц. В 3.25 12 апреля 2002 г. по национальному телевидению выступил командующий вооруженными силами. «В свете ужасающих инцидентов, произошедших вчера в столице, – сказал он, – президента попросили уйти в отставку, и он согласился». На тот момент Чавес уже находился под арестом, и его в спешном порядке перевозили с одной военной базы на другую. В какой-то момент он выпросил у солдата сотовый телефон и связался с одной из своих дочерей. «Позвоните Фиделю… – успел сказать он. – Скажите ему, что я не отрекся от власти»⁴.

Хотя то, что произошло дальше, называют военным переворотом, эти события не были ни подготовлены, ни запланированы заранее, и оппозиция просто поспешила заполнить внезапно образовавшийся вакуум власти. Главой временного военно-гражданского правительства был назначен известный в стране бизнесмен. Но он совершил фундаментальную ошибку: распустив парламент и верховный суд, он не объявил о проведении досрочных выборов и тем самым лишил себя мантии конституционализма и, главное, настроил против себя военных. Кроме того, до сих пор не было подписанного Чавесом заявления об отставке.

Чавеса доставили на военную базу на острове Орчила, откуда, как предполагалось, он должен был улететь из страны, возможно, в изгнание на Кубу. Однако в столице среди неожиданно пришедшей к власти оппозиции начались разногласия. Раскол произошел и среди военных, часть которых отказалась поддерживать путчистов. Наконец, рано утром 14 апреля Чавес, по слухам, подписал документ об отречении от власти. Но за несколько часов до этого один из генералов, бывший соратник Чавеса по подполью, уже отправил вертолеты с коммандос на Орчилу. Пока заявление об отставке перепечатывали, вертолеты приземлились на острове и взяли Чавеса на борт. Вместо того, чтобы улететь на Кубу, он возвратился в Каракас, в резиденцию главы государства⁵.

Менее чем через трое суток после ареста Уго Чавес восстановил свою власть как президент страны и немедленно принялся сжимать хватку. В скором времени венесуэльский нефтяной монополист PDVSA, бывший двигателем экономики и основным источником правительственных доходов, перешел под полный контроль государства. В последующие месяцы политическая конфронтация продолжалась, но Чавес не проявлял интереса к примирению. Страна переживала глубокий раскол, сопротивление оппозиции нарастало.

В том же 2002 г., когда обычные каналы для политической оппозиции были перекрыты и в стране фактически сложилась однопартийная правительственная система, профсоюзы и союзы предпринимателей объединили усилия и организовали всеобщую забастовку, чтобы добиться от Чавеса проведения референдума о доверии.

Прекратили работу многие предприятия. PDVSA почти полностью остановила добычу. В течение следующих нескольких недель суточные объемы добычи в стране упали с 3,1 млн баррелей до 200 000 баррелей. Венесуэле пришлось в экстренном порядке импортировать бензин. Ежедневная недопоставка почти трех миллионов баррелей нефти на мировой рынок привела к тому, что избыточное предложение сменилось дефицитом. Снижавшиеся цены на нефть опять начали резко расти и в скором времени достигли уровней, невиданных со времен кризиса в Персидском заливе в 1990 г.

Между тем в Каракасе Чавес и не думал сдаваться: время работало на него, и всеобщая забастовка постепенно сходила на нет, люди начали возвращаться к работе и через 63 дня забастовка прекратилась. К середине февраля 2003 г. PDVSA вышла на половину дозабастовочного уровня добычи. Эти события только укрепили решимость Чавеса покончить с любой политической оппозицией, стоящей на пути его победоносного марша к «социализму XXI века». После забастовки было уволено около 20 000 специалистов, почти половина всей рабочей силы, и на их место был нанят менее квалифицированный персонал. С тех пор PDVSA фактически превратилась из госкомпании в государственное учреждение – огромные доходы напрямую потекли в кошелек государства.

Кризис в нефтяной отрасли закончился. Но из-за поспешной остановки добычи на промыслах во время забастовки, приведшей к пожарам и утечкам, а также из-за некомпетентности нового персонала, появившегося в компании после чистки, Венесуэла так и не смогла восстановить дозабастовочный уровень производства, не говоря уже о реализации амбициозных планов по его увеличению. Тем не менее к середине апреля Венесуэла стала добывать и перерабатывать достаточные объемы нефти, чтобы возобновить экспорт. Но к тому моменту перебои с поставками начались на другом конце света.

Нигерия, восьмой по величине экспортер нефти в мире и один из основных источников нефти для США, несомненно обладает всеми признаками нефтегосударства. Нефть и природный газ обеспечивают 40 % ее ВВП.

С 2003 по 2006 г., в течение первого срока в качестве министра финансов Нигерии, Нгози Оконджо-Ивеала боролась за то, чтобы бюджет страны был основан на более низких ценовых прогнозах, за финансовую дисциплину и формирование государственных финансовых резервов. Все это делало ее чрезвычайно непопулярной в политических кругах и превращало в серьезную помеху. «На меня оказывалось сильнейшее давление, – позднее вспоминала она. – Политикам я мешала. Что касается финансовой дисциплины, тот тут со мной невозможно было договориться. Я уверена, что в день, когда я ушла в отставку, многие вздохнули с облегчением»⁶.

Но нефть – только часть картины. Нигерия является одной из самых влиятельных стран Африки. Это самая густонаселенная страна на континенте, где живет 170 млн человек. Каждый седьмой африканец – нигериец. Но многие из них отождествляют себя не с Нигерией, а с тем или иным племенем, религиозной или языковой группой.

В Нигерии насчитывается более 250 этнических групп, страна расколота на мусульманский Север и христианский Юг, а последний разделяется на Восточную и Западную части. Нигерия – искусственная структура, созданная британскими колониальными властями, которые не учитывали значительных религиозных, лингвистических и этнических различий. Она связана слабыми институтами и слабым чувством национального единства. Нигерия получила независимость в 1960 г., спустя четыре года после того, как здесь обнаружили нефть. С тех пор ее история наполнена ожесточенными конфликтами, связанными с распределением власти и ресурсов и сепаратистской борьбой. В 1967 г. юго-восточная область отделилась от страны и провозгласила себя суверенной республикой Биафра. После трех лет кровопролитной гражданской войны, унесшей более 3 млн человеческих жизней, победу одержал Север, и страна сохранила единство.

Нигерия видела пять конституций и семь военных переворотов. Симптомы «голландской болезни» в стране налицо. Некогда процветавший сельскохозяйственный сектор пришел в упадок, и страна вынуждена импортировать продукты питания. Эффективный и преданный своему делу государственный аппарат, наследие колониальной эпохи, деградировал. Огромные нефтяные доходы разворовывались или бездумно разбазаривались. Олицетворением подобного расточительства стал гигантский металлургический комбинат в Аджаокуте. Его строительство началось еще в 1970-х гг., однако он так не вышел на коммерческую эксплуатацию. С 1970 по 2000 г. население Нигерии увеличилось более чем в два раза, а доход на душу населения упал⁷.

На протяжении всего своего существования нефтяная отрасль страны была эпицентром борьбы между регионами, этническими группами, политиками федерального и местного уровня и вооруженными группировками – бандами, повстанческими отрядами и экстремистскими религиозными организациями, которые сражались за власть, доминирующее положение, независимость и, конечно, деньги. Нигерийское правительство забирает 80 % продажной цены барреля, и за распределение этих доходов идет постоянная война между федеральным правительством, штатами и местными общинами.

Помимо нефти есть и другие источники распрей. В стране регулярно происходят жестокие столкновения между христианами и мусульманами, нередко переходящие в массовые бойни с сотнями погибших. На севере идет непримиримая борьба между сторонниками и противниками введения законов шариата. Коррупция глубоко проникла во все сферы общества⁸.

В 1999 г. на первых президентских выборах после 16-летней диктатуры победу одержал бывший генерал Олусегун Обасанджо. Когда Обасанджо первый раз находился у власти, он совершил неслыханную вещь – стал первым нигерийским военным правителем, который добровольно передал власть демократически избранному гражданскому правительству. До возвращения в кресло президента Обасанджо был председателем консультативного совета в Transparency International, известной неправительственной организации, целью которой является борьба с коррупцией в развивающихся странах. Этот опыт ему весьма пригодился: страна, которую он возглавил в 1999 г., была тяжело поражена коррупцией.

Наиболее остро последствия этой тяжелой болезни проявлялись в дельте Нигера. Дельта представляет собой большую заболоченную долину, образованную одной из крупнейших в Африке рекой Нигер в месте ее впадения в Гвинейский залив. Именно в дельте добывается бóльшая часть нигерийской нефти, и именно здесь региональные и местные политики перекачивают на свои банковские счета значительную долю нефтяных доходов. Недаром должность губернатора одного из входящих в регион дельты штатов пользуется огромной популярностью – это прямой путь к богатству.

Официально всего 13 % дохода от экспорта нефти идет на поддержание сообществ, проживающих на месторождении. Ветхая инфраструктура и поголовная нищета вкупе с высокой плотностью населения порождают враждебное отношение как к нефтяной промышленности, которая не имеет слова в вопросе распределения средств между федеральным правительством и правительствами штатов, так и к правительствам всех уровней. Кроме того, в результате безответственной разработки месторождений в 1960-е и 1970-е гг. регион находится на грани экологической катастрофы.

В дельте периодически происходят вспышки насилия. При наличии 40 этнических групп регион всегда представлял собой тлеющий очаг конфликтов. Но в первое десятилетие нового столетия эти конфликты приобрели более организованную и кровопролитную форму. Так называемый «бункеринг» – нелегальная откачка нефти из лабиринта трубопроводов, по которым нефть доставляется на баржи и далее на мировой рынок – превратился в очень прибыльный и крайне жестокий бизнес. Банды вооруженных молодых людей постоянно нападают на нефтепромыслы, чтобы добыть деньги и оказать давление на компании и местные органы власти. Между соперничающими бандами идут войны, подогреваемые наркотиками, алкоголем, демоническими инициациями и религиозными предрассудками.

В преддверии выборов 2003 г. местные политики по сложившейся традиции начали активно опекать различные вооруженные группировки, чтобы проложить себе путь к победе на волне насилия и получить средства на избирательную кампанию за счет краденой нефти. В марте 2003 г. банды атаковали ряд нефтепромыслов в дельте Нигера. Нефтяные компании эвакуировали персонал, в результате чего суточная добыча нефти в Нигерии сократилась более чем на треть – на 800 000 баррелей в день.

После выборов 2003 г. криминальные группы уже самостоятельно принялись закупать оружие и постепенно превратились во внушительную силу. Они продолжали воровать нефть – по некоторым оценкам, из трубопроводов откачивалось более 10 % общего объема добываемой в Нигерии нефти (в 2010 г. стоимость украденной нефти составила более $5 млрд), – привлекая к этому бывших работников нефтепромыслов, коррумпированных чиновников, международную сеть нефтяных контрабандистов и обосновавшихся в Гвинейском заливе пиратов. Кражи и саботаж приводили к постоянным утечкам нефти, загрязнявшим дельту Нигера. К концу 2003 г. насилие достигло такого размаха, что во внутреннем отчете одной из ведущих нефтяных компаний говорилось об «ухудшении ситуации в регионе вследствие усиления политэкономии войны» и «растущей криминализации конфликтов в дельте Нигера».

В свою очередь, средства от продажи ворованной нефти позволили лидерам группировок увеличить свои арсеналы, закупить более смертоносное оружие и, по словам одного наблюдателя, «вывести преступную деятельность группировок на новый уровень». Как сказал главарь одной из известных банд, «мы находимся очень близко к международным водам, поэтому нам легко получить оружие».

Сети скважин и трубопроводов для сбора нефти тянутся через болота, мангровые заросли и мелководье дельты, испещренной ручьями и протоками, – такой ландшафт обеспечивает хорошее укрытие и возможность быстро перемещаться на скоростных моторных лодках с пулеметами. Это густонаселенная область с очень высоким уровнем рождаемости и вопиющей бедностью. Неравенство порождает гнев и негодование, на которых и держатся вооруженные группировки.

В сентябре 2004 г. лидер одной из повстанческих бригад, называющий себя почитателем Усамы бен Ладена и защитником своего народа, заявил, что этническая группа иджо хочет отделиться и создать собственное государство, в противном случае она начнет «тотальную войну» против Нигерии. В ответ на эту угрозу «цена на нефть впервые подскочила выше $50 за баррель»⁹.

Президенту Обасанджо нужно было решать проблему. Он вызвал лидеров двух наиболее воинственных группировок в столицу страны Абуджу, где встретился с ними в своем кабинете и подписал мирное соглашение. Но перемирие длилось недолго. В середине 2005 г. дельту вновь захлестнула волна насилия и криминальных войн.

В январе 2006 г. с нефтяной платформы на мелководье в дельте Нигера было похищено четверо иностранных рабочих, затем вооруженные боевики на моторных лодках атаковали другой нефтепромысловый объект в дельте, где убили 22 человека, подожгли здания и серьезно повредили оборудование для управления подачей нефти.

Ответственность за эти нападения взяла на себя ранее неизвестная группа – Движение за освобождение дельты Нигера (в английской аббревиатуре MEND). MEND заявила, что она стремится получить «контроль над ресурсами, чтобы улучшить жизнь наших людей». Призвав под ружье несколько тысяч боевиков, MEND предупредила, что развяжет войну, которая «отбросит Нигерию на 15 лет назад и приведет к бесчисленным жертвам», и что намерена «полностью лишить нигерийское правительство возможности экспортировать нефть»¹⁰.

Через несколько дней после атак в январе 2006 г. в заснеженной деревушке Давос в Швейцарских Альпах на Всемирном экономическом форуме президент Нигерии Олусегун Обасанджо провел в зале для семинаров встречу, чтобы обсудить экономические перспективы страны. Двое участников встречи, венчурный капиталист из Кремниевой долины и всемирно известный предприниматель из Великобритании, настоятельно рекомендовали Обасанджо отойти от нефти и последовать примеру Бразилии, начав широкомасштабное выращивание сахарного тростника для производства этанола. Ошеломленный Обасанджо, президент одного из крупнейших мировых экспортеров нефти, с притворным энтузиазмом кивал головой и обещал серьезно обдумать эту идею.

К концу встречи, когда Обасанджо уже собирался уезжать, его спросили о недавних атаках боевиков на нефтепромысловые объекты в Нигерии.

Поводов для серьезного беспокойства нет, уверенно заявил Обасанджо. «Парни», как он их назвал, будут взяты под контроль.

Но на сей раз «Парни» не собирались сотрудничать. Нападения в январе 2006 г. стали только началом волны кровавого запугивания, похищений и убийств. Насилие в Нигерии превратилось в один из ключевых факторов на мировом нефтяном рынке. «Баланс спроса и предложения на мировом рынке нефти стал настолько неустойчивым, – предостерегал в июне 2006 г. глава Федеральной резервной системы США Алан Гринспен, – что даже малейшие потрясения, такие как саботаж или локальные конфликты, оказывают значительное влияние на цены». Заросшие манговыми лесами болота и запутанная сеть ручьев и протоков создавали идеальные условия для боевых вылазок MEND, «Бригады мучеников» и им подобных, позволяя внезапно атаковать и затем бесследно исчезать в джунглях, что они и делали безнаказанно. Вскоре после президентских выборов 2007 г. одна из банд ночью дотла сожгла семейный дом нового вице-президента Нигерии (в настоящее время ее президента) Гудлака Джонатана. Это было одновременно демонстрацией силы и предостережением¹¹.

Постоянные нападения на нефтепромысловые объекты, убийства и похищения сотрудников вынуждали международные нефтяные компании периодически эвакуировать персонал, останавливать производственные установки и объявлять форс-мажорное прекращение поставок. Без физической безопасности нефть течь не могла. В некоторые периоды добыча сокращалась более чем на миллион баррелей в день (40 % общего объема производства Нигерии), которые не попадали на мировой рынок. Дефицит играл ключевую роль в повышении цен. Разумеется, эта ситуация негативно отражалась на США, для которых Нигерия стала третьим по величине поставщиком нефти.

Где-то у западного побережья Африки, невидимый и незаметный в безоблачный день поток солнечных лучей прошел через земную атмосферу и достиг водной глади южной Атлантики. Солнечную энергию поглотила вода, которая перешла из жидкого состояния в газообразное и поднялась в небо в виде облаков. Ветры из иссушенной Сахары и силы вращения Земли толкали эти облака на запад к американскому континенту, постепенно превращая их в таящие колоссальную энергию вихри.

Никто не замечал этого до 13 августа 2005 г., когда метеоролог из Национального центра прогнозирования ураганов в Майами обратил внимание на скопление облаков над тропической частью Атлантического океана, в 1800 милях к востоку от Барбадоса. Десять дней спустя эти же облака вновь привлекли внимание Национального центра, когда они слились с другим тропическим штормом и начали медленно вращаться. Утром в четверг 25 августа ураган «Катрина», как окрестили это стихийное бедствие синоптики, обрушился на побережье недалеко от Майами, причинив серьезные разрушения. Потом он направился через Мексиканский залив, где по мере продвижения набирал силу.

К 28 августа ураган «Катрина» превратился в гигантское зловещее черное пятно, растянувшееся от полуострова Юкатан в Мексике до южных штатов США. Он получил категорию EF-4 и стал одним из самых масштабных стихийных бедствий, когда-либо зарегистрированных Национальным управлением океанографических и атмосферных исследований.

В эпицентре урагана оказался район Мексиканского залива, где находится крупнейший энергетический комплекс США. За прошедшие 60 лет здесь были построены тысячи нефте– и газодобывающих платформ как на мелководье в пределах видимости с берега, так и в открытом море. На тот момент на внешнем континентальном шельфе в Мексиканском заливе добывалось почти 30 % всей нефти и 20 % всего природного газа, производимого в США. На побережье располагалась почти треть всех мощностей страны, на которых нефть перерабатывалась в бензин, реактивное и дизельное топливо и другие нефтепродукты.

В связи с приближением урагана «Катрина» в районе Мексиканского залива было объявлено чрезвычайное положение. Рабочие бросились глушить скважины, включать автоматические системы и закреплять платформы, а потом быстро эвакуировались на вертолетах на берег, подгоняемые усиливающимся ветром.

При скорости ветра 280 км/ч ураган «Катрина» пронесся над морским нефтедобывающим комплексом и обрушился на побережье Луизианы, Миссисипи и Алабамы: он сносил здания, смывал дома, опрокидывал автомобили, валил линии электропередачи. В результате сильнейшего наводнения 1,3 млн человек пришлось покинуть свои дома и стать временными переселенцами¹².

Это была настоящая человеческая трагедия. Сильнее всего пострадал Новый Орлеан, где из-за урагана были прорваны дамбы и вода хлынула в город, бóльшая часть которого лежит ниже уровня моря. Более 20 000 человек нашли убежище на городском стадионе Superdome, свыше 1800 человек погибло.

Не успели нефтепромыслы оправиться от бедствия, как по Мексиканскому заливу прокатился новый ураган «Рита», который также зародился в Южной Атлантике и стал одним из самых мощных за всю историю наблюдений. В заливе было снова введено чрезвычайное положение. Ураган «Рита» разрушил те нефтяные платформы, которые пощадил его предшественник «Катрина», и затем ударил по береговым перерабатывающим предприятиям, в результате чего многие из них были серьезно повреждены и затоплены.

В целом на пути этих двух ураганов оказалось более 3000 добывающих платформ и 35 000 км подводных трубопроводов. Однако меры экологической безопасности оказались настолько эффективными, что ни одна морская установка не дала утечки. Из-за ураганов США лишились 29 % суточной добычи нефти, объемы переработки упали почти на 30 %. Даже несколько месяцев спустя значительная часть добывающих и перерабатывающих мощностей все еще не была восстановлена¹³.

На побережье без электричества осталось около 2,7 млн человек. Даже если в подземных резервуарах на автозаправочных станциях еще оставался бензин, без электричества его невозможно было оттуда выкачать и залить в автомобили скорой помощи, полицейские и пожарные машины и машины аварийной помощи, которые требовались для проведения спасательных работ.

Цены на нефть резко подскочили не только из-за перебоя с поставками, но и из-за распространения слухов о дефиците, которые порождали панику и приводили к длинным очередям на автозаправках. Ураганы «Катрина» и «Рита» привели к самому крупному нарушению поставок нефти в истории США – максимальные потери объемов добычи составили 1,5 млн баррелей в день. Другие страны предприняли беспрецедентный шаг, направив в США часть своих резервов для преодоления острого дефицита.

В 2006 г. добыча нефти в Мексиканском заливе была восстановлена, и нефть с морских месторождений вновь стала поступать потребителям. Но мировой рынок продолжали сотрясать последствия «глобального нарушения» поставок. Помимо событий в Венесуэле и Нигерии и ураганов «Катрина» и «Рита» на состоянии мирового рынка нефти сказалось еще одно потрясение – на этот раз в самом сердце Ближнего Востока.